Эти события совпали с началом судебного процесса по нашумевшему делу о «навашинских миллионах». Бывшего друга Немцова бизнесмена Андрея Климентьева судили в только что отремонтированном зале Нижегородского областного суда. Интересно, что здание, расположенное на главной пешеходной улице – Большой Покровской, было построено в 1896 году и с тех пор ни разу не меняло свой основной профиль. За 100 лет оно повидало и суды над убийцами и разбойниками времен царя, и революционные трибуналы, и суды над «врагами народа», и показательные процессы над хулиганами с участием общественных обвинителей, и суды над бандитами из «лихих девяностых». А в 1902 году там судили Петра Заломова, обвинявшегося в организации демонстрации рабочих 1 мая 1902 года. На процессе он выступил с яркой антимонархической речью, а присутствовавший при этом журналист Максим Горький потом сделал Заломова прототипом героя своего романа «Мать».

Климентьев в чем-то повторил подвиг революционера, сразу же превратив слушание в новую площадку для бичевания Бориса Ефимовича, а заодно и правительства. Процесс начался с 11 отводов, в том числе государственного обвинителя, а в качестве общественного защитника бизнесмена выступил депутат от ЛДПР Егор Соломатин. Согласно материалам следствия, Климентьев под видом оплаты за разработку проектной документации сухогрузов перевел часть денег в свою фирму «Ароко АС», в действительности истратив их на отдых в Испании, ремонт офиса фирмы на улице Минина, ночного клуба «Рокко» и магазина «Европа», а также на покупку ваучеров. Однако Климентьев отверг все обвинения. Сначала он красочно, во всех подробностях описал свои отношения с Немцовым, потом поведал эпическую историю о том, как тот в свое время послал его в Москву выбивать кредит для Навашинского судостроительного завода. Потом начались выступления свидетелей, которые благодаря остроумным вопросам и репликам Климентьева оказались не менее яркими и смешными. В результате вместо собственно суда получилось настоящее шоу, которое описывали все тогдашние СМИ. Андрей Анатольевич благодаря свойственному ему красноречию смог настолько заболтать и очаровать судью Владимира Содомовского, что прокурор области Владимир Шевелев, который и заводил дело на Климентьева, вынужден был задать вопрос: а кто, собственно, ведет судебный процесс?! Судья или подсудимый? Впрочем, дело было не только в красноречии, просто многие доводы и доказательства обвинения действительно оказались шаткими и даже глупыми.

А что касается Немцова, проходившего по делу свидетелем, то он поначалу и вовсе отказывался являться в суд под разными предлогами. То поездка в США не позволила, то выезд в районы на совещания… Оно и понятно, даже несведущие в юриспруденции граждане видели, что дело шито белыми нитками и имеет явный политический оттенок. Немцов попросту избавлялся от своего конкурента, который в свое время открыто заявил: «Докажи, что ты человек номер один, а не я!» Одним словом, в Нижегородской области Бориса Ефимовича в то время не ожидало ничего приятного. А грядущие перспективы и вовсе пугали. Так что весомый повод сбежать в Москву, оставив накопившийся клубок проблем кому-нибудь другому, у него, несомненно, был. «Репутация удачливого реформатора в период упадка и неудач в экономике поставила Б. Немцова в сложное положение. Оставаться слишком долго „на хозяйстве“ в Нижнем Новгороде чревато потерей популярности у нижегородцев, что ударит и по политическому авторитету губернатора. Отъезд в Москву тоже сопряжен с риском для карьеры, если он всерьез задумывается о президентских регалиях, например в 2004 году или даже на следующих выборах» – так описывал тогдашнее положение Немцова журналист Виктор Деменев. Более того, последний довольно точно предсказал и политическое будущее Бориса Ефимовича: «Оторвавшись от освоенной нижегородской почвы и оказавшись в условиях куда более жесткой конкуренции в рядах политического руководства, которое явно не справляется со своими задачами, можно и „сгореть“ за год-два. Тогда придется стартовать в президентской гонке с очень невыгодной позиции отставника, человека, для которого потолок – это губерния, а не Россия. Кроме того, Б. Немцов из тех „провинциалов“, которые мечтают о столице, но которых тревожит предстоящая психологическая перестройка: привычка быть первым в провинции перекрывает амбиции быть политиком федерального уровня, но без гарантий прочности положения и по рангу в конце первой „десятки“».

Немцов действительно колебался, его даже пришлось уговаривать. Причем первым «ходоком» из Москвы стал скандально известный олигарх, в то время заместитель секретаря Совета безопасности Борис Березовский. Он прибыл в нижегородский Белый дом вечером 15 марта инкогнито, на тонированном «мерседесе» в образе ситха – темного лорда из киносаги «Звездные войны». В черном капюшоне, который практически скрывал его зловещее лицо. Правда, сам Немцов почему-то сравнил Бориса Абрамовича с более комичным персонажем – Александром Керенским. Ведь все советские школьники знали историю про то, как председатель Временного правительства сбежал из Петрограда в дамском платье! «Он вошел в кабинет и с порога: „Мы тут решили, что надо назначить тебя вице-премьером“, – вспоминал Борис Ефимович. – Я опешил: „А мы – это кто?“ – „Ну мы, ребята, – приняли решение и сказали об этом Ельцину. Он, естественно, нас послушал и готов подписать указ“. Я удивился: „А ты кто? Вот ты конкретно? Знаю, что бизнесмен…

– … доктор физико-математических наук…“».

После этого Березовский намекнул Немцову, что именно «они» – олигархи управляют страной. В этот момент раздался звонок, и глава администрации президента Юмашев сообщил, что туда же подъезжает Татьяна Дьяченко – дочь Ельцина. Немцов тут же спросил Березовского: «Борис Абрамович, вы хотите сейчас с Татьяной Борисовной встретиться здесь, у меня в кабинете?» После чего «назгул» тотчас натянул капюшон и, по выражению Бориса Ефимовича, мгновенно исчез… Собственно, это и было, можно сказать, истинное обличье олигарха, которого в то время не без оснований называли «серым кардиналом Кремля», «другом семьи», «вторым Распутиным» и т. д. Зловещий и коварный король-чародей, когда-то бывший человеком, ученым, доктором наук, а потом, под воздействием магического «кольца Всевластья», превратившийся в живого призрака.

Секретные переговоры Татьяны Дьяченко с Борисом Немцовым, давно знакомых друг с другом, продолжались весь вечер и почти всю ночь в нижегородской мини-гостинице для особо важных гостей «Сергиевская». По воспоминаниям последнего, дочь Ельцина сказала ему: «Отец тебе помогал, когда был в силе и здравии, а сейчас он больной и слабый, и пришло время ему помочь». В итоге Немцов дал окончательное согласие войти в правительство, но с массой условий и оговорок. 17 марта вся страна увидела репортаж, как улыбающийся Ельцин сообщает Черномырдину: «Немцов поправит положение с зарплатами!» А сидящий напротив сияющий Чубайс говорит в ответ: «Сильное решение! Просто очень сильное решение, Борис Николаевич!»

Кстати, на суд по Климентьеву Немцов в итоге явился, но уже в новом статусе и в сопровождении председателя областной Коллегии адвокатов Рогачева. Вел себя вице-премьер уверенно (должность позволяла!), а бывшего коллегу даже насмешливо называл «человек в клетке». Климентьев и Кисляков успели задать Борису Ефимовичу 25 вопросов, на которые он ответил в течение часа, после чего удалился. С этого момента дороги бывших друзей окончательно разошлись. Один отбыл на работу в правительство, а второй остался дожидаться своей участи в следственном изоляторе. Процесс завершился 21 апреля. Правда, «закрыть» Климентьева надолго, как этого, вероятно, хотел Немцов, прокурору Шевелеву не удалось. Он требовал приговорить бизнесмена к восьми годам строгого режима с конфискацией, в действительности же обвиняемые по шести статьям УК РФ, Климентьев и Кисляков были признаны виновными только по ст. 160 ч. 3 («Хищение чужого имущества»), а конкретно 2,4 миллиона долларов на двоих. Климентьева приговорили к лишению свободы на 1 год 6 месяцев и 4 дня и освободили из-под стражи в зале суда, так как он уже отсидел этот срок в СИЗО. Правда, позднее приговор был и вовсе отменен Верховным судом, который полностью оправдал обоих фигурантов. И это был еще не конец противостояния (теперь уже заочного) Немцова и Климентьева.