ЮГО-ВОСТОЧНАЯ РУМЫНИЯ, ДАКИЙСКИЕ ГОРЯЧИЕ ИСТОЧНИКИ

Средневековый замок был почти достроен. Величественное каменное строение, примерно в два раза меньше настоящего замка, было высечено прямо в горе. Камень был состарен мастерами цементного завода в Будапеште, благодаря чему фасад выглядел так, словно древние защитники Валахии вот-вот поднимутся на парапеты по приказу своего господаря, Влада Дракулы, или, как он стал известен в истории, Колосажателя. Одними из многих предметов, которые сразу же разрушали иллюзию, были восемь линий фуникулеров, проложенных от одной гигантской башни до другой на протяжении трех миль для доставки гостей к ночному клубу в стиле ар-деко и к ресторану, принимающим гостей круглый год, и в снег, и в солнечную погоду. Новые фуникулеры числились среди самых дорогих элементов основного проекта, располагавшегося далеко внизу, в небольшой долине – «Гостинично-курортного комплекса и казино «КРАЙ СВЕТА».

Замок – ночной клуб был единственным элементом проекта, постройка которого затягивалась. До открытия оставалось всего три недели, а электрики никак не могли наладить стабильную подачу электричества. Прокладка толстых линий электропередачи по склону горы требовала серьезных затрат и, что важнее, много времени. Именно из-за экономии времени линии были проложены слишком близко к вагонам фуникулера без учета требований безопасности. На текущий момент шестьдесят два рабочих жили прямо в замке, чтобы не тратить время на их доставку каждый день в конце каждой смены. Этот импровизированный план для электриков сработал, и было похоже, что «Замок Дракулы» будет готов к открытию вовремя.

В то время как пятьдесят рабочих спали на койках внутри огромного ночного клуба, несколько человек все еще занимались последними приготовлениями – доделывали внешние прожекторы, которые должны были освещать покрытое рубцами лицо горы, в которой был высечен замок. Двое из них молча подошли к лестнице террасы, перепрыгнули через старомодные деревянные перила, которые на самом деле были сделаны из трубной стали, и вышли из-под света прожекторов. Один из мужчин вытащил небольшую бутылку.

– Вот, это поможет тебе сегодня заснуть.

Второй принял бутылку и, откинув голову назад, начал пить огненную жидкость. Румынский эквивалент дешевого американского виски под названием цуйка обжег горло невысокого мужчины. Он продолжал пить, пока его более крупный напарник не отвел его руку с бутылкой в сторону.

– Я сказал, что это поможет тебе заснуть, а не впасть в кому! – прошипел он, вытирая горлышко бутылки грязным рукавом и закрывая ее. Затем он посмотрел на древнюю гору. – Не хотел бы я здесь оказаться в тот момент, когда половина горы решит обрушиться на это чертово убожество.

– Здесь нужно опасаться уж точно не оползней и лавин, и ты это знаешь. Каким бы прекрасным ни было это место, долина внизу, перевал наверху и даже деревеньки, разбросанные по склонам горы и долине, не могут скрыть того факта, что здесь что-то не то происходит, – ответил его напарник.

– А, да местные просто нарассказывали тебе глупых легенд и старушечьих сказок! Прекрати допоздна засиживаться с этими старперами – и сразу заметишь, что засыпать стало немного проще. А теперь, – мужчина рыгнул и хлопнул своего товарища по спине, – нам пора возвращаться, пока освещение не выключили.

Двое электриков посмотрели на глубокие тени, отбрасываемые освещенными выступами и рубцами на склоне горы, и в этот момент можно было понять напряжение, которое ощущали работники на строительной площадке, когда слышали старые истории. Речь даже заходила о старых голливудских фильмах и о том, как эти старые фильмы всегда превращали их национальные легенды в дежурные шутки. Старожилы говорили, что весь мир всегда недооценивал румынские предания и что люди определенно ошибались насчет историй об этой части Карпат.

Когда двое рабочих начали подниматься по небольшому склону, покрытому каменной осыпью, к перилам, чтобы вернуться на наружную террасу, оба услышали звук падающего камня сверху, из темноты горы. Склон был небольшим, но его размер оказался достаточным для того, чтобы камешек создал эхо, скатываясь по рубцам и изгибам у них над головами.

– Наверное, это еще несколько человек решили уйти посреди ночи – именно в эту смену они обычно решают все бросить и вернуться к цивилизации, – предположил более молодой электрик.

Он был явно напуган и очень надеялся, что так оно и есть. Его товарищ, как и все остальные, знал, что несколько рабочих из ночной смены и правда бросили работу и ушли, причем некоторые из них оставили свои сумки, рюкзаки и один или два чемодана – один даже бросил очень дорогие инструменты, торопясь уйти с горы и оставить позади тяжелую работу в замке.

К тому моменту, когда старший из рабочих подошел к перилам в нескольких футах у него над головой, прожекторы, освещавшие склон горы, погасли.

– Черт! – прошипел электрик, когда ему не удалось с первой попытки ухватиться за перила. – Нам повезет, если мы не свернем тут себе шеи.

– Давай быстрее, тут не так уж и темно, я вижу твою руку, давай уже. – Неожиданно силуэт, который до этого казался темным пятном, выскочил с террасы и схватил старшего из рабочих за руку, после чего внезапно послышался хруст костей. Затем к ужасу второго электрика, его товарища подняли в воздух и перенесли через перила на темную террасу. Все это заняло всего три секунды, и единственными звуками, которые были слышны, были хруст костей и отчаянный вдох человека, которого уже не было видно.

Глаза оставшегося рабочего были расширены от ужаса, он дрожал от страха и не мог отойти от шока, вызванного неожиданностью нападения на его товарища. Молодой румын сглотнул, а затем медленно затрясся, сняв шляпу, просто чтобы занять руки.

Он выставил одну ногу вперед и уронил шляпу, которую держал в левой руке, на горную породу под собой. Элекрик крепко держался за каменную облицовку искусственных глыб, из которых состояли стены замка, и двигал вперед сначала одну ногу, а потом другую. Его левая рука скользила по стене, и казалось, что ночь стала еще темнее, чем раньше. Неожиданно его рука прикоснулась к чему-то, что не было похоже на облицовку стены. Это что-то пошевелилось, и в этот момент прожекторы наверху моргнули и включились. Мужчина закрыл глаза, отказываясь смотреть на то, что загораживало ему дорогу ко входу в замок. Он слышал приглушенное клацанье перед собой, а затем оно стихло где-то наверху. Когда рабочий открыл глаза, перед ним не было ничего, кроме теней, отбрасываемых из-за яркого света сверху.

– Боже… – прошептал мужчина на своем родном румынском языке. Это было все, что он смог выдавить из себя в знак облегчения. Он снова повернул голову в сторону террасы, но там уже никого не было.

Низкорослый электрик глубоко вздохнул, увидев, что позади него, в задней части замка, все было абсолютно нормально, как и во все предыдущие ночи. Когда он повернулся, чтобы снова двинуться вперед, то почувствовал, что ему на голову, на которой теперь не было шляпы, что-то капает. Он поднял руку, провел по волосам и посмотрел на нее. Прозрачная жидкость стекала с его дрожащих пальцев, и он поднял голову, чтобы посмотреть, что такое пролилось на него. Его глаза снова расширились – он оказался лицом к лицу со своим собственным кошмаром. Чудовище висело вверх ногами, так глубоко вцепившись когтями в каменную облицовку, что ему удавалось держаться совершенно прямо над перепуганным человеком.

– Ох… – только и успел выдохнуть шокированный рабочий, прежде чем когти и зубы зверя принялись на работу.

Следующим утром на завтраке не досчитались еще двоих рабочих. Предположили, что они бросили работу после ночной смены и, как и другие, спустились с горы, чтобы избежать необходимости признавать, что их пугала темная безлюдная местность, где приходилось постоянно жить в предчувствии беды.

Новый ночной клуб, предназначенный для гостей великолепного развлекательного комплекса, построенного внизу в долине, должен был ознаменовать собой начало новой главы в истории Карпат.

Как и во времена господаря Влада Цепеша, новый замок Дракулы прошел кровавое крещение.

Янош Важич стоял на отвале японского бульдозера и смотрел на отель, казино и купол закрытого сада с горячими источниками, расположенные на курорте площадью сорок квадратных миль, и испытывал удовлетворение от того, что проект стоимостью 2,7 миллиарда долларов близился к завершению и будет сдан вовремя без превышения бюджета, установленного его партнерами – людьми, не терпевшими провалов проектов, в которые были инвестированы их средства.

Важич удовлетворенно наблюдал, как последний кусок итальянского мрамора был положен вокруг раскинувшихся на площади в семьдесят две тысячи квадратных футов термального бассейна, садов и великолепной тропической теплицы «Энвайрон», которая ежегодно будет привлекать тысячи туристов, желающих посмотреть на самые редкие и удивительные растения со всего света, собранные в одном месте. Купол теплицы был его личным архитектурным новшеством, скрывавшим пункт управления масштабной фуникулерной системой, проложенный по склону горы так аккуратно, что догадаться о наличие этого пункта управления было практически невозможно. Туристы будут садиться в вагончики фуникулера на стофутовой высоте – на крыше величественного стеклянного купола.

Наблюдая за финальной фазой подходящего к завершению строительства, Янош заметил черный «Мерседес», приближавшийся по новому шоссе, построенному румынским правительством, чтобы люди могли добраться до этого отдаленного уголка в южной части Карпатских гор. Он покачал головой и ловко спрыгнул с отвала бульдозера. К нему сразу же подошла его помощница, Джина Лувински, родившаяся в России выпускница Кембриджа. Джина занимала должность главного управляющего проектом, и заметила проклятый автомобиль в тот же момент, что и Важич.

– Ну вот и все, – сказала Лувински, подходя к своему боссу и другу с планшетом в руках. Планшет она держала уверенно и была готова к любым вопросам, касавшимся бюджета проекта. – Может, устроим встречу внутри отеля? Уверена, что удастся найти какой-нибудь тихий зал, где нам не будут мешать тысячи еще не уехавших рабочих.

– Нет, этот прекрасный отель был построен именно здесь из-за красоты гор. Я предпочитаю использовать устрашающее величие Карпат, – сказал Янош, проверяя, застегнуто ли его пальто. Он посмотрел на проясняющееся небо, зная, что отель и правда будет открыт до того как в эту часть Румынии, ранее известную, как Трансильвания, придет солнечная летняя погода.

Они вместе стали смотреть, как «Мерседес» медленно приближался, очевидно, для того, чтобы главный инвестор мог оценить работу, проделанную со времени его последнего визита в январе. Наблюдая за приближающимся автомобилем, Янош бросил взгляд на Джину. Она была одета как женщина, но не как такая женщина, что пытается утвердиться в патриархатном восточном обществе. На ней были строгая белая блузка и строгая юбка длиной чуть выше колена. Серый пиджак был лишен какой-либо индивидуальности, за исключением небольшой броши на лацкане. Брошь была выполнена в форме главной достопримечательности отеля, после шикарного казино, конечно – трех гор с самой высокой посередине, обрамленных миниатюрными золотыми цветами – это был символ многомиллиардного проекта под названием «Гостинично-курортный комплекс и казино «КРАЙ СВЕТА».

«Мерседес» остановился, и из него вышли двое мужчин. Первый, выбравшийся с пассажирского сиденья, положил руку в карман пальто и просканировал глазами зону вокруг машины. Его взгляд всего на мгновение задержался на Яноше и Джине. Вскоре он кивнул своему напарнику, который протянул руку и открыл заднюю дверь роскошной черной машины. Из нее вышел мужчина среднего роста в черно-сером костюме от «Армани» и водолазке, который широко улыбнулся, оглянувшись по сторонам. Затем он надел массивные дорогие солнечные очки и посмотрел на Важича и его помощницу. Подняв руку в знак приветствия, он медленно направился к ним в сопровождении крупного охранника, который никогда не отводил руку далеко от внутреннего кармана пальто.

Уроженец России Дмитрий Заллас возглавлял инвестиционную группу, которая предоставила средства и дала кому нужно взятки, чтобы закончить самый роскошный отель и казино по эту сторону от Монте-Карло. Если говорить о видах – тут комплексу вообще не было равных. Заллас приехал в Румынию в разгар правления Чаушеску и так и не уехал обратно, прибрав к рукам денежки порабощенного в эпоху коммунизма населения страны.

– Янош, дружище, я вижу, что работа идет полным хором, – сказал он, не обращая внимания на протянутую руку владельца тридцати пяти процентов карпатского курорта. Важич опустил руку, смущенный тем, что Джина заметила это проявление неуважения со стороны русского ко всем, кого он считал слабыми, – то есть ко всем, кто был не из России.

– Да, мы проведем торжественное открытие через три недели, точно по расписанию.

– Великолепно, – сказал Дмитрий, снимая очки, и посмотрел на своего партнера. – Кстати, Янош, дружище, я планирую провести специальное гала-представление за неделю до этого. В течение трех дней у нас будут гостить самые влиятельные люди Европы.

– На неделю раньше мы не будем готовы! – быстро вставил Важич, за что получил испепеляющий взгляд Залласа.

– О, думаю, будете.

– Кто эти люди и сколько человек нам нужно разместить?

– Это очень особенные гости, которые хотели бы провести длинный уик-энд без лишнего беспокойства и вмешательства со стороны правительства. – Дмитрий откашлялся. – Любого правительства.

– Русская и румынская братва, другими словами, – вставила Джина.

Заллас наградил ее таким же взглядом, какой несколько секунд назад достался Яношу, только на этот раз этот взгляд не был мимолетным.

– Мисс Лувински, вы русская девушка и патриот своей страны. Я удивлен, что вы могли так подумать. – Его лицо озарила улыбка, но суровое выражение глаз не изменилось. Он улыбался одним ртом, демонстрируя зубы над ровно подстриженной бородкой. – Кроме того, не существует такого понятия, как русская братва, и тем более – румынская. – Мужчина усмехнулся. – Я не верю, что они способны организовать хоть что-то, не говоря уже о преступности. Нет, мисс Лувински, это просто туристы, которые хотят немного отдохнуть перед официальным торжественным открытием.

– Дмитрий, – возразила Джина, – вышки мобильной связи еще не будут установлены к тому времени: немецкие подрядчики не могут поменять свое расписание. Здесь не будет телефонов, за исключением стационарных, а вы знаете, что связь в Румынии в лучшем случае нестабильна.

– Что ж, мы предупредим гостей, чтобы оставили работу дома и просто наслаждались отдыхом.

– Но…

Выражение лица Залласа заставило главную управляющую отелем прекратить задавать ему вопросы о его подозрительных гостях.

– Также приедут несколько друзей из консорциума по улучшению «Края света», из министерства внутренних дел вашей страны – люди, благодаря которым правительство выделило нам эту землю, – добавил он. – Люди, которые получили от нас огромные суммы денег.

– Люди, которые взяли землю, которая была под защитой государства со времен Влада Колосажателя, и передали ее другому государству, люди, которые…

– Вы говорите мне скучные и бесполезные вещи, мадам, а я ненавижу скуку. Позвольте мне поговорить с моим другом наедине, пожалуйста. – Слово «пожалуйста» один из самых безжалостных наркобаронов и лидеров организованной преступности в истории русского народа добавил просто по привычке.

Джина повернулась на каблуках и покинула двоих мужчин под пристальным взором одного из телохранителей Залласа.

– Не хочу больше отвлекаться. Работа должна быть закончена, и отель должен быть полностью в рабочем состоянии. Казино будет открыто и окажется в распоряжении наших гостей двадцать четыре часа в сутки в течение всех выходных. Персонал должен быть в полном составе, даже если придется выйти за рамки установленного бюджета. Наши усилия и затраты многократно окупятся услугами и послаблениями, которые будут обеспечены нашей работе здесь, в Карпатах. – Дмитрий огляделся и глубоко вздохнул. В его глазах легко читалась гордость за новый проект, а на губах заиграла довольная улыбка. – Это воистину удивительное место, и все получилось просто прекрасно, мой друг.

Янош наблюдал за Залласом, пока тот разглядывал горный хребет и цветущую долину.

– Что за проблемы были у вас в замке? – спросил Дмитрий, снова надевая солнечные очки.

– Каждый раз, когда мы отправляем людей в горы на разведку местности, чтобы убедиться, что нет риска оползня или лавины во время зимнего сезона, они возвращаются то с рассказами о каких-то ужасах, то о том, что их преследуют или что за ними следят. Только прошлой ночью двое электриков из ночной смены вообще не вернулись, а остальные уже начинают поднимать шум из-за этого.

– Выплати пропавшим или их семьям полную сумму компенсации или поубивай эти чертовы семьи, мне плевать на это, Янош.

Ошеломленное выражение лица Важича вызвало у русского еще более широкую улыбку.

– Вы, конечно же, шутите?

Дмитрий продолжал улыбаться.

– Конечно.

– Дело в том, что замок не будет готов в срок, если мы не запустим основные фуникулеры. Они нужны не только для доставки оставшегося кухонного оборудования, но также и для еды и напитков. Доставить их вручную или на небольших вагончиках невозможно: эти четыре вагончика поменьше понадобятся нам для перевозки людей. Рабочие до смерти перепуганы из-за старушечьих рассказов и полной изоляции, в которой им приходится работать всю неделю. Поэтому они исчезают среди чертовой ночи. Должно быть, здесь постоянно рыщут жители местных деревень и эти чертовы цыгане. И сказать вам по правде, такой реализм в замке нам не нужен. Да и вообще, цыгане, настоящие цыгане… Я думал, что они здесь уже все вымерли. – Важич смущенно посмотрел на человека, которому было мало дела до испуганных рабочих или до своего партнера. – Нам нужно, чтобы в оставшиеся дни до завершения проекта рабочим была обеспечена охрана.

– Очень хорошо, у меня есть несколько парней с опытом в подобных делах. Уверен, что все дело в нескольких крестьянах и бродягах или даже в студентах, протестующих против нас, потому что мы используем земли, которые раньше находились под защитой государства. Дети, или цыгане, или мамаши и папаши-крестьяне, которых злит, что их горный хребет и драгоценные овечьи луга больше не являются святилищем отсталого народа, существование которого стало возможным, благодаря двум тысячам лет бездарного и глупого управления.

– А что насчет них? – спросил Янош, кивая в направлении горы.

– Кого? – раздраженно спросил Заллас.

– Цыган в деревнях там, наверху.

– Цыган? Я тебя умоляю, Янош, цыган? Да, они, конечно, одеваются не так, как остальные жители гор, но называть их цыганами? Это небольшой перебор. – Дмитрий улыбнулся. – Думаю, что ты и сам послушал несколько сказок, которые эти крестьяне любят рассказывать. – Он улыбнулся. – Цыгане… забавно, друг мой, Янош, возможно, ты посмотрел слишком много американских и английских фильмов про Дракулу, тебе не кажется?

Услышав оскорбление в адрес собственного интеллекта и родной страны, Важич на мгновение закрыл глаза, а когда он снова их открыл, Заллас уже садился в свой «Мерседес».

– С вами немедленно свяжутся по поводу ваших проблем с горными крестьянами. – Не добавив больше ни одного слова, он захлопнул дверь.

Сев в машину, Дмитрий посмотрел в направлении недостроенного замка, а затем поднял глаза от замка к скрытому за облаками перевалу Патинаш. Глядя туда, он знал, что проклятый цыган тоже наблюдает за ним. Ему была известна причина нападений на замок, и он знал, что должен все это прекратить, поэтому достал спутниковый телефон и позвонил. Посмотрев на телефон у себя в руках, мужчина решил взять с собой свое оборудование на открытие, чтобы решить проблему отсутствия вышек мобильной связи.

– Да, ты нужен мне завтра, и захвати с собой еще людей. Нет, не охота, но тебе понадобится защита в этих горах. Нет, просто доставка платежа, – сказал Заллас и положил спутниковый телефон обратно на подставку, устремив взгляд на гору из отъезжающей машины. – Да, я четко и ясно услышал твое сообщение, – проворчал он, глядя на облака вокруг горы, откуда, он был уверен, за ним наблюдает цыган. После этого он отвернулся от окна. – Через несколько дней ты получишь мое сообщение, отсталый цыганский выродок.

В миле оттуда, на нижнем склоне горного хребта за строительством отеля и окружающих его элементов проекта наблюдали чьи-то ярко-желтые глаза. Затем они потемнели, сфокусировавшись на замке наверху. Из тени тонкой полоски деревьев послышался низкий рев. Тогда глаза сосредоточились на одинокой фигуре, которая четко выделялась в сероватой дымке. Источник рева смотрел на горы. На этот раз гораздо более громкое рычание потрясло неплотную землю вокруг деревьев – а потом в небольшой рощице снова наступила тишина, и тень слилась с камнями.

Впервые за долгую и древнюю историю жителям региона – овцеводам, пастухам и охотникам Карпатских гор – стало страшно. А если им становилось страшно – значит, в мире людей начинали происходить ужасные вещи.

КОМПЛЕКС ГРУППЫ «СОБЫТИЕ», ВОЕННО-ВОЗДУШНАЯ БАЗА «НЕЛЛИС», НЕВАДА

Элис сидела в кабинете, в котором провела всю свою сознательную жизнь за работой. В этот момент она чувствовала дискомфорт, словно находилась в приемной в больнице. Пока Найлз был занят отменой утренней планерки и экспертных советов по оценке оперативной работы в связи с недавними событиями – то есть с появлением самой Элис, – она осматривала кабинет, раньше принадлежавший человеку, которого она любила с конца Второй мировой войны – сенатору Гаррисону Ли, чей новый портрет висел на стене на почетном месте рядом с написанным маслом портретом Авраама Линкольна, создателя отдела 56–56. Этого портрета Ли миссис Гамильтон раньше не видела: его явно заказали без ее ведома. Теперь она обнаружила, что не может смотреть на человека, с которым встречалась каждый день своей жизни последние шестьдесят пять лет до его смерти в Южной Америке прошлым летом.

Элис Гамильтон, известной самым сильным характером среди госслужащих, удавалось держать в страхе всех президентов, сменившихся за долгие годы ее работы. А теперь она была практически под домашним арестом и сидела в кабинете своего друга, как ученица, которую поймали на прогуливании уроков. «Хотя, возможно, все немного серьезнее», – подумала она. Элис знала, что именно этим кончится ее попытка использовать оперативника, которого Джек и Найлз с такой осторожностью внедрили в Ватикан, но понимала, что должна была попробовать и попросить агента под кодовым именем Голиаф поискать то, что было крайне необходимо ей для расследования.

Гамильтон подняла голову, когда двойные двери открылись и вошли Найлз Комптон, Джек Коллинз и, наконец, заместитель директора отдела 56–56 Вирджиния Поллок. Они сели вокруг одного из двух столов для заседаний, поменьше, в большом кабинете директора Найлза Комптона. Единственным исключением стал Коллинз, присевший рядом с Элис.

Элис же уверенно подняла голову и посмотрела прямо в голубые глаза Джека. Он в знак поддержки положил руку ей на колено и тоже взглянул ей в глаза.

– Была занята? – спросил полковник.

– Джек, со мной все нормально. Я знаю, что нарушила протокол, но у меня были на это серьезные основания, – ответила Гамильтон.

Коллинз кивнул и выпрямился, после чего взглянул на Найлза, который нажал на рычаг селектора, чтобы связаться со своей приемной.

– Пожалуйста, передайте подразделению службы безопасности капитан-лейтенанта Райана приступить к удалению подключения к «Европе» в доме миссис Гамильтон, а затем проведите зачистку места и удаление оборудования. Скажите Райану, что ему поможет Пит Голдинг. – Комптон выключил переговорное устройство и глубоко вздохнул.

Элис не моргнула и не отвела взгляд при виде расстроенного лица Найлза. Она знала, что все в кабинете думают одно и то же – что она впала в маразм и возвращаться из него не собирается.

– В сорок седьмом году вы с директором Ли нарушили правила секретности, действующие у нас в отделе пятьдесят шесть – пятьдесят шесть. За девяностопятилетнюю историю Группы «Событие» никого ни разу не судили за измену или за неисполнение служебного долга, – заговорил директор. Элис понурила голову, но когда она снова подняла ее, старый огонек снова зажегся в ее глазах. – Обычно мы разбираемся с такими ситуациями самостоятельно, и они никогда не доходят до суда, как вы прекрасно знаете.

– Но речь ведь идет об Элис Гамильтон, – перебила его Вирджиния Поллок, – и если ты не заметил, Найлз, она сидит здесь, в этой комнате.

– Я могу продолжать, Вирджиния? – спросил Комптон, снова пытаясь подавить свой гнев, но не способный совладать со злостью, которую он испытывал от осознания того, что никто, кроме него и Джека, не понимал, что произошло безусловное и серьезное нарушение режима секретности. Он быстро подошел к своему столу и сменил очки.

– Прошу прощения, – сказала его заместительница и посмотрела на миссис Гамильтон, которая лучше справлялась с этой неприятной ситуацией, чем она сама.

– Элис, ты прекрасно знаешь, что могло случиться, если бы безопасность системы «Европа» пострадала из-за использования ее возможностей за пределами комплекса, – снова взял слово директор. – Я дал разрешение на установку домашнего подключения к «Европе» после твоего выхода на пенсию, и, принимая во внимание твой легендарный статус в группе, доктор Пит Голдинг не установил никаких ограничений на использование «Европы» через это твое подключение. Он дал тебе полный доступ к системе «Крэй». Я планирую обсудить это с доктором Голдингом, когда мы закончим эту беседу. Полковник Коллинз, ваш отдел подготовит отчет об этом инциденте и укажет доктора Голдинга в качестве ответственного за серьезное нарушение функционирования системы безопасности. Настоящим он отстраняется от службы, пока я не придумаю, как его вздернуть, не убивая по-настоящему.

У всех сидящих за столом отпали челюсти – опять же, за исключением Джека Коллинза.

– «Европа», ты онлайн? – спросил Найлз, глядя на большой восьмидесятипятидюймовый монитор, установленный в центре зала заседаний.

– Да, доктор Комптон, – отозвался компьютер.

– Нужен список всех сотрудников отдела, которые подключались с домашнего терминала Элис Гамильтон, пожалуйста.

– Время входа пользователя в систему двенадцатого третьего две тысячи тринадцатого, тринадцать часов пятьдесят минут – Гамильтон, Элис Джин, исполнительный директор, отдел пятьдесят шесть – пятьдесят шесть. Вход пользователя в систему двенадцатого третьего две тысячи тринадцатого, чеырнадцать часов пятнадцать минут – Элленшоу, Чарльз Хиндершот Третий, глава отдела криптозоологии. Вход пользователя в систему двенадцатого третьего две тысячи тринадцатого, пятнадцать часов десят минут – Голдинг, Питер, Максвелл, директор отдела вычислительной техники, отдел пятьдесят шесть – пятьдесят шесть.

– Спасибо, «Европа». В домашней системе миссис Гамильтон хранятся еще какие-либо имена?

– Нет, доктор Комптон, единственный вход другого пользователя был совершен шестого двадцать третьего две тысячи двенадцатого Ли, Гаррисоном Доннером, бывшим директором отдела пятьдесят шесть – пятьдесят шесть, покойным.

Услышав это имя, Элис резко подняла голову и взглянула на портрет Ли, который смотрел на нее со стены, как бы говоря: «Я тебя предупреждал» с укоризненным выражением лица, которое всегда приводило ее в ярость.

Остальным тоже было не по себе, когда «Европа» произнесла имя бывшего директора. Все посмотрели на Элис, которая сначала выпрямилась на стуле, а затем пододвинула его, положила руки на стол и скрестила их. Она посмотрела на Найлза, и огонь в ее глазах был почти ощутим – все присутствующие были знакомы с такой Элис Гамильтон.

Комптон положил руку на толстую папку, а затем сел рядом с Элис, покачал головой и глубоко вздохнул.

– Видишь, к чему привела твоя настойчивость в этих поисках? Судьбу Чарли Элленшоу я оставляю на усмотрение Джека, но, думаю, уместным будет годовое отстранение от работы. И такое же наказание получит Пит Голдинг. Если кто из сотрудников и понимал, как важно обеспечить безопасность «Европы», то это доктор Голдинг. Если бы о произошедшем стало известно президенту, мы все бы уже искали новую работу – и это в лучшем случае. Это серьезное преступление. Вы не просто нарушили правила, вы, возможно, раскрыли агента этого отдела. Человека, внедрить которого у нас с Джеком и сенатором Ли заняло шесть лет.

– Я знаю, сколько на это потребовалось времени. Именно я и предложила его кандидатуру, – сказала Гамильтон.

– Элис, нашему человеку в Ватикане, возможно, придется немедленно бежать оттуда, а такие действия сотрудника Ватикана неминуемо приведут к тому, что швейцарские гвардейцы, да и вся итальянская полиция решат, что он агент. И если они узнают, что он не просто американский агент, а второй лейтенант армии США… Что ж, я понятия не имею, как президенту Соединенных Штатов удастся объяснить это Римско-католической церкви. И учитывая недавние мировые события, связанные с религией, этой стране не нужны проблемы с другой конфессией. Они и так уверены, что президент против всех религий, что, разумеется, не так.

На этот раз Элис понурила голову.

– Единственные люди, которым было известно о нашем агенте в ватиканском архиве, это Найлз, Вирджиния, ты и я, – сказал Джек.

– И все это ради того, чтобы доказать гипотезу, которую мы не смогли доказать за все годы работы здесь, – сказал Комптон, открывая папку. – Единственный вывод, касающийся животного в ячейке с того самого дня, как оно было найдено в восемнадцатом году во Франции, с которым соглашается большинство специалистов, – это то, что оно не может быть настоящим. Наши собственные сотрудники считают, что это подделка, с помощью которой пытались одурачить жителей Бордо в тысяча сто восемьдесят седьмом году. Вот, что говорит нам наука. Даже твой сообщник, Чарли Элленшоу, не верит, что подобное животное когда-либо существовало.

– Черт возьми, Найлз, не смей сидеть и цитировать мне данные палеонтологической летописи! – вспыхнула миссис Гамильтон. – То, что мы нашли в Южной Америке, было указано в палеонтологической летописи? Нет. А животные с реки Стикин в Канаде перечислены в палеонтологической летописи? Нет. А как насчет симбионтов, которых мы обнаружили в Марианском желобе и Мексиканском заливе? О них тоже нет ни слова в официальных базах данных. Я больше всех присутствующих заслужила право верить в невозможное после того, как проработала в этом подвальном зоопарке больше шестидесяти лет.

В воздухе повисло напряжение между Элис и Найлзом Комптоном, и в комнате воцарилось молчание. Казалось, Гамильтон, которая вдруг ожила и снова превратилась в сильную женщину, раньше управлявшую группой с уверенностью Чингисхана, возродившись всего за те несколько секунд, которые ей понадобились, чтобы возмутиться тому, что ее проект, по сути, назвали сказкой.

– Думаю, Элис, нам нужно знать, под чем в данном случае подписывается доктор Комптон, – сказал Джек, чье любопытство начало зашкаливать, когда он увидел, как твердо ведет себя его провинившаяся коллега. Впервые за несколько последних недель он не думал об убийстве своей сестры. Полковник испугался, что может потерять прекрасного друга, и хотел дать миссис Гамильтон возможность собраться с мыслями и объяснить, почему она пошла на такой огромный риск.

– Скомпрометировав нашего человека в Ватикане, Элис думала, что сорвала банк – вот, что наш агент нашел в архиве. – Найлз выбрал из папки фотографию и толкнул ее по скользкому столу в направлении Коллинза, который поймал ее и начал рассматривать.

– Собачий череп? – спросил он.

Элис протянула руку и взяла снимок из рук Джека.

– Нет, не собачий. Это точная копия экспоната, который хранится в ячейке два-два-восемь-семь-один. Найлз, я убедила и тебя, и Гаррисона, а теперь у меня есть доказательства, и более того, думаю, что у нас есть серьезная проблема с древними артефактами, которые появляются на черном рынке. – Гамильтон посмотрела на одного из своих самых старых друзей. – Найлз, когда-то ты тоже в это верил.

– Верить – это одно, но ты знаешь, что мы должны действовать, основываясь на фактах и доказательствах. Элис, я и правда тебе верю. Я знаю, что то, что мы видели, не поддается описанию. Но я не могу организовать операцию на основании скелета животного. Мне нужны доказательства. На текущий момент, тема закрыта – пока о начале операции не может быть и речи.

Комптон видел, как губы Элис сомкнулись в прямую линию: это всегда означало, что она сейчас упрется каблуками в землю и не уступит ни дюйма. Найлз закрыл папку и толкнул ее по столу Коллинзу.

– Но Джек изучит твои новые доказательства. – Директор кивнул в направлении полковника. – Он беспристрастен и примет справедливое решение. Мои суждения в данной ситуации не могут быть объективными, поэтому я не буду принимать участия в оценке новых данных.

– Я приношу извинения за то, что подвергла опасности нашего агента. Но когда вы увидите, сколько всего изменилось за последние несколько дней, вы поймете, почему было необходимо изучить все это немедленно, – сказала Гамильтон.

Комптон кивнул и улыбнулся.

– Эти извинения не спасут твоих сообщников.

– Найлз, оставь Пита и Чарли в покое, ты знаешь, как легко их напугать угрозами, а я упоминала что-то о том, что убью их, если они мне не помогут, – заявила женщина.

Большинство присутствующих в кабинете улыбнулись, когда она, наконец, немного смягчилась. Даже директор не удержался от улыбки, а затем кивнул.

– Это я тоже оставлю на усмотрение полковника. Но думаю, что этих двоих стоит еще немного припугнуть. Вы со мной согласны, полковник?

Джек поднял брови.

– Еще как.

Гамильтон молча кивнула и, в последний раз взглянув на папку в руках Коллинза, покинула зал заседаний.

– Так ты с самого начала верил Элис и ее рассказам о странных животных? – спросила Найлза Вирджиния.

Комптон рассмеялся.

– После того, как Элис напомнила нам, с чем мы сталкивались в нашей работе? Да, я всегда в это верил. Когда кто-то вроде Элис Гамильтон говорит, что творится что-то неладное, тебе, черт побери, лучше поверить, что творится что-то неладное. – Найлз посмотрел на Джека и улыбнулся еще шире. – Кроме того, нужно заставить ее попотеть за то, что подвергла опасности нашего человека в Ватикане.

– И мы злимся не поэтому, Вирджиния, – сказал Джек, поднимая толстую папку и вставая. – А потому, что она не пришла к нам и не сказала, что делает это. Наш человек находится в архиве Ватикана не просто так, а как раз для того, чтобы Элис могла его использовать. Она просто должна сообщать нам об этом, чтобы наш молодой лейтенант мог принять необходимые меры предосторожности.

Оба видели, что Вирджиния, покачавшая в ответ головой, была в замешательстве, когда покидала зал заседаний.

Когда за директором отдела по ядерным исследованиям закрылись двери, Найлз гораздо более серьезно посмотрел на Джека.

– Полковник, боюсь, что должен попросить тебя отложить поездку в Вашингтон для встречи с контактным лицом по поводу твоей сестры. Это, – Комптон показал на толстую папку, – должно стать твоим приоритетным делом, поскольку если Элис считает, что это достаточно важно, чтобы нарушить протокол службы безопасности, то стоит с этим разобраться. И если честно, Джек, ты нужен мне здесь. – Найлз встал, протянул руку и включил устройство связи с «Европой». – Фотографии, которые наш человек в Ватикане сделал в Риме, помогли «Европе» определить личность женщины, которая следила за ним, и наша проблема, полковник, только что стала еще серьезнее. «Европа», покажи информацию, которая была получена по защищенному каналу связи от Голиафа, пожалуйста.

Джек знал, что Голиаф – это кодовое имя его агента в Ватикане, лейтенанта ДеСильвы.

На большом мониторе появилась фотография молодой девушки. Она была красивой и больше напоминала студентку.

– «Европа», ты установила личность объекта, изображенного на экране? – спросил Найлз.

– Подтверждаю, доктор Комптон, – отозвался компьютер. – Она была идентифицирована в результате анализа лица на фотографиях и соотнесения с данными программы ЦРУ «Голубой лед» в Лэнгли. Имя объекта – Мика Сороцкин, родилась в России, но есть еврейские корни, сейчас живет в Израиле. Место работы, по данным Управления национальной безопасности, указано, как «сбор разведывательной информации» – «Моссад».

– Ну что тут еще скажешь – черт возьми! – проворчал Коллинз, поняв, что их агент в Ватикане был раскрыт. – «Моссад». – Джек знал, что разведка Израиля была одной из лучших в мире. – Как, черт побери, они его раскусили?

– Нам нужно доставить Эверетта в Рим и подготовиться к вывозу нашего оперативника из Ватикана. Пока Карл в Италии, – Найлз стучал пальцами по папке к документами Элис. – Я хочу, чтобы вы изучили это с максимальной дотошностью и выяснили, нет ли каких-либо других вопросов, секретность которых была нарушена. А также проверьте собранные сведения и сообщите, есть ли тут что-то, от чего мы сможем отталкиваться.

Коллинз понимал, что это задание Комптона ставит на паузу его собственное расследование убийства сестры. Он посмотрел на папку, которую держал в руках.

– Почему она так зациклилась на этой ячейке? Если бы Сара не рассказала мне о штуке, которая там лежит, я бы так никогда ничего об этом и не знал.

– Джек, она в это тоже не верила в первые годы работы здесь. Но она очень быстро заинтересовалась вопросами криптозоологии, связанными с прямоходящими животными.

– Прямоходящими? – Полковник вытащил фотографию черепа, полученную из ватиканских архивов, и посмотрел на нее. – Она верит, что оно ходило прямо?

– Черт, не только она в это верит, – смущенно возразил Найлз. – Я тоже в это верю. Но я немного более практичен. Мне нужны доказательства, прежде чем я начну действовать.

Коллинз убрал фотографию обратно в папку.

– Я все изучу, – сказал он, вставая, и покинул зал заседаний. Когда он вышел, директор еще раз нажал на кнопку переговорного устройства.

– Пригласите ко мне профессора Хиндершота Элленшоу Третьего из его темницы на восемдесят втором уровне, а заодно – и его сообщника, доктора Питера Голдинга, как только он вернется из дома миссис Гамильтон.

Пришло время заставить обоих чокнутых гениев побояться бога.

Карл Эверетт занимался инвентаризацией компонентов, извлеченных из домашней компьютерной системы Элис. Связь с «Европой» была прекращена, а все соответствующие жесткие диски – удалены. Кроме того, в доме Гамильтон было обнаружено несколько сотен папок – в основном незасекреченные расследования отдела. Эверетт бросил одну из этих папок на стол, заставив Уилла Менденхолла и Джейсона Райана прекратить работу и уставиться на капитана.

– Если Элис в это верит, какого черта директор сомневается? Я хочу сказать, если она верит, то мне этого достаточно, – заявил тот.

Менденхолл с Райаном молчали, давая Карлу возможность высказаться. Они знали, что дело было не только в ситуации с Элис. Скорее, проблема заключалась в том, что Джек отдалился от всех и занимался поисками убийцы своей сестры в одиночку. Уилл посмотрел на Джейсона, чтобы понять, стоит ли им что-то говорить, а Райан, который обычно был в каждой бочке затычкой, просто покачал головой в знак того, что лучше молчать и продолжать сортировать папки.

Открылась дверь отдела службы безопасности, и вошел Коллинз. Он посмотрел на кучу документов на большом столе, поскольку все связанное с Группой «Событие» было изъято из дома на бульваре Фламинго. Джек протянул руку и медленно взял фотографию размером восемь на десять, на которой были изображены Гаррисон Ли и Элис на небольшой вечеринке в честь чьего-то дня рождения. Элис обнимала Гаррисона и целовала его в щеку. Повязка, закрывавшая его глаз, была сдвинута, а на лице у него было написано раздражение в тот момент, когда его чмокала любимая. Коллинз сглотнул и положил фотографию в рамке обратно. Он засунул толстую папку-регистратор, раньше принадлежавшую Элис Гамильтон, под мышку и посмотрел на Карла.

– Мистер Эверетт, идите к себе и соберите вещи. «Европа» подготовит для вас удостоверение личности. Езжайте на базу «НЕЛЛИС». Райан, вы полетите с капитаном в Рим.

Эверетт посмотрел на Джека и сразу же понял, в чем дело.

– Так это правда, что Голиаф был раскрыт, а не просто слухи? – спросил Карл.

– Летите туда и заберите его, – ответил Коллинз. – Никакой связи по компьютеру или сотовому телефону. Установите контакт или доставьте его на самолет. Оцените ситуацию, но, скорее всего, вам придется вытаскивать его.

Джейсон сначала посмотрел на Эверетта, а потом кивнул.

– Да, сэр.

– Это приоритетная задача, – продолжил полковник. – А я пока получил приказ изучить эту папку и выяснить, нашла ли Элис что-нибудь, что может подтвердить ее теорию – что бы это ни было.

Карл кивнул, а Коллинз повернулся к двери своего кабинета и вошел в нее, больше не сказав ни слова своим лучшим в мире друзьям.

– Вот, опять началось. Теперь он будет на телефоне и на связи с «Европой» до завтрашнего дня. – Уилл Менденхолл положил папку на стол и посмотрел на Эверетта и Райана. – Говорю вам, он общается с французом. Я видел его лицо, когда он часами говорит с этим человеком. Он планирует что-то, связанное со смертью его сестры, и Фарбо в этом участвует.

– Вместо нас? Ты шутишь? Он ненавидит этого человека, – сказал Джейсон.

– Полковник уважает Фарбо, и вы это знаете. Он, как и все мы, верит, что многого из того, в чем обвиняют француза, тот на самом деле не совершал, – объяснил Уилл. – Джек готов поставить свою репутацию на то, что старик Анри не так плох, как иногда пытается казаться.

Эверетт посмотрел на Райана. Его теория об Анри Фарбо была почти верной. Но существовала пара вещей, которых не знали его товарищи, но которые были известны ему – Джек Коллинз, возможно, и уважал Анри, но использовать слова «дружеское отношение» в отношении Фарбо было вряд ли уместно. Это и тот факт, что французский похититель древностей был влюблен в Сару Макинтайр, делали всю ситуацию практически нереальной.

Капитан неожиданно приложил руку к виску и задумчиво закрыл глаза.

– Мистер Райан, я вижу «Лирджет шестьдесят – двести двадцать Экзекьютив Эйр» в вашем ближайшем будущем.

Джейсон кивнул и улыбнулся тому, как Карл закрыл разговор о Джеке.

– Полетели в Рим, капитан, и оставим этого простолюдина Менденхолла работать за нас, пока мы отдыхаем? – спросил он.

Эверетт тоже улыбнулся впервые за несколько часов.

– Да, пусть этот крестьянин делает всю легкую работу, пока мы будем расслабляться в Риме.

– Ребята, поцелуйте меня в… – не остался в долгу Уилл.

– Вольно, лейтенант, и начинайте считать, – пошутил Райан, не дав Менденхоллу выругаться. Они с Эвереттом покинули отдел службы безопасности, а Уилл на прощание кинул в Джейсона карандаш.

РИМ, ИТАЛИЯ

Майор «Моссад» Мика Сороцкин проследила шаги американского священника и обнаружила, что он уже как минимум три раза ходил в одно и то же интернет-кафе. Она воспользовалась сначала первым, а затем вторым и третьим компьютерами, за которыми сидел молодой священник, когда приходил туда, и всего за несколько минут, пока в кафе не было посетителей, успешно извлекла все три жестких диска, не будучи замеченной никем, кроме парня, сидевшего на кассе. Тот просто восхитился красотой женщины с легкомысленным хвостиком, которая проходила мимо него, унося с собой оборудование, стоившее больше тысячи долларов. Мика Сороцкин хлопала своими разноцветными глазами и беспечно улыбалась, покидая здание.

Через три часа жесткие диски изучало не меньше шести израильских специалистов по вычислительной технике на конспиративной квартире, принадлежащей «Моссад», в двух милях от Ватикана. В ожидании дальнейших заданий Мика изучала досье человека, которому, по подозрению израильской разведки, удалось проникнуть в самую закрытую часть Ватикана – архив. Он был настолько обширен и закрыт для остального мира, что большинству авторов книг даже близко не удается приблизиться к истине в попытке его описать. «Моссад» уже пятьдесят лет безуспешно пытался внедрить туда своего агента, и теперь они подозревали, что американскому ЦРУ удалось внедрить своего человека в самый хорошо охраняемый религиозный архив в мире. «Да, – подумала Сороцкин, – или ЦРУ, или другое подразделение американского правительства».

– Майор, генерал на линии засекреченной связи, кажется, это срочно, – сказал один из сотрудников службы безопасности конспиративной квартиры.

– А когда генерал Шамни звонит по несрочным вопросам? Клянусь, этому человеку по утрам мерещатся палестинцы в тарелке с овсянкой, – проворчала женщина и сняла трубку телефона на своем столе.

– Майор Сороцкин.

– Ваши первоочередные задачи в Риме изменились, майор – услышала она. – Самое главное – выяснить, на кого работает молодой священник и кому он секретно отправляет информацию о проекте «Рамзес». Ваше предыдущее задание – попытаться переманить этого молодого человека на нашу сторону – на текущий момент отменяется.

– Сэр, у меня нет никакой информации об этом конкретном проекте – что это такое? – спросила Мика.

– Послушайте, майор, ваши компьютерные эксперты считают, что им удастся взломать жесткие диски через несколько часов и предоставить вам информацию, которую отправляет этот священник под прикрытием. Нам нужна эта информация, и если она приведет нас к некоторым… деликатным проектам, нам придется действовать и действовать решительно в защиту Израиля, это понятно?

– Нет, генерал, не понятно.

– Майор Сороцкин, я приказываю вам подготовиться к отъезду. Настоящим вы переводитесь в состояние готовности к смене задания, если мы узнаем, что нарушена секретность проекта «Рамзес». Я отправляю к вам подполковника Ависа Бен-Невина для принятия отчета о вашей работе и оценки важности этого молодого американца. По прибытии он примет на себя командование.

– Генерал, этот религиозный фанатик все только испортит, я хочу, чтобы… – Мика наклонилась вперед и хлопнула рукой по папке с досье американского священника. – Генерал, я следила за этим человеком целый год, и, черт возьми…

Тишина на другом конце провода сообщила майору разведки «Моссад» о том, что она разговаривает сама с собой. Генерал отдал свои приказы, и ему было больше нечего говорить или слушать – элементарная логика. Мика повесила трубку так аккуратно, как только могла, изо всех сил борясь с желанием швырнуть ее в окно.

– Черт возьми! – сказала красавица с глазами разного цвета, а затем, будучи не в силах больше сдерживать гнев, который вызвал в ней очевидный просчет руководства, хлопнула рукой по столу и в ярости столкнула на пол папку, каждый документ в которой, описывающий действия священника, был добыт благодаря ей.

– Все в порядке, майор Сороцкин? – спросил один из компьютерных специалистов, нервно поглядывая на валяющуюся на полу папку.

– Иногда я просто ненавижу эту долбаную работу, – отозвалась женщина.

ДАКИЙСКИЕ ГОРЯЧИЕ ИСТОЧНИКИ, РУМЫНИЯ, «ГОСТИНИЧНО-КУРОРТНЫЙ КОМПЛЕКС И КАЗИНО «КРАЙ СВЕТА»

Янош Важич и Джина Лувински сидели за одним из двух тысяч столиков внутри огромного ресторана под названием «У Влада». Важич просто ненавидел это название, но у него не было выбора, и пришлось его использовать. Он считал, что назвать один из лучших ресторанов мира в честь Влада Колосажателя – не самая лучшая реклама. Сейчас они с помощницей обсуждали доставку вина, более крепкого алкоголя и еды. Менеджер ресторана только что забрал с собой толстую папку записей дополнительных расходов на организацию приема, запланированного перед торжественным открытием.

– Господин Важич, к вам посетитель, сэр.

Янош оторвался от работы, и они с Джиной посмотрели на озабоченное выражение лица менеджера-стажера, стоявшего перед ними, ломая руки.

– Ну, пригласи его, – сказал Важич раздраженно.

Менеджер оглянулся и посмотрел через большое зеркальное окно, отделявшее гигантский ресторан от обширного бара.

– Что с тобой, черт возьми, происходит? – спросила Лувински, когда стажер не произнес ни слова в ответ. – Пригласи его сюда, кто бы там ни был.

– Этот джентльмен сейчас в баре с несколькими мужчинами сомнительного вида. Я… Я не думаю, что подобную публику стоит пускать в ресторан, – неуверенно пробормотал служащий.

– Да бога ради! – Янош бросил ручку на стол, встал и последовал за менеджером. – Можно подумать, что в баре сидит монстр Франкенштейна.

Однако через несколько секунд он застыл перед большой раздвижной стеклянной дверью, соединявшей ресторан с баром. У бара стояли пятеро мужчин, одетых в черные брюки и черные кожаные куртки различных стилей и длины. Кроме того, все они были в солнечных очках. Важич увидел, что четверо мужчин стояли отдельно от невысокого пятого, который прислонился к барной стойке и медленно и осторожно пил из стакана, пока его спутники шумно общались.

Джина проскользнула мимо Яноша и двинулась вперед, пытаясь создать буфер между своим боссом и этими сомнительного вида посетителями, но он взял ее за руку и приостановил, после чего кивнул на чехлы, прислоненные у барной стойки. Там было больше пятнадцати чехлов, в которых, вероятно, лежало очень мощное оружие.

– Думаю, что прибыло решение г-на Залласа наших проблем в горах, – прошептал Важич.

Лувински застыла, сообразив, что смотрит на мужчин, которых сюда прислала русская мафия.

Янош глубоко вздохнул и двинулся по направлению к пятерым мужчинам. В этот момент тот их них, кто пил в баре, поднял глаза и посмотрел в позолоченное зеркало за барной стойкой. Он поднял большой стакан воды и выпил ее. К удивлению Важича, оказалось, что все эти бандиты пили воду. Он-то предполагал, что они с невероятной скоростью поглощают водку. Мужчина, стоявший обособленно от остальных, выпрямился и повернулся к приближающимся Яношу и Джине. Его взгляд задержался на Лувински всего на мгновение дольше, чем на ее шефе.

– Вы Янош Важич? – спросил мужчина, чье лицо скрывалось за густой бородой и усами. Его глаз тоже не было видно за солнечными очками с толстыми линзами. Янош удивился, как этот человек вообще что-то видит через такие очки.

– Он самый. А вы, очевидно, русский, – сказал Важич, не протягивая руки для официального знакомства. – Это мисс Лувински, главная управляющая. У нас много…

– Главная управляющая? – переспросил мужчина на сносном румынском. – Так это с вами мне нужно поговорить о том, когда эта горная проблема будет решена?

Джина перевела взгляд с него на Важича, который кивнул в знак того, что ей нужно ответить.

– Да, конечно, что бы это ни была за проблема, – сказала женщина.

– Я так понимаю, рабочие боятся горной тьмы, – продолжал мафиози. – Бесконечной тьмы.

Лувински посмотрела на своего начальника еще раз, закатила глаза и отступила назад.

– Как я уже сказал, вы русский, – повторил Важич. – Почему вы думаете, что знаете эту местность достаточно хорошо, чтобы решить проблему, когда мы даже не уверены, реальна она или нет? Возможно, все дело в том, что людям приходится работать вдали от дома и на них накатывает тоска, такое часто случается.

Мужчина протянул руку, взял свою черную меховую шапку и надел ее на голову.

– Как вы и сказали, я действительно русский, в самом деле, но мои спутники – нет. Они из Румынии, так же, как вы и мисс Лувински. Это бывшие сотрудники «Секуритате», ныне не существующего Департамента государственной безопасности. Все эти люди раньше работали напрямую на президента Николае Чаушеску. Признаю, что им не удалось защитить его в итоге, но, с другой стороны, это была не их работа. Их работа очень специфична. Эти люди, как и я, зарабатывают на жизнь охотой. Признаю, что обычно мы охотимся на людей, – на этой фразе низкорослый наемник впервые улыбнулся, – но нас можно убедить поохотиться на мифы и легенды… или просто выяснить, что каждый румынский рабочий боится темноты.

– Я так понимаю, вы начнете поиски на склонах над «Замком Дракулы»? – уточнил Важич.

Все мужчины ухмыльнулись, услышав название проекта, который они были отправлены защищать.

– Это наша забота, не ваша, – сказал русский, наклоняясь, чтобы взять четыре чехла с оружием, и перекидывая их через плечо.

– Ну, тогда, думаю, мы не будем мешать вам заниматься тем, чем вы занимаетесь, – сказал Янош, наполовину отвернувшись. Он собрался уходить, но затем остановился. – Кстати, друг мой, на вашем месте я бы не распространялся о том, что эти идиоты раньше работали на одного из ужаснейших массовых убийц в румынской истории, а то на склонах могут пропасть еще пятеро человек. Николае Чаушеску не отличался популярностью, даже в таком оторванном от цивилизации месте, как это. Многие до сих пор испытывают злость из-за того, сколько людей было убито, чтобы он мог сохранить свою власть – как и одна страна, которую я не буду называть. – Янош Важич не смог с собой ничего поделать. Румынские граждане не любили своих бывших партнеров по коммунизму, и он не мог не уколоть русского за преступления, совершенные его страной против Румынии.

Мужчина в ответ просто улыбнулся и двинулся к двери.

– Главные вагончики фуникулера уже работают и поднимаются на гору, это поможет вам быстрее добраться до замка, – добавила Лувински.

Сначала и Янош, и Джина подумали, что мафиози уйдет, никак не отреагировав на информацию Джины, но он вдруг остановился среди своих спутников, и все они оглянулись на Важича и управляющую.

– Никаких фуникулеров и никаких ужинов в замке, – сказал русский. – Мы поднимемся пешком, изучим местность и узнаем о ней за этот подъем больше, чем успели узнать вы за годы строительства. Нет, мы пойдем пешком.

Когда мужчины вышли из бара, Джина покачала головой.

– Ненавижу этих чертовых ублюдков из тайной полиции!

– Не огорчайся, возможно, они найдут то, что ищут, – отозвался ее шеф.

Русский и его люди направлялись в область Румынии, в Средневековье известную миру как Трансильванский хребет – малоизвестное название труднодоступной местности, в которой находятся самые мрачные и темные горы в мире и куда люди всегда боялись ходить. Это была древняя гряда, охраняющая южный подход к Румынии со стороны Дуная. На старом языке древней Валахии, языке бояр и самого Влада, она называлась также Землей Кровавой Луны.