Глава 10
И снова о пророчестве

Он оглядел честную компанию, постаравшуюся принять максимально невинный вид балующихся печеньками и гоняющих чаи студентов. Вышло откровенно плохо. Если Лис, Хаг и Йорд притворяться умели с разной степенью достоверности – от гениально до неплохо, Стеф был способен держать лицо, то пугливая Иоле и простодушная Янка немедленно выдали заговорщиков с головой.

– Ишь ты, собрание затеяли. Уже успел все разболтать? – строго и устало обратился декан к дракончику.

Тот открыл рот, чтобы все отрицать, оценил выражение лица начальства, передумал и кивнул, с показательной жалобностью заныв:

– Антиболтушку ставить будете?

– Хотел, – не стал отпираться Гад. Сложив руки на груди, мужчина оглядел группу «заговорщиков». – Теперь придется на всех ставить.

– Мы хотим знать, что происходит, – тяжело уронил набычившийся Хаг, всем своим видом являя намерение сопротивляться применению знака Игиды без должного пояснения мотивов.

Янка только подивилась храбрости напарника и чуть опустила плечи, ожидая от декана разноса. Тот почти никогда не повышал голос на студентов, но даже шепотом мог устроить такой нагоняй, что мало никому не казалось. По сравнению с деканом Янкин военрук из школы, от командного голоса которого дрожали оконные стекла и директор, представлялся милым и слабохарактерным мямлей.

Декан еще раз смерил заговорщиков взглядом, утомленно вздохнул и, оправив мантию, шлепнулся на диван рядом с взбунтовавшимся троллем. Откинулся на спинку и неожиданно согласился:

– Имеете право. Только чаю налейте.

Янка и Иоле подскочили (одна с кресла, вторая с дивана) так рьяно, что столкнулись лбами. Звон заполнил комнату. Ифринг отлетела назад и шлепнулась на колени жениха, Янка устояла, только поморщилась и потерла голову.

– Ох, Латте, Донская, польщен вашим рвением, но не надо таких жертв, – хмыкнул Гад, извлек из хранилища на поясе лист Игиды и надломил его.

Голубой с зелеными вкраплениями туман потянулся к девушкам, чтобы исцелить повреждения. Подлеченные студентки возобновили движение к посуде, только теперь действовали с куда большей осторожностью. Одно дело лбами столкнуться, другое горячий чай на декана вылить. Он, конечно, добрый (бывает) и простит (в итоге), но только сначала хорошенько отругает.

Пригубив чай и отправив в рот три ложки «взятки» свежеоткрытым земляничным вареньем, Гад резюмировал:

– То, о чем я вам расскажу, тайна. Антиболтушку навешу обязательно, но между собой обсудить сможете. Только будьте осторожны. Вы действительно имеете право знать, ребята. Я в курсе того, что Стефаль озаботился штудиями пророчеств, перемещенных в Зал свитков. Значит, направление для поиска вы выбрали почти верное. Почти. Нужное пророчество уже осуществляется и потому в зале находиться не может. Его создатель и летописец-дежурный под знаком Игиды. Они никому ничего не расскажут.

– Вы расскажете? – Лис навострил уши и подался к декану. Про печеньки, варенье и чай дракончик позабыл. Куда важнее сейчас для него была информация. Именно знания являлись единственным интересом Машьелиса, способным конкурировать с его тягой к драгоценным камням и металлам.

– Расскажу. Как я уже обмолвился, вы имеете право знать. – Декан сделал глоток, с вожделением покосился на баночку с вареньем и начал цитировать очередное кособокое творение прорицателя, чей талант к прозреванию грядущего совершенно не дополнялся даром стихосложения:

– Вроде у пророков стихосложение и риторика с первого курса предметы экзаменационные, – буркнул Хаг, у которого аж уши завернулись штопором от изысканности виршей, зачитанных по памяти деканом.

– Экзаменационные, – согласился Гад. – Но пророческий дар и талант литературный, увы, редко хотят рука об руку. Утешься мыслью о том, как бы это звучало, если бы автор не занимался и не сдавал предметы мастерам.

– Постараюсь, – скривился чувствительный тролль.

– Значит, вы полагаете, господин декан, что пророчество уже сбывается? – осторожно уточнил Стефаль.

– Именно так, – подтвердил Гад.

– Кто избран блюстителем? – заинтересованно склонил голову набок Лис.

– Увы, до сегодняшнего дня я не имел ответа на этот вопрос, – почесал нос декан. – Дело в том, что дежурный летописец не смог вытянуть жребий и назначить блюстителя. Ни один не дался ему в руки, пророчество начало осуществляться прежде, чем девушка успела поднять тревогу. Срок цветовой маркировки субъектов пророчества в непосредственной близости от сердца Игидрейгсиль удручающе мал. В иных мирах до исполнения пророчества свечение не затухает, на Игиде же, в непосредственной близости от академии, приходится довольствоваться получасом. Чем ближе к сердцу АПП пророчество, чем плотнее его касается, тем короче время сияния фигур пророчества. В данном случае мы смогли сделать лишь один вывод: блюстителем его должен был стать кто-то из второкурсников или первокурсников, чьи жребии участия в жеребьевке не принимали. Сузить круг из трех десятков студентов до минимума не так уж сложно. Стоит лишь вспомнить начало прошлого года и принять во внимание слово «вновь». Раз я здесь, вывод сделаете сами…

– Ясно, стало быть, мы – блюстители пророчества, – продолжил рассуждать вслух Машьелис.

– Все? – удивилась Янка, не чувствовавшая в себе никаких небывалых сил для борьбы с каким-то недоброжелателем, угрожающим академии. То ли дело Стефаль, Йорд, Хаг или даже Лис. Что она-то, глупая девчонка, только-только перешедшая на второй курс, сделать может? В глаз злодею дать?

– Собирателя уже знаете? И почему его так именуют в пророчестве? – перехватил эстафету расспросов Йорд.

– Увы, нет, как нет и догадок, – поморщился декан и заел свое огорчение парой ложек любимого варенья. – Выяснить личность возможным не представляется.

– Вот невезуха, – досадливо крякнул Хаг.

– Вы нам расскажете, что известно? – осторожно вставила Иоле.

– Расскажу, – согласился Гад и осушил до дна чашку. Задумчиво покосился на дно, перевел взгляд на печенье в вазочке.

Пантомима выглядела столь выразительно, что Янка снова захлопотала. Налила декану новую чашку и выложила припрятанные к завтрашнему утру пирожки. Похоже, дэор с этими диверсиями в академии и пророчеством совсем замотался и забыл перекусить, не говоря уже о полноценном ужине.

– Так почему лиана у хранителя пеплом осыпалась? – не утерпев, вылез с вопросом Машьелис.

– Хранитель невольно пронес в стены АПП семя праха. Оно активируется при соприкосновении с живым растением, – мрачно объяснил Гад. Новость настолько портила ему настроение, что никакое варенье и пирожки не помогали.

Дракончик присвистнул:

– Это нам, выходит, повезло! Если бы мастер Байон не позвал хранителя к заболевшей лиане, то прахом могло осыпаться дерево Игиды? Или его хворь не взяла бы?

– Не исключено, сила детей Игидрейгсиль велика, но могла ли она противостоять семени – нам неведомо, – проронил декан и устало потер колоритный нос.

– А хранитель? Он же дриадан, чувствующий все живое, как же мог прошляпить такую пакость? – удивился Хаг.

– Семя праха настолько мало, что его не увидишь глазами. Оно до такой степени неживое, что хранитель не смог ощутить его своим даром, – поморщился дэор. – Край Пепла – очень странный и страшный мир, где ничто живое в нашем с вами понимании существовать не способно. К счастью, преодолеть границы мира создания, его… хм… населяющие, и объекты, в нем произрастающие, не могут.

– Значит, этому семени кто-то помог, – тяжело уронил тролль.

– Может, случайно получилось? Мало ли безголовых авантюристов, – вставила Янка. – Сунулся из любопытства, живым выбрался, а семечко случайно пристало к одежде или обуви. У нас в Америке подорожник индейцы называли «следом белого человека». С другого континента на подошвах обуви мореплаватели семечки привезли. Один случай – случай, два – совпадение, три – закономерность. Сколько уже случаев, мастер Гад?

– Уже три, – задумчиво почесывая нос, откликнулся декан.

– Это если с веткой считать? – деловито справился Йорд, болтая в чае ложечкой и едва слышно постукивая ею по стенкам, будто перебрасывал костяшки на счетах.

Декан сухо кивнул и пояснил:

– Черная джечь, нидхёг и семя праха. Три. Первая выглядит как клякса липкой смолы. Является отходами жизнедеятельности амебообразного паразита. При попадании в растительную среду из отходов выделяется новая тварь. Саду до определенной степени повезло. Добравшийся до живой ветви паразит был заточен в окаменевшую ветвь магией древа Игиды. Из такой ловушки черная джечь выбраться не в силах. Древо спаслось.

– Где же такая пакость водится и как в академию попала? – выпалила Янка, а Стеф, так и вовсе содрогнулся, наверное, живо представил, как Сад Игиды или его Великий Лес превращается в черное г… грязное нечто, являющееся отходами живучего паразита.

– Где водилось, там ныне уже нет… Ничего и никого, – сухо и мрачно проронил Гад. – Как на подошве сапога хранителя оказалась эта дрянь – другой вопрос. Увы, пока на него не имеется точного ответа.

– Эй, но в подземном саду Игиды чувствуется мощнейший охранный слой, – спохватился Машьелис. – Туда же ни одно вредоносное создание, существо и сущность, – дракончик не упустил случая щегольнуть свежевызубренными понятиями, – не должны просочиться.

– Не должны, – философски согласился декан. – Но, видишь ли, абсолютную защиту сотворить невозможно, это противоречит законам бытия. Уязвимое место отыщется всегда. В нашем случае Сад Игиды защищен самой своей сутью детей Игидрейгсиль. Иную дополнительную защиту – магическую, ритуальную или другого рода – на него наложить невозможно, так же как невозможно создать защиту знаками. Естественная защита деревьев не подпустит к ним никого, несущего угрозу существованию, однако своих хранителей-дриаданов эта защита пропускает всегда. Они считаются частью сада, потому ни на джечь, ни на семя праха купол Игиды не отреагировал бы.

– А на нидхёг? – вставил Машьелис.

– Червей бы не пропустил, – согласился Гад.

– Чего же их тогда чуть ли не в панике ловили и из Пита душу вытряхивали? – изумился Хаг и наморщил лоб.

– Потому, Фагард, что черви, размножающиеся с ужасающей скоростью, способны были, выбравшись из зданий АПП, поглощая силу, в кратчайшие сроки уничтожить все посадки на территории, – язвительно пояснил декан, воздев вверх ложечку от варенья. – Не говоря уж о том, сколько разрушений они принесли бы, разрушая все препятствия на пути к пище.

– Значит, дриаданы могут случайно занести в сад любую дрянь, и защита их пропустит, – резюмировал Йорд. – Осталось выяснить, где они эту гадость подцепили. А затем, как Янка сказала, узнать: это несчастливые совпадения или закономерные действия неизвестного врага, на которого указывает озвученное вами пророчество.

– С хранителями беседовали. Они во время своих прогулок по городу не заметили ничего необычного. Посещение парка и таверны «Последний дуб» – их обычный маршрут.

– Чего их в таверну скопом тянет, неужто в нашей столовой плохо кормят? – удивился Лис.

– Лишь там готовят любимый хранителями желудевый суп по особому рецепту, – с добродушной усмешкой объяснил Гад. Невольно улыбнулась и Янка, припомнив характерные, похожие на свиные пятачки, носы хранителей леса. – Таверна эта в Дрейгальте стоит столько, сколько я себя помню. Ее хозяин тоже дриадан.

– Так я никого и не подозреваю, – округлил глаза Машьелис и аж руками на декана замахал. – Я о том говорю, что если все знают, где застать гуляющего дриадана, то подбросить ему какую-нибудь пакость становится плевым делом.

– Никто ничего не заметил, даже знаки Игиды никаких следов не выявили. То ли их не было вовсе, то ли мы не смогли правильно применить знаки, – досадливо поморщился Гад. – Мы все внимательно осмотрели. Никаких чужаков на кухне там не было, а если кто-либо в зале успел нашим дриаданам пакость подбросить, то был столь искусен, что его никто не заметил.

– Что ж теперь, всю академию барьером из знаков окружить, чтобы вредителей не пропускала? – задумчиво предложил Хаг.

– Тогда из АПП и вовсе никто не выйдет и внутрь не войдет. Очень сложно откалибровать чувствительность артефакта и радиус его воздействия. Мысли, чувства… мало ли что у кого в головах носится. Вы вот тоже местами вредители, – едко усмехнулся декан.

– М-да, – крякнул Фагард и сделал вид, что смутился. Ну сломал он в прошлом году кое-что из мебели, так не со зла же. Не рассчитана она на тролля, впавшего на экзаменационной работе в раздумья о сложностях знаков.

– Господин декан, а с личинками нидхёг – даром дриады – ситуация аналогичная? – справился Стефаль.

Гаду оставалось лишь кивнуть:

– Студент Цицелир нарисовал нам ее портрет, есть малый шанс, что дриада явится на назначенное на выходной свидание, – декан вытащил из потайного кармана сложенный вчетверо лист бумаги и передал студентам для осмотра, – но я бы на это не рассчитывал. Слишком подозрительно все выглядит. Никто дриаду, угостившую сирена обедом, раньше в ресторане не видел, и куда она ушла, посетители и обслуживающий персонал не заметили.

– Вы в дриаданском трактире фоторобот подозреваемой показывали? – брякнула Янка, ввергнув Гада и магический переводчик академии в ступор.

Хаг и Лис синхронно нахмурились, пытаясь уловить суть вопроса.

– То есть… картинку с физиономией дриады в «Последнем дубе» показывали? – адаптировала вопрос под реалии мира Игиды и Дрейгальта любительница детективов.

– Нет, но сделаем, – уловив суть предложения, серьезно заверил студентку дэор.

Наверное, девушке показалось, но даже нос у Гада зашевелился, чуя возможность получения важной информации.

– Так, может, вы нам картинку дадите и мы сами до трактира в выходной прогуляемся? – намекнул дракончик, храброй стороной своей натуры обожавший опасные развлечения и столь же истово боявшийся их своей трусоватой частью.

– Не дам, нечего вам там делать, да и не любят в «Дубе» магов и драконов, – с усмешкой отрезал Гад.

– Это еще почему? – начал было возмущаться Лис.

– Огнеопасные вы, – коротко объяснил декан и спрятал картинку. – Спасибо за идею, Яна. Не уверен, что будет толк, но проверим. А вас, мои дорогие студенты, еще раз прошу никуда не лезть без предварительного обсуждения ситуации со мной или с мастером Шаортан.

Гад выскреб до донышка банку с вареньем, допил чай и удалился, не забыв, впрочем, активировать антиболтушку. Оставил декан после себя озадаченное молчание и крошки от пирогов.

– Эй, а ведь это нам сейчас карт-бланш на расследование дали?! – возбужденно засверкал глазами Лис.

– Походу так, – пребывая в легком удивлении, крякнул тролль. – Эк их пророчество приперло. Не все же можно объяснить тем, что Машьелис у декана и ректора в любимчиках ходит.

После ухода дэора разговор еще минут десять вертелся вокруг загадочного пророчества, паразитов, атаковавших академию, странной дриады, но мало-помалу увял. Печенье было съедено, чай выпит, варенье выскоблено из баночек и розеток подчистую, и ребята стали прощаться.

Янка уступила Иоле очередь в душ, поскольку подруге оставалось лишь умыться перед сном, и занялась волосами. Слава волшебному гребешку Стефаля и шампуню Ясной Зари! Девушка больше не мучилась с расчесыванием, а получала удовольствие от процедуры. Пока она неторопливо водила гребнем по кудряшкам, в дверь робко поскреблись.

На пороге переминалась с ножки на ножку, что выглядело особенно умилительно с пушистыми лапками и домашними тапочками-зайками на них, хоббит Таата. Девушка подняла заплаканную мордочку и выпалила:

– Он пьет!

– Кто? – выдала закономерный вопрос Янка.

– Ереми-и-и-л, – провыла однокурсница, утирая лицо всей пятерней. – Я за конспектом зашла, а он сидит, покачивается и прямо из бутылки пьет, а под креслом уже три пусты-ы-ых валяются-а-а!

– Сходить с тобой за конспектом? – предложила Янка чуду в тапках.

– Хнык, – выдала Таата вместо ответа.

– Пошли, – вздохнула Донская, наскоро скрутив волосы в хвост.

Все-таки маленькая студентка стала для землянки хорошей приятельницей. С Таатой всегда было о чем поболтать, она не умничала, была простой, веселой и доброй девчушкой. Правда, больше общалась с соседкой Титой, а Янки немного стеснялась из-за постоянного присутствия подле девушки здоровенного тролля и насмешника Машьелиса. Но вот сейчас побежала не к подружке-сплетнице, а к человеческой девушке. Наверное, не хотела подставлять напарника и давать пищу язычку пещерницы.

Стучать и просить разрешения войти не пришлось, похоже, Еремил не сподобился закрыть двери после визита Тааты. Янка осторожно приоткрыла створку и вошла. Общаться с пьяными она не любила, но умела. В поселке были и крепко пьющие мужики, и выпивающие от случая к случаю, и гудящие лишь по праздникам. В общем, ничего нового Яна увидеть не рассчитывала. Войдя, она первым делом принюхалась и удивленно нахмурилась: в комнате пахло не алкоголем, а какими-то травами. Такой запах бывал в фитоаптеке или во дворе дома на газоне, у копенки скошенной и успевшей подсохнуть травы.

– Еремил? – позвала Янка.

– А? Это вы? – очнулся от каких-то тяжких раздумий сидящий в кресле парень и глянул на вошедших девушек совершенно трезвыми глазами. Вздохнул, приложился к бутылке с коричневой жидкостью. Сделав глоток, юноша поморщился и спросил:

– Ты за конспектом, Таата? Он там, на углу стола вверху стопки, можешь взять.

Хоббит хлюпнула носом, а Янка спросила:

– Ерем, ты чего какую-то гадость пьешь?

– А? – Парень неприязненно покосился на бутылку. – Это я, как мастер Тайса советовала, к Лесариусу сходил. Старичок-молоток всего обстучал и велел для стабилизации проявлений демонической формы и дара пить настойку. На вкус – как мои нестиранные цикладу носки и отрыжка гиены. Но я ведь не хочу никого покалечить, потому глотаю эту мерзость. У Пита, кажется, на этот запах аллергия, он расчихался и смылся. Сказал, вернется не раньше, чем я эту дрянь допью и выброшу тару. И знаете, что самое поганое, девчата, добавлять в питье ничего нельзя и заедать тоже. Рры-хг. Ты что-то хотела, Ян?

После рассказа Еремила девушка тихо обалдевала от непосредственной самовлюбленности сирена. Она была настолько велика, что Пит не боялся практически ничего и никого. Парень, очевидно, всерьез полагал, что с ним, великолепным, ничего плохого (пара дырочек на рубашке не в счет), произойти в принципе не может. Вселенная не переживет такой потери! Вот и сейчас Цицелир, казалось бы, должен был перед соседом по струночке ходить, бояться рассердить, а он капризничал и условия ставил! Янка хмыкнула и ответила на вопрос одемонившегося однокурсника после небольшой паузы:

– Я с Таатой за компанию пришла. Ты ее своим грозным видом напугал. Сидишь мрачнее тучи, бутылка в руках, две под креслом. Вот она и решила, что ты топишь проблемы в выпивке, и позвала меня на помощь.

Еремил представил, как выглядит со стороны, подавился очередным глотком прописанной Лесариусом мерзости и, откашлявшись, захохотал.

– Ну… я ведь видела, – виновато хлюпнула носом Таата.

– И ни словом мне не соврала, – подхватила смех Еремила Янка, обвиняюще ткнув пальцем в однокурсника: – Пьет? Пьет! Бутылки валяются? Валяются! А что пьет, о том речь не шла!

Когда смеются двое, третьему трудно удержаться хотя бы от улыбки. Так что вскоре хихикала уже и добродушная Таата, а отсмеявшись, утерла выступившие слезы и смущенно попросила:

– Я о тебе такого напридумывала! Испугалась очень и к Янке побежала. Ты же мне ничего не сказал, а еще напарник! Ерем, прости меня, пожалуйста!

– Я тебе еще и спасибо скажу, что не к Тите, – хмыкнул парень, одним махом допивая сегодняшнюю норму лекарства. – С утра вся академия знала бы, что Еремил Надалик не только полудемон, но и буйный пьяница.

«Да уж, такую болтушку, как Тита, еще поискать!» – мысленно согласилась с выводами Донская и посоветовала парню:

– Ты через трубочку попробуй пить! Когда моему другу лекарство мерзкое от анемии прописывали, он, чтоб вкус меньше чувствовать и зубы сберечь, его так пил. Немножко помогало.

– Спасибо за идею! – ухватился за предложение приободренный Еремил. – Мне еще пять циклад за этой отравой в лекарский корпус ходить. Специально для меня ежедневно готовить будут. Правда, так много только в первую цикладу, потом поменьше. И, Таата, ты права, что сердишься, я должен был тебе рассказать, но столько всего навалилось. Откуда мне было знать, что родной папаша из демонов? Я ведь и правда всегда себя человеком считал. А мамка с папкой… Они мне о том, что папка не родной, только после совершеннолетия случайно обмолвились, да и тогда о демонах речь не шла. На каникулы вот вернусь, попробую разобраться, а сейчас даже писать не рискну, чтобы не тревожить. Мамка сестренку ждет, ей волноваться вредно.

– Зато теперь Ириаль на тебя с интересом стала посматривать, – попыталась найти позитивный момент в происходящем Янка.

– Это да, – мрачно хмыкнул Еремил и стряхнул в рот последние капли мерзкой жидкости. – Она уже спарринг предложила, раньше, чем я ее на свидание позвать набрался наглости.

– Сначала спарринг, потом, глядишь, и до свидания дойдет, если ты ее одолеешь, – предположила Таата, от всей души переживавшая сердечные неудачи напарника.

– Глядишь… Если… Ладно, девчата, спасибо за поддержку, пойду я хоть рот после этой дряни сполосну. – Еремил собрал опустевшие бутылки в матерчатую сумку с печатью лекарского корпуса и встал.

То, что Надалику уже второй год нравилась вреднющая и скандальная Ириаль Шойтарэль, не заметил бы разве что глухой и слепой. Вся группа была в курсе сердечных страданий парня, которого вампирша в упор не замечала. Попытки поухаживать за красоткой, пригласить ее куда-нибудь или даже просто поговорить до сегодняшнего дня решительно пресекались грубиянкой-вампиршей. Неужели сейчас что-то поменялось? И почему? Потому, что Ерема оказался полудемоном, или нет?

Янка попрощалась с однокурсниками и вернулась в свою комнату, где с удовольствием пересказала соседке историю о «запойном пьянице» Еремиле. Иоле стонала от смеха и жевала подушку. Может, и не была байка настолько смешной, но она помогла сбросить напряжение и мрачный отпечаток, оставшийся после разговоров о неясной угрозе, нависшей над АПП. Так с улыбками девушки и уснули.