Книга: Меридон, или Сны о другой жизни
Назад: ГЛАВА 25
Дальше: ГЛАВА 27

ГЛАВА 26

В остальные дни лета я видела Уилла Тайка уже реже. Он сдержал свое обещание, данное Джеймсу, и учил меня всему, что надо знать при управлении поместьем, но таких прогулок, как было в последний раз, когда он то поддразнивал меня, то жалел, когда мы сначала поссорились, а потом опять стали лучшими друзьями, — таких прогулок больше не было.
Остальные наши встречи больше походили на работу. Мы приезжали на сенокос, он знакомил меня с косарями или с пастухом, а потом уезжал, торопясь по другим, более важным делам. Мне казалось, что люди по-иному стали смотреть на меня. Они больше не улыбались лукаво, видя нас вместе. Они словно поняли, что наша дружба кончилась, и стали в свою очередь относиться ко мне скорее по-деловому, чем по-дружески. Конечно, они все так же рассказывали мне о том, чем заняты или чем собираются заниматься, но больше не улыбались мне и не махали вслед, когда я проезжала мимо. Когда я приезжала на сенокос и оставалась поглядеть, как мелькают на солнце блестящие косы, как зеленой, сладко пахнущей волной ложится трава, я слышала приветливое «добрый день», обращенное преимущественно к Уиллу.
Я понимала, что произошло, и ни в коем случае не винила в этом Уилла. Разумеется, он не разболтал всей деревне о нашей размолвке. Просто они видели, что я много времени провожу с Хаверингами и учусь быть настоящей леди. Они поняли, что во время прогулок с Уиллом я изучаю поместье, чтобы обратить свои знания против них, когда придет время взять все в свои руки. И еще они поняли, что хотя я вернулась в свой дом, но в моем сердце живут ожесточение и безнадежность. И поэтому они не хотели тратить на меня ни слов, ни любви. Они знали, что я не принадлежу и не хочу принадлежать этой земле. Я хотела только владеть ею, а в любви я не нуждалась.
С каждым днем Уилл становился все более похожим на клерка или бейлифа. Он перестал называть меня Сарой и обращаться ко мне первым. Когда он в первый раз назвал меня «мисс Лейси», я почувствовала, как далеки мы стали друг от друга. Конечно, я могла бы попытаться вернуть наши отношения, восстановить то доверие, которое возникло между нами. Но… Но будь я проклята, если бы заставила себя это сделать. Когда он уезжал от меня и я видела его напряженную спину и гордо поднятую голову, мне хотелось выругаться и швырнуть в него камнем за то, что он такой упрямый дурак. Но я училась быть настоящей леди, а настоящая леди никогда не ругается и не швыряется камнями.
Я сказала себе, что Уилл глуп и заносчив, и решила игнорировать его. Поэтому я не стала предпринимать никаких шагов к примирению и начала вести себя высокомерно и заносчиво, так же как и он. В эти сказочные летние дни птицы высокими голосами распевали в вышине свои счастливые песни, а в прелестных вечерних сумерках кружились и ныряли ласточки. Когда я сидела на вершине одного из холмов и Кей мирно пощипывал траву у моих ног, я понимала, как мне не хватает друзей, нет, не Данди, а Джеймса Фортескью, которого я отослала прочь, Уилла, которого я держала на расстоянии, и всех этих людей из Экра, которые приняли меня с улыбками и приветливыми лицами, но вскоре поняли, что я не собираюсь оставаться с ними. Я отдавала себе отчет в том, что причиной их отчужденности была я сама, но я настолько привыкла к одиночеству, что и не думала садиться на лошадь и скакать в деревню к Уиллу, чтобы объясниться. Вместо этого я усаживалась поудобнее, обхватывала руками колени и, держа в зубах травинку, следила за падающим в море солнцем и прятала глубже и глубже свою боль.
В отсутствие Уилла я каталась верхом с Пери, часто леди Кларенс приглашала меня на прогулку. А иногда она приказывала своему бейлифу Бриггсу свозить меня на их поля. Это был суровый человек с безжалостным лицом, и я не любила его. Но нельзя было не оценить его способности предсказать урожай, когда из земли выглядывали росточки не больше дюйма, или не более чем за минуту подсчитать в уме величину ренты.
Уилл не преувеличивал, говоря о нужде, что царила на земле Хаверингов. Я видела ее на каждом шагу. Деревня более походила на табор. Домишки готовы были упасть, и с подветренной стороны их съехавшие крыши почти касались земли. Ветер носил вдоль улицы тучи мусора, а вонь стояла такая, что буквально заставляла сжиматься желудок. Люди работали от зари до зари за самое низкое жалованье, которое только могла назначить леди Кларенс. Все чаще и чаще работу выполняли нищие, которых привозили ежедневно из работного дома в Мидхерсте. «Мы оказываем услугу этим людям, спасая их от лени», — объяснил мне Бриггс, улыбаясь.
Леди Кларенс, видимо, намеревалась совсем очистить деревню от людей. Ее раздражали грязь и те постоянные жалобы, которые, несмотря на старания Бриггса, все же иногда достигали ее ушей. Несчастные крестьяне, живя в нищете и скверне, верили, что если б хозяйка поместья узнала об их страданиях, она бы пожалела их и что-нибудь сделала.
— Однажды я все-таки вызову солдат и сотру эту деревню с лица земли, — мрачно говорила леди Кларенс. — Они живут как свиньи и, должно быть, совсем лишены чувства стыда.
Я промолчала. Гневные обвинения Уилла все еще эхом звучали у меня в голове: «Вы оставляете их в невежестве, а потом жалуетесь, что они ничего не знают». Поэтому я принимала отсутствующий вид, когда леди Кларенс говорила, что она прикажет снести деревню.
К тому же я считала, что она просто пугает людей тем, на что в действительности никогда не решится. Но однажды утром, когда я, одетая в амазонку, спустилась в гостиную, застегивая на ходу перчатки, она кинула на меня безмятежный взгляд и предупредила:
— Вам не следует проезжать мимо нашей деревни, Сара, как раз сегодня ее сносят.
— В самом деле? — не поверила я своим ушам.
Леди Кларенс мрачно кивнула.
— Я устала от них. От их вечных жалоб, нужды, грязи и болезней. К тому же v них началась эпидемия тифа. Я не потерплю на своей земле такого.
— Что же они станут делать? — спросила я.
Она равнодушно пожала плечами.
— Отправятся в работный дом, я полагаю. Те, кто раньше жил в других приходах, вернутся, должно быть, туда. Если, конечно, наскребут денег. Во всяком случае, меня это не заботит.
Я заколебалась. Такая откровенная безжалостность не была для меня новостью. Мой отчим, не питавший ко мне теплых чувств, продал меня человеку, заботившемуся обо мне, только когда я приносила ему деньги. Поэтому я не видела причин, по которым судьба дюжины бедняков должна меня волновать. Но где-то в глубине души я была несколько обеспокоена. Я не могла спокойно себя чувствовать, сидя здесь, в нарядной гостиной, в обществе элегантной и сияющей леди Кларенс, когда в каких-то трех милях от меня люди молили безжалостного бейлифа не прогонять их. Я знала, что их просьбы напрасны и они останутся без крова над головой. Меня только озадачивало, как поступят с детьми. Неужели их разлучат с родителями? А как будут жить теперь супруги? Тоже раздельно?
— Я поскачу к Вайдекру другим путем, — поспешно сказала я.
Леди Кларенс подняла руки и слегка взбила волосы на висках.
— Конечно, моя дорогая, — ответила она. — И если вы встретите кого-нибудь из них, не подходите слишком близко. Они могут быть заразны или же дурно настроены. Хотя это довольно странно: я ведь предупреждала их, вы знаете. И Бриггс сказал им еще вчера.
Я кивнула, думая при этом, что одного дня маловато, чтобы собраться, если человек здесь прожил всю жизнь.
— Лучше будет, если Пери поедет с вами, — внезапно решила она и позвонила в колокольчик.
Я согласно кивнула. В Хаверинге мы все делали только то, что угодно было леди Кларенс. Через десять минут мы с Пери послушно скакали по общественной земле позади их поместья.
Тропинка вела через небольшую березовую рощицу, и листики-сердечки радостно трепетали на ветру, сладко пахнущем мятой и свежей землей. Доскакав до гребня холма, мы остановили лошадей и обернулись.
В деревне чувствовалось какое-то беспокойство. Оттуда, где мы находились, мы видели конец улицы и стоящих там солдат с Бриггсом во главе. Они собрались возле огромной телеги, в которую крестьяне должны были грузить свой скарб. Примерно полдюжины мужчин с топорами взламывали запертые двери. Выносить вещи помогал крестьянам какой-то высокий мужчина. Мне не нужно было долго присматриваться к нему, чтобы узнать Уилла Тайка.
— Кто это? — спросил меня Пери.
— Понятия не имею, — неожиданно для самой себя солгала я. — Возможно, кто-то из работного дома.
— А-а, — протянул Пери, не отрывая глаз от зрелища, открывшегося перед ним.
Теперь взломщики поравнялись со следующей лачугой, и тут произошла небольшая заминка. Мы находились слишком далеко, чтобы разглядеть все в деталях, но, как я поняла, находившийся в доме человек не желал покидать его. Я следила за происходящим равнодушно. Во-первых, это не была моя земля, а во-вторых, возможно, леди Кларенс была по-своему права. Если она не собиралась тратить деньги на то, чтобы сделать их домишки пригодными для жилья, то лучше было их снести. Арендаторы вполне могли устроиться в любом другом месте. Она не обязана была отвечать за всех и каждого на ее земле.
— Что там происходит? — поинтересовался Пери. — Солнце слепит мне глаза, и я ничего не могу разглядеть.
— Какая-то женщина не хочет уходить из своего дома, — объяснила я.
Я едва видела маленькую фигурку, застывшую в дверном проеме одной из лачуг. Она уцепилась за столбик крыльца и не собиралась двигаться с места. Один из мужчин подошел к ней и попытался уговорить. Когда это ему не удалось, он просто схватил ее за ноги и потащил с крыльца.
Ее поза была совершенно непристойна, и мы с Пери расхохотались. Но не для всех это было забавой. Уилл Тайк быстро подошел к ним и заставил мужчину отпустить несчастную упрямицу. Он наклонился над ней, помог подняться и повел к телеге. Из дверей дома вышли трое маленьких детей и гуськом потащились следом.
Уилл поднял одного за другим и посадил в телегу, а сам вернулся в дом за их скарбом. Он вынес сковороду, скамейку, маленькую стопку тарелок и постельное белье. Не слишком много. Даже меньше, чем бывало у нас в фургоне.
— Неважное развлечение, — сказал Пери с внезапным отвращением.
Мой рот наполнился кислой слюной, и мне захотелось сплюнуть, но я вспомнила, что леди не подобает плеваться, и сдержалась. Вместо этого я тронула Кея каблуками и мы поскакали.
По гребню холма мы добрались до межевого столба, разделявшего наши владения. Сразу после границы тропинка расширялась и превращалась в песчаную дорогу, словно приглашавшую к скачке.
— Давай наперегонки, — предложил Пери, и я осадила лошадь назад, чтобы мы поравнялись.
Лошади рванули с места в карьер, Кей скакал быстрее, чем всегда, и легко вырвался вперед. Лошадь Пери была ничуть не хуже, но Кей находился в лучшей форме из-за наших ежедневных прогулок да и к тому же нес более легкого всадника. Поэтому к финишу наши соперники пришли не меньше чем на полкорпуса позади.
Пери рассмеялся и спрыгнул с седла.
— Я потерял шляпу, — объявил он. — Придется возвращаться тем же путем.
Без шляпы его золотые волосы так и блестели на солнце, глаза сияли, как незабудки, и щеки горели румянцем. Любая девушка влюбилась бы в него с первого взгляда.
Я опустила руку и погладила его по голове. Он поднял на меня глаза и помог мне спрыгнуть с седла. Едва я оказалась на земле, как он снял руки с моей талии.
— Меня огорчило то, что мы видели в деревне, — вдруг сказал он.
— Меня тоже, — отозвалась я.
Пери отвернулся от меня и, сняв сюртук, расстелил его на вереске. Мы уселись рядышком и принялись следить за водами текущей мимо Фенни. Темный массив леса Хаверинг-холла находился справа от нас, Вайдекр — слева.
— Я уверен, что всему виной Бриггс, — сказал Пери. — А я не имею права вмешиваться, пока не женюсь или не достигну совершеннолетия.
— Двадцати одного года? — спросила я.
Он мрачно кивнул.
— Придется ждать целых четыре года.
— Мне и того дольше, — пожаловалась я. — Я младше тебя на год.
— Я знаю, чего хочет мама. — Он искоса глянул на меня. — Если быть честным, Сара, она велела мне попросить тебя. Вернее, — скрупулезно уточнил он, — она пообещала заплатить мои карточные долги, если я попрошу тебя об этом.
— О чем? — поинтересовалась я, хотя уже все поняла.
— Попросить тебя выйти за меня замуж, — проговорил Пери без всякого выражения. — И я могу объяснить тебе, почему я пообещал это сделать.
Он поудобнее улегся на спину, беспечный и прекрасный, как падший ангел, и принялся загибать пальцы.
— Во-первых, я получаю свою землю и капитал. Во-вторых, ты тоже станешь хозяйкой своего поместья. В-третьих, мы можем совместно управлять ими так, чтобы прекратить эти глупости в Вайдекре, но и не допускать таких жестокостей, как у нас в Хаверинг-холле. В-четвертых, нам не придется жениться ни на ком другом и мы будем ездить в Лондон, когда захотим.
Я вытянулась рядом с ним и облокотилась на руку, чтобы было удобнее смотреть ему в лицо.
— А почему ты не ухаживаешь за девушками? — поинтересовалась я. — Я живу у вас уже несколько месяцев и еще никогда не видела, чтобы ты поздно возвращался домой. Тебе не нравятся девушки, да, Пери?
Он обернулся ко мне, его глаза оставались такими же чистыми и ясными.
— Это тоже существенно, — продолжал он. — Мы с тобой оба не любим, когда к нам прикасаются. Я еще выношу это от моих сестер или от тебя. Но терпеть не могу, когда это делают другие. Меня бросает в дрожь, когда они гладят мой рукав, или норовят коснуться плеча, или подходят ко мне вплотную. Я это просто ненавижу. И знаю, что я никогда не женюсь, если мне нужно будет ухаживать за какой-то девушкой, целовать ее или еще что-нибудь.
Я кивнула. Все это я понимала прекрасно. Но для молодого человека это, должно быть, еще хуже, все-таки от него ожидают тепла и внимания.
— Если мы поженимся, нам придется позаботиться о наследнике, а потом мы сможем жить просто как друзья. Думаю, это понравится тебе, Сара.
Я села поудобнее, обхватив руками колени.
— Не знаю, — тихо ответила я.
Пери закрыл глаза и подставил лицо солнцу.
— Мне кажется, это было бы хорошим выходом для всех нас, — заговорил он. — Я знаю, ты боишься лондонского общества. А если все сложится именно так, ты появишься там как моя невеста. Тебе не придется много выезжать, мужчины не станут докучать тебе, а мама или мои сестры всегда будут рядом. К тому же там буду и я.
Я молчала. Глубоко в душе я ужасно трусила перед лондонским сезоном и проклинала собственное упрямство, которое заставляло меня стремиться к самому лучшему, что могла предложить мне жизнь.
— Мне нравится эта мысль, — согласилась я.
— И потом, ты будешь сама управлять своим поместьем, — заметил Пери. — Не понадобится ждать столько лет.
Я согласно кивнула. Пять лет казались невообразимо долгими для моих шестнадцати. Я едва могла поверить, что когда-нибудь мне исполнится двадцать один год. К тому же какая-то хитрая деловая жилка во мне предупреждала меня, что зависеть пять лет от решений Уилла Тайка и Джеймса Фортескью — это слишком долго.
— Кроме того, мы соседи, — снова заговорил Пери. — Если ты выйдешь замуж за кого-нибудь другого, то тебя увезут отсюда. И ты будешь приезжать в Вайдекр, только когда тебе это позволят.
— О нет! — воскликнула я. — Только не это! Об этом я никогда не думала.
— Но тебе придется подумать, — настаивал Пери. — Твой муж пришлет сюда своего управляющего, и еще неизвестно, что тут начнется.
Я протянула к нему руку и повернула его лицо ко мне.
— Поцелуй меня, — попросила я.
Поцелуй был легким и прохладным, как прикосновение кончиков пальцев его матери. Едва губы Пери коснулись моих, как он тут же отстранился и взглянул на меня.
— Я правда люблю тебя, — сказал он. — И хочу, чтобы мы были друзьями. Мама тоже хочет, чтобы мы поженились, и я думаю, она права. Но мне непременно нужно, чтобы мы были только друзьями.
Одиночество и боль, которые я носила в себе постоянно, неожиданно нахлынули на меня, когда Пери предложил мне свою дружбу. Его поцелуй напомнил мне легкое касание губ Данди, когда она желала мне спокойной ночи. И тут я осознала, как давно я живу без любви и сочувствия. Из моей груди вырвался стон, я закрыла лицо руками и упала в траву.
Я не плакала. Еще в тот день я пообещала себе, что никогда больше не заплачу. Я просто лежала, неподвижная как статуя, и сама с ужасом слушала свои стоны, звучавшие так, будто мое сердце разрывалось на части.
Пери не шевелился. Он сидел спокойно, прекрасный как цветок, и ожидал, что я буду делать дальше. Когда мои стоны затихли, он протянул руку и погладил меня по шее. Его рука была мягкой и какой-то бескостной.
— Я несчастен так же, как и ты, — тихо проговорил он. — Потому я и пью. Я не тот сын, которого хотела мама. Таким был Джордж. И она никогда не полюбит меня так, как любила его. Я думаю, что если б мы с тобой поженились, мы оба стати бы менее одиноки. Мы могли бы быть друзьями.
Я подняла голову, мои глаза блестели, словно в них попал песок. Я потерла их тыльной стороной ладони.
— Да, — сказала я. Мое согласие было продиктовано всей глубиной моего одиночества и отчаянным пониманием того, что я никогда никого не полюблю. — Я думаю, что мы сможем стать друзьями.
Ничего не могло быть хуже, чем это горестное ожидание, когда боль утихнет. Пери и я были никому не нужными детьми. Моей сестры больше нет, его умный, талантливый брат Джордж тоже погиб. Мы остались одни на этом свете, и мы могли помочь друг другу выжить.
— Ну и отлично, — сказал Пери.
Мы оба встали на ноги, и он тщательно отряхнул свой сюртук от приставших к нему листьев и почистил рукава.
— Теперь мама согласится заплатить мои карточные долги, — с удовольствием продолжал он. — Мы можем рассказать ей об этом за обедом?
— Да, — ответила я.
Мне казалось, что годы прошли с тех пор, когда кто-то нуждался во мне и обращался ко мне за помощью. Было так приятно осознавать себя частью этого «мы», хотя это были только я и бедный глупенький Пери.
— Мы можем пожениться, как только контракт будет подписан, — предложил Пери. — Свадьба состоится в Лондоне, а если захочешь, то здесь.
— Неважно, — сказала я. — Мне это безразлично.
Пери кивнул и протянул мне руку, помогая сесть в седло.
— Мама будет очень довольна, — сообщил он мне и улыбнулся.
Он боялся своей матери так же сильно, как любил ее. Может быть, даже сильнее.
— Она будет довольна нами обоими, — добавила я и почувствовала удовлетворение оттого, что являюсь теперь частью их семьи.
Кто бы мог представить, что вечно лохматая маленькая Меридон скажет «да» в ответ на предложение знатного лорда. И кто бы подумал, что это «да» не будет продиктовано ни нуждой, ни отчаянием. Потому что нужда и отчаяние оставили меня и теперь я искала богатства и власти над землей.
О любви я не думала вовсе.
За обедом мы сообщили новость леди Кларенс. Думаю, что если б она выказала малейший признак удовлетворения, я бы насторожилась. Но она пристально глянула на меня через стол и сказала:
— Вы еще очень молоды, Сара, а это серьезный шаг. Не лучше ли будет подождать и посмотреть, что может предложить вам лондонское общество?
— Я думала, что таково ваше желание, леди Кларенс, — после краткого колебания ответила я.
Дверь позади меня отворилась, и появился дворецкий, пришедший убрать со стола. Но леди Кларенс отослала его легким движением руки. Мне пришло в голову, что проживи я хоть сотню лет, мне никогда не освоить таких жестов.
— Конечно, я бы хотела, чтобы имения управлялись совместно, — заговорила она. — И могу сказать, что я не видела двух более подходящих друг другу молодых людей. Ваше воспитание не совсем обычно, Сара, но Пери единственный человек, начисто лишенный всякого снобизма, из тех, кого я знаю в обществе. — Тут она помолчала и слегка улыбнулась Пери, сидевшему между нами. — И вы очень подходите друг другу по темпераменту, — продолжала она деликатно.
Пери хмуро глядел в свою тарелку, и я чуть не фыркнула от едва сдерживаемого смеха при мысли, что леди Кларенс рекомендует нас друг другу, так как он холоден, а я не женственна.
— Но я еще не знаю, что скажет на это мистер Фортескью, — продолжала она. — Ведь это означает, что вы отбираете у него право управлять поместьем.
— То, что он скажет, не имеет никакого значения, — жестко проговорила я. — Его это больше не касается. Он не имеет права критиковать мой выбор, тем более что я выхожу замуж за Пери, который является моим кузеном, лордом и к тому же сосед мне.
— Голос, — сказала леди Кларенс.
— Извините, — ответила я.
Она приподняла брови.
— Я хочу сказать, что прошу вашего прощения, — исправилась я.
Она улыбнулась.
Пери, не поднимая головы, налил себе еще один стакан портвейна.
— Если вы оба так настроены, то мне нечего возразить, — сказала леди Кларенс с милым жестом беспомощности. — Помолвку можно объявить сразу же. В Лондоне Пери будет сопровождать вас на все балы и вечера, а когда сезон закончится, мы вернемся сюда. Венчание состоится в кафедральном соборе в Чичестере.
Я только кивнула, Пери ничего не говорил.
— Вам следовало бы сразу написать мистеру Фортескью о своем решении, — заметила леди Кларенс. — И сообщить ему о том, что я поручу своим адвокатам составление брачного контракта. Они, безусловно, тут же свяжутся с его поверенными.
— Но Вайдекр должен оставаться моим, — вмешалась я. — Это майорат, который наследуется старшим ребенком, независимо от его пола.
Леди Кларенс улыбнулась.
— Конечно, Сара, — ответила она, — его наследует ваш первенец. Хаверинг же может наследоваться только младенцем мужского пола. Так что адвокатам будет достаточно работы на все лето и осень.
— Вайдекр должен быть моим, — упрямо повторила я.
Леди Кларенс помолчала.
— Замужние женщины не имеют своей собственности, Сара, — объяснила она мягко. — Вам ведь это известно. Вайдекр станет принадлежать Перегрину, как только вы поженитесь. Какого бы мужа вы ни выбрали, он станет хозяином Вайдекра.
Я нахмурилась.
— Даже несмотря на то, что это мое наследство? — спросила я.
— Даже несмотря на это, — прозвучал ответ.
— И с этим ничего нельзя поделать? — Мой голос звучал жалобно.
— Таков закон в нашей стране, — сухо объяснила она. — Значительно более богатые женщины, чем вы, вручают свое состояние мужу. Хотя вы можете проконсультироваться с адвокатами мистера Фортескью. Но мне кажется, что лучше, чтобы поместье управлялось от имени Перегрина, чем мистером Фортескью и его бандой якобинцев.
— Я знаю, — кивнула я.
— Сара вполне сможет управлять им сама, — вмешался Перегрин. Он уже выпил два стакана портвейна, и его щеки приятно порозовели. Свою ласковую улыбку он адресовал мне. — Почему бы и нет? Она целыми днями объезжает поля и уже все здесь изучила. Если она не захочет нанимать бейлифа, она может заниматься этим сама.
Леди Кларенс кивнула и взяла со стола свой веер.
— Конечно, — ответила она. — Все будет, как вы решите. Как мило, что у нас в доме скоро состоится свадьба.
Перегрин довольно уверенно встал на ноги и подал руку матери, провожая ее к дверям. Он широко распахнул их перед леди Кларенс и остался там, ожидая меня. Когда я приблизилась к нему, он по-братски улыбнулся мне, словно мы были двумя мальчишками, пустившимися в опасное путешествие.
— Отлично придумано, — тихонько проговорил он и вернулся к столу.
Назад: ГЛАВА 25
Дальше: ГЛАВА 27