Глава 46. Виакин

В полном одиночестве Дмитрий сидел на поваленном дереве у макушки горы и безмолвно ждал чуда. Именно в эту, третью ночь к нему должно было явиться то, что индейцы называли словом Виакин, — некая всемогущая сущность, которая возьмет его под свою защиту. Вокруг сгустилась черная мгла, прорезаемая светом завораживающе близких звезд. Переменный ветер с завыванием набрасывался то сбоку, то снизу, швыряя в лицо Дмитрию песок и мелкий, колючий мусор. Спать не хотелось. Все его тело было словно наэлектризовано и казалось, ощетинилось множеством иголок, как у ежа или дикобраза в минуту опасности.

Он просидел здесь двое суток, изредка вставая и прохаживаясь, чтобы разогнать кровь. Он не испытывал ни жажды, ни голода, не ощущал холод. Ему нельзя было ни есть, ни пить, ни даже разводить огонь. Время будто остановилось для него. Иногда Дмитрию казалось, что он уже умер, и остался только его нетленный дух, готовый раствориться в воздухе, чтобы стать с ним единой, надвременной сутью. Иногда в нем пробуждался почти детский страх: а вдруг он уснет и не увидит Виакин, или не сумеет распознать ее присутствие в каком- то явлении?!

«Виакин может прийти в виде голоса, — звучало где- то внутри него откровение старого индейца. — А изредка — даже в виде мысли. Может она принять облик призрака или замаскироваться природной стихией. От того, в какой именно форме она к тебе явится, будут зависеть сверхчеловеческие умения, которые ты обретешь. Если Сила будет исходить из самого воздуха, твое тело станет неуязвимым для пуль, стрел и ножа. Если же она придет из грома и молнии, она даст тебе великую воинскую доблесть, ты сможешь стать талантливым полководцем. Виакин в виде птицы, которую индейцы называют скальным крапивником, одарит тебя способностью без всякого вреда для себя держать в руках ядовитых змей. А еще она может прийти в виде орла, ястреба, ворона. Смотри, не прогляди ее!»

Первый день одиночества закончился странными видениями. Дмитрий увидел незнакомых ему людей в последние минуты их жизни. Перед ним словно воссоздавалась видеозапись событий. Их было так много, что они могли бы смешаться в хаотическую картину, в которой стерлись бы многие детали из- за немыслимого их обилия. Но у Дмитрия была феноменальная память, и в ней все уложилось по порядку. Последние минуты жизни Серого Волхва показались ему самыми значительными из всех прочих.

Седобородый старец, которого называли Серым Волхвом и Хранителем Равновесия, сражался на мечах с воином- друидом Мерлином, чьим родовым тотемом был свирепый хищник- вепрь Броселиандского леса. Серый Волхв был слишком немощен, чтобы биться на равных с молодым и сильным противником, каким являлся друид. Но он мужественно нападал и давал решительный отпор атакам врага. Этот старец был как две капли воды похож на волхва из прежних видений Дмитрия, где он объяснял ему о священной плите. И, когда меч друида с хрустом вошел в грудь Серого Волхва, старец направил свой огненный взгляд на торжествующего победителя. Вздрогнув, тот ошеломленно застыл, словно окаменев. Щит его ушел в сторону, и Серый Волхв вогнал ему под сердце свой меч, выкованный из метеоритного железа.

«И все- таки я достал тебя, — прошептал старец умиротворенно. — Теперь ты не заберешь вновь священную реликвию и не прнесешь ее на поругание в свой Черный Союз. Тайна ее на много веков скроется от людей.»

Каждое из этих видений Дмитрий ощущал и переживал так, словно он был не сторонним наблюдателем, а участником драматических событий. Под конец он бессильно рухнул на каменистое ложе, потрясенный тем, что ему пришлось испытать. Впечатления были слишком яркими и оставили жестокую боль в душе. Он понял: во всех видениях сражался с врагами и умирал он сам!.. Он увидел завершение каждого отрезка своей земной жизни после очередного переселения души в новое тело! Правда, некоторые из событий были словно в пелене тумана, так и не открывшись до конца.

Особенно его потрясла история Серого Волхва. Теперь Дмитрий точно знал, что в далеком прошлом он не только видел таинственный артефакт, но и мог держать его в руках. И следовательно, сумеет его найти! Помимо боли, у Дмитрия осталось чувство удовлетворенности: в каждом своем новом рождении он поступал так, как велело ему сердце: жертвовал собой во имя спасения других. Очевидно, таким было его предназначение, избранное Богом.

Утром, едва только солнце коснулось верхушек гор, Дмитрий поднялся на ближайшую маковку каменной гряды. Перед ним синели громады горных хребтов, будто замороженные туши гигантских динозавров. Кое- где эти глыбы были подкрашены зелеными мазками, местами весьма интенсивными, а сверху самые высокие из вершин были словно покрыты белой пеной.

Туман, лежащий в ущелье, поднялся выше, постепенно рассеиваясь, и в бледной дымке, уходящей к облакам, вдруг отчетливо проявилась необычная картина. Дмитрий увидел свое собственное отражение в воздухе, увеличенное во много раз! Будто кто- то неведомый поставил перед ним огромное зеркало, и вместо рамки по краям этого природного экрана сверкала удивительно яркая радуга! Дмитрию странно было смотреть на свои гигантские глаза и необъятно объемное тело. Сначала это его шокировало, но потом, заметив, что таинственный двойник лишь повторяет его движения и самостоятельно не способен даже сомкнуть веки, он засмеялся. И отражение тоже засмеялось, а над ущельем прокатилось громкое эхо.

Через несколько секунд Дмитрий уже гримасничал, как озорной мальчишка, снимая накопившееся напряжение, и думал о том, что не случайно индейцы чибча почитали Радугу как божество и возводили ей святилища рядом с горным водопадом, в брызгах которого она высвечивалась, зажигаемая лучами солнца.

Так начался второй день его очищения. Небесное отражение исчезло. Дмитрий спустился к выбранному месту, сел на каменный престол и стал думать о своих предках. И когда сила его мысли достигла апогея, перед ним снова предстало видение — длинная череда мужчин, юношей и стариков, которые шли один за другим, и каждый из них держал за руку свою подругу, принявшую в себя Семя Рода.

Они выплывали из туманного марева, грациозно шествовали мимо Дмитрия и растворялись где- то вдали, в пелене облаков. В свободной руке мужчины держали меч или саблю, некоторые — шаманский бубен или посох. И одежда на этих людях была самая разная: от звериных шкур до казачьей гимнастерки и брюк с лампасами. Одинов явственно ощущал энергию, которая исходила от его предков. Он словно погрузился в теплую реку, и та, приняв его, понесла на своих волнах в вечность, нашептывая материнским голосом: «Вот те люди, чьи Узоры Судеб, переплетаясь, сотворили твой Узор в Ткани Бытия, чтобы он стал началом нового Узора на этом полотне.»

Шествие было долгое, и, когда оно закончилось, он впал в полузабытье. Солнце припекало весь день, и лицо его покрылось румянцем загара. К вечеру по небу поползли зловещие тучи, сбиваясь в черные пласты, предвещавшие бурю. Дмитрий безмолвно взирал на бездонный мир, затаившийся перед ним. Он чувствовал его скрытую сущность — зло и коварство, готовое обрушиться на беззащитную жертву, может быть, в самый лучший миг ее жизни, чтобы эту жизнь безжалостно отнять, искалечить, сделать жалкой и ничтожной.

Предыдущие две ночи его одолевали кошмары. Казалось, все демоны земли собрались на пиршество, чтобы рвать его тело и со смаком обгладывать косточки. Они чудились ему в детском плаче шакалов, в шипении проскальзывающих где- то поблизости, а порой и у самых ног, змей, в каждом шорохе, который отдавался в душе. Это было странное ощущение. Словно кто- то специально нагнетал на него состояние страха и ужаса, когда во мраке начинали мерещиться жуткие чудовища вместо скал и кустов. Они обступали со всех сторон, сжимая цепь, а Дмитрий был маленьким мальчиком, нечаянно заблудившимся в горном лесу.

Внезапно ветер подул с такой угрожающей силой, что с троп зажурчала осыпь, стремительно стекая вниз. С шумом раскачивались деревья, покрывающие склоны гор. Попискивали, как мыши- полевки, и скрипели надломленные сучья. Мгла стала такая, будто на голову Дмитрию накинули мешок. И в этом буйстве природы на Дмитрия вдруг накатила усталость. В какую- то долю мгновения он поймал себя на том, что провалился в беспамятство, но тут же снова пришел в себя. А над миром уже бушевал смерч! Свирепый вихрь стоял прямо перед Дмитрием, пронзаемый яростными молниями. И в этом безумном потоке хаоса парила одинокая хищная птица, ударами крыльев и клювом разбивая молнии.

Картина природного апокалипсиса длилась не более минуты, исчезнув так же внезапно, как и появилась. И вслед за ней наступил рассвет. Блаженное состояние покоя и умиротворенности снизошло на Дмитрия. Он вдыхал полной грудью воздух, насыщенный озоном и терпкими запахами горных трав, и у него было ощущение, что он пьет материнское молоко. Внутреннее чутье заставило его повернуть голову, чтобы увидеть то, что делалось за его спиной.

К своему удивлению, он обнаружил сзади себя неизвестно откуда взявшийся холмик, и на нем сидящего человека. Он был закутан в индейский шерстяной платок, или пончу, расписанную крупным ромбовидным узором. Длинные золотистые волосы струились по его плечам, а вокруг головы сиял радужный нимб. И этот нимб был поразительным образом похож на «радужный брыль», появляющийся над головами знаменитых характерников, владевших всеми малыми формами Великого Спаса! Об этих брылях ему рассказывал дед, и говорил, что их видят только посвященные.

Между тем таинственный незнакомец обратился к Дмитрию со словами. Его голос, мягкий и густой, был необыкновенно благозвучный.

— Меня послал к тебе тот, кто является Воплощением Черного Солнца, — сказал он. — Ты сделал верный шаг. Восстановленное Знание поможет тебе в решающей битве с опасным врагом. Готовься.

В это время солнце проклюнулось из скорлупы облаков, и его лучи упали на горный склон, осветив вершину горы. Они прошли сквозь тело Божьего Посланника, словно множество огненных стрел пронзили его, и не причинили ему никакого вреда. Улыбнувшись, он кивнул Дмитрию, затем образ его стал бледнеть, делаясь прозрачным, и, наконец, растворился вовсе. Исчез вместе с холмиком!

Зато внизу, у подножия горы, Дмитрий разглядел маленькую точку. Приблизив ее к себе с помощью приема, изученного в когнитивной виртуальной реальности еще в лагере «Небесного Ока», он увидел, как в бинокль, Победителя Змей. Тот радостно махал ему обеими руками, подавая какие- то знаки. На нем была национальная одежда жреца: просторное платье, как тога, кожаные сандалии и колпак, расписанный магическими символами. А на груди — украшение из камней, изображающее многолучевую звезду. Таким Дмитрий старого шамана еще не видел.

Одинов напряг воображение, и, подключив интуицию, понял, о чем ему сигналил Победитель Змей. Он приглашал его спуститься на поляну посреди горного леса, облюбованную ими ранее, и с помощью жестов пояснил, что вскоре поднимется туда сам.

Здесь они и встретились, обдуваемые прохладным ветром и припекаемые солнцем, лениво карабкающимся в небо. Обильная роса блестела радужными каплями на траве, уже начавшей желтеть и стлаться по земле. Осенняя, желто- оранжевая палитра, смешавшись с еще не угасшей летней гаммой красок, придавала лесу пикантную красоту и яркость. Это был праздник цвета!

Победитель Змей величественным жестом руки предложил Дмитрию сесть прямо на траву и уселся напротив него сам, скрестив ноги. Одинов рассказал ему все, что приключилось с ним за два дня и три ночи, проведенные на вершине горы без оружия, еды и огня. Тот выслушал его, не перебивая, и время от времени только качал головой и прицокивал языком. Когда Дмитрий описал ему увиденную птицу в смерчевой спирали, он интерпретировал видение как большую поддержку от Сил Воздуха и Огня, птицу назвал охотником на змей — скальным крапивником. А человека с радужным нимбом — Великим Воином Виакин.

— Ты вступил во взаимодействие с Двенадцатью Творящими Силами, которые представляют из себя Проекции Единой Первопричины, — торжественно объявил Дмитрию старый шаман. — Такое состояние индейцы племени не- персе и именуют Виакин. Силы, которые ты видел, обещают тебе свою помощь. Как скальный крапивник разбивал клювом молнии, так и ты будешь побеждать опасности. И как лучи солнца, пройдя сквозь тело Великого Воина, не причинили ему вреда, так и тебе не будут страшны ни пули противника, ни его стрелы. И змеи будут повиноваться тебе. Смерч и молнии, сея вокруг смерть и ужас, придут на помощь тебе в трудную минуту. Я рад, что ты получил такую могучую поддержку. Теперь ты способен к обучению.

Немного помолчав и прикрыв глаза, как бы собираясь с мыслями, Победитель Змей продолжал:

— Основу системы чулукуа, которую я передам тебе в таком виде, в каком получил от своего отца, составляют приемы, а точнее, принципы боевых систем племен Атабаскан- Атапаска и Анишинайби, позже дополненные боевой практикой аракуанов, чеванте и еще двенадцати индейских племен, включая Небегущих из ассинибойнов, хопи, не- персе и даже покинувшее этот мир племя мимбрино. Психические и духовные начала системы происходят из учения, которое в дословном переводе звучит как «считать до двадцати».

Заметив нетерпеливое движение Дмитрия и, предупреждая вопрос, шаман пояснил:

— Двадцать — это слияние десяти двойственностей. А десять включает в себя четыре состояния Сути Природных Сил и шесть состояний Воплощения Единого. Но каждая Суть и каждое Воплощение сами по себе подразумевают двойственность, а именно, Созидание и Разрушение. Исходя из этого учения, человека можно представить как совокупность восьми проявлений четырех Природных Сил — Воздуха, Огня, Воды и Земли, — и двенадцати Ипостасей Единого Духа. Десять означает Слияние «двуногого зверя» в человеке с шестью его Высшими Ипостасями. И сутью чулукуа является Путь Слияния Единого. Тот, кто сумеет «досчитать до двадцати», получает в себе сплав всех Сил, как Низших, так и Высших Миров. И становится Обретшим Тиу, или Воплотившим Дух Непогрешимости.

«Еще одно совпадение!» — отметил про себя Дмитрий, поскольку термин «Тиу» являлся одним из основных понятий в Северной Традиции, Хранителем которого были Высшие Посвященные Братства «Стоящие у Престола». «Обрести Тиу» означало достичь состояния «ясного чувствования Бога».

— Итак, продолжал Победитель Змей, — в чулукуа нет особых приемов как таковых, а есть принципы, которых надо придерживаться. И заключаются они в использовании древнейших инстинктов, характерных для любого живого существа, включая человека, и знании правил, исходя из которых, производится оптимальная смена направлений течения силы, или, как говорят в чулукуа, углов атаки.

Боец чулукуа не старается определить, какой удар или захват проводит противник, а следит лишь за углами его атак, фактически, за тем, в каких направлениях течет его сила. И строит свою систему боя так, чтобы заставить противника начинать свое следующее движение, как бы «перепрыгнув» через оптимальный для предыдущего движения вариант. То есть постоянно ломает его схему смены углов атаки, чтобы они не были оптимальными, и тем самым ослабляет противника.

Исходя из принципов «слома» и воздействия движениями на древнейшие рефлексы, много технических способов в чулукуа основано на скоростных захватах, рывках и «придерживаниях», после которых следует резкое перенаправление движений рук или ног соперника и различного рода подсечки. При этом боец зачастую использует принцип «ножниц». И тут важен такой момент: каждое техническое действие здесь имеет ярко выраженную связь с той или иной Природной Силой — Воздухом, Огнем, Водой или Землей. Посвященному это сразу видно.

А всевозможные техники той системы Проявления Духа, которую в племени не- персе назвали Виакин, основаны на постижении бойцом двенадцати типов Разъятия Единого. Ты, наверное, это ощутил и понял, когда мы с тобой сражались на празднике.

Мой отец говорил мне, что наиболее точно суть того, что такое Виакин, передают слова «Воплощение Центрального Духа», или «Слияние Двенадцати Творящих, или Первоисточаемых, Сил». Итак, для воина чулукуа первой задачей будет привести в равновесие энергии созидания и разрушения. Именно в балансе Сил скрыта сама суть чулукуа! И вот теперь, чтобы закольцевать понятия, скажу: чулукуа — это Искусство Достижения Равновесия всех Проявлений и Ипостасей Высших Сил. Или, еще точнее, — Искусство Достигать Центра Круга Взаимоперерождений!

А из этого следует, что телу и психике воина чулукуа надлежит быть такими сильными, гибкими и сбалансировано слаженными, чтобы суметь, не разрушившись, пропустить через себя и проявить должным образом Силы Природы и Воплощения Единого.

Привычным усилием воли Дмитрий вызвал в себе состояние сверхзапоминания, именуемое в науке гипермнезией, и с увлечением слушал наставления. Его память впитывала в себя, как губка, каждую подробность, чтобы не упустить малейшего нюанса и не исказить понимание сути излагаемой системы.

— Что ж, на мой взгляд, ты достаточно усвоил теорию, и пора приступать к тренировкам, — наконец, сказал Победитель Змей и тут же, без помощи рук, выпрыгнул в стойку из положения со скрещенными ногами. Он сделал это так легко и стремительно, будто и не было многих десятков лет, которые он ходил по земле.

Дмитрий тоже вскочил с места и с нетерпением ждал продолжения, чтобы как можно быстрее освоить практические навыки боевого искусства, которыми владел шаман. А он не спеша снял великолепный наряд и остался в одной набедренной повязке, молчаливо приглашая ученика последовать его примеру.

Поздно вечером, когда, вспотевшие и усталые, они развели огонь и сели у костра, старый шаман, запекая рыбу в золе прямо с чешуей, но без внутренностей, продолжил свои пояснения.

— Имей в виду, — сказал он, — твоя Виакин будет запрещать тебе делать некоторые вещи. Так вот, если ты ослушаешься ее, то станешь уязвимым, потому что она отвернется от тебя и откажет в своей помощи. У нас был один шаман, у которого сила хранилась в подвешенных к своду типи перьях. Он предупредил жену, чтобы она бережно с ними обращалась. А та возьми да урони их! И сила шамана, его молитва тут же оказалась разрушена, он сделался легкой добычей врагов. Это говорит о том, что твою силу должны беречь все близкие тебе люди, иначе она будет убита.

Победитель Змей сделал смачную затяжку из своей трубки, впервые демонстрируя ее Дмитрию. Она была выточена из розового камня, это была уменьшенная фигурка человека! В голове его находился мундштук, в ногах, соответственно, чубук. Глаза человечка были инкрустированы сверкающими бусинками кварца.

— Эту трубку я смастерил себе сам, — сказал старый шаман. — Трубки не передаются по наследству, умерший забирает их с собой в иной мир, чтобы и там получать наслаждение. А некоторые шаманские вещи переходят из поколения в поколение, особенно, если они принесли удачу или правильное колдовство.

— А если ворожба была неправильной, что происходит тогда? — спросил Дмитрий, принюхиваясь к явно наркотическому запаху дымка.

— В таком случае шаман рискует головой. Старики рассказывали, как поступили рассерженные женщины с одной юной шаманкой. Они сбросили ее в глубокое озеро в полном ритуальном обличии: на поясе — нож из лосиного рога, на шее — ожерелье из раковин моллюсков, в руке — узелок с чародейскими принадлежностями. Среди них обязательно кости черепахи, мускусной крысы, волка и птицы- нырка. Так что быть шаманом — это дело очень ответственное, за каждое свое слово и тем более действие он должен отвечать.