Из доклада руководству Второго главка:

«К середине 1976 года по сообщениям наших источников и материалам оперативно-технических мероприятий был составлен морально-психологический портрет Огородника А. Д. — объекта дела „Агроном“.

Огородник Александр Дмитриевич, родился 11 ноября 1939 года в городе Севастополе в семье военнослужащего, русский, женат, детей не имеет, член КПСС с 1959 года. В 1967 году окончил Московский институт международных отношений. В 1970 году окончил аспирантуру и защитил диссертацию кандидата экономических наук. Ранее по линии КМО СССР выезжал в краткосрочные командировки в Колумбию, Коста-Рику и Болгарию. Владеет испанским и английским языками. В 1974 году возвратился из долгосрочной служебной командировки из Колумбии.

Эрудит, специалист по вопросам стран Латинской Америки, отмечается хорошее знание истории и культуры этих стран, аналитический ум, интеллигентен, не пьет, не курит. Вместе с тем крайне обостренное самолюбие, карьеризм, склонность к стяжательству, эгоизм, граничащий с эгоцентризмом, позерство, двуличие, чрезмерное увлечением женщинами.

а) В период пребывания в Колумбии при продаже служебной автомашины пытался присвоить 20–21 тысячу песо (800 долларов США);

б) корыстолюбив — за подвоз к врачу жены сотрудника посольства взял за бензин 10 песо;

в) состоял в интимных отношениях одновременно с рядом жен сотрудников совпосольства и торгового представительства (Б., Г., С. и др.);

г) в совпосольстве в Боготе отчасти из-за него сложилась сложная обстановка, образовались конфликтующие между собой группировки…

В поисках выхода из положения, связанного с продажей автомашины и присвоением денег, занялся спекуляцией спиртными напитками и сигаретами через владельца бензозаправочной колонки— агента ЦРУ США и колумбийской военной разведки Урибе— брата директора Колумбийско-американского культурного центра, тоже агента ЦРУ США.

В 1974 году, находясь в Колумбии, попал в изоляцию:

а) история с продажей автомашины испортила отношения с послом;

б) получившее широкую огласку увлечение женой сотрудника торгпредства Серова разрушало обе семьи;

в) отношения с резидентурой испортились, и в конце концов она отказалась от его использования;

г) коллектив посольства выразил недоверие, не переизбрав в состав профбюро (партийного бюро)…

…Вместе с тем следует отметить нелогичность поведения резидентуры и руководства посольства. После прекращения связи с Огородником практически весь 1974 год он был вне поля зрения резидентуры и вместе с тем привлекался на последнем этапе пребывания в Колумбии в качестве курьера спецохраны, то есть имел доступ в референтуру к шифровальщикам… При отъезде из Колумбии получил положительную служебную характеристику. В ней, кстати, отмечалось: „…Огородник А. Д. дисциплинированный, исполнительный работник… за время работы в посольстве СССР в Колумбии характеризуется положительно“.

В декабре 1974 года он возвратился в Москву, а в феврале 1975 года был оформлен на работу в отдел Америки Управления по планированию внешнеполитических мероприятий МИД СССР („мозговой центр“ министерства, укомплектованный высокорангированными сотрудниками — послами, советниками) и практически получил доступ к важным секретным сведениям и документам.

В связи с серьезностью полученных в отношении Огородника материалов представляем для рассмотрения руководством Второго главного управления КГБ СССР план очередных активных мероприятий по делу…»

План был рассмотрен и утвержден начальником главка генерал-лейтенантом Григорием Федоровичем Григоренко, и активная разработка Огородника продолжилась. Внимание руководства не замедлило сказаться и на результатах работы. На решение задач были направлены более значительные силы и средства.

Между прочим, после показа по центральному телевидению в 1997 году передачи «Совершенно секретно» о разоблачении Огородника как американского шпиона кое-кто из мидовских старожилов припомнил его. Так, преподавательница, занимавшаяся с ним английским языком, призналась, что органически не терпела своего ученика, считая Огородника скользким и двуличным человеком. Вот ее бы проницательность да тем убеленным сединами дипломатам и кадровикам, которые протежировали Огородника во время его работы в Министерстве иностранных дел! А ведь она общалась с ним только эпизодически на занятиях по языку!

10 июня 1976 года бригадой наружного наблюдения было зафиксировано, что с 17:30 до 19:30 принадлежащая Огороднику автомашина «Волга» черного цвета с государственным номерным знаком МКЩ 42–92 была припаркована на пятачке Метростроевской улицы у здания МГИМО и у входа в метро «Парк культуры» напротив эстакады через Садовое кольцо.

Сам Огородник вышел из машины, прошел в сторону бассейна «Чайка», постоял там две-три минуты, а затем спустился в метро. Доехав до станции «Библиотека имени Ленина», поднялся по эскалатору на проспект Калинина, а затем медленным шагом в 17:55 подошел к магазину «Военторг», где через несколько минут встретился с сотрудницей приемной Президиума Верховного Совета РСФСР Ольгой Фоминой, встречи с которой фиксировались и ранее. После прогулки по центру города и посещения пирожковой в районе Петровского пассажа, что заняло около двух часов, они вместе вернулись к автомашине. Огородник подвез Фомину до места ее жительства, а затем проехал к дому на Краснопресненской набережной и припарковал свою «волгу» у ограды детского сада поблизости от подъезда.

В этот же день в 21:20 Огородник с зонтом вышел из дома. Моросил мелкий дождь. Прошел по набережной и Конюшковской улице на остановку городского транспорта у здания Совета экономической взаимопомощи. Сел на подошедший троллейбус маршрута номер 2, доехал до остановки «Улица Дунаевского» и вышел. Перешел на находившуюся рядом автобусную остановку.

Через несколько минут сел в подошедший автобус маршрута номер 45, проследовал до остановки «Девятый километр» и один вышел из автобуса. Перешел на противоположную сторону шоссе, затем через лес направился на Староможайское шоссе и по извилистой тропинке лесного массива парка Победы в 21:45 пришел на площадку к закладному камню на месте будущего обелиска в честь Дня Победы. Периодически накрапывал дождь. Огородник сел на одну из скамеек, посидел две-три минуты, встал, направился к аллее, ведущей к шоссе, затем вернулся к скамейке, посмотрел на нее и прошел к следующей. Вновь сел на скамейку, через одну от предыдущей, посидев, встал и через заросли кустов и деревьев направился к Староможайскому шоссе. Перешел его и стал прохаживаться между Минским и Староможайским шоссе, проходя восемьдесят — сто метров в одном направлении и возвращаясь обратно.

В 22:20 Огородник через лес прошел в сторону железной дороги. В сумерках его действия практически не просматривались. В дальнейшем, как говорилось в сводке, в целях избежания расшифровки, согласно указаниям исполнителя, наблюдение было прекращено, но были перекрыты наиболее вероятные выходы из этого района.

В 22:30 наружное наблюдение было перенесено к дому на Краснопресненской набережной.

В 23:45 Огородник с зонтиком вернулся домой. Через полчаса в его комнате погас свет.

12 июня, придя на работу и узнав о поступивших из Седьмого управления сведениях, я сразу же позвонил по телефону оперативной связи Курышеву и поинтересовался, как ему понравились сводки от 10 июня 1976 года, которые он уже читал, и спросил, не находит ли он, что они поставили перед нами слишком много вопросов. Например, зачем было оставлять машину у МГИМО и пешком направляться на свидание с молоденькой любовницей? Не лучше ли было предстать перед ней, как говорится, на лихом коне, то есть на черной «волге»? Конечно, не исключено, что он, может быть, оставлял машину своему отцу, знакомому автомеханику или еще кому-то. А потом эта прогулка… Ведь троллейбус номер 2 и автобус номер 45 следовали по одному маршруту по Минскому шоссе. И тот и другой имеют остановку на девятом километре. Погода не особенно располагала к пешим прогулкам, моросил дождик, а своя «волга» осталась во дворе дома. Если предположить, что он хотел подышать свежим воздухом, то это можно было сделать, выехав в тот же район, но на автомашине, что было бы намного комфортнее.

Михаил Иванович ответил, что он размышлял о том же. Ему также не все понятно в поведении Огородника. И поэтому он предложил сейчас же сесть в машину и проследовать по тому же маршруту в расчете на то, что, возможно, что-то прояснится. Я тут же высказал предположение, что, может быть. Огородник — гомосексуалист, искал партнера. Михаил Иванович не исключал и такого варианта, а пока, как заявил он, и так слишком много непонятного, надо будет выехать на место и посмотреть на все своими глазами, а потом посоветоваться в американском отделе главка. Нет ли там каких-нибудь совпадающих признаков?

Вскоре я уже был в МИД, и оттуда мы выехали в интересовавший нас район. К тому времени погода существенно не изменилась. По-прежнему было пасмурно, временами шел мелкий дождь.

При повторении маршрута Огородника мы обратили внимание на то, что тропинки были покрыты грязью, которая прилипала к подошвам и каблукам. Прогулка по ним была довольно неприятна, а ведь рядом жесткое покрытие шоссе, и по нему при дожде идти гораздо удобнее. Как вечером, так и днем место вокруг закладного камня было практически пустынным.

После обсуждения возникших вопросов с руководством отдела было принято решение проинформировать о наших наблюдениях руководство Первого американского отдела главка.

Через день Курышев рассказал мне о результатах своего посещения заместителя начальника американского отдела Рема Сергеевича Красильникова. Он проинформировал его о наших наблюдениях. Тот, в свою очередь, сообщил ему о странных прогулках по тому же маршруту в парке Победы сотрудника посольства США, установленного американского разведчика Джека Даунинга (Дункана). Как правило, он от мест остановок автомашины проходил мимо закладного камня с правой и левой стороны и возвращался к ней различными маршрутами. Всегда шел медленным шагом, периодически останавливаясь и внимательно изучая окружающее. Для них это тоже было не совсем понятным.

О результатах сопоставления полученных сведений Курышевым и Красильниковым было немедленно доложено начальнику Второго главного управления генерал-лейтенанту Г. Ф. Григоренко, от которого последовало указание: в разработке Огородника соблюдать крайнюю осторожность, организовать наблюдение за ним с закрытых постов с использованием оптических средств, а при поездках по городу на автомашине наружным наблюдением сопровождать только в исключительных случаях.

Контрразведывательный опыт Г. Ф. Григоренко начался еще в суровые годы Великой Отечественной войны, когда он, будучи молодым офицером прифронтовой контрразведки, вступил в нелегкую схватку с фашистским абвером. А это был серьезный противник, и обыграть его стоило большого труда.

Обладая богатейшим опытом работы и незаурядными организаторскими способностями, Григорий Федорович Григоренко был непререкаемым авторитетом в вопросах контрразведки. Подтверждением тому были конкретные результаты этой работы — аресты агентов иностранных спецслужб. Общение с ним для тех, кому это удавалось, было своеобразной школой оперативного искусства. Ко всему этому следует добавить: Г. Ф. Григоренко обладал твердым и независимым характером, что нравилось далеко не всем. У него было немало скрытых и видимых недоброжелателей и завистников среди высшего руководства КГБ, которые не упускали случая, чтобы чем-то досадить ему, и в первую очередь скомпрометировать его в глазах Председателя КГБ СССР Ю. В. Андропова, что им нередко удавалось. Это были люди зачастую далекие от профессионализма и случайные в нашей системе, имена которых просто не хочется называть.

Разговор по телефону оперативной связи.

Звонил Валентин Павлович Марченко — начальник отделения одного из отделов Седьмого управления.

— Игорь Константинович! Вчера наши ребята в два часа ночи наблюдали, как в комнате вашего объекта при закрытых шторах зажегся большой свет и горел около двадцати минут. Официальную сводку мы вам не посылаем, а поэтому просим взять это на заметку. Может быть, пригодится.

— Все это хорошо, но как они смогли это заметить, когда наблюдение ведется только до 24:00?

— Очень просто: они сами добровольно решили остаться до утра.

— Да ведь на чердаке из-за сквозняков довольно холодно, особенно ночью.

— Я не могу ограничивать полезную инициативу, к тому же ребята они у нас закаленные, все время работают на открытом воздухе, и в непогоду тоже. А в 9:00 они, между прочим, были уже на работе.

— Передай им, пожалуйста, сердечную благодарность и большое спасибо от нашего коллектива. В их абсолютной надежности мы никогда не сомневались.

— Хорошо, спасибо за добрые слова, передам обязательно!