15
Катер несколько часов шел в открытое море, попутно отправляя за борт лишний груз «200», и когда уже палуба была хорошо отмыта волнами, к нему наперерез устремился ободранный пограничник, в рассветный, зоревой час кроваво-красный от ржавчины, однако застопорил ход, должно быть, получив команду, и убрался восвояси. Солнце выглянуло на несколько минут, затем снова навалились штормовые тучи, и уже сумеречным днем они причалили к украинскому военному кораблю, болтающемуся в нейтральных водах, ссадили десант и еще час стучались о борт, пока Козенец с командиром корабля решали, стоит ли в такую погоду поднимать палубный вертолет, чтобы доставить драгоценный груз — то есть Мавра — на берег. Запланированному развитию событий помешала погода, все, кроме команды, перешли на корабль, а катер отвалил и запрыгал по волнам куда-то в сторону Турции.
С палубы уже была видна гостиница «Ялта» и сам город на уступах гор, однако малый противолодочник пошел вдоль берега и к вечеру встал на якорь в Севастополе. На оцепленном матросами причале уже было несколько автомобилей с машинами сопровождения, возле которых стояли неподвижные люди. Козенец, похоже, ждал темноты в целях конспирации, или окончания шторма, поскольку подойти к причальной стенке на шлюпке было небезопасно. Однако прибой и в сумерках накатывался с прежней силой, хотя ветер ослабел. Мавра посадили в вертолет и вместе с Козенцом перебросили на берег.
После долгой качки земля под ногами продолжала колебаться, но долго постоять на ней не удалось. Мавра никто не охранял, если не считать самого Козенца, они сидели вдвоем на заднем сиденье огромного бронированного джипа — похоже, ехали в аэропорт. Впереди на высокой скорости мчалась машина ГАИ — вроде бы украинская, затем «торпеда» со смертниками неизвестной принадлежности, гуляющая по дороге, как слепой, прощупывающий пространство, и сзади «сугроб» российской военной автоинспекции — везли, как самого премьера.
Козенец расслабился настолько, что пытался балагурить.
— Да!.. Мне и в голову не приходило, что самые интересные страницы жизни будут под занавес. Как в спектакле! Кажется, наступает развязка. Это моя последняя операция. Кто бы ни попросил, пусть сам Господь, не буду я никого вызволять.
— Это что, основной род занятий? — между делом поинтересовался Мавр.
— Хрущеву я вытаскивал угнетаемых на Западе коммунистических лидеров, — с удовольствием стал рассказывать он. — Брежневу — Луиса Корвалана, завалившихся разведчиков, а Горбачева самого доставал из Фороса. Голой рукой каштаны таскал!
— А меня кому достал?
— Вы, генерал, добыча особая! — засмеялся Козенец. — И принадлежите человечеству! Не обижайтесь!..
Обидеться Мавр не успел. Машину ГАИ вдруг забросало по дороге, и через мгновение она улетела под откос. Тяжелая «торпеда», избегая столкновения, вышла на встречную обочину, однако тоже не удержалась на полотне, завалилась на бок в заросли акации. Водитель джипа, отделенный стеклянной перегородкой, отчаянно тормозил, но все-таки наехал на «ежа», пробив передние колеса. Целым остался лишь военный «сугроб», откуда густо ударили автоматные очереди, а затем посыпались вооруженные люди. Они мелькали в свете фар, рассыпая на асфальт стреляные гильзы, изрешетили «торпеду», откуда выбирались смертники и гаишников, пытавшихся отстреливаться.
Козенец и водитель похватали пистолеты-пулеметы, подергались было у дверей, опуская бронированные стекла, но отстреливаться не решились, водитель вообще выбросил оружие на улицу.
— Ну, а это чьи архаровцы? — спросил Мавр.
Профессиональный освободитель лишь сверкнул глазами, хотел что-то сказать, но люди из «сугроба» уже взяли машину в кольцо и, видимо, привязали взрывчатку к замку задней двери — громыхнуло, и в салон ворвался вонючий выхлоп взрывчатки. В этот момент Козенец словно очнулся и вдруг, повернувшись всем корпусом к Мавру, прошипел:
— Не отдам…
Сквозь заднюю дверь в сполохах света в машину забирались люди — сразу несколько человек, и потому мешали друг другу.
Ствол поднимался от бедра Козенца, и когда уже был на уровне живота, Мавр сам наткнулся на него и резко отвел пистолет в сторону. В лицо ударили брызги стекла от перегородки, девятимиллиметровые пули продырявили его наискось, и водитель за рулем внезапно выгнулся, закричал и, обернувшись, свалился набок.
Козенца не схватили, а вырвали с сиденья, через заднюю дверь выволокли наружу и тут же расстреляли в затылок.
Рядом с Мавром очутился человек в камуфляже и маске.
— Товарищ генерал, вы не ранены?
— Ну, а вы кто такие? — спросил он, наблюдая за людьми, подъехавшими на грузовике, которые собирали и грузили трупы.
— Отвечать на ваши вопросы я не уполномочен, — заявила маска. — Прошу в машину.
Взяли под белы рученьки, пересадили в белый «сугроб», который с места взял скорость в обратном направлении. По обе стороны сидели две похожих маски. Скоро к машине ВАИ пристроились еще две, спереди и сзади.
— Не волнуйтесь, это наши, — упредила вопрос одна из масок.
На сей раз его везли в сторону военного аэродрома. Солдат на КПП заранее поднял шлагбаум и отдал честь — похоже, он наконец-то попал в руки государственной организации.
У военно-транспортного самолета на освещенной площадке прыгающей походкой двигался маятником молодой генерал-полковник, еще несколько военных стояли группой под крылом — пошел дождик.
— По личному распоряжению… председателя правительства… я обязан доставить вас в Москву, — отрапортовал генерал, делая странные паузы. — Ваши злоключения на… позади. Мы отслеживали ситуацию… и держали на… под контролем.
Самолет тотчас же стал выруливать на взлетную, согнал со старта военный грузовой «Ан-12» и, почти не останавливаясь, пошел на взлет. А по соседней полосе, с некоторым отставанием, набрали разгон два «МИГа».
— А это зачем? — спросил Мавр.
Генерал несколько успокоился и мудрить не стал.
— Да, на… Бардак, бля… Никакой ответственности на… Суки, вторглись, на… И хоть бы…
— Чьи вторглись?
— А… знает. Без опознавательных, на… Ни один… решения не принял, на… Оборона, мать ее, на…
Он замолчал, видимо, испугавшись своей злой откровенности, однако долго не выдержал.
— Эти козлы из ГРУ Козенца мочканули, на… А приказ, бля… живым и здоровым… За него шкуру снимут, на… Говорил же, бля, взять ментов. Эти — зверье, на… отморозки.
Один из полковников прислуживал вместо стюардессы, накрывал стол, вытаскивая откуда-то царские вина и закуски. Застолье началось бурным, как пир во время чумы. Генерал-полковник хлестал водку стаканами, и после каждого приговаривал, что это — последний, потому как докладывать премьеру. И на удивление, не опьянел, держался на ногах и имел бодрый вид, должно быть, потому из взводных попал в генералы.
В Москву прилетели на рассвете, приземлились на Чкаловском, где уже поджидал премьерский кортеж и охрана. Генерал вылез из самолета и побежал докладывать к машине премьера. Тот не вышел, принял доклад сидя, после чего выбрался на свет божий, и полковники подтолкнули Мавра к выходу.
— Пора, товарищ генерал!
— Как импортного встречаю! — засмеялся премьер, шагая к нему с протянутой рукой. — Почетного караула не поставил!.. Как, ничего долетел?
— Ничего…
— Видал, какие пляски? Из рук в руки хватают!.. Слетелись мухи! Козенца жалко, под ту же сурдинку хотел рыбку съесть, а штаны свалились… Спутался с этими! Я ему плешь переел…
Не отпуская руки Мавра, он говорил и вел его к своему автомобилю. Генерал-полковник двигался тенью на шаг позади. Премьер двинул головой в его сторону — оглянуться не позволяла толстая шея.
— Если ты сунешь свой зад… Игроки вылупились! Чтоб такие яйца таскать, надо голову иметь! А вы устранять… Почуял, одеяло! В Чечне натянешь кого хочешь.
Тут и Мавр пожалел Козенца: наверное, никто уже не переведет речь премьера. Однако его подручный генерал все понял.
— Так точно! Я приказал, ни один волосок, на… Раздухарились и всех под гребенку, на… под бандюков…
Он бормотал что-то еще, но премьер уже не слушал.
— Давай, садись и делай, — это уже говорилось Мавру. — Как положено — не подойду. Но поддержка всяческая, министру сам скажу, чтоб как перст… И сразу мне, если начнется… А то они, как собаки, так и норовят в дамки. Никому не дам руки нагреть!
— Должен предупредить, — продолжал премьер — с началом моей работы резко улучшатся отношения с Германией, да и со всей Европой. МИДу следует подготовиться.
— Это почему так?
— Начнут уважать Россию. Сильного и богатого всегда уважают. Желательно бы заменить там всех, кто привык только прогибаться и сдавать государственные интересы. Потому что спутались все! — в сердцах добавил он, но тему развивать не захотел, лицо набрякло серой тяжестью.
— Распутаются, — пообещал Мавр.
— Еще чего надо?
— Придется перетрясти существующую банковскую систему. Одних потеснить, других выпустить в трубу.
— Но это мы сделаем.
— Мне потребуется открыть полтора десятка новых, в том числе, в ведущих европейских странах. Или посадить своих людей в те, которые есть.
— Если не выйдет, — после недолгих размышлений, произнес премьер. — Меня банкиры уйдут.
— И еще нужно отдельное помещение со своей территорией, забором, автономной охранной сигнализацией, — сказал Мавр. — И обязательно — подземное хранилище. Полагаю, для этой цели подойдет недавно закрытый объект «Гранитный». Это рядом с центральным хранилищем госбанка.
— Сядешь на Старой площади. Там все под охраной, катакомбы…
— Охрана будет своя собственная.
Премьеру это не понравилось — не хотел выпускать из-под контроля процесс реализации СФС.
— Ну что это? Совсем никакого доверия… Совсем уж государство в государстве. Ограбить никто не ограбит — если своруют, так все равно, хоть с объекта, хоть из кармана.
— В таком случае, я найду помещение сам, — отрезал Мавр.
— Ладно, хочешь объект, так делай… На одном суку болтаться…
— И еще, нужно, чтобы освободили мою жену.
— Жену? — изумление на его лице тоже выражалось в виде тяжелой одутловатости.
— Да, Коноплеву Томилу Васильевну, — уточнил Мавр. — И это — в первую очередь. Отбывает срок в архангельских лагерях за мошенничество.
Он знал, что власти пойдут на все. Дело Томилы пересмотрели за десять минут, заменили лишение свободы на условное, выпустили из лагеря с доставкой на дом, как почтовое отправление: через пять суток ее привез капитан фельдъегерской службы. Мавр встречал жену в аэропорту, по этому случаю обрядившись в только что пошитый генеральский мундир. Все сделали быстро и правильно, однако как всегда, чуть-чуть не выдержали марку: Томилу не переодели, и привезли в сером лагерном наряде с биркой на карманчике. Когда фельдъегерь увидел генерала в орденах, который схватил «посылку» на руки и понес, ошалел, забыл дать бумажку, чтоб подписали, а потом, уже на улице, плелся сзади, теребил за рукава охрану Мавра.
— Ты кто, Мавр? — шепотом спрашивала Томила, качаясь на его руках. — Ты что, всемогущий?
— Если бы знал, какой переполох поднялся в лагере, — уже по дороге рассказывала она. — Когда ты уехал, для меня началась черная жизнь. Хозяйка меня затравила, из штрафного изолятора не выпускала. Говорит, я тебе покажу, генеральша! А я ей все время говорила — погоди, вот приедет мой генерал и заберет меня. Не верила, но говорила… И тут вчера приезжает генерал из МВД, с решением Верховного суда… Хозяйку на пенсию отправил, против «кумы» уголовное дело возбудили… Это она меня в карцер отправляла… Ох, как они пожалели, что мучили меня! Залепетали — Томила Васильевна, дорогая, у вас все равно жизнь будет в блеске и роскоши, так пожалейте, не топите нас! Работа у нас — кусок хлеба…
— Ты их простила?
— Я-то простила, но это не помогло, они угодили в машину… Скажи мне, Мавр, разве в этой жизни возможно, чтобы восторжествовала справедливость?
— Пока невозможно, — сказал Мавр. — Но потом, через много лет, она восторжествует.
— Я не верю… Это нужно начать с чистого листа. А куда же денутся люди, которые успели остервениться, опаскудиться, замараться ненавистью друг к другу?
— Забудь все, начинается еще один этап жизни.
— Блеска?.. Ты — генерал, моя юношеская мечта. И совсем не старый. У тебя красивые лимузины, охрана… И, наверное, дворец?
— Дворца нет, но есть крепостной двор, окруженный высоким забором и колючей проволокой.
— За колючую проволоку не хочу!
— А если со мной?
— С тобой хочу.
— Я тебе покажу блеск, а потом нищету.
— Так всегда бывает?
— У нас будет так.
— Ах, да, я вспомнила! Ты же знаешь свою судьбу…
— К сожалению…
— Знаешь, Мавр, сегодня же купи мне красивое платье и мы с тобой сфотографируемся! И чтоб внизу стояла дата.
— А зачем?
— Пошлю снимки девчонкам, Марине и Лене. Хочу, чтобы они позавидовали. Хочу утешить свое тщеславие. Конечно, они не поверят, потому что давно не верят в сказки.
— Платье мы купим сейчас, — пообещал Мавр. — И не одно, а целый гардероб. Но сфотографируйся лучше в этом, фон из колючей проволоки я обеспечу. Твои девчонки испытают не зависть, а счастье, и ты утешишь тщеславие. Что делать, если мир перевернут с ног на голову?
Томила несколько минут молчала, прижимаясь лицом к его плечу, затем подняла глаза и опять спросила:
— Ну кто ты, Мавр? Как хоть имя твое настоящее?
Объект «Гранитный», превращенный в крепость с вооруженным до зубов гарнизоном, распахнул мрачные железные ворота, впустил автомобили и вновь захлопнулся. Перед капотом машины оказался Василий Егорович, притопывающий протезом от нетерпения.
И больше ни одной живой души.
Томила выскочила из машины, кинулась к отцу, но тот, чтобы не показывать чувств, лишь на мгновение прикоснулся к дочери и капризно заворчал:
— А чего ты в зэковском-то? Ишь, сам сияет, как полтинник, а жену не одел?
— Папа, это неважно! Как ты без меня? Я все время думала о тебе…
— Я ничего, поди, на воле… А где мой внук?
— Он пока у Юры. Меня из лагеря сразу привезли сюда… Но я обязательно за ним поеду!
— Скажи этому своему, так пришлют…
Мавр вышел из машины, приступил к тестю.
— Ты почему здесь? Я что тебе приказал?
— Дочку встречаю!
— А ну, марш на место!
— Вот, видишь, как живу, все по приказам, — пожаловался Томиле. — Ты хоть знаешь, кто он?
— Не знаю, — засмеялась дочь. — Спрашиваю — не говорит. Ну и пусть!..
— Ага, замуж выскочила, а за кого — не знаешь, — заворчал тесть, косясь на зятя. — Да это же он меня посадил в сороковом! Из-за него я мытарился по лагерям!..
— Василий Егорович, скройся с глаз, — напомнил Мавр. — Немедленно иди на свое место.
Тесть сердито сверкнул глазами и поковылял к одноэтажному зданию с железной дверью. Оттуда погрозил палкой.
— Кажется, сказка будет с печальным концом, — сказала Томила, когда отец скрылся. — Это что, правда?
— Да, и это естественно: жизнь завершила первый круг, — задумчиво проговорил Мавр. — И мы, будто на том свете, все встречаемся, радуемся друг другу или пытаемся и здесь свести старые счеты: но это лишь первый крут.
— Почему ты так строго относишься к папе?
— Я занимаюсь очень серьезным делом. И у нас есть условие, чтобы он не высовывался и не мешал работе. У нас нормальные мужские отношения.
— Хорошо, я тебе верю… И что, это будет так всегда? Мне здесь не нравится.
— Нет, так будет совсем недолго. Мы уедем отсюда.
— Куда?
— Туда, где тебе всегда было хорошо — в Соленую Бухту. Правда, там все разгромили, но мы все поправим и будем жить у моря, как старик со старухой, у разбитого корыта.
— А блеск будет только здесь?
— Прямо сейчас и начнется, — он взял ее под руку. — Идем, покажу тебе апартаменты, а потом представлю своим сослуживцам.
Пока Томила переодевалась и приводила себя в порядок, Мавр ушел в свой кабинет и пригласил Бизина. Тот явился чем-то расстроенный, бросил на стол бумажки и рухнул на стул.
— Александр Романович… я сразу сказал, охрана ведет двойную игру. Зачем они натащили столько вооружения? Сегодня в слуховом окне на крыше бывшей алмазной разборки установили еще один станковый пулемет. В сектор обстрела попадает вся северная часть объекта. Зачем?
— Я распорядился, — загудел Мавр. — Должна быть не только охрана, но и оборона.
— Отдай мне в подчинение начальника охраны. Я ее налажу, как следует.
— Генерал Филатов — надежный человек и будет подчиняться только мне. Занимайся своими делами! Маршрут движения разработал?
Бизин отчего-то покраснел и уставился в стол.
— Послушай, князь… Я, как первый твой заместитель, категорически против ввоза СФС на территорию объекта. По крайней мере, в течение первых двух месяцев.
— Так, обоснуй свои выводы.
— Во-первых, мы до конца еще не прорыли ход в подвал жилого дома. И не обследовали имеющиеся. Не исключено, есть потайные проходы за территорию объекта или вообще в метро.
— Ну так рой и изучай! Ты отвечаешь за безопасность.
— Во-вторых, не доверяю охране и… всему этому предприятию реализации СФС.
— То есть мне не доверяешь?
— Тебе доверяю, генерал. Но все идет как-то не так…
— Факты?
— Слишком легко все пошло. Алябьев банки открывает по стране, как будто они с маринованными огурчиками.
— Еще и за рубежом будет открывать.
— Адмирал Горицын чем занимается? Не вылазит из дома правительства. Но результатов переговоров мне не докладывает.
— Мне докладывает. Что еще?
— Есть общие плохие предчувствия…
— По-моему, ты стал слишком осторожным, Бизин. Мы вышли из подполья, хватит озираться. Надо привыкать к новому состоянию.
— Давай осмотримся, генерал, к людям приглядимся. Неделя не прошла, а мы уже СФС тащим сюда…
— Сегодня чемоданы должны быть здесь, — заявил Мавр. — Бери технику, группу прикрытия и в семнадцать часов выезжай. День сегодня хороший, удачный…
— В час пик? Столько пробок по Москве, а безопасный маршрут такой, что никак не избежать.
— Это нам на руку. Даже если попытаются отслеживать — будут на глазах. Нападения я не ожидаю. Кто на это рассчитывал, все себя обнаружили и ликвидированы…
— А Коперник?
— Если остался жив — отлеживается, раны зализывает… Ну, в крайнем случае, сам знаешь: чемоданы в руки и пешочком.
— Больно уж они приметные. Может, упаковать в другие, современные?
— Нет уж, брат, эти чемоданы — символ, я их из Германии вытащил и хранил полвека.
— В нашем деле нельзя верить в приметы, только жесткий разум…
— Не учи отца детишек делать, — грубо перебил его Мавр. — Скажи-ка лучше, кто тебе разрешил взять на работу эту девицу?
— Какую девицу?..
— Свою домработницу? Кажется, Полиной зовут? Пусть бы она кухарила у тебя на даче…
— Я не брал! — оживился Бизин. — Она просилась, но я отказал…
— Сегодня утром видел ее на объекте. Выходила через КПП. По моему приказу вход и выход имеют лишь единицы. Остальные на казарменном положении. А девице твоей я пропуска не давал.
Он побагровел еще больше, сгреб и скрутил в рулон принесенные бумажки.
— Вынужден доложить, Александр Романович… Виноват. Но на работу не брал. Эта девица… как бы это сказать… Не просто девица. Конечно, ее ко мне приставили. Долго проверял, а ты мои возможности знаешь… И вышел на человека — на ее хозяина, что ли… Но вроде бы и не хозяин он ей…
— Давай покороче, — насторожился Мавр.
— За ней уследить невозможно. Она пройдет не только наш КПП, а куда хочешь влезет.
— А что хозяин-то ее? Чья-нибудь разведка?
— Если бы разведка, я бы враз расщелкнул… Понимаешь, мы столкнулись с неким особым миром. Эта Полина принадлежит к нему. Однажды мой человек ее выследил. Зашла в какой-то старый дом в переулке и пропала. Он ждал часа два, потом под видом милиционера обошел все квартиры, а Полины нет, и никто ее будто бы не знает. Спустя час сама появляется, из седьмой квартиры. Мой агент там уже был, но оказалось, живет пара престарелых людей и больше никого нет. А во второй раз заходит — оказался один мужчина средних лет…
— Кто бы еще мог там оказаться?
— Лежит у камина, огонь горит… И стоят два бокала.
— Замечательная картинка, — вздохнул Мавр. — Позавидовал?
— Дело в том, что когда агент заходил в первый раз, у камина лежали старик со старухой, разговаривали и пили вино. А дверь была не заперта… Потом этот мужчина… Сначала устроил разнос агенту, уволить хотел за профнепригодность и пьянство. Потом у меня на даче увидел… Спустился в зал, а они лежат у огня и разговаривают.
— Тебя тоже хоть увольняй за профнепригодность…
— Я знал, что ты так скажешь, и потому не докладывал.
— Ну и что же этот мир хочет от нас?
— Думаю, то, что и все.
— Наизнанку вывернись, а приведи мне эту домработницу, — приказал Мавр. — Что хочешь сделай, но чтоб здесь была.
— Понял… И еще, когда Хортов ко мне приезжал, Полина ему свою подругу подсунула, с бриллиантами в волосах. Журналист ее к тому же дому подвез и потерял.
— И журналисту подсунули?.. Что ж ты мне сразу не доложил?
— Думал, не поверишь…
— Ничем ты меня не удивил, — Мавр встряхнулся. — Эти люди давно ищут со мной контакта. Знаешь, сколько они своих девиц подсовывали? Сначала подумал, и Томила из их числа… Потом и мужчины приходили, с хлебом-солью… Но я избегал и контактов, и домработниц. Пятьдесят лет с ними канат тягал. В их руки что попадет — пиши пропало, все для будущего… Когда я самолет с ценностями из Берлина угнал, на моих глазах, уже на нашей территории, в присутствии охраны аэродрома они изъяли партийную кассу НСДП и никто ничего сделать не мог. Девицы глаза отводят, мужики ящики таскают… Хорошо, я с чемоданами из самолета вышел и из рук не выпускал. Жукову доложил, а он лишь усмехнулся, что с возу, говорит, упало…
— Почему ты раньше меня не предупредил? — глухо спросил Бизин.
— Да было у меня настроение одно время — отдать им все к чертовой матери, — признался Мавр. — Но посмотрю, что вокруг творится — руки чешутся. Пусть они на будущее поработают, а я на настоящее.
— Может, и отдать? От греха?..
— За такие предложения я тебя сейчас арестую, и до конца операции будешь храниться в одном сейфе с СФС.
— Это я так, в качестве размышлений…
— Размышляю здесь я — ты исполняешь, — отрезал Мавр. — Проработай еще раз основной маршрут и везде расставь своих людей. А сейчас иду трубить общее построение. Буду представлять свою супругу.
Из кабинета через комнату отдыха он прошел в апартаменты и застал Томилу, сидящую пред трельяжем. Она переоделась, сделала макияж, надела все драгоценности, подаренные Мавром, но не верила, что в зеркале ее отражение, и теперь, наверное, просто смотрела и любовалась на незнакомую женщину, как на чужую счастливую жизнь.
— Это ты, — сказал он, появляясь за спиной. — Но такой очаровательной еще никогда не была. Пойдем, я представлю тебя сослуживцам. Ты же не боишься?
— Нет, я ничего не боюсь.
— Теперь подойди к окну. Видишь?
Из приземистых, невзрачных зданий выходили блестящие военные, генералы и адмиралы, от разноцветных лампасов зарябило в глазах.
— Это мои подчиненные, — объяснил Мавр с гордостью. — Это моя армия.
— И они все — настоящие генералы?
— Разве ты не видишь выправку? А достоинство!
— Ой, а это что? — воскликнула Томила, увидев, как во двор выходит маленький духовой оркестр. — И это мне не снится?
Полковники с трубами и флейтами выстроились у входа и замерли, глядя на дирижера.
— Нас ждут! Принимай парад, королева!
* * *
Бал был назначен на семнадцать часов — как раз в это время Бизин с группами обеспечения и прикрытия из разных точек города выехал на улицу Гарибальди.
За полчаса до этого пошли тревожные сообщения собственной разведки: все улицы, переулки и даже жилые кварталы, буквально наводнены службой наружного наблюдения и группами захвата вроде дворовых бездельников, играющих в домино, или пьяниц, распивающих бутылочку в кустах. Объект, как неприятельскую крепость, обложили тройным кольцом, прорваться сквозь которое можно было лишь с боем. До этого дня ничего подобного вокруг не было, отмечалась лишь наружка, курсирующая на автомобилях, да посты наблюдения в соседних домах. Значит, внутри объекта, среди блестящих генералов и бравых полковников имелось достаточное количество засланных казачков, а сами стены, полы и потолки напичканы подслушивающей аппаратурой.
Плотная осада объекта означала и то, что противник не знал, где находится тайник с СФС, и готовился брать чемоданы с акциями на ближних подходах. Как только вокруг началось шевеление, Мавр распорядился выслать с территории «Гранитного» бронированную машину с вооруженными инкассаторами и автомобили сопровождения. На хвост им сразу сели и повели по всему городу. В свою очередь, Бизин с той стороны отправил еще одну группу прикрытия на случайно нанятых такси, где даже чемоданы «Великая Германия» были, набитые тряпьем. До объекта этот караван не дошел, был остановлен еще на первой линии, задержан и отправлен куда-то для разбирательства.
Следующий отвлекающий «горчичник» был поставлен около восемнадцати часов, когда бал был в разгаре, и восхищенная Томила танцевала с генералами уже по второму кругу. Инкассаторская машина после беспорядочного блуждания по городу отправилась в Сокольники, где заехала в глубину парка, и люди, вышедшие из нее, открыли действующую трансформаторную будку, отключили энергию и вскоре вынесли оттуда два чемодана. Тут и начался переполох. Разведка докладывала, что осада объекта стремительно оголяется, доминошники, пьяницы, байкеры, и просто припаркованные машины с людьми в срочном порядке срываются с мест и летят куда-то в сторону Сокольников. Однако последнее кольцо, под стенами крепости, еще больше усиливается.
Мавр привел охрану в боевую готовность, оторвал галантного адмирала Горицына от Томилы и послал к премьеру с жалобой, что вокруг объекта сгущаются спецслужбы. Тот рассердился, начал звонить во все концы и в результате успокоил, что это усилили наружную охрану, ибо не перевелись еще на свете авантюристы, и сам успокоился. Но Мавру стало ясно: брать СФС на улицах Москвы теперь не будут, доведут до объекта, и если решатся, то под видом ограбления. Инкассаторский автомобиль с чемоданами из Сокольников отправился в сторону объекта, а тем временем Бизин загрузил настоящие чемоданы в такси, выехал на Садовое, покатался немного, затем ушел по Каляевской и там заехал в спецавтохозяйство. Машины сопровождения дали несколько кругов и встали неподалеку.
Тем временем инкассаторский кортеж, на который шел хороший клев, приближался к объекту, и оттуда уже доносилась не просто тревога — стон отчаяния. Десяток машин с группами захвата шли впереди, сзади и с боков, и уже было несколько попыток остановить. Команда прикрытия состояла из надежных и подготовленных людей, однако они были уверены, что везут чемоданы с ценностями, и потому готовились к отражению нападения, требуя подмоги.
А королева бала, как и положено, внезапно исчезла, и все кавалеры бросились ее искать, однако Мавр сыграл общую тревогу, рассадил генералов по машинам и отправил навстречу попавшим в клеши инкассаторам. И это сработало, осаду с крепости сняли, оставив лишь наружную службу, которая в принципе была безвредной. Бизин почти спокойно въехал на объект на старом, провонявшем мусоросборнике, и для пущей убедительности водитель встал за погрузчик и стал менять контейнеры. И тогда Мавр дал команду инкассаторам не доводить дело до боевого столкновения, а сдать груз преследователям. Они все поняли, но занялись самодеятельностью: для пущей убедительности залетели в открытый колодец, сломали подвеску, и, выйдя из машины с чемоданами, бросились удирать. Однако за ними уже никто не побежал — разведка перехватила по радио всеобщий отбой.
Спустя несколько минут Мавра разыскал Бизин.
— Разведка докладывает: к объекту подтягиваются подразделения спецназа. На маршруте — три БТРа…
— Объяви повышенную готовность, — распорядился он. — Караулу занять боевые точки.
— И что?..
— И ждать развития событий.
Мавр нашел Томилу в келейке отца. Василий Егорович сидел с дочерью за столом, праздник продолжался.
— Давай к нам! — пригласил тесть, раздобренный вином. — Ты хоть и запер меня в камеру, но ведь выручил дочку! Мы освобождение отмечаем! А то ведь как нелюди. Такое событие — дочка от хозяйки откинулась! Ты там танцы устроил с генералитетом…
— Некогда гулять, — Мавр положил перед Притыкиным паспорт. — Заучи новое имя-отчество и собирай вещички.
— Как?.. Опять ехать?
— Не век же сидеть в камере. Тебя выведут с объекта через подземный ход и переправят в Соленую Бухту.
— Я без дочки никуда не поеду! — заартачился тесть. — Ты как хочешь, она поедет со мной. Нет — так мы в Архангельск вернемся. Там внук еще мой…
— Когда ты приедешь в Крым, мы с Томилой и внуком будем уже там.
— А как же?.. Ты ведь говорил целый год здесь…
— Двадцать минут тебе на сборы, — Мавр взял жену за руку. — Прощаться не будем. Человек за тобой придет — всецело ему доверяй. Это мой человек.
— Да я и тебе-то не доверяю! А то — человеку!..
— Отставить базар! — прикрикнул он. — Выполняй приказ!
Тесть, негодуя, постучал протезом.
— Вот, дочка, куда мы с тобой попали… Дисциплинарный батальон.
— Папа, слушайся его, — Томила подняла глаза на Мавра. — Он никогда не обманывает.
— Да уж, ладно… — заворчал вслед Василий Егорович. — Авантюрист еще тот…
В апартаментах Мавр оставил Томилу в женском будуаре, сам открыл шкаф и достал гражданский костюм.
— К сожалению, даже самые блестящие праздники и балы когда-нибудь заканчиваются, — сквозь дверной проем сказал он. — Но наш — никогда! Бал продолжается, мы только сменим наряды!
— Что мне надеть? — не сразу спросила она.
— Что-нибудь спортивное, дорожное…
— Брючный костюм подойдет?
— Вполне… И не бери с собой много вещей.
— А у меня почти ничего нет… Только сумочка… с документами и вот… принадлежности, чтобы умыться.
— Хорошо… Чемоданы оттягивают руки, а они нужны в дороге, чтобы отбивать шаг. Идти легче…
— Ты повезешь с собой чемоданы?
Мавр не ответил, осторожно вошел в будуар, но Томила увидела его в зеркало.
— Понимаешь… Сейчас готовится нападение на объект, — он посмотрел на часы. — Начнется через полчаса… И все из-за этих проклятых чемоданов. Полвека они висят на моей шее, а сейчас не хочу больше думать о них, потому что теперь есть ты.
— Нападение… — одними губами вымолвила она и привстала. — Зачем?.. Что мы будем делать?..
— Обороняться. Ты же видела мою армию?
— Но они… пожилые люди!
— Зато им легче будет умирать. Молодые думают о жизни и сражаются с оглядкой.
— Нет, не надо умирать! Выпусти их через подземный ход!
— Они не пойдут.
В это время в апартаменты вбежал Бизин с автоматом в руке.
— Александр Романович!.. Объект взяли в кольцо, спецназ готовится к штурму.
— Ты был плохим дипломатом, Виктор Петрович, — пожалел Мавр, разглядывая своего заместителя. — Потому что в критический момент взял в руки оружие. Но и солдат ты никчемный, потому что носишь автомат со снятым предохранителем.
— Я предупреждал: нельзя тащить СФС на объект, — невзирая на его слова, продолжал Бизин. — Они того и ждали! Не получилось на маршруте движения — возьмут объект. За стеной сотни четыре бойцов! Эвакуируют население из близлежащих домов. Людям говорят, на объекте засела банда!
Мавр отнял у него автомат, выбросил патрон из патронника и, поставив на предохранитель, сунул за трельяж.
— Адмирал Горицын должен сейчас находиться у премьера…
— На связь Горицын не выходит! А премьер на телефонные звонки не отвечает!
— Как ты думаешь, Виктор Петрович… Объект спецназ возьмет?
— Таким количеством возьмет, — признался тот. — Да еще и охрана ненадежная…
— Сколько будет потерь? С обеих сторон?
— Если снять с огневых точек охрану и посадить за пулеметы… наших сотрудников, потери будут большие.
— Знаешь, сколько крови пролито из-за этих чемоданов с бумагами? Своей и чужой? Вместе слить — речка потечет…
— Не нужно крови, — попросила Томила.
— Слышишь, это говорит женщина.
— Что ты предлагаешь?..
— Казнить больше не хочу, пришла пора миловать.
— Ну да, ты князь!..
— Сейчас же свяжись с премьером, — приказал Мавр. — Не отвечает телефон — через тех, кто готовится к штурму. У них есть связь. Предложи переговоры на нашей территории.
— И о чем мы станем разговаривать? — осторожно спросил Бизин, поглядывая на трельяж, за которым стоял автомат.
— Об условиях передачи СФС.
Бывший дипломат еще раз покосился туда, где было оружие…
