2. Спортивная девчонка

Шеврон Савано никогда особенно не нравилась притча о Блудном Сыне. Сказать по правде, она просто терпеть не могла эту историю и чуть ли не скрипела зубами, когда кто-нибудь принимался ее цитировать.

Правда? Да неужели… А как насчет того сына, или, допустим, дочери, которая все это время оставалась в отчем доме и работала без выходных и праздников, чтобы уберечь родной очаг от организованной преступности и коррупции? Как насчет дочери, которая пожертвовала чуть ли не всем, что имела, только бы отвести от родного очага угрозу? Как насчет совершенно определенной дочери? Что ж, похоже, этой самой дочери ничего не светит. Ее просто-напросто отошлют за океан, в Лондон, просиживать штаны в какой-то секретной конторе, занимающейся защитой свидетелей. Лучшего способа похоронить карьеру даже не придумать.

Само собой, специальный агент Лоуренс Уитмейер, ее начальник в Лос-Анджелесском отделении ФБР, заверил ее, что она вовсе не должна рассматривать свое новое назначение как неофициальное наказание за необдуманные действия, привлекшие к Бюро ненужное внимание общественности.

– Это очень ответственное задание, Шеви. Я бы даже сказал, жизненно важное. ПАУКС существует при Бюро уже три десятка лет.

– А как расшифровывается этот ПАУКС? – поинтересовалась Савано.

Уитмейер глянул в текст высветившегося на экране почтового сообщения.

– Гм… ПАУКС… Программа анонимного укрывания ключевых свидетелей.

– Похоже, слово «анонимный» они ввели только для того, чтобы звучало покруче. Иначе получилось бы ПУКС… а это, конечно, никуда не годится.

– Не сомневаюсь, те парни, которые отвечают за всяческие названия, очень старались, чтобы аббревиатура получилась звучной.

Шеви раздраженно мотнула головой. Было совершенно очевидно, что Бюро пытается отослать ее с глаз долой в какую-нибудь дыру, где до нее не доберется пресса.

– Вы же знаете, что я просто делала свою работу. Я спасала человеческие жизни.

– Знаю, – кивнул Уитмейер, на мгновение смягчившись. – Шеврон, тебе предоставили выбор. Вся остальная группа расформирована и распущена. Тебе всего шестнадцать. Ты можешь стать кем угодно.

– Кроме как остаться федералом.

– Но ты никогда и не была настоящим агентом, Шеви. Ты была официальным источником информации. Это не совсем то же самое.

– Но на моем жетоне стоит слово «агент». И мой наставник называл меня «агент Савано».

Уитмейер глянул на нее с сочувственной улыбкой, с какой иногда смотрят на умственно отсталых.

– Мы подумали, что вам, ребятишкам, жетоны понравятся. Знаешь, придадут ощущение собственной значимости… Но чтобы быть агентом, Шеви, нужно нечто большее, чем жетон.

– Но я должна была вот-вот стать настоящим агентом. Мне говорили, что достаточно только выполнить задание, и место в Куантико мне обеспечено.

– Да, тебе говорили, – покивал Уитмейер. – Но никаких письменных документов на этот счет нет. Так что советую вам ухватиться за это предложение, мисс Савано. Оно не такое уж плохое. И, может быть, если вы не будете сильно высовываться, через пару лет мы снова сможем поговорить об Академии.

Обещанное дело не вызывало у Шеви ни малейшего интереса, но… если она действительно хочет стать специальным агентом, другого пути у нее нет.

– Значит, теперь я перехожу в подчинение Лондонскому отделению?

На этот раз ответ Уитмейера прозвучал более уклончиво.

– Нет. Ты будешь подчиняться непосредственно руководству ПАУКСа. Лондонское отделение Бюро занимается главным образом расследованием преступлений на почве ненависти и прочими штуками такого рода. То, чем ты будешь заниматься, с их рутинной деятельностью никак не связано. Они даже не будут знать, что ты въехала в страну, пока ты сама не объявишься.

Уитмейер чуть наклонился к ней с деланым воодушевлением, как будто намеревался сообщить действительно потрясающую новость:

– По сути, тебе вообще ничего не придется делать, кроме как заочно готовиться к экзаменам на аттестат зрелости.

– Ясно. Значит, снова в школу, как маленькая, – вздохнула Шеви.

– Мне неприятно говорить это, Шеви, но ты и в самом деле еще ребенок, – сказал Уитмейер чуть жестче.

Он уже нетерпеливо поглядывал поверх ее плеча, торопясь прекратить этот разговор и присоединиться к остальным агентам, которые шумно галдели в переполненном офисе, клацая затворами служебных пистолетов и перешучиваясь.

– Я готов платить тебе жалование из средств Бюро еще два года, Шеви, и это все, что я могу для тебя сделать. Можешь принять это предложение, а можешь отказаться, дело твое. Но в любом случае, если тебе нужен шанс остаться в ФБР, тебе придется отправляться в Лондон.

И вот Шеви уже девять месяцев торчала в Англии, опекая кошмарного вида металлический аппарат, похожий на спускаемый модуль космического корабля, зачем-то впихнутый в подвал четырехэтажного георгианского особняка на Бэдфорд-сквер в Блумсбери.

– А чем мы на самом деле занимаемся? – спросила она своего начальника в первый же день.

Хотите верьте, хотите нет, но его звали агент Оранж. Наверняка в шутку, решила Шеви. Он весь, с головы до ног, был исключительно серого или серебристого цвета, от седой челки и зеркальных очков до облегающего костюма и дорогих, сшитых на заказ мягких мокасин с кисточками.

– Мы занимаемся аппаратом, – ответил пятидесятилетний агент, растягивая слова, как водится у шотландцев.

– Поклоняемся ему, что ли? – буркнула Шеви. Ей все еще было не по себе из-за смены часовых поясов, поэтому настроение у нее было слегка воинственное.

Однако Оранж отнесся к этим словам с неожиданной серьезностью.

– В каком-то смысле да, агент Савано. Можно сказать, что тот аппарат в подвале – наша церковь.

Он провел Шеви через холл, обставленный, как гостиная в трехзвездочном английском отеле: с камином, коваными подставками для дров и корабликами в бутылках, а потом вниз, в подвальный этаж, вход в который закрывала массивная стальная дверь. Стоило им миновать эту дверь, как все вокруг сделалось таким, как и положено в ФБР. Шеви тут же заметила не меньше дюжины вмонтированных в бетонные стены камер и датчики движения по всему коридору, вдоль которого тянулись забранные в серую трубку кабеля всех известных человечеству видов связи.

– Здорово у вас тут оборудовано, – сухо прокомментировала Шеви. – Каждый как на ладони. Ни чихнуть, ни пукнуть.

Оранж сдержанно кашлянул.

– Агент Уитмейер упомянул, что я ваш начальник?

– Никак нет, – солгала Шеви. – Он сказал, что мы напарники.

– Едва ли, – отозвался Оранж. – На самом деле я обращаюсь к вам «агент» чисто из любезности. Насколько я слышал, вас отправили в Лондон после провала некоей бестолковой школярской инициативы.

Они шагали по коридору, миновав сначала камеру для задержанных, затем отлично оборудованный медицинский пункт, и оказались в большом круглом помещении, где возвышалось примерно трехметровой высоты металлическое сооружение в форме пирамиды, опутанное охладительными трубками и мигающее огромным количеством непонятных огоньков.

– Это – центр ПАУКСа, – сказал Оранж, любовно коснувшись корпуса.

– Похоже на рождественскую елку из научной фантастики, – оценила Шеви, стараясь не показать, что на самом деле аппарат весьма ее впечатлил.

Оранж тем временем деловито проверял показания каких-то датчиков. Похоже, он хорошо в них разбирался.

– Я ожидал такого отношения, – отозвался он, не оборачиваясь. – Я читал ваше личное дело. Очень познавательно. Первая по успеваемости в группе, рекордные показания тестов… и это несмотря на возраст. Проблемы с отношением к начальству, ну, и всякая прочая болтовня, сплошные киношные стереотипы.

Оранж наконец повернулся лицом к Шеви:

– Мы оба знаем, агент Савано, почему вы здесь. Ваша группа была обузой для Бюро и к тому же грозила неприятностями с законом из-за вашего юного возраста. Вы засветились перед камерами в Лос-Анджелесе, вот начальство и решило засунуть вас подальше, в тихое спокойное местечко. Но что бы вы там себе ни думали, агент, мы здесь занимаемся очень важным делом. И не ждите поблажек из-за вашей молодости.

Шеви сверкнула глазами.

– Не беспокойтесь, агент. Я никогда не жду поблажек и не пользуюсь ими.

Оранж сунул руку внутрь модуля, проверяя температуру.

– Рад это слышать. Скорее всего, ваши выдающиеся таланты останутся без применения. Вполне вероятно, что в ближайшее время из аппарата ПАУКСа никто не появится, так что можете спокойно заниматься подготовкой к экзаменам на аттестат зрелости. Но если все-таки, с ничтожной вероятностью, из этого люка однажды появится человек… очень важный для нас человек, а меня не окажется рядом, ваша задача – сохранить его в живых. Просто сохраните его в живых и позовите меня. Вот и все.

– А сейчас этот человек там, внутри?

– Нет, агент. Сейчас аппарат пуст. Он пуст уже тридцать лет.

– Так что, эта штуковина волшебная?

Оранж улыбнулся, давая понять, что ему известно о таинственном аппарате куда больше, чем Шеви.

– Не то чтобы волшебная… скорее, сверхъестественная.

– Ага, спасибо за разъяснения.

– Это все разъяснения, которые я могу вам дать на сегодняшний день, агент Савано. Возможно, если вы проявите себя с хорошей стороны, я посвящу вас еще в некоторые детали. А до тех пор условия такие: вы живете здесь, никогда не отлучаетесь от места службы дальше чем на милю, и я буду подменять вас на посту у аппарата, пока вы спите.

– А где я буду спать?

– В квартире вверх по лестнице. Вам она понравится.

– А вы где будете спать? В милой Шотландии?

Оранж снова улыбнулся:

– На верхнем этаже. Я занимаю пентхаус. Есть свои выгоды в том, чтобы быть боссом.

Он протянул Шеви смартфон.

– Все нужные номера уже внесены. А это кнопки управления сигнализацией и системой наблюдения. Видите вот эту красную иконку? Не нажимайте ее, если не хотите, чтобы здесь разверзся ад. Вопросы есть?

Шеви взяла смартфон.

– Вопросов нет, агент.

– Вот и отлично.

Оранж снова отвернулся и занялся аппаратом, ловко щелкая пальцами по старомодным пластиковым кнопочным панелям на ее поверхности.

– Если вы проявите себя хорошо, то просидите здесь пару лет, не высовываясь, а там поглядим. Может быть, нам удастся отправить вас обратно в Штаты, не привлекая внимания прессы. К тому времени вы уже дорастете до поступления в Академию в Куантико.

Шеви хмуро уставилась в спину Оранжа. Два года… да через два года она будет уже старухой. Ей будет почти девятнадцать.

– Вау, как здорово. Два года сидеть в подвале, сторожа эту штуку. Хорошо, что я прошла боевую подготовку.

Оранж закончил свои дела и направился к выходу, не оборачиваясь.

– Продолжайте, агент, – бросил он через плечо. – Тренируйтесь, и однажды вам наверняка удастся сказать что-нибудь действительно смешное.

«Я уже ненавижу этого парня», – подумала Шеви Савано.

За несколько месяцев, которые Шеви провела в ожидании, что загадочный некто выскочит из спрятанного в подвале космического модуля, она успела потерять связь со всеми своими друзьями из Калифорнии. Пострелять ей тоже не довелось ни разу, даже в тире. И это жутко действовало на нервы, особенно когда девушка осознала, что не только приобрела привычку разговаривать сама с собой, но и отвечать себе же.

– Немедленно прекрати это, – велела она сама себе. – Иначе люди решат, что ты спятила.

Правда? Это какие же люди, интересно? За последние полтора месяца она ни с кем не перемолвилась словом, кроме Оранжа. И даже свой семнадцатый день рождения справила в одиночестве, с шоколадным пирожным и единственной жалкой свечкой.

Особняк на Бэдфорд-сквер стал для нее вторым домом… или, вернее, ее тюрьмой. Она уже выучила наизусть каждый дюйм этого здания лучше, чем знала собственный коттедж в Малибу. Коттедж, в котором она сможет на законном основании жить сама по себе, когда ей исполнится восемнадцать. Осталось ждать меньше года.

Впрочем, была в доме на Бэдфорд-сквер одна комната, которую она действительно полюбила.

За свою долгую историю особняк сменил много жильцов, и когда-то эту квартиру занимала балерина. Часть второго этажа она перестроила в танцевальную студию с зеркальной стеной и станком. Конечно, балетом Шеви не занималась, но спорт любила, и понадобилось всего три недели нытья, чтобы заставить Оранжа выложить несколько тысяч фунтов на гантели и тренажеры.

Тот самый вечер, который оказался столь переполнен событиями, начинался вполне рутинно. Шеви провела несколько оставшихся спокойных минут, стоя перед зеркалом и размышляя. Девочка, куда же катится твоя жизнь?

Великий секрет, тоже мне.

Ясно, куда она катится. Торчи тут, таращась на эту клятую железяку, и надейся, что со временем деятели из Бюро забудут про то, что случилось в Лос-Анджелесе, и дадут тебе шанс стать настоящим агентом. Ничего, у тебя еще остались друзья в Куантико.

Обычно для того, чтобы получить значок федерала, нужно было достичь хотя бы двадцати трех лет, но Шеви оказалась участницей экспериментальной программы по борьбе с терроризмом методом внедрения информаторов в старшие классы школы. Тщательно отобранная группа подростков провела целый семестр в Академии ФБР в Куантико, а затем их распределили под прикрытием в разные школы, куда ходили подозреваемые в террористической деятельности подростки. Исключительно в качестве наблюдателей: никаких проникновений, никаких стычек. Шеви провела полгода в Лос-Анжелесе, наблюдая за одной иранской семьей, которую федералы подозревали в намерении организовать подрывную ячейку в Калифорнии. Задание окончилось публичным провалом возле Лос-Анджелесского театра, где Шеви воспользовалась своими боевым навыками для обезвреживания вооруженного пьяного подростка, который угрожал ее иранцам. Случилось так, что подросток в процессе обезвреживания получил ранение, и в довершение всех бед это фиаско было заснято кем-то из свидетелей на мобильный телефон. В итоге программу поспешно свернули, а Шеви отправили в Лондон в качестве сторожа при дурацкой железяке, лишь бы сенатский комитет не пронюхал, что задействованный в операции агент был несовершеннолетним.

Как обычно, Шеви отвела полчаса на разминку, потом полчаса на силовые упражнения, потом побоксировала перед зеркалом, пока ее тренировочные штаны и куртка не потемнели от пота. Она была в отличной форме, вполне достаточной, чтобы войти в первые десять процентов офицеров сил правопорядка по всему миру. А выстрелом она легко могла бы сбить яблоко с дерева хоть с сотни шагов.

«Выгляжу ли я на семнадцать?»

На взгляд Шеви, сейчас она выглядела примерно так же, как и в шестнадцать. При росте в пять футов шесть дюймов она была, пожалуй, чуть мелковата для агента ФБР, но зато легкой и быстрой, с тонкими чертами лица и блестящими черными, как у индейца, волосами.

«Я справлюсь с этим заданием, – подумала она. – От Шеврон Савано им так легко не избавиться. Есть в жизни вещи похуже, чем скука».

И это была ее последняя обыденная мысль на очень долгое время.

Райли никак не мог понять, что же с ним произошло. Если бы под рукой у него была Библия, он даже не смог бы с чистым сердцем поклясться на ней, жив он или мертв. Сознание превратилось в мешанину из страха и смятения, а сила духа, которая помогала ему выдержать столько страшных лет под опекой Гаррика, начисто испарилась.

Мысли и чувства сплетались, как потоки грязной воды в Темзе, и страшно мучила тошнота – только не в желудке, а как будто в голове.

«Может, я в преисподней?» – подумал он.

Он попытался шевельнуть рукой, но у него ничего не получилось. А может, получилось, только он не смог этого увидеть.

Откуда-то он знал, что далеко впереди появился свет – яркий, как от уличного фонаря. Хотя Райли не мог его видеть и даже не мог сориентироваться, где это – «впереди», он не сомневался, что свет существует на самом деле.

«Я прибываю», – осознал он.

Шеви стояла перед зеркалом и смотрела, как ее отражение раздваивается. На какое-то мгновение она решила, что окончательно сходит с ума, но потом сообразила: это просто зеркало треснуло, от пола до потолка.

«Плохая примета, – подумала она. – Кому-то не повезет. Наверное, мне».

По стенам побежали новые трещины, извилистые и зазубренные, как молнии, раскалывая комнату на части.

Что это, землетрясение? Разве в Лондоне они бывают?

Зеркало звонко треснуло, потом еще раз, потом принялось лопаться на тысячи осколков с треском автоматной очереди. Вырвавшись за пределы зеркала, трещины побежали по стенам. Шеви опомнилась только тогда, когда лакированные доски пола под ее кроссовками разошлись, вздыбились и начали осыпаться градом щепок в разверзшийся в полу пролом.

– Что за черт?.. – взвизгнула она, кидаясь к двери запасного выхода.

Потолочные светильники припадочно замигали, а потом разом взорвались, осыпав Шеви дождем осколков и искр. Через окно она успела заметить, как лопаются и гаснут уличные фонари вдоль всей Бэйли-стрит и вокруг самой площади. Темнота волной катилась в сторону Ковент-Гардена и Сохо, словно какое-то чудовищное порождение ночи пожирало один за другим любые источники света.

Что случилось с напряжением? Оранж наверняка знает.

Но сейчас Оранжа на месте не было. Это было ее дежурство.

Пуленепробиваемое стекло в окне, выходившем на фасад, тоже разошлось трещинами, впустив внутрь звуки внешнего мира: скрежет и лязг сталкивающихся на Тоттенхэм-Корт-Роуд машин и панические крики людей под покровом внезапно нахлынувшего густого лондонского сумрака.

«Что бы там ни происходило, началось оно здесь», – поняла Шеви.

Она бросилась к стенному сейфу, набрала код, распахнула дверцу и вытащила свой «Глок 22» в наплечной кобуре, к которой был прилажен дополнительный ремешок – чтобы оружие плотнее прилегало к левому боку, не оттопыриваясь. Девушка привычно накинула ремень на плечо и выхватила пистолет.

Держа оружие перед собой на вытянутых руках, Шеви напряженно вглядывалась в зеленоватое мерцание очков ночного видения, от всей души надеясь, что не увидит ничего такого, что вынудит ее стрелять.

«Я даже не знаю, как он выглядит, тот человек, который должен появиться из аппарата. Если я пристрелю свидетеля, Калифорнии мне не видать, как своих ушей».

Прижимаясь к стене, Шеви перебежала лестничную клетку. Кирпичи в стене дрожали, штукатурка крошилась и отваливалась кусками.

«А этот кусок здорово похож на Техас, – подумала вдруг Шеви. – Чего только не приходит иногда в голову…»

Померцав, наконец включились лампочки аварийного освещения, залив помещение казенным желтым светом.

«Уже лучше, – подумала Шеви. – Теперь я могу видеть, что происходит. Надеюсь, ровным счетом ничего особенного».

Затем ее посетила еще одна мысль.

Агент Оранж. Он наверняка решит, что во всем виновата она.

Тряхнув пистолетом, Шеви заставила себя сосредоточиться и решительно свернула к лестнице. Осторожно спустилась на два пролета. Подвальные ступеньки были относительно целы, однако дверь была заметно покорежена, а кодовая панель как будто расплавилась.

«Что могло расплавить стальную дверь?» – принялась размышлять специальный агент Савано, и тут же получила ответ на свой вопрос: через расплавленную дыру с налитыми жаром раскаленными краями полыхнула молния, отколов от стены напротив изрядный кусок бетона.

Молния. Отлично.

Шеви вдруг осознала, что сидит на корточках, держа дверь на мушке.

Молодец, агент. Так держать. Пристрели чертову молнию.

Она выждала несколько минут, пока вспышки молний не прекратились, и сбежала по оставшимся ступенькам вниз.

От подвальной двери остался один косяк, рваные оплавленные края которого уже остывали.

Одним прыжком, от которого ее инструктор в Куантико, Корд Валликозе, преисполнился бы законной гордости, Шеви метнулась в зияющий дверной проем, перекатилась по полу и тут же вскочила на ноги, направив пистолет в сторону коридора. Только позже она заметила, что острые края двери сильно разодрали ей бок, но в тот момент она даже не почувствовала боли.

Никакой видимой опасности за уничтоженной дверью не оказалось, только пыль и разруха. Аппарат ПАУКСа сорвало с креплений, и теперь он лежал на боку, выставив верхушку в подвальный коридор. Картина получилась точь-в-точь такой, будто в дом врезалась космическая ракета.

Но это звучит не более фантастично, чем то, что произошло на самом деле: здоровая машина высосала все соки из центра Лондона.

И Шеви поклялась себе, что, как только агент Оранж появится, она будет держать его на мушке до тех пор, пока он не выложит начистоту, какое отношение проклятая железяка в стиле эпохи зарождения космонавтики имеет к защите свидетелей.

Обычно этот потускневший аппарат с дизайном а-ля ретро напоминал Шеви экспонат с научно-технической выставки, но сегодня машина выглядела живой и абсолютно работоспособной… в чем бы эта работа ни заключалась. Подведенные к ее основанию мощные силовые кабели гудели и потрескивали, как электрические угри, а десятки огоньков на панелях корпуса энергично мерцали, слаженно выписывая замысловатые узоры.

Значит, сегодня как раз тот день, когда некий важный человек должен выйти из аппарата. Но ведь такого не бывает.

– Эй вы, там… э-э… в модуле, – позвала она, чувствуя себя полной идиоткой. – Выходите с поднятыми руками.

Из металлической пирамиды никто не появился, однако люк с шипением стравил газ и тут же отвалился, тяжело грохнув об пол. Над отверстием заколыхались призрачные облачка пара.

«Что ж, это что-то новенькое», – подумала Шеви, проверяя большим пальцем спущенный предохранитель «глока».

Внутри аппарата блеснул оранжевый свет, по стенам заметались неровные тени.

«Там, внутри, есть кто-то живой», – поняла Шеви.

Райли почувствовал, что молекулы его тела постепенно слипаются вместе, становятся плотнее… и вскоре осознал, что чувства вернулись к нему.

«Я жив», – успел обрадоваться он, но тут на него нахлынул такой холод, что зубы едва не крошились, выбивая лютую дробь.

Его рука по-прежнему крепко стискивала рукоять кинжала, который до сих пор торчал из груди убитого старика.

«Я не могу отпустить его», – осознал мальчик. – Не могу разжать пальцы».

Райли попробовал осмотреться, как учил его Гаррик.

Он находился внутри чего-то вроде большой железной бочки, на холодных стенах которой мерцали загадочные огоньки.

«Я вернул этого волшебника обратно к его народу с клинком в груди и моей собственной рукой на рукояти. Они меня вздернут».

«Беги, – сказал ему инстинкт. – Беги, пока тебя не бросили в камеру смертников или, что еще хуже, пока Гаррик не нашел тебя».

Но холод давил на плечи тяжелой глыбой, и Райли уже понимал, что скоро он заснет и не проснется, как еще один из тысяч уличных бродяжек, гибнущих в Лондоне каждой зимой.

Шеви привстала и, крадучись, перебежала ближе к аппарату, не сводя прицела с раскрытого люка.

– Выходи с поднятыми руками, – приказала она снова, но из модуля опять никто не появился.

Чтобы подобраться вплотную к люку, Шеви понадобилось секунды три, но ей они показались годами. Мир вокруг словно замедлился. Адреналин кипел в ее крови, ускоряя работу сердца и легких. Искры плавно осыпались с оборванных кабелей, облака пара, казалось, и вовсе замерли в воздухе.

«Соберись, специальный агент, – велела она себе. – В модуле кто-то есть».

До нее донесся тихий звук: внутри что-то заскреблось.

Может, там собака? Или другое животное?

И что ей с ним делать?

Внезапно время снова побежало быстрее, и Шеви оказалась прямо перед люком. Из отверстия веяло холодом, и яркие оранжевые искры сверхъестественным образом стягивались друг к другу, пытаясь объединиться в нечто вещественное.

Может, она целится в привидение?

Но в тесном нутре аппарата было что-то еще – скрюченное и дрожащее.

– Не двигаться! – рявкнула Шеви своим самым грозным фэбээровским голосом. – Замри, или я выстрелю.

Из глубины оранжевого облака послышался слабый голосок:

– Я и так не могу двинуться, мисс. Клянусь.

И прежде чем Шеви успела понять, почему странный акцент говорившего напомнил ей о романах Диккенса, облако рассеялось, явив взгляду фигуру мальчика, склонившегося над стариком.

Мальчик был жив, а старик – совсем наоборот. Очевидно, по той причине, что из груди у него торчал загнанный по рукоятку нож. Это прискорбное состояние оказалось не единственной странностью покойного: застывшие на груди потеки крови были желтого цвета, а одна из рук выглядела так, словно досталась ему от гориллы.

«Не думай об этом. Делай свою работу!»

– Ладно, малыш. Отойди от него… от этой штуки.

Мальчик сморгнул, пытаясь разглядеть, кто отдает ему приказы.

– Я не делал этого, мисс. Нам нужно уходить отсюда. Он скоро придет за мной.

Приняв решение за долю секунды, Шеви метнулась внутрь аппарата, ухватила парнишку за воротник, выволокла его наружу и прижала к полу свободной рукой, не выпуская оружия.

– Кто придет, малыш? Кто придет за тобой?

Мальчик таращился на нее расширенными от ужаса глазами.

– Он придет. Гаррик. Маг. Он сама смерть.

«Отлично, – подумала Шеви. – Сначала этот обезьяноподобный покойник, а теперь Смерть собственной персоной. Да еще и волшебник к тому же».

Почувствовав спиной чье-то присутствие, Шеви подняла голову и увидела агента Оранжа во всем его сером великолепии, который появился из коридора и теперь торопился к аппарату.

– Отличный способ нарваться на пулю, Оранж. Что вы вообще здесь делаете? Я не нажимала кнопку тревоги.

Оранж сдернул свои серебристые очки и обозрел разгром.

– Что ж, агент Савано, когда пол-Лондона осталось без электричества, я догадался, что, возможно, модуль ПАУКСа активировался.

В шести футах от люка Оранж помедлил.

– Вы заглядывали внутрь, Шеви?

– Да. Заглядывала. И что, теперь я умру от лучевой болезни?

– Нет, разумеется, нет. Там… там кто-нибудь есть? Мой отец там?

Отец Оранжа? Все интереснее и интереснее.

Шеви снова глянула на распростертого на полу мальчика.

– В модуле были два человека. Этот мальчик и пожилой мужчина. И я очень надеюсь, что он не ваш отец.

Но, судя по тому, как складывался сегодняшний денек, готова поспорить, что тот старик-обезьяна и в самом деле приходится Оранжу папашей.

И тут Шеви осознала, что, хотя агент Оранж никогда не внушал ей особого доверия, в эту минуту ей стало его по-настоящему жаль.