Глава 13

Да, Уилл был таким же мужчиной, как и любой другой… и на ее старания отреагировал вполне предсказуемо. Он задыхался, хватая воздух ртом, и дрожал, пока Эйва ласкала его с рвением, компенсировавшим ей недостаток умения и опыта. Когда же она прикоснулась языком к кончику его мужского достоинства, Уилл подумал, что вот-вот лишится рассудка, которым так гордился.

Ободренная его бурной реакцией, женщина засунула головку в соблазнительный жар своего рта.

– Господи, Эйва, не нужно этого делать… – проговорил Уилл, хотя на самом деле давно мечтал увидеть, как ее пухлые губы нежно охватывают его тугой стержень.

Реальность превзошла его ожидания, и если бы Эйва его послушалась, он накричал бы на нее.

Она ненадолго оторвалась от него.

– Хотите, чтобы я прекратила? А я-то думала, что большинству мужчин…

– Да, нам действительно это нравится, – быстро закончил за нее Уилл. – Но сегодня у вас нет необходимости делать что-либо, вызывающее дискомфорт…

Ее рот вернулся к прерванному занятию, и глаза Уилла закатились. Как эротично двигались ее губы… как подрагивал язычок… Господи, если она не отпустит его сейчас же, он разрядится через считанные секунды.

И все же Уилл не остановил ее. Его взгляд перебегал с ее рта на плавно раскачивающиеся в такт обнаженные груди – потрясающая картина! Голая Эйва ублажает его, стоя на коленях, – Уилл никогда еще не видел ничего более сексуального. Он почувствовал знакомое ощущение, сигнализировавшее о неминуемом приближении разрядки. Нет, нет, нет… Еще, еще!

Приподнявшись, Уилл остановил Эйву. На ее лице появилось замешательство, и он поспешил объяснить:

– Я хочу снова войти в вас.

Уилл быстро развязал тесемку на ее панталонах и спустил их. Эйва ему помогала. Наконец она была полностью обнажена.

– Идите же сюда, прелестное создание…

Уилл лег на спину и заставил ее опуститься сверху. Его орган разместился напротив ее щели. Двигая тазом, он медленно провел головкой по ее складкам.

– Ох, – выдохнула Эйва, – какое дивное ощущение!

Больше он ждать не мог. Немного приподняв ее, Уилл соединился с ней. Эйва поморщилась и закусила губу.

– Так вы намного глубже.

– Да, вы правы. – Уилл уже не мог дождаться, когда овладеет ею сзади. Если она считает, что сейчас – это глубоко… – Прокатитесь на мне, Эйва.

Она начала двигаться, поначалу медленно. Тугие стенки ее пещерки терлись о его мужское достоинство, тяжелые груди раскачивались перед его глазами. Ногти Эйвы впились ему в живот, бедра затвердели от напряжения, и, не желая достигать кульминации слишком быстро, Уилл закрыл глаза, чтобы не видеть этого зрелища.

В этот раз все было не менее интенсивно, чем в первый. Уилл никогда еще не испытывал такого желания по отношению к женщине… никогда. Ему все было мало. Каждый ее вздох, каждая ласка ее нежных рук, каждое новое открытие заставляли его хотеть ее еще сильнее.

Почувствовав напряжение Эйвы, мужчина подхватил ее под ягодицы и взял инициативу на себя, действуя с первобытной силой, которая удивляла даже его самого. Женщина, похоже, не возражала. Ее крики становились все громче: Уилл нашел внутри нее еще одну чувствительную точку. Эйва вцепилась в его руки, ее голова опустилась, и выбившиеся из прически длинные каштановые пряди упали на грудь.

– О боже, да, пожалуйста… – тихо простонала она хриплым голосом, который так нравился Уиллу, и он принялся двигаться с новой силой, чувствуя, как по его телу прокатывается волна наслаждения.

Он провел большим пальцем по ее наиболее чувствительному местечку, и стенки ее пещерки мгновенно сжались. Эйва вскрикнула, ее руки и ноги задрожали, и блаженство накрыло ее с головой. Она перестала сдерживаться, и он тоже больше не мог терпеть. Резко сняв с себя Эйву, Уилл стал помогать себе рукой, пока не разрядился, издавая хриплое рычание. Наслаждение прокатилось по нему волной, сотрясая напряженные мышцы; на живот брызнула горячая струя. Уилл закрыл глаза, стараясь прийти в себя.

– Теперь получилось лучше, чем в первый раз.

Эйва не отвечая осела на кровать рядом с ним. Приподнявшись, Уилл вытерся краем простыни, а затем обнял женщину и притянул ее к себе. Он не мог отпустить ее. Их тела поблескивали от пота. Сил больше не было, изнеможение взяло над Уиллом верх – следствие двух потрясающих кульминаций и прикосновения ее теплого мягкого тела, которое он сжимал в своих объятьях.

– Это намного больше, чем я ожидал. Благодарю вас, Эйва.

Эйва сразу же почувствовала, когда Уилл заснул. Его руки обмякли и упали на матрас, дыхание стало ровным и глубоким. У нее появилась возможность незаметно уйти.

Она осторожно встала. Ее одежда валялась рядом с кроватью. Эйва быстро собрала ее и направилась в небольшую туалетную комнату, чтобы одеться. Живя в маленькой квартирке вместе с младшими братьями и сестрой, она привыкла переодеваться бесшумно. Через пятнадцать минут Эйва была готова, приведя себя в порядок, насколько это было возможно. К сожалению, у нее не было с собой расчески, чтобы пригладить непослушные волосы. Женщина, как смогла, заколола их шпильками и надела шляпку.

Осторожно, стараясь не шуметь, Эйва прошла через гостиничный номер. Большинство женщин, скорее всего, стали бы сожалеть о том, что произошло… но только не она. Особенно после того, как Уилл – столь неожиданно – оказался пылким любовником. Он сделал все, чтобы она не чувствовала себя распущенной дешевкой. Он восхищался ею. Боготворил ее. За эти полдня он уделил ей больше внимания, чем Стивен Ван Данн за пять месяцев.

Тем не менее это было все, что могло произойти между ними. Сегодняшняя встреча не повторится. Благодаря его нежности Эйва и так испытывала к нему слишком большую симпатию. «Вы… превзошли мои ожидания… Вы оказались более красивой. Более чувственной. Более бесстыдной. И более страстной, чем я думал…» После этих слов тонкая корка льда, окружавшая ее сердце, окончательно растаяла, и теплое, яркое ощущение, появившееся у нее в груди, пугало Эйву.

Уилл не собирается на ней жениться. Черт, он даже не стал за ней ухаживать. Этот мужчина сразу признался в своих истинных намерениях, еще когда они только обсуждали встречу в гостиничном номере. Уильям Слоан, хозяин Северо-восточной железной дороги, и Эйва Джонс с Бэнк-стрит – у них просто не было общего будущего. Жизнь не волшебная сказка, а она сама – определенно не принцесса. И никогда не станет женой богатого человека.

Уже взявшись за дверную ручку, Эйва обернулась, чтобы бросить на Уилла прощальный взгляд. Картина была завораживающей: обнаженный мужчина, раскинувшийся на кровати. На лоб ему упала прядь белокурых волос, и Эйве очень захотелось поправить ее – даже кончики пальцев зачесались. Уилл казался таким молодым. Таким взъерошенным. Таким расслабленным и удовлетворенным. Она могла бы часами любоваться им, удивляясь контрастам и противоречиям в характере этого человека. В одно мгновение беспощадный и жесткий, а в следующее – невероятно нежный. Эгоистичный и требовательный, но при этом умелый любовник, способный щедро себя отдавать. Кому-то из дебютанток с Пятой авеню однажды крупно повезет.

Но не ей. Она позволила себе полдня наслаждаться его близостью. И хотя его объятия чрезвычайно волновали и захватывали ее, это не должно войти у нее в привычку. Она могла потерять слишком многое.

Чувствуя тяжесть в груди, Эйва вышла из номера и побрела по коридору к лестнице. Пешая прогулка пойдет ей на пользу – поможет немного проветриться. Никто из постояльцев отеля не встретился ей на пути, и Эйва, спускаясь по ступенькам в фойе, благодарила за это судьбу.

Проходя мимо дверей кафе, она лишь мельком взглянула на посетителей, хорошо одетых мужчин и женщин, лениво наслаждавшихся праздным времяпровождением после обеда. Для таких, как Эйва Джонс, эта публика была абсолютно чуждой.

Поэтому женщина едва не споткнулась от неожиданности, когда ее вдруг окликнул мужской голос. К горлу Эйвы поднялась волна паники, и она поспешно выскочила через парадный вход на улицу. Свет угасающего июньского дня на миг ослепил ее, и она вдруг задумалась, сколько же времени они пробыли с Уиллом наверху. Два часа? Три? Нужно торопиться, чтобы успеть приготовить ужин.

Однако Эйва сделала лишь несколько шагов по тротуару, прежде чем на плечо ей легла чья-то рука.

– Мисс Джонс.

Деваться было некуда. Эйва остановилась и обернулась. На нее, нервно шевеля кустистыми усами, подозрительно смотрел Чарльз Томпкинс.

– А, мистер Томпкинс. Здравствуйте.

– Я был удивлен, увидев вас в фойе. Вы что, шли из кафе?

– Да, – солгала Эйва. – Посидели с подругой за чашечкой чая. А вы?

– У меня было деловое свидание в ресторане. Я рад, что встретил вас. Может быть, зайдем и выпьем чего-нибудь? Это ненадолго. Мне нужно с вами поговорить.

– Простите, но мне срочно нужно домой…

– И все же я настаиваю, – сказал мужчина, беря ее под локоть. – Обещаю, что не задержу вас надолго. – И Томпкинс повел Эйву туда, где ей сейчас меньше всего хотелось находиться. Но она не могла этому воспрепятствовать – разве что устроить скандал прямо посреди улицы.

И все же женщина попыталась еще раз:

– Нет, правда, я спешу домой. Может быть, мы могли бы встретиться завтра?

– Не думаю. Вас так трудно найти…

Страх застрял у нее в желудке, словно дешевый блинчик, купленный на лотке у уличного торговца. Так значит, Томпкинс ее искал? Черт бы побрал Уилла и его выдумки! Эйва лихорадочно пыталась догадаться, о чем мог хотеть поговорить с ней Томпкинс. Об интервью с Беннеттом? Они вошли в кафе, и Эйва расправила плечи. Не стоит паниковать раньше времени. С помощью лжи ей удавалось выкручиваться и из более серьезных ситуаций. Так что с Томпкинсом она как-нибудь справится.

Они уселись за столик. Когда появился официант, Эйва попросила принести ей чашку чаю, а ее спутник – кофе. Сделав заказ, Томпкинс небрежно развалился на маленьком металлическом стуле.

– Давайте начнем с разоблачений. Вы не работаете в «Бруклин Дейли таймс», потому что такой газеты не существует.

– Да, это правда. Однако для вас же лучше, если вы не будете знать, как называется газета, в которой я работаю. Мы предпочитаем не раскрывать эту информацию, пока материал не готов.

Томпкинс посмотрел на нее с любопытством, слегка наклонив голову набок.

– Это странно. Ни одна из газет, с которыми я имел дело в Нью-Йорке, Нью-Джерси и Филадельфии, не придерживается таких правил.

Эйва небрежно повела плечом, совершенно не беспокоясь о том, поверил он ей или нет. Ее правило номер один гласило: несмотря ни на что необходимо до последнего придерживаться первоначальной версии.

– И тем не менее мой редактор предпочитает действовать именно так.

Официант вернулся, поставив перед ними заказ. Когда он удалился, Томпкинс спросил:

– И как скоро нам ожидать статьи?

– Точно не могу сказать, – ответила Эйва, с сосредоточенным видом размешивая сахар. – Но очевидно, что она выйдет до начала выборов.

– Ну, будем на это надеяться. И все же нам очень хотелось бы знать, насколько доброжелательной она будет. Поскольку практически все газеты контролирует одна политическая партия, мне было бы выгодно иметь под рукой хвалебную статью, которую можно было бы противопоставить критической – она также может появиться.

– Я и не догадывалась, что в политике все так сложно, – задумчиво заметила Эйва. – Вы, должно быть, профессионал.

Несмотря на прозвучавший комплимент, выражение лица Томпкинса нисколько не изменилось.

– Да, я свое дело знаю. И именно поэтому не позволю Беннетту или Слоану допустить ошибку, которая могла бы поставить под угрозу нашу предвыборную кампанию. Например, одно дело – крутить роман с богатой вдовой из высшего общества, и совсем другое – встречаться тайком с молодой незамужней репортершей. – Он поднес чашку ко рту и пригубил кофе, в то время как Эйва, потеряв дар речи, пыталась взять себя в руки. – Вы понимаете, что я имею в виду, мисс Джонс?

Ее лицо вспыхнуло от возмущения. И хотя на самом деле Эйва не была репортершей, удар пришелся в цель. Она понимала, что политическая карьера Уилла потерпит крах, так и не начавшись, если станет известно, что он как-то связан с ней. Тем не менее Чарльз Томпкинс не имел никакого права ею помыкать.

Кровь Эйвы вскипела от злости, которая пришла на смену возмущению. Женщина подалась вперед.

– Видимо, у вас создалось ложное впечатление по поводу того, что именно вы можете мне говорить. Я не обязана отчитываться в своих действиях ни перед вами, ни перед мистером Слоаном, ни перед кем-либо еще. – Она встала из-за столика. – Спасибо за чай.

Эйва вышла из кафе, ни разу не оглянувшись.

Предвыборная кампания в Нью-Йорке включала в себя не только митинги и парады, она также предполагала небольшие закрытые званые обеды для избранных сторонников – тех, кто давал партии крупные суммы денег. Поскольку в число спонсоров входили люди, которых Уилл знал долгие годы благодаря встречам в клубах и на всевозможных светских раутах, такие мероприятия, как правило, доставляли ему удовольствие. Однако сегодня вечером ему было чрезвычайно сложно демонстрировать энтузиазм.

Отдав шляпу и трость дворецкому, Уилл пожал руку мистеру Апдайку, джентльмену почтенного возраста, всячески способствовавшему успеху их предвыборной кампании. Апдайк тоже входил в Совет директоров Северо-восточной железной дороги.

– Спасибо вам за сегодняшний прием.

– Не за что, Уильям. Чтобы помочь Слоанам, я готов на что угодно. Ваш отец гордился бы вами.

Уилл с трудом сдержался, чтобы не скорчить скептическую гримасу. Гордость была не тем чувством, которое его отец когда-либо испытывал по отношению к своему единственному сыну. Планку для измерения успеха Слоаны установили чрезвычайно высоко, и при жизни отца Уиллу не удавалось даже приблизиться к этому уровню. Несмотря на высокие оценки и похвалы, которыми удостаивали его наставники и учителя, Уилл все равно был разочарованием для отца. Впрочем, эти воспоминания не особо его волновали, поскольку Арчибальда Слоана разочаровывало абсолютно все в его жизни: жена, компания, дети… В общем, не было на свете человека несчастнее его.

Уилл надеялся, что его старик, поджариваясь на вертеле в аду, зеленеет от зависти, видя, чего достиг его «ленивый» сынок.

Тем не менее нельзя было поносить родителей, даже если они уже давно умерли.

– Спасибо за добрые слова, – ответил Уилл. – Мой отец очень вас уважал.

Апдайк горделиво выпятил грудь.

– Чертовски жаль, что он так рано умер. Ладно, пойдемте, – сказал он, жестом приглашая Уилла в дом. – Большинство гостей уже прибыли.

В гостиной Апдайка собралась знакомая компания: Беннетт и Томпкинс, разумеется, а также председатель отделения республиканской партии в штате Нью-Йорк. Здесь были и другие представители высшего общества – знакомые Уиллу чуть ли не с рождения.

Остановившийся рядом лакей предложил ему бокал шампанского. Взяв напиток с подноса, Уилл услышал за спиной знакомый голос:

– А вот и вы, Слоан!

Обернувшись, он увидел, как Томпкинс машет ему рукой. Рядом с советником по политическим вопросам стояли Джон Беннетт, мистер Роберт Айзелин и какая-то молодая брюнетка, явно не его жена. Вероятно, дочь? Уилл ни разу не встречался с ней лично, хотя она и входила в список его потенциальных невест.

Он ожидал почувствовать привычное возбуждение, посещавшее его, когда заветная цель была уже близка… но, как это ни странно, ничего подобного не произошло. В данный момент Уиллу больше всего хотелось покинуть дом Апдайка, поехать в своем экипаже на Бэнк-стрит и потребовать у Эйвы, чтобы она объяснила ему, почему два дня назад незаметно выскользнула из отельного номера, не сказав ни слова.

Но он не мог этого сделать – не позволяло чувство долга. Поэтому Уилл залпом выпил шампанское и направился к небольшой группе, расположившейся возле камина.

– Добрый вечер.

– Рады вас видеть, Слоан. – Томпкинс похлопал его по спине, и от этой фамильярности Уилл стиснул зубы. Он недолюбливал этого человека. – Полагаю, вы знакомы с мистером Айзелином.

– Разумеется.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Как вам сегодняшний вечер, Роберт?

– Все прекрасно, Слоан. Поверить не могу, что вы до сих пор не знакомы с моей дочерью. – Айзелин улыбнулся, с нежностью взглянув на миниатюрную девушку, стоявшую рядом с ним. – Кэтлин, это мистер Слоан, кандидат, баллотирующийся вместе с мистером Беннеттом.

– Мисс Айзелин, – сказал Уилл, учтиво склонившись над рукой девушки. – Для меня большая честь познакомиться с вами.

– Мне тоже очень приятно, мистер Слоан. – Голос у нее был чистый и мелодичный. Она говорила сдержанным тоном – никаких глупых хихиканий. Уиллу понравилось то, как она выдержала его взгляд. – Я внимательно слежу за вашей предвыборной кампанией.

– Будьте бдительны, Слоан, – заметил Роберт. – Моя дочь знает о политике больше, чем мы с вами.

Все засмеялись, включая и мисс Айзелин, и Уилл сказал, обращаясь к девушке:

– Тогда я с радостью с вами побеседую.

– Полагаю, скоро подадут ужин. Почему бы вам, Слоан, не проводить Кэтлин к столу? Уверен, что за сегодняшний вечер она уже устала слушать разглагольствования своего отца, – произнес Айзелин, и Уилл мысленно отругал себя за то, что сам не додумался это предложить. Он ведь собирался продолжить охоту на невест, не так ли?

– О, конечно, с удовольствием. Мисс Айзелин, окажите мне такую честь. – Уилл согнул руку в локте, и девушка с готовностью положила ладонь ему на предплечье.

Гости постепенно начали перебираться из гостиной в холл.

– Извините, – еле слышно сказала мисс Айзелин.

Уилл посмотрел на нее сверху вниз и встретился с изучающим взглядом ясных синих глаз.

– За что?

– За то, что вам навязали мое общество. Боюсь, отец повел себя не слишком деликатно.

– Я ничего не имею против общества красивых девушек. А поскольку вы дебютантка, вам со многими нужно познакомиться.

– Верно, но все равно мне неловко, поэтому я прошу у вас прощения – за себя и за отца.

У этой девушки были безупречные манеры и прямой и открытый характер. Уиллу это очень понравилось. Казалось бы, от представившейся возможности у него голова должна пойти кругом… но он ничего такого не почувствовал. Ни малейшего намека на радостное возбуждение при мысли о том, что он наконец-то нашел идеальную жену.

Необходимо было сосредоточиться. Поддержка людей, собравшихся здесь, имела для них с Беннеттом очень большое значение. И их предвыборной кампании явно не пойдет на пользу, если Уилл вдруг начнет в отчаянии заламывать руки из-за женщины, которая так же ему послушна, как и вольный ветер.

– Вам не за что извиняться, мисс Айзелин. И я благодарен судьбе за то, что вы сегодня пришли на этот прием. Обычно званые обеды невыносимо скучны – как дождливый день.

В столовой все сияло. На столе стоял резной хрусталь и лежало серебро высшей пробы. Уилл нашел подходящее место и помог мисс Айзелин сесть, придвинув для нее стул. Сам он сел рядом, а Томпкинс устроился прямо напротив них. Беннетт расположился в конце стола возле хозяина, мистера Апдайка.

Начали подавать обед, и мысли Уилла снова переключились на тему, ставшую для него уже привычной – Эйва в отельном номере. Она была изумительна – пылкая, неистовая, страстная. Даже овладев ею дважды, он все равно не утолил свой голод. Когда Уилл проснулся и обнаружил, что она ушла, он был разочарован… и сбит с толку. Женщина ускользнула из его постели, пока он спал – это было непривычно для него. Он даже начал беспокоиться о том, что она сожалеет о случившемся.

Не то чтобы это было так уж важно, но Уилл вынашивал планы убедить ее соблюдать правила приличия.

– Мистер Слоан, а что вы думаете о профсоюзном движении рабочих?

Он взглянул на мисс Айзелин, которая с любопытством смотрела на него.

– Я только за. Владельцы фирм, которые обращаются с рабочими несправедливо, вряд ли могут рассчитывать на то, что те останутся у них надолго. Вы согласны?

– Да. Но многие хозяева, например Карнеги, так не считают. А как относятся к служащим на Северо-восточной железной дороге?

– Вполне достойно, хотя всегда есть возможность что-то улучшить. Может быть, вы как-нибудь заглянете к нам и сами все увидите?

– Я бы с удовольствием, – тихо сказала мисс Айзелин.

Томпкинс просиял, как будто Уилл уже предложил ей руку и сердце. Хотя это и трудно было объяснить, но Слоана почему-то чрезвычайно раздражал восторг советника. Да, мисс Айзелин подала ему надежду, но от обмена несколькими фразами до женитьбы очень далеко.

Он должен узнать о ней больше. Вероятно, существуют десятки вопросов, по которым их взгляды не сходятся. Например, они с Эйвой постоянно спорили по пустякам и ни о чем не могли договориться.

– Во время забастовок вы, наверное, поддерживаете рабочих, – сказал он мисс Айзелин.

– О нет. – Она вытерла уголок рта салфеткой. – Только когда забастовки проходят мирно. Я не поощряю насилие.

Уилл засыпал ее вопросами, пытаясь найти тему, из-за которой они могли бы столкнуться лбами. Однако все ответы мисс Айзелин полностью соответствовали его собственным соображениям. Кэтлин Айзелин была умна, четко формулировала мысли, обладала чувством юмора и происходила из того же круга, что и он. Так почему же у него в сердце такая пустота?

– На лето вы уезжаете в Ньюпорт, мистер Слоан? – спросила она, когда тарелки убрали со стола.

– Нет, в этом году я этого не планировал. А вы когда покидаете Нью-Йорк?

– Завтра. Отцу ужасно хочется поплавать на яхте.

– А у Слоана в Ньюпорте есть прекрасное судно. Верно, Уилл? – Томпкинс бросил на него выразительный взгляд. – Возможно, вы покатаете на нем мисс Айзелин.

Уилл был слишком хорошо воспитан, чтобы открыто выразить досаду и раздражение, но ему очень не понравилась бестактность Томпкинса.

– Да, действительно, я был бы в восторге, если бы вы, мисс Айзелин, как-нибудь присоединились ко мне во время морской прогулки. Я смогу выбраться в Ньюпорт через несколько дней.

На бледных щеках девушки расцвел румянец, который был ей к лицу.

– Мне бы тоже очень этого хотелось, мистер Слоан.

– Вот и замечательно! – воскликнул Уилл с напускным энтузиазмом, совершенно не соответствовавшим тому, что он чувствовал на самом деле. – Тогда я телеграфирую вам по поводу даты.

Эйва закончила последний сеанс и оглядела гостиничный номер, проверяя, не забыла ли она что-нибудь из своих вещей. Весь день женщина была на грани нервного срыва, боясь, что к ней явятся Грей и Харрис. Однако эти двое шантажистов так и не пришли. Эйва испытала облегчение, решив, что они о ней забыли: у нее не было ни малейшего желания участвовать в грязных играх, которые предлагали эти двое.

Женщина даже не удосужилась переодеться, решив снять парик и черное платье уже дома. Чем быстрее она уйдет отсюда, тем лучше.

Эйва открыла дверь, шагнула в коридор и тут же остановилась как вкопанная. Ее поджидали Грей и Харрис. Они стояли, небрежно прислонившись к противоположной стене, и внимательно смотрели на нее. Проклятье!

– Мадам Золикофф, – сказал Грей, коснувшись полей своего котелка. – Рады вас видеть.

Эйва подавила вздох разочарования.

– Мистер Грей. Мистер Харрис. Чем могу вам помочь?

– Может, поговорим там? – Харрис кивнул на дверь гостиничного номера у нее за спиной. – Думаю, у нас есть пара вопросов, которые мы должны обсудить, не так ли?

Выбора у Эйвы не было, и она вошла обратно в номер. Мужчины последовали за ней, и стук захлопнувшейся двери прозвучал для нее тоскливо и обреченно.

– Сегодня у вас было много посетителей, – заметил Харрис. – Должно быть, вы неплохо заработали.

Эйва ничего не ответила, и эти двое стали осматривать комнату. Причем двигались они в разных направлениях, очевидно, рассчитывая вывести ее из равновесия. Это сработало. Эйва не могла видеть их обоих одновременно, и это заставляло ее еще больше нервничать по поводу того, что они делают.

– Вы обдумали наше предложение? – Грей небрежным движением сунул руки в карманы брюк. – Мы считаем, что вы были бы ценным приобретением для нашей группы.

– Предложение? Это было больше похоже на угрозу.

– Вы ведете себя так, будто чем-то рискуете. Наш план прост и надежен. Никого не поймают, и все смогут заработать.

– Но пострадают мои клиенты…

Харрис с Греем удивленно переглянулись.

– Клиенты? Это же стадо овец, мисс Джонс. Простаки, выстраивающиеся в очередь, чтобы получить совет от таких артистов, как вы, и сорящие деньгами налево и направо. Они не в состоянии мыслить самостоятельно – даже себе не доверяют.

– Выходит, мы окажем им услугу, если украдем у них деньги?

– Мне не нравится ваш тон, – сказал Грей. – А также это слово – «украдем». Мы с Харрисом такие же приспособленцы, как и вы, мисс Джонс. Так что, пожалуйста, не делайте вид, будто вы, в отличие от нас, руководствуетесь бескорыстными мотивами.

С этим трудно было спорить, хотя Эйва и предпочитала думать, будто предоставляет людям услуги в обмен на деньги. А то, что предлагали Грей и Харрис, несомненно, было откровенным мошенничеством. Ну как она могла воровать у людей, которые ей доверяли? Ей и так плохо спалось по ночам из-за одолевавших ее сомнений и тревог. Могла ли она добавить к ним еще одну проблему, сохранив при этом рассудок?

Пока Эйва раздумывала над тем, как выпутаться из этой неприятности, Харрис продолжал:

– Давайте внесем ясность. Если вы скажете «нет», вас ждет разоблачение. Разоблачение и унижение.

– Разоблачение и унижение, но все же не тюрьма.

Грей рассмеялся, и его длинные усы нелепо задергались.

– Тюрьма? Дорогая вы моя, в тюрьму никто не собирается.

– А что, если я пообещаю никому не рассказывать о вашем плане и мы просто расстанемся друзьями?

– Боюсь, что такой вариант не рассматривается, – сказал Харрис с угрозой в голосе, которая пугала Эйву не меньше, чем длинный шрам у него на лице.

– А мне любопытно, что о вашей карьере думает мистер Слоан? – вкрадчиво спросил Грей, оказавшийся вдруг у Эйвы за спиной.

Лицо женщины, должно быть, выразило изумление, потому что Харрис тут же добавил:

– Да, нам известно о вашей дружбе с мистером Слоаном. И если мы обнародуем вашу связь, как, по-вашему, это скажется на его предвыборной кампании?

Эйва похолодела, у нее перехватило дыхание. Они следили за ней – гораздо тщательнее, чем она предполагала.

– Никто из политиков не застрахован от скандалов, – пробормотала Эйва.

– Это верно. Но те, кому их все-таки удается избежать, имеют больше шансов достичь успеха. Интересно, простит ли вас мистер Слоан?

Стены начали медленно сдвигаться. Эйву душила паутина собственной лжи. Пока что ясно было только одно: она не станет причиной, по которой Уилл потерпит поражение. Он отчаянно хотел, чтобы его избрали на эту должность, и она не позволит, чтобы их связь использовали против него.

Если бы речь шла только о ней, Эйва рискнула бы сказать шантажистам «нет». Но она была нужна своей семье, да и Уилл не заслуживал такого унижения. Единственной ее надеждой было как-то уклоняться от того, чтобы направлять к ним клиентов, желающих инвестировать деньги в несуществующую компанию, – это даст ей немного времени на то, чтобы найти какой-нибудь выход. За несколько недель она наверняка что-нибудь придумает, не так ли?

– Ладно. Объясните мне еще раз, что я должна делать.