Примечание автора

Этот роман – история долгой жизни, прожитой в центре событий, жизни, которая, поскольку прожита она женщиной, осталась не замеченной большинством хронистов того времени и последующих историков. Самой большой претензией Маргарет Поул на известность был тот факт, что она оказалась самой старшей среди казненных Генрихом VIII, – ей было шестьдесят семь, когда ее зверски убили на Тауэрском лугу, – но ее жизнь, как я попыталась показать в этой книге, прошла в сердце двора Тюдоров и в центре прежней королевской семьи.

Чем больше я изучала ее жизнь и размышляла о ней и об ее обширной семье, о Плантагенетах, тем больше задавалась вопросом, не стояла ли она в центре заговора. Иногда ее роль была активной, иногда она вела себя тихо, но, видимо, всегда осознавала претензию своей семьи на трон; у них всегда был претендент – в изгнании, готовый вторгнуться, или арестованный. Не было периода, когда Генрих VII и его сын могли не бояться претендента из Плантагенетов, и хотя многие историки считают это паранойей Тюдоров, мне интересно, не было ли постоянной подлинной угрозы со стороны прежней королевской семьи, чего-то вроде движения Сопротивления: лишь иногда действующего открыто, но всегда дающего о себе знать.

Роман начинается с неоднозначного предположения, что Катерина Арагонская приняла решение солгать о своем браке с Артуром, чтобы выйти замуж вторично, за его брата Генриха. Я полагаю, что рассмотрение общеизвестных фактов, – официальное разделение ложа, совместная жизнь молодой пары в Ладлоу, их юность и здоровье, и отсутствие какой-либо тревоги относительно того, был ли их брак завершен, – убедительно указывает на то, что они обвенчались и вступили в интимные отношения. Так, безусловно думали в то время все, и собственная мать Катерины испросила разрешение Папы, которое позволяло ее дочери вторично заключить брак, независимо от того, была ли у нее половая близость.

Несколько десятилетий спустя, когда ее спросили, был ли завершен ее брак с Артуром, у нее были веские причины лгать: она защищала свой брак с Генрихом VIII и законность рождения своей дочери. Стереотипное восприятие женщин историками позднейшего времени (особенно викторианскими) предполагало, что, поскольку Катерина была «хорошей» женщиной, она была неспособна на ложь. Я склонна более широко смотреть на женское двуличие.

Как историк я могу изучить доводы разных сторон и поделиться своими соображениями с читателем. Как романисту мне приходится привязывать сюжет к одной последовательной точке зрения, поэтому рассказ о первом браке Катерины и ее решении выйти за принца Гарри является вымыслом, основанным на моей собственной интерпретации исторических фактов.

Из работы сэра Джона Дьюхерста я почерпнула даты беременностей Катерины Арагонской. Потеря детей Генриха VIII исследуется очень активно. В недавнем интересном исследовании Катрины Бэнкс Уитли и Киры Крамер высказано предположение, что кровь Генриха могла быть Келл-положительной, что может приводить к выкидышам, рождению мертвых детей и младенческим смертям, если у матери более часто встречающаяся Келл-отрицательная группа крови. Уитли и Крамер также предполагают, что проявившиеся у Генриха с возрастом симптомы паранойи и гнев могли быть вызваны синдромом Маклеода – болезнью, которой страдают только люди с Келл-положительной группой крови. Синдром Маклеода обычно развивается, когда пациенту около сорока лет, и вызывает физическую дегенерацию и изменения личности, приводящие к паранойе, депрессии и иррациональному поведению.

Интересно, что Уитли и Крамер прослеживают синдром Келла до Жакетты, герцогини Бедфордской, подозревавшейся в колдовстве матери Елизаветы Вудвилл. Порой литература создает пугающие метафоры исторической правды: в вымышленной сцене романа Елизавета вместе с дочерью, Елизаветой Йоркской, проклинает убийц своих сыновей, предрекая им потерю сыновей и внуков, а в реальной жизни ее гены, неизвестные и неопределимые в те времена, внедрились в род Тюдоров через ее дочь и могли вызвать смерти четырех младенцев Катерины Арагонской и трех – Анны Болейн.

Этот роман посвящен упадку Генриха VIII, превратившегося из молодого красивого принца, в котором видели спасителя страны, в больного, страдающего ожирением тирана. Увядание молодого короля было предметом многих прекрасных сочинений, – некоторые, показавшиеся мне наиболее полезными, я перечисляю далее, – но впервые за время своих исследований я полностью поняла, насколько жестоким было его правление и насколько глубок распад личности. Все это заставило меня задуматься о том, как легко правитель скатывается к тирании, особенно если никто ему не противостоит. По мере того как Генрих меняет советников, как ухудшается его душевное состояние, а применение виселиц становится террором против собственного народа, видишь, как в прекрасно знакомом и любимом мире Тюдоров зарождается деспот. Генрих мог вешать верных ему жителей севера, потому что никто не встал на защиту Томаса Мора, Джона Фишера и даже герцога Бекингема. Он выучил, что можно казнить двух жен, развестись еще с одной и запугать последнюю, потому что никто действенно не заступился за первую. Портрет обожаемого Генриха в учебниках для младшей школы, – эксцентричный блистательный правитель, женившийся шесть раз, – это еще и отвратительный портрет домашнего насильника, мучившего жену и детей, и серийного убийцы, ведшего войну против собственного народа и даже против собственной семьи.

Ответом Генриха на прошение паломников о сохранении привычных правителей и религии стало нападение на север Англии и на верных католической церкви. Король был осознанно бесчестен, когда казнил людей, веривших, что они, во-первых, могли обратиться к нему в поисках справедливости и, во-вторых, что он дал им полное прощение и будет верен слову. Это один из страшнейших периодов нашей истории, но о нем мало известно, возможно, потому что это история поражения и трагедии, а проигравшие редко рассказывают, как было дело.

Маргарет отправили на эшафот без обвинения, без суда и даже без уведомления, как я и пишу. Казнь ее была проведена неумело, возможно, из-за того, что палач был неопытен, или из-за того, что она отказалась класть голову на плаху. В знак уважения к ней и ко всем женщинам, отказывающимся принять наказание, наложенное на них несправедливым миром, я описала в романе, что она умерла так же, как жила – сопротивляясь тирании Тюдоров. Она была причислена к лику святых в 1886 году как мученица за веру и почитается церковью как блаженная Маргарет Поул, ежегодно 28 мая.

Ее внук Генри исчез, вероятно умер в Тауэре. Эдвард Куртене был выпущен, только когда на престол взошла Мария I, которая его освободила и пожаловала ему титул графа Девона в сентябре 1553 года. Джеффри Поул бежал из Англии и получил от Папы отпущение за предательство брата. Он вернулся в Англию, только когда Мария I взошла на трон, как и Реджинальд, принявший сан и ставший архиепископом Кентерберийским, тесно сотрудничая с Марией I в деле восстановления католической церкви Англии на протяжении всего правления королевы.

Есть в этой истории – истории древнего рода, против воли утратившего положение, верного молодой женщине, с которой обошлись чудовищно несправедливо, верного своей вере, пытавшегося выжить, – нечто, что меня глубоко трогало в процессе работы. Вымысел, как всегда, вторичен по сравнению с историей; реальные женщины всегда сложнее и противоречивее, они больше героинь романа, они, как и сегодняшние женщины, часто превосходят то, что о них сообщают, и иногда то, чем хочет видеть их мир.