Глава 3
В субботу вечером Уилл из своей ложи во втором ярусе, нервно постукивая пальцами по перилам, оглядывал разодетую толпу зрителей. Хотя театральный сезон закончился еще до Великого поста, летний сезон в Ньюпорте не успел начаться; а это означало, что сегодняшний бенефис – постановка пьесы «Много шума из ничего» – привлечет в «Метрополитен-опера» значительную часть высшего общества.
Несмотря на то что Уилл одобрял цель, ради которой был устроен этот благотворительный спектакль (помощь городской бедноте), повод, по которому он пришел сюда, был весьма своеобразным. Не так давно Слоан принял решение найти себе невесту.
Что ж, пора. Даже его младшая сестренка, девочка, которую он воспитывал после смерти родителей, и та вышла замуж. Так почему бы и ему не жениться? В конце концов, Уиллу уже почти тридцать. Несколько месяцев тому назад он уладил кое-какие финансовые проблемы – отказался от услуг инвестиционной компании, подворовывавшей у него, и стал работать с сестрой, – и теперь казна Слоанов вновь была переполнена. А на прошлой неделе Уилл распрощался со своей любовницей, миссис Осборн.
Внимание общественности к его женитьбе также пошло бы на пользу его предвыборной кампании. Вскоре он станет вице-губернатором, женится и освободится наконец от ноющей боли в желудке.
В настоящее время на честь стать миссис Слоан претендовали четыре девушки. Каждая из них была изучена тщательнейшим образом. Все они были из прекрасных семей. Все красивы и невинны – совсем как мать Уилла, когда выходила за его будущего отца (задолго до того, как Арчибальд стал унижать ее жестокими, злыми словами).
Брак Уилла будет совсем не таким, как у его родителей. Он будет уважать свою супругу. Не станет унижать ее в присутствии собственного сына, заставляя ронять слезы на скатерть за завтраком. Не станет год за годом игнорировать ее, отдавая предпочтение певичкам и актрисам. Нет, к своей избраннице Уилл до самой смерти будет относиться бережно, с достоинством и вниманием.
В его голове вдруг возник образ миниатюрной брюнетки с большими выразительными глазами и округлыми формами. Уилл стиснул зубы, вспомнив, как Эйва склонилась к нему в экипаже, впившись в него взглядом. Их тогда разделяло всего несколько дюймов, и он легко мог бы преодолеть это расстояние и поцеловать ее. На миг Уиллу показалось – он даже был уверен, что не ошибся, – будто она тоже хотела этого. Эта женщина постоянно создавала проблемы.
Хуже того: они с ней так ни о чем и не договорились. Уилл хотел, чтобы лжепрорицательница держалась подальше от Джона. Неужели это так трудно? Теперь ему придется прийти на ее шоу в понедельник – просто для того, чтобы вразумить эту женщину. Боже мой, он устал преследовать эту шарлатанку по всему Нью-Йорку!
– Уилл!
Узнав этот голос, мужчина резко обернулся. К нему приближалась его сестра Лиззи. На ней было сногсшибательное белое вечернее платье, отделанное страусиными перьями. За ней следовала массивная фигура ее мужа, и Уилл едва не заскрежетал зубами от досады.
Нежно улыбаясь, он вышел сестре навстречу и поцеловал ее в щеку.
– Привет, Лиззи. Спасибо, что присоединилась ко мне. Выглядишь потрясающе.
– Ты и сам выглядишь шикарно. Вы знакомы с Эмметтом.
Повисло неловкое молчание, после чего Уилл выдавил из себя:
– Кавано.
Громадный муж его сестры слегка склонил голову.
– Слоан.
– Слушайте, вы двое. – Лиззи театрально вздохнула – как это было знакомо Уиллу! В конце концов, он присматривал за ней с тех пор, когда она была восьмилетней девчонкой. – Ну прекратите, прошу вас! Надеюсь, что вы будете вести себя тактично.
А вот это вряд ли, учитывая то, что Кавано соблазнил Лиззи и едва не растоптал ее репутацию.
– Разумеется, – тем не менее учтиво ответил Уилл. – А разве может быть иначе?
– Может. Потому что вы двое – самые упрямые люди в Нью-Йорке. Но сегодня у меня прекрасное настроение, так что вам не удастся испортить мне вечер. Это и тебя тоже касается, – бросила она мужу через плечо.
Кавано взял руку жены, затянутую в перчатку, и поцеловал ей пальцы. От этого приторного выражения пламенной любви Уилла едва не стошнило.
– Ну конечно, Элизабет, – произнес зять Слоана.
Уилл покачал головой. Он никак не ожидал, что могущественного Эмметта Кавано – бывшего громилу из района Файв-Пойнтс, а ныне владельца «Ист Коаст Стил» – сможет приручить женщина. Но Лиззи была не похожа ни на одну женщину на земле, и пока Кавано помнил об этом, Уилл готов был относиться к нему снисходительно.
– Ладно. – Лиззи вновь повернулась к Уиллу. – Ты сказал мне, что для тебя очень важно, чтобы мы сегодня вечером к тебе присоединились. А почему, собственно говоря?
– Мне нужна твоя помощь. Я решил жениться.
Кавано разразился хохотом, громким и гулким, обратив на себя внимание соседей по ложе. Мужчина попытался скрыть смех за притворным кашлем. Уилл с Лиззи впились в него испепеляющими взглядами.
– Эмметт, почему бы тебе не принести мне стаканчик какого-нибудь напитка из тех, что припас Уилл? Я бы с удовольствием выпила лимонада.
С глупой ухмылкой, от которой у Слоана сжались кулаки, Кавано поцеловал жену в щеку.
– Оставляю тебя наедине с братом, – усмехнулся он. – Я ненадолго. – И этот олух заковылял прочь. Его жирные плечи вздрагивали от сдерживаемого хохота.
– В Нью-Йорке столько достойных молодых людей. – Уилл скрестил руки на груди. – Ты могла бы выбрать кого угодно, но только не его.
– Ты сам настоял на этой свадьбе, так что винить можешь только самого себя. Но будет слишком поздно: я не передумаю. Случилось так, что я безумно в него влюбилась. К тому же Эмметт отец твоего будущего племянника или племянницы, так что будь с ним любезнее.
– Это дитя будет рождено в результате непорочного зачатия. Я в этом уверен, и не смей меня разубеждать.
– Ну конечно, дорогой мой братик, – сказала Лиззи, похлопав его по лацкану пиджака. – Ты совсем как я, когда делаю вид, будто мне ничего не известно о твоей миссис Осборн.
– Ты… – У Уилла отвисла челюсть. – Лиззи! Ты не должна была ничего знать о…
– О твоей любовнице? – весело закончила она за него, как будто это слово, прозвучавшее из уст его младшей сестры, могло сразить Уилла наповал. – Да, мне все известно. Как и всем тем, кто с ней знаком. Она хвастается связью с тобой – я лично, правда, с ней долго не разговаривала.
В груди у Уилла больно кольнуло, и он поморщился. Он тщательно старался оградить Лиззи от непристойностей, причем еще до того, как умерли их родители. Однако на этот раз, очевидно, потерпел неудачу.
– Я больше не имею с миссис Осборн ничего общего. И насчет собственной женитьбы говорю совершенно серьезно.
Глаза Лиззи – серые, совсем такие же, как у него, – округлились.
– Э, да ты, должно быть, действительно не шутишь. – Она хлопнула в ладоши и с энтузиазмом потерла руки. – Что ж, давай-ка подумаем… Есть у меня одна подружка, Эдит. Чересчур энергичная, пожалуй, но зато очень веселая. А еще девушка из семьи Честеров… Она приходится родственницей Рузвельтам.
Уилл поднял руку, останавливая сестру.
– Я уже сузил круг поиска до четырех девушек: мисс Айзелин, мисс Кэмерон, мисс Болдуин и мисс Райвс.
Лицо Лиззи вытянулось, а брови нахмурились.
– Надеюсь, ты шутишь.
– Разумеется, нет. Собственная женитьба не тот предмет, по поводу которого я стал бы шутить. Кстати, мисс Кэмерон только что приехала в «Метрополитен-опера». Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Ты знаешь ее семью лучше, чем я. – И Уилл уже собирался двинуться по проходу между кресел, но Лиззи остановила его, взяв за руку.
– Уилл, эти четыре девушки абсолютно тебе не подходят. Я бы хотела, чтобы ты женился на той, о ком будешь заботиться. На той, кто тебя достоин, а не на несмышленой девчонке, которая и разговор поддержать не умеет. Мисс Райвс вообще с трудом может вспомнить собственное имя. Ты ведь хочешь, чтобы твой брак был таким же, как у наших родителей?
Уилл едва не содрогнулся. Лиззи понятия не имела об истинной природе брака их отца и матери – и он хотел, чтобы так было и впредь.
Мужчина окинул взглядом море черных фраков и сверкающих драгоценностей и задумался о том, какой брак для него наиболее предпочтителен. Уилл хотел бы заключить супружеский союз с умеренными ожиданиями и традиционными обязанностями. Некое честное деловое соглашение, базирующееся на спокойствии и уважении. Лиззи нашла свою любовь, но Уилл к этому не стремился.
– Так ты заглянешь со мной в ложу Кэмеронов? – спросил он у сестры.
– К чему, собственно, такая спешка? Почему бы тебе не дождаться следующего, осеннего сезона?
У Уилла хватило ума не лгать Лиззи, потому что можно было не сомневаться: она мгновенно уловит фальшь и сразу же начнет копать, пока не поймет истинные причины такого решения.
– Интерес общественности к моей свадьбе поможет мне на выборах.
– Так ты хочешь жениться для того… чтобы набрать побольше голосов? Ты в своем уме?
– Пожалуйста, потише. – Уилл кивнул сидевшей в соседней ложе миссис Маквикар, одарив пожилую даму отрепетированной улыбкой. Женщина покраснела и принялась обмахиваться веером. Удовлетворенный, Уилл пробормотал, обращаясь к Лиззи: – Публике нравится, когда солидные должности занимают счастливые женатые люди, и к тому же у моего дома должна быть хозяйка. Я думаю, это разумно.
– Конечно, именно так ты и думаешь. Ты ведь у нас завидный жених, а не несчастная девушка, которая в один прекрасный день вдруг узнает, что оказалась пешкой в твоей политической игре. Проклятье! Ты бы постыдился, Уилл!
– Должен сказать, что я не в восторге от бранных слов, которыми пополнился твой лексикон после того, как ты вышла за Кавано.
– Даже не пытайся увиливать и переводить разговор на другую тему. Я не позволю тебе разрушить твою жизнь, – а заодно и чью-то еще, – только чтобы победить на выборах.
– Лиззи, я разрушу свою жизнь, если не смогу победить. Это долгожданный шанс, и меня ничто не остановит – я этого не допущу.
В том числе и того, чтобы собственная сестра его осуждала.
И уж точно его женой не станет жуликоватая прорицательница, стремящаяся побыстрее заработать, – даже если его посещают фантазии относительно ее чувственного рта.
– Уилл, у тебя и так есть практически все, чего может желать человек. Ну зачем тебе еще и политическая карьера? Ты очень строго относишься к себе, и я никак не могу понять почему. Что еще тебе необходимо совершить в этой жизни?
Уилл понимал, что его сестра права. Он никогда не удовлетворялся тем, что имел, всегда хотел большего. Возможно, ему никогда не будет хватать того, что у него есть. Но сейчас речь шла о прогнозе на ближайшие несколько лет.
– Мне нужно сделать политическую карьеру. И, пожалуйста, больше не пытайся отговаривать меня от этой вполне разумной идеи.
– Ладно. Но лично я всего этого не одобряю.
– Так и запишем. А теперь пойдем в ложу к Кэмеронам. – Уилл положил ладонь сестры себе на руку и повел Лиззи к выходу из ложи. – Лучше тебе ненадолго покинуть своего мужа. Он пугает окружающих.
В тот момент, когда Уилл с Лиззи вошли в ложу к Кэмеронам, семейство вело неспешную беседу. Миссис Кэмерон первой заметила визитеров и торопливо встала, увлекая за собой дочку.
– Добрый вечер, Элизабет. – Лиззи и миссис Кэмерон поздоровались, а Уилл пожал руку мистеру Кэмерону; затем миссис Кэмерон протянула руку Уиллу. – Добрый вечер, мистер Слоан. Как мило с вашей стороны, что вы к нам заглянули.
– Добрый вечер, миссис Кэмерон. – Уилл склонился над ее рукой.
– Вы ведь знакомы с моей дочерью? – Миссис Кэмерон взяла девушку за локоть и немного подтолкнула ее вперед.
– Конечно, – учтиво ответила Лиззи. – Вы сегодня прекрасно выглядите, мисс Кэмерон.
Девушка действительно была очень хороша. Ее светло-каштановые волосы были уложены в изящную прическу, в уши были вдеты крупные, но со вкусом подобранные серьги из жемчуга в форме капель. В скромном вырезе модного кремового платья красовалось жемчужное ожерелье. Бледное лицо было безупречно. Однако искры в душе Уилла мисс Кэмерон не зажгла, впрочем, и неприязни не вызвала.
И вдруг девушка засмеялась. Это было детское хихиканье, и от его звука Уиллу показалось, будто кто-то царапнул невидимыми ногтями его затылок.
– Добрый вечер, миссис Кавано, – вежливо сказала мисс Кэмерон, после чего повернулась к Уиллу и протянула руку. – Мистер Слоан.
Он чопорно поклонился:
– Мисс Кэмерон.
И снова раздался этот звук – пронзительное, нелепое хихиканье. Уилла едва не передернуло. Возможно, девушка нервничала. Все присутствующие прекрасно знали о цели этого визита: приманкой, способной завлечь холостяка в эту ложу, была мисс Кэмерон. Сам ритуал удивления не вызывал, но Уилл мог себе представить, насколько испугана эта приманка.
– Похоже, вы с нетерпением ожидаете начала спектакля? – спросил Уилл.
– Да, это так, – ответила девушка, в очередной раз глупо хихикнув.
Интересно, она будет хихикать в ответ на все, что он говорит? Уилл повернулся к сестре. Его губы были растянуты в любезной улыбке, но в глазах читалась мольба. Лиззи, как и положено умнейшей женщине на свете, прекрасно поняла его. Она тут же склонилась в сторону мисс Кэмерон.
– А вы уже видели эту пьесу Шекспира?
– Нет, только читала.
– Лилиан очень начитанная, – с гордостью заметила ее мать.
Уилл тоже любил читать. Возможно, лучше развить эту тему.
– А какой ваш любимый автор?
– О, у меня нет любимого автора. – Хихиканье. – К тому же мне гораздо интереснее было бы узнать, какой любимый автор у вас, мистер Слоан.
Настроение Уилла окончательно испортилось. Даже если не обращать внимания на дурацкое хихиканье мисс Кэмерон, женщина, не способная выразить собственное мнение, нагоняла на него смертельную скуку. Без сомнения, это было следствием того, что Уилл много лет провел рядом с Лиззи. Его сестра никогда не стеснялась говорить о том, что думает… впрочем, как и Эйва Джонс. Уилл напрягся. Бога ради, с чего вдруг это имя всплыло в его голове?
Он заставил себя сосредоточиться на беседе.
– Мне нравятся многие писатели, – учтиво ответил Уилл. – Но в последнее время я в основном читаю газеты и финансовые отчеты.
Лиззи тронула его за руку.
– Боюсь, что моему брату нечасто удается повеселиться. Он действительно слишком много работает. – И прежде чем Уилл успел открыть рот, чтобы возразить, она спросила: – А как развлекаетесь вы, мисс Кэмерон?
Девушка растерянно заморгала.
– Развлекаюсь? То есть…
– То есть отдыхаете, – сказала Лиззи с подчеркнутой дружелюбностью в голосе, и Уилл понял, что это еще одна отчаянная попытка втянуть мисс Кэмерон в разговор. – Ну, я имею в виду ваше хобби. Есть у вас какое-нибудь увлечение, помимо… – Она широким жестом обвела театральный зал. – Помимо всего этого?
Мисс Кэмерон открыла рот, но не издала ни звука. Она беспомощно взглянула на мать, и та резко ответила:
– Моя дочь – прекрасный музыкант. Она говорит на трех языках и однажды станет замечательной хозяйкой. Не все женщины, миссис Кавано, хотят заниматься бизнесом.
Лиззи напряглась, и Уилл решил действовать стремительно: положить конец этому визиту, пока ситуация не приняла нежелательный оборот.
– О, это, безусловно, весьма благородные старания. Я вижу, что спектакль вот-вот начнется. Вероятно, всем нам пора занять свои места. Приятного вечера, леди.
И как можно быстрее – насколько позволяли правила приличия – он увел свою рассерженную сестру по коридору.
– Да как эта женщина смеет! – возмущенно прошипела Лиззи, пока они возвращались к своей ложе. – Нет, ты слышал? Ты слышал, как она меня оскорбила? Ее наглость просто не…
– Успокойся, Лиззи. Не трать свою злость на столь никчемный объект, миссис Кэмерон того не стоит.
– Ты не женишься на этой девушке. Я тебе запрещаю.
Уилл едва заметно усмехнулся и кивнул знакомому, проходившему мимо них по коридору.
– Помнится, не так давно я говорил нечто подобное в отношении твоего мужа.
– Это не смешно, Уилл. Мисс Кэмерон абсолютно тебе не подходит, а мамаша у нее – просто чудовище.
– Не беспокойся. Для того чтобы я отказался от этой партии, хватило хихиканья.
Смех мисс Кэмерон напоминал звук, который издает гусыня, задыхаясь от попавшего в горло камешка. Уилл не мог себе представить, что будет слышать это каждый день до конца жизни.
Его сестра немного успокоилась.
– Слава богу! Ты должен жениться на женщине, которая будет бросать тебе вызов, которая сможет встряхнуть тебя, когда ты погрязнешь в дурацких правилах приличия. Не говоря уже о тех случаях, когда ты засидишься ночью за рабочим столом…
– Послушать тебя, так я просто несносный тип.
– Ну… – многозначительно протянула Лиззи.
Уилл постарался не обижаться на сестру.
– Только попробуй продолжить, и я ни за что не стану баловать подарками своего племянника или племянницу.
– Так я тебе и поверила, – насмешливо бросила Лиззи. – Ты уже прислал столько подарков, что их хватит на шестерых детей. Кстати, Эмметт сказал, что, если родится девочка, огромную лошадку-качалку нужно будет отдать.
– Это нелепо. Он ведь уже хорошо тебя знает, верно? Трудно представить, чтобы твоя дочь хоть чего-нибудь боялась.
Лиззи вдруг резко остановилась – как раз перед портьерой, закрывавшей вход в их ложу – и приложила палец к губам. Уилл обернулся, и его брови нахмурились. Боже правый, у нее на глазах блестели слезы.
– Ты… ты плачешь?
– Это были самые замечательные слова, которые ты когда-либо мне говорил. – Встав на цыпочки, Лиззи чмокнула брата в щеку. – Какой ты у меня хороший!
К горлу Уилла подступил комок. Сестра часто говорила ему эти слова, и он считал, что ему повезло, ведь она не знает правды о родительском браке. Не знает об атмосфере страха и стыда, в которой жила их мать. Об отношениях Уилла и отца. О том, как часто ее старшему брату приходилось лгать, чтобы успокоить маленькую девочку, потерявшую обоих родителей.
Лиззи росла с верой в то, что их мать и отец жили в любви и согласии и были преданы друг другу, и Уилл со своей стороны старался ее в этом не разубеждать. Он скорее позволил бы отрубить себе руку, чем разрушил бы иллюзии сестры.
Они вошли в ложу Слоанов. Увидев жену, Кавано сразу же вскочил и перевел грозный взгляд с заплаканного лица Лиззи на Уилла.
– Что вы ей сказали?
Лиззи вытерла глаза.
– Успокойся. Уилл сказал нечто очень приятное, клянусь, – уж вы-то оба лучше, чем кто-либо другой, должны знать, что мне в последнее время хочется плакать по любому поводу.
Кавано расслабился и потянулся к жене. Большим пальцем он нежно провел по ее щеке, бормоча ласковые слова.
У Слоана не было ни малейшего желания наблюдать за этой умилительной сценой, поэтому он прошел дальше и занял свое место. Спектакль уже начался, и Уилл старался не поддаваться разочарованию, которое принес ему сегодняшний вечер. В конце концов, в его списке оставались три девушки. И еще до конца лета он будет помолвлен.
Шоу потерпело провал.
Иногда по понедельникам Эйве было трудно установить контакт со зрителями. Они не были готовы верить в ее способности и неохотно принимали участие в представлении. Однако благодаря обаянию Эйве всегда удавалось найти выход из сложной ситуации, вызывая у зрителей во время сеанса изумление и даже шок.
Однако в этот вечер расшевелить публику ей так и не удалось. Зрители не поддавались ее чарам. Эйва продолжала бороться, чувствуя, как у нее на лбу и верхней губе от напряжения выступают капельки пота. Из зала смотрели неулыбчивые, почти сердитые лица. Люди не желали принимать участие в обмене репликами, который всегда давался ей так легко.
Эйва отказывалась верить в то, что ее неудача связана с его присутствием. Едва началось шоу, как Уилл Слоан сел в первом ряду и, скрестив руки на груди, уставился на нее хмурым взглядом.
Господи, как же она ненавидела этого человека!
При нем она становилась… взволнованной. Нервной. Беспокойной. И не понимала, почему это происходит. Эйва встречала множество красивых мужчин – в Нью-Йорке их полным-полно, – поэтому ее тревогу нельзя было объяснить его привлекательной внешностью. Было в Уилле Слоане что-то еще, какая-то сила, вызывавшая у Эйвы странную реакцию. Его чары превращали ее в трепещущую дурочку.
Пора принимать решительные меры.
Незаметно для зрителей Эйва подала сигнал Мэтью, парнишке, который открывал и закрывал занавес, и тот потянул за два тяжелых провода, проходивших под тканью у нее за спиной. Делая вид, будто погрузилась в транс, Эйва стала размахивать руками в полумраке сцены. Женщина незаметно надела петли, имевшиеся на концах проводов, на небольшой столик, стоявший перед ней. Когда все оказалось на своих местах, Эйва еще раз подала Мэтью знак.
Провода натянулись, Мэтью стал вращать блоки, и стол начал подниматься, раскачиваясь над сценой. Толпа захихикала, и Эйве уже показалось, что она наконец завладела аудиторией, – но тут Мэтью остановился раньше времени. Одна из ножек стола вонзилась медиуму в палец ноги. От резкой боли слезы брызнули у Эйвы из глаз, и она хотела закончить шоу раньше времени.
В общем, ее сценический талант дал сбой. А на лице Уилла Слоана появилось самодовольное выражение, как будто он наслаждался ее страданиями. Эйва поспешила закончить выступление, едва дождавшись, когда в зале затихнут жиденькие аплодисменты, после чего ринулась за кулисы в свою гримерную.
Женщина сорвала с головы парик, сунула его в сумку и накинула на плечи пальто. Даже не удосужившись смыть обильный грим, она торопливо направилась к служебному входу, надеясь избежать встречи с Уильямом Слоаном, ждавшим ее у парадного входа. Выйдя в переулок, Эйва не останавливаясь застегнула саквояж и зашагала в сторону проезжей улицы.
Но не успела она сделать и пяти шагов, как услышала из темноты аплодисменты. Вот черт! Из тени, продолжая хлопать в ладоши, показался Слоан: котелок надвинут на лоб, под мышкой торчит трость черного дерева. Широкая улыбка превратила его лицо в нечто такое, отчего у Эйвы перехватило дух, а платье внезапно стало казаться удивительно тесным. Ей, хотя и с трудом, удалось стоически это перенести. Очень не хотелось, чтобы он заметил ее волнение. Бог его знает, возможно, и это тоже вызовет в нем злорадство. Ты ведь актриса, Эйва, лицедейка. Вот и сыграй.
– Благодарю вас, мистер Слоан. Так вам понравилось мое шоу?
– О да. Весьма занятно. Я все гадал, чем они станут в вас швырять – испорченными помидорами или гнилым латуком.
Она стиснула зубы. Не человек, а напасть какая-то. Невыносимый, испорченный тип, у которого слишком много свободного времени.
– Зачем вы здесь? Легче уберечься от тифа, чем избавиться от вас.
Эйва снова зашагала в сторону оживленной улицы. Там она в конце концов сможет затеряться в толпе.
– Я пришел, чтобы заключить с вами сделку.
Она увернулась от компании из нескольких крепко подвыпивших мужчин, которые, пошатываясь, двигались по Двадцать шестой улице. От них так разило спиртным, что Эйва помахала перед собой рукой, разгоняя тяжелый запах виски. Иногда она испытывала отвращение к этому городу.
– Меня не интересуют сделки с вами, тем более когда я поступаю правильно.
– Мы с вами топчемся на месте, и я уже начинаю терять терпение, Эйва.
Она резко обернулась к нему через плечо.
– Я не позволяла вам обращаться ко мне по имени.
– А мне неизвестно другое имя, кроме мадам Золикофф. Не забыли?
– Тогда, полагаю, мне следует обращаться к вам Уилл.
Он напрягся, и на его красивом лице промелькнула тень неудовольствия; Эйва с трудом сдержала злорадную ухмылку. Как это высокомерно и снисходительно. Похоже, он был возмущен, когда услышал из ее уст свое имя.
– Возразив, вы продемонстрируете собственное лицемерие и ханжество.
– Я бы предпочел, чтобы вы обращались ко мне по фамилии.
– Нет уж, У-и-и-илл. – Эйва нарочно растянула его имя, с удовольствием наблюдая за тем, как он сердито хмурится.
Слоан, как всегда, был безупречно одет. Черное шерстяное пальто идеально сидело на его высокой ладной фигуре. Ни потертостей, ни пятен. Было совершенно ясно, что оно ни разу не было в починке. Гладкую черную трость венчала полированная серебряная рукоять. Интересно, каково это, когда ты являешься членом богатой семьи? Когда тебе не нужно беспокоиться о том, чтобы прокормить себя, не говоря уже о том, чтобы содержать двух младших братьев и сестру? Такого уровня обеспеченности Эйва не могла себе даже представить. Она все время испытывала стресс, думая о завтрашнем дне. Это началось с тех пор, как умерли ее родители – а возможно, и раньше.
Уильям Слоан был королем Нью-Йорка. Или, по меньшей мере, герцогом. Ему принадлежала одна из крупнейших компаний в стране. Он был на дружеской ноге с важными политиками и прочими сливками общества. Богатый, красивый… У него наверняка была целая армия слуг, готовых выполнить его распоряжения. Только на прошлой неделе Эйва не менее тридцати двух раз встретила в газетах его имя.
Однако она не станет под него подстраиваться. Ее семья все поставила на карту. Поэтому если они проиграют… Женщина вдруг представила себе лицо Тома, сидящего за решеткой, и у нее похолодела кровь в жилах. Эйву передернуло.
– Вам холодно? – спросил Слоан.
– Нет, – огрызнулась она.
Его заботливый тон раздражал ее. Его проблемы будут решены, если она заболеет какой-нибудь неизлечимой болезнью. Так зачем изображать фальшивый интерес к ее самочувствию?
Повернув направо, женщина пересекла Двадцать пятую улицу и ускорила шаг, чтобы проскочить перед приближающимся экипажем. Не отстававший от нее Слоан поддержал Эйву под локоть, помогая ей перейти дорогу и заслоняя ее своим телом от уличного движения. Такое галантное поведение вызвало трепет в ее груди, несмотря на то, что Эйва понимала, насколько нелепа такая реакция. Конечно, Слоан сделал это автоматически, а не потому, что действительно беспокоился о ней: еще одно различие между ними.
– Вы что, собираетесь следовать за мной через весь город? Мне бы хотелось, чтобы вы поскорее сказали то, что намеревались, и наконец исчезли.
Слоан хмыкнул.
– Если бы вы остановились и выслушали меня, мне не пришлось бы преследовать вас.
Когда они оказались на другой стороне улицы, он снова взял Эйву под локоть и подвел к стене ближайшего здания.
– Я хочу, чтобы вы дали мне возможность высказаться.
Слоан не выпускал ее руки, и теперь они стояли совсем близко – гораздо ближе, чем разрешали книги по этикету из его изысканной библиотеки. Эйва смотрела на него снизу вверх, изумленная разницей в их росте. Слоан возвышался над ней – собственно говоря, над ней возвышались бы большинство мужчин, – и Эйва ожидала, что это еще больше ее рассердит. Однако, как ни странно, она испытывала совершенно противоположные чувства.
Женщина обратила внимание на то, какой гладкой была кожа у него на шее, от воротничка сорочки до линии крепкой челюсти. Ни малейшего намека на небритость, ни одного лишнего волоска. В своем модном котелке Слоан излучал уверенность в себе – само воплощение мужской самонадеянности и незаурядного ума. Это отталкивало Эйву и в то же время необъяснимым образом притягивало. Из живота по ее телу вдруг начало разливаться странное тепло, под кожей завибрировало непонятное желание прижаться к этому мужчине.
– Мне бы очень хотелось узнать, о чем вы в этот момент думаете, – тихо сказал Слоан, и в его голосе прозвучали интимные нотки, которых она еще не слышала.
– О прачечной, – быстро солгала Эйва. – Думаю о стирке, которая ожидает меня завтра. У меня действительно совершенно нет времени, так что выкладывайте все, что хотели мне сказать, чтобы я смогла наконец пойти домой.
