Спам нырнул в очередное воспоминание, правда, увидел всё происходящее глазами Монгола. Это давало надежду. Быть может, мутант устанет, запутается, и тогда…

Костёр прогорал, щедро отдавая тепло холодному ветру, радиоактивной земле и людям, греющимся его живым дыханием.

– Я не сталкер, – Монгол принялся ловко откупоривать банку с тушенкой, продолжая говорить. – Найду сына и тут же вернусь домой.

– Зона и есть дом. Ты пока этого не понял, но, однажды придя сюда, уже невозможно вернуться в мир живых.

– Да-да, я слышал все эти сопливые бредни вроде «кусочек Зоны останется внутри», «тебя потянет обратно», – усмехнулся Монгол и подцепил на кончик ножа немного содержимого банки, – что там ещё? Про сталкерскую судьбу и нелёгкую долю героя?

Собеседник лишь пожал плечами:

– Поверишь позже. Ты врастаешь в Зону с каждой минутой пребывания здесь. И скоро не останется Азата Хусаинова, будет лишь сталкер Монгол – часть Зоны.

– Скоро не останется тушенки, – усмехнулся Хусаинов, отправляя в рот очередную порцию мяса. Хищно поблёскивало в свете костра широкое лезвие ножа, которым он, словно лопатой, подцеплял куски говядины. Поняв, что собеседник не собирается продолжать своё философствование, Монгол вновь заговорил:

– Да что вы все такие бесхребетные-то! Готовы гнить на этом радиоактивном болоте, веря во всякую нелепую хрень.

– Это наш дом.

– Это огромное недоразумение с кучей полоумных, которые едут со всего света. Артефакты им подавай, мутантов… Один такой придурок промыл мозги моему сыну, убедил, что быть сталкером – предел мечтаний для мужика.

– Может, он и прав…

– Мужики все там, – Монгол указал на восток, где над макушками елей розовел, как свежая ссадина, рассвет грядущего дня.

– Мужики работают, воспитывают детей, обнимают любимых женщин. А тут – сборище неудачников.

– Выходит, и я – неудачник? Ты бы так не обобщал. Среди людей живёшь.

– А я прямой, как лом. Что думаю, то и говорю. Если вижу сопливый бред, то сопливым бредом и называю.

– У вас в Казани все такие… прямые?

Монгол с тоской посмотрел на опустевшую банку, немного помолчал, потом процедил зло, каждое слово с подсвистом пуская сквозь зубы:

– Кроме тех, кто детей в Зону заманивает.

Совсем рядом, за сплошным кустарником, захрустели сучья, и Хусаинов вскинул автомат, но тут же опустил – на поляну к костру вышел Шприц. Пришел, чтобы доложить, что всё готово к встрече гостей.

– Монгол, ты с кем тут разговаривал? – недоверчиво поинтересовался здоровяк.

– Да так, сам с собой…

Сталкер огляделся:

– Ты был прав насчёт Рамиля… Он вошел в тоннель. С ним трое наёмников.

– Спам и Медведь на месте?

– Да, ждут…

И Спам вспомнил этот рейд… Неделю спустя после событий в научном лагере они с Монголом вычислили, кто мог охотиться за часами со «слезой камня». Как выяснили – другой вопрос и явно отдельная история, но всё же в один не слишком прекрасный для него момент Монгол сообщил:

– Это Рамиль.

Позже Хусаинов рассказывал сталкерам, что он следил за наёмниками Барабаса, те вывели его на самого Сеню, а тот – на Рамиля, то есть Адепта.

И вот привычным составом они придумали план, как возьмут Рамиля и наёмников. План простой и действенный.

В подземных катакомбах на Проклятой Топи у служителей Хозяев был устроен своего рода лагерь. Место мало кому известное, скрытое за стеной аномалий. Годом ранее Монгол и Спам умудрились повоевать там против Хозяев и даже схлестнулись с их хвалёными «воинами», зомбированными сталкерами с артефактными сборками на поясах. Теперь Проклятая Топь пуста и безжизненна, а после очередного выброса ведущую к ней тропу затянуло аномалиями. Единственный путь оставался через подземелья научного лагеря, опечатанного и законсервированного.

С помощью профессора Шарова удалось проникнуть на объект. Именно от него сталкеры узнали, что на следующий день после налёта наёмников на лагерь пропал профессор Дугин. Подозревали, что Барабас вернулся через подземелье и увёл Дугина с собой.

– Но как такое может быть? – недоумевал Шаров, – он здравомыслящий человек. Разве он пошел бы с ними? Светлая голова! Это всё равно, что Калашникова и Оппенгеймера им подарить…

– Скорее всего, он шел не сам, его вела чья-то воля, – предположил Монгол.

– Но он успел перед своим исчезновением передать мне дневник и попросил в случае беды отдать все записи Болотнику.

– Мы передадим, – заверил Спам и спросил о том, что давно не давало покоя: – Скажите, профессор, это вы написали книгу «Зона, как она есть»?

Шаров отрицательно замотал головой:

– Просто тёзка.

А дневник оказался занятным. Дугин вспоминал в нём о возникновении Зоны и о том, что все случайности, происходящие с нами, вовсе не случайны…

«Вопрос у всех один – что такое Зона? Люди обращаются с ним к учёным: «Ребята, что такое Зона и как она возникла?» В ответ – тишина. Постыдная, глухая. Тогда люди обращаются к религии: «Святой отец, что такое Зона?» Но и религия молчит. А люди остаются на перепутье, между рационализмом и слепой верой, не найдя ответа ни в храме божием, ни в храме науки. Впрочем, учёные говорят, что Зона – это выплеск ноосферы, пространственная аномалия, результат ядерного взрыва, падения метеорита… Священники уверяют, что Зона – кусочек ада, ниспосланный нам, чтобы показать весь ужас грядущего. Они говорят, но слова их – тишина, не более. Ни толики уверенности в их речах, потому что никто не знает, что такое Зона. Знаю только я.

Вспомните бредовые, почти фантастические истории о том, что вода запоминает наши эмоции, что все мыслечувства людей составляют энергетическую оболочку земли – ноосферу. Вспомнили?

А теперь поверьте мне, всё это – правда. Наши эмоциональные всплески – будь то радость или злость – это особый вид энергии. С экранов телевизоров, по оптоволоконным и беспроводным маршрутам идёт к нам информация. Мир напичкан ею. Любая информация вызывает наш эмоциональный отклик. Падение цен на нефть – страх, злость, победа любимой спортивной команды – радость. И всё пространство вокруг нас – словно колба, заполненная эмоциональной энергией. От эмоции к эмоции выстраиваются связи, тянутся невидимые нервные волокна.

Когда происходит чудо, мы говорим, что бог спас, что вселенная помогла. На деле же – ноосфера откликнулась на наши мольбы.

Если мои записи кто-то прочтёт, в чём я сомневаюсь, не спешите сжигать их. Я не безумец. Быть может, я единственный в мире, кто знает, что сейчас творится с планетой.

Помните, вам ещё в школе говорили, что всё живое родилось из неживого, из первичного бульона? Так появилась жизнь на планете. Зона возникла так же. В огромном океане эмоций, бушующем, меняющем под себя пространство и время, не осталось места. Слишком много информации сошлось в одной точке, слишком много эмоций, просьб, слишком много людской боли и ярости. И однажды мёртвая ноосфера взорвалась, породив Зону.

Так из неживого появилась Она. Случайность, вероятность которой менее ничтожна, чем вероятность появления человека.

Я не религиозен, но порой ловлю себя на мысли: «А ведь божий промысел объяснил бы всё…»

Мне кажется, Зона была всегда. В детстве читал роман братьев-фантастов, где по мистической Зоне, огибая аномалии, бродили храбрые сталкеры.

Когда рвануло на нашей АЭС и с экранов телевизоров понеслось: «зона отчуждения», мне сделалось не по себе. Когда в девяносто пятом далёкое эхо кликало беду фразой «зона антитеррористической операции», я начал понимать, что события складываются в строгую цепочку. Тогда я считал ноосферу выдумкой, но натяжение межчеловеческих связей чувствовал кожей. Восточная Европа трещала от напряжения, готовая взорваться. Там, над Европой, набирал силу чудовищный энергетический вихрь. Монстр, готовящийся сожрать её. А мы с каждым годом подкармливали монстра. Мы говорили «зона», мы звали её. Так появилась компьютерная стрелялка, в которую ночи напролёт играл мой сын и некоторые коллеги из НИИ. Все думали – вот ведь находка группы программистов, но я понимал, что это первый звонок, первый сигнал к началу конца. Потом появились книги. Сотни. Их читали в поездах метро и в тенистых скверах, в пыльных библиотеках и с экранов смартфонов. «Сталкеры, – звучало всюду, – мутанты, аномалии. Зона». Чёрт побери, да о Зоне знали все. Знали ещё до её возникновения! Сотни тысяч детей грезили появлением Зоны, чтобы сталкерами уйти на её пустынные земли. Миллионы жителей почившего советского колосса с содроганием вспоминали апрельскую ночь восемьдесят шестого. Миллиарды человек ежеминутно разносили из уст в уста: «в Зоне АТО»… И ноосфера не выдержала, лопнула, взорвалась. Она породила то, чего боялись и о чём мечтали.

Мне возразят, что были катастрофы страшнее, что энергетическая оболочка могла лопнуть в годы Второй мировой, когда пылал Сталинград. Могла, но сдюжила!

Всё случилось в апреле. Ночью. В час, когда мы с внуком сидели на крыше многоэтажки и смотрели на мириады звёзд. Весеннее небо – в жизни не видел ничего прекраснее…

Помню, Тёмка тогда говорил мне: «Деда, звёзды нужно смотреть в августе», а я возражал. Мы видели всё. Сначала мир оглох. Там, где мгновением ранее холодно мерцали красные гиганты и белые карлики, вдруг потемнело. Полыхнуло многоцветье северного сияния.

Тёмка задрал голову, с восторгом смотрел наверх, что-то спрашивал у меня. Мне никогда не было так страшно, как в тот момент. Я почувствовал, что сейчас случится непоправимое…

Сияние разлилось по небу. Оно было куда ярче, чем многоцветье фонарей и неоновых реклам под нами. Куда там ночному мегаполису! Небо разбросало звёздную пыль. Казалось, вот сейчас цветные бусинки начнут срываться и падать к нам под ноги, но сияние вдруг поблёкло, и в той стороне, где дремал ещё не известный никому городок Неман, начало закручиваться в воронку. Казалось, что кто-то собрал веником светящиеся тенёта с потолка и тянет-тянет… А потом вернулись звуки.

– …Деда, давай я сгоняю за зеркалкой?

Я прижал внука к себе, чтобы он не смотрел в направлении чудовищного катаклизма. Чего в ту секунду ожидал? Конца. Я был уверен, что в следующий миг мир рухнет. Но свечение погасло, целиком стянутое с неба на землю, и всё прекратилось.

Телефон был в кармане куртки. По-прежнему крепко прижимая Тёмку к себе, достал смартфон, ткнул пальцем в экран. Нужно было срочно звонить напарнику по работе в НИИ, брать машину и ехать на место катастрофы. Тогда я уже догадывался, что произошло, но и подумать не мог о последствиях. На касания телефон не ответил. Нажал на кнопку питания – безрезультатно.

Лишь на следующее утро я узнал, что в радиусе семисот километров вышла из строя мобильная техника, сгорели ретрансляторы на вышках сотовой связи. Летом того же года я был в Москве, разговаривал с одним специалистом по электронике, и он по секрету сказал мне, что в момент катастрофы телефонная сеть была перегружена, как и каналы доступа к Интернету.

– Мы потом проверили. Оказалось, что кто-то тянул в этот момент с серверов личную информацию пользователей социальных сетей. Американские хакеры, наверное.

Я не стал разубеждать парня. В мою версию он бы всё равно не поверил. Представьте на секунду, что в результате энергетического выплеска безумное количество информации с телефонов и компьютеров пользователей попало в общее поле ноосферы, туда же, к эмоциональной энергии.

– Но ведь ноосфера не разумна и читать чужие смс не будет, – сказал я как-то коллегам и тут же спохватился: – Стоп! Ведь данные пользователей – это топливо, корм для Зоны. Она кормилась информацией. Неважно какой.

И холодок пробежал по спине. А если нет? Если Зона нашла способ понимать информацию? В таком случае она знает о нас всё?..

Знаете, есть такая легенда, что люди, которым суждено встретиться вновь, связаны красной нитью, которая порой спутывается, растягивается, но не рвётся, и эти двое встретятся непременно.

Я предположил (только лишь предположил!), что при определённых процессах, протекающих в ноосфере, которые я назвал штормами, люди со схожими судьбами собирались в определённых местах, рядом, что помогало ноосфере «отдыхать», давало ей разрядку.

Мой ученик и коллега, талантливый учёный Владислав Кривошеев (настанет день, и мир узнает о нём!) предположил, что ноосфера должна концентрировать энергию непосредственно на Земле, и наверняка существует энергетический узел в том месте, где случился выплеск. Физический накопитель эмоциональной энергии…»

Дневник сталкеры передали Болотнику, а Шарова попросили проводить их на территорию лагеря и помочь разблокировать спускающиеся в подвал лифты.

– У меня, конечно, есть ключ-карта для доступа, – сообщил тогда профессор, – но там ведь ещё автоматические турели на входе. Что, если они начнут стрелять по нам?

Турели отключили весьма простым и оригинальным способом – погнали на них стадо кабанов, подорвав у лежки свинорылых светошумовую гранату, а сами забрались за бетонные блоки и заклинили узлы управления механизмом. И две турели, стоимостью пять миллионов баксов каждая, не могли больше двигать плюющимися свинцом башками.

Потом Шаров вскрыл комплекс своей карточкой «полного доступа», попутно объясняя, что в Надеждинске на экране компьютера диспетчера высветится, кто и когда заходил в комплекс, а камеры наблюдения всё запишут.

– Вояки не сунутся сюда до утра, а нам нужно попасть на ту сторону.

– Это куда?

– В Проклятую Топь.

Шаров непонимающе заморгал.

– Тот шлюз из подвала ведёт к Проклятой Топи, в схрон к наёмникам, которые напали на научный лагерь.

Шаров задохнулся от восторга и процитировал стихи Полякова, пожалуй, самого популярного в здешних местах «менестреля» Зоны: «На Проклятой Топи горючее время – и то замедляет свой ход…»

– Поляк никогда не был на Топи, – ухмыльнулся Монгол.

Вшестером они прошли по полутёмному комплексу. Моргали в разных концах пустых коридоров люминесцентные лампы, хрустело под ногами бетонное крошево и стекло, громко гудел воздухоочиститель, запущенный Шаровым. Шутка ли, неделю это помещение было без свежего воздуха.

– А как наёмники попадают на Топь, если воздухоочиститель заработал только после того, как профессор приложил карточку? – не понял Спам.

– Не знаю, может, на вертолёте прилетают… – Монгол явно нервничал.

Незваные гости спустились на лифте на нижний уровень, вошли в помещение со шлюзом.

– Когда вас направили работать в лагерь, – обращаясь к Шарову, спросил Спам, – что сказали по поводу шлюза? Куда он ведёт, для чего служит?

– Ничего не сказали… Сообщили, что он заварен намертво, и нам лучше не знать, что находится по ту сторону.

– Не удивлюсь, если вояки вырыли тоннель специально, чтобы на Топь был прямой доступ из лаборатории… А что, удобно. Прошел метров двести под землёй, и ты уже у россыпей артефактов.

– Согласен с тобой, – Монгол остановился перед огромным, метра четыре в высоту, шлюзом. – Танк проедет спокойно, – сообщил он. – А как нам открыть его теперь?

Пока Спрут, Шприц и Медведь без дела слонялись по этажу, Спам и Шаров принялись искать пульт управления шлюзом.

– Не, всё было бы слишком просто, – рассуждал Монгол, – на объекте постоянные проверки, учёные – тоже не дураки. Увидели бы пульт управления, нажали бы пару кнопок, шлюз бы и открылся.

Он тоже подошел к толстой стальной стене, постучал по металлу костяшками пальцев.

– Но как-то ведь Барабас прошел…

– Барабас на то и барабашка, – горько усмехнулся Спам, – что может куда угодно забраться… Так, стоп…

– Что такое? – все уставились на сталкера. Тот вдруг шагнул к шлюзу, принялся ощупывать стены справа и слева от него.

– Не умнее ведь он нас, этот Сеня Барабас.

– Да ты в рифму начал говорить, общение с поэтом Поляковым пошло на пользу…

Внезапно створки дрогнули и поползли в стороны, открывая широкий тоннель. Будто великан разинул рот, и его будущему ужину предстала бетонная глотка.

– Вот так… встроенные кнопки, которые не увидишь, если не будешь специально искать, – торжествующе сообщил Спам, – опять «совпадение».

– Ты к таким чудесам уже привык? Я вот привыкаю, – хлопнул его по плечу Хусаинов. – Идёмте, ребята.

Щёлкнули, включаясь, шесть фонарей и осветили длинный тоннель.

– Нет, вы остаётесь, – обратился Монгол к Шарову.

– Я не останусь один в этом тёмном подземелье.

– Да, тоже верно. Спрут, оставайся с профессором. Утром выбирайтесь на Пятихатки. Мы вернёмся сами.

– Но я хотел…

– Просто сделай, мы справимся.

И справились. Ох, как справились! Если дорогу осилит идущий, то победу, без сомнения, одержит целеустремлённый. С того момента, как четверо с фонарями вышли из тоннеля на обратной стороне, в Проклятой Топи, и до встречи с врагом прошло немногим больше трёх часов, но за эти три часа сталкеры успели расставить ловушки и принялись ждать жертв.

– Ты был прав насчёт Рамиля… – наконец, сообщил Шприц Монголу. – Он вошел в тоннель. С ним – трое наёмников.

– Спам и Медведь на месте?

– Да, ждут…

– Отлично…

И завертелось. Поначалу сталкеры наблюдали за пришельцами, рассредоточившись по заранее намеченным точкам.

Монгол с винтовкой устроился за остовом перевёрнутой машины, Шприц и Медведь – возле входа в одноэтажное строение, служившее для наёмников схроном и заменявшее жилище. Внутри – сталкеры уже всё осмотрели к приходу гостей – наёмников ждала радиоуправляемая бомба. Договорились, что если внутрь войдёт кто-то кроме Рамиля, заряд подорвут. Хусаинов-младший и Барабас были нужны живыми. Впрочем, Барабас – не обязательно. Спам, мечтавший расквитаться с наёмником, готов был отдать его на растерзание пламени.

Для Спама было отдельное задание. Если бы наёмники ринулись бежать через пустырь к заброшенным многоэтажкам, он бы вышел им наперерез.

Четыре на четыре, потому и перестраховки были необходимы.

– Надеюсь, они с Шаровым и Спрутом не столкнулись, – шепнул в гарнитуру переговорника Монгол.

– Спрут доложился, что они с профессором прошли мимо наймитов, всё нормально, – отрапортовал Шприц.

Наконец, всё случилось – один из наёмников шагнул в укрытие, двое других приблизились достаточно, чтобы их зацепило, и Монгол скомандовал: «Давай!»

Громыхнуло так, что земля содрогнулась. Хлипкий домик схлопнулся, правая от входа стена разлетелась кирпичной крошкой, в облаке дыма и пламени пропали все трое.

Находившийся дальше прочих от места взрыва Рамиль побежал было к тоннелю, но Монгол выстрелил, отсекая сына от укрытий. Рамиль рванулся к пустырю, и Спам несколько раз выстрелил ему под ноги.

– Не трогать! Я его возьму! – закричал Монгол и, выскочив из укрытия, бросился за сыном. На середине пустыря, среди гудящих аномалий они схлестнулись – отец и сын. Монгол безо всякой жалости приложил отпрыска по хребту, сбил с ног, но тот извернулся и ударил в ответ.

– Не стрелять… – шипел сталкер, – я его возьму…

После очередного удара Монгола Рамиль отлетел в сторону, и в метре от него вспорола воздух полупрозрачная серая стена, постепенно сливающаяся с окружающей местностью. Всюду были аномалии, и тот факт, что ни отец, ни сын ещё не попали ни в одну из них, нельзя было объяснить простой случайностью. Зона желала увидеть их бой. Как ещё можно было объяснить происходящее?

Спам выбежал к пустырю, присел на одно колено, вскинул автомат и через перекрестье прицела взглянул в сторону сцепившихся Хусаиновых. Сталкер с ужасом наблюдал, как опытный боец Монгол сдаётся под напором молодого, нечеловечески сильного Адепта. Теперь всё стало ясно – так мощно и быстро мог бить только мутант – мимикрим, например, но не человек. Рамиль больше не был тем пареньком, на чьи поиски отец потратил годы своей жизни. Мальчик превратился в чудовище. Времени на раздумья уже не оставалось. Спам понимал, что должен был выстрелить, иначе Адепт убил бы Монгола. И сталкер нажал на спусковой крючок. Пуля ударила Адепта в спину, и он рухнул на землю, конвульсивно дергаясь. Загудели и зашипели аномалии. Спам сместил ствол, готовясь закончить начатое, но в этот момент грянул выстрел. Потом второй.

Он не сразу понял, что стреляли в него, а когда осознал это, то уже лежал на земле, жадно хватая ртом холодный воздух. Теперь он отчётливо видел, как Монгол опустил пистолет и бросился к сыну. Его друг, старший товарищ, наставник… Как он мог выстрелить в того, кто не раз выручал его из передряг? Но ведь выстрелил, спасая не сына даже, а уродливого монстра, напялившего на себя обличье Рамиля.

– Он – зло! – выкрикнул Спам что было сил. – Бей его!

– Он же мой сын, – зашептал в переговорник Азат.

А Медведь и Шприц и вовсе пропали из виду. Неужто Барабас…

Сталкер перевернулся на бок, глядя, как из-за укрытия Медведя выходит с его автоматом наизготовку Барабас. Убил? Вырубил?

– «Сталкерская удача» на моей стороне, Спам! – рявкнул Барабас. – Монгол уже под властью Адепта, всё, финита мля коме…

Пуля ударила ему в лоб, не дав договорить, и наёмник медленно начал заваливаться набок. Стрелял Монгол.

Минуту назад в нём что-то треснуло, надломилось. Готовый убить своего ребенка, теперь он стоял перед самым сложным выбором в жизни. Вся ярость и расчетливость, с которыми Хусаинов шел к цели, ушли. Осталось лишь чувство неопределённости.

– Прости, Спам… Я не могу убить его… Барабаса – пожалуйста. Даже тебя я смог ранить, извини, а его…

– Ты говорил, что твой сын умер, когда шагнул через Рубеж, – попытался сталкер образумить Монгола.

– Я тоже умер, – он мотнул головой в сторону Проклятой Топи. – Там. В том рейде. Ушел Азат Хусаинов, а вернулся чёртов сталкер!

– Послушай меня, Монгол, – Спам протянул к сталкеру окровавленную ладонь. – Он – псионик… Сними с него пояс, у него там сборка… Артефакты… Сними…

– Это мой выбор, – словно не слыша друга, зашептал Хусаинов. – Я знаю, что никто этот выбор за меня не сделает, но он – мой сын!..

– Он – не твой сын! – голос Спама сорвался на визг. – Он – чудовище. Прими правильное решение.

Всё происходящее начинало отдавать жуткой театральщиной. В нормальном состоянии Монгол мог бы пристрелить мерзавца или хотя бы снять с него пояс и связать. Вязать пленников он умел. Но Монгол просто стоял над телом раненого, а вокруг шипели аномалии, чудом не задевая двух людей.

– А какое решение – правильное? Мой сын ранен. Ему нужна помощь! Какое решение – правильное? Я должен убить его? Но почему? По прихоти Зоны?

Началось… Прихоть Зоны, убить.

– Просто свяжи его и помоги мне… Ты меня подстрелил…

– Не указывай мне, Спам! Ты просто хочешь переложить ответственность на меня!

– Монгол, одумайся! Ты говоришь, как обдолбанный! Он на тебя воздействует пси-излучением. Не знаю только, как у него это получается. Наверное, на поясе в подсумках «слёзы камня» или что-то вроде них.

– Замолчи! – Сталкер опустился на колени, держа в левой руке пистолет, а правой придерживая голову раненого сына. – И почему ты такой упрямый, сынок… Мы же хотели поехать домой, к нашей маме! Она бы приготовила пирожки… Твои любимые.

Спам попытался дотянуться до автомата, ухватил ремень, потянул на себя. Боль пульсировала где-то в левом боку, куда вошла пуля. Мало приятного, но в ситуации, когда друг слетает с катушек, это – меньшая из проблем.

Монгол переводил взгляд со Спама на Рамиля и обратно. Ему предстояло сделать выбор – самый мучительный и страшный выбор в жизни. Разум и сердце, все его естество отказывалось верить Спаму, но было еще что-то, твердившее, что сталкер не спятил, что он прав, и теперь лишь от Азата зависит, кончится всё сейчас или продлится долгие месяцы и годы. Мог ли его сын, его Рамиль служить Хозяевам? Нет! Только если его душа задавлена чем-то страшным, взявшим управление телом на себя…

Монгол глубоко вздохнул, поднес дуло пистолета к подбородку Ромки и положил палец на спусковой крючок.

Сердце бешено колотилось, пульсировала кровь, стуча в виски.

Один миг.

Один выбор.

Просто нажать на спуск.

А разве это правильно – убить собственного ребенка?

Азат щелкнул механизмом предохранителя, еще сильнее прижал пистолет к подбородку сына, зажмурился, готовясь к страшному финалу, но в этот момент Рамиль пришел в себя. Руки сына цепко обхватили пистолет, уводя дуло в сторону Спама.

– Папа, это же я! Опомнись, отец…

Обезумевший Монгол лишь вскрикнул. Он только что чуть было не прикончил собственного сына по прихоти чокнутого сталкера.

– Отец, верь мне… – голос раненого стал тише, так что Спам не мог его слышать.

А вот Монгол слышал прекрасно.

– Не слушай его, отец. Его послали военные, чтобы остановить нас. Он же дружит с ними… И учёные. Они хотят изучать меня… Но я просто понял Зону…

– Это правда? – Монгол отпустил голову Адепта и встал в полный рост, целясь в Спама.

– Что – правда?

– Про военных. Ты специально всё это задумал? Убить моего сына на Проклятой Топи?!

– Это всё придумал ты. Твоя была идея. Монгол, послушай себя! Тебе промывают мозги…

– Лжешь! – на удивление проворно подскочил на ноги раненый Адепт.

Спаму даже показалось, что ранения были залечены за считаные секунды, и сейчас Рамиль разыгрывал для них с Монголом талантливый спектакль.

Хусаинов-старший криво усмехнулся, и Спам понял, что с каждой секундой Адепт все сильнее сминает волю отца. У него на поясе и в подсумках явно были пси-артефакты. Адепт еще не мог контролировать действия Азата, но внушать ему мысли уже был способен. И сейчас лишь от него зависело, что взбредет в голову сходящему с ума Монголу.

– По глазам вижу, тварь! – Сталкер сместил пистолет чуть ниже и нажал на спусковой крючок, но пуля наткнулась на аномалию и сгорела в ней без следа.

– Он контролирует тебя, Монгол! Вернись в реальность! Вспомни жену.

Черт, как же зовут его жену… Лена? Нет же, Лия… Точно, Лия!

– Вспомни Лию. Как бы она сделала?..

– Не слушай его, отец, – Адепт, чтобы усилить пси-воздействие на сталкера, взял того за плечо и развернул к себе. – Не слушай. Просто помолчи…

– Говори со мной! – взвыл Спам. – Не молчи!

Он попытался дотянуться до автомата, но кровь уже хлестала из раны, несколько минут назад казавшейся неопасной. Сейчас вопрос был лишь в том, кому поверит Монгол – раненому Спаму или сыну, который вдобавок еще и давит на него пси-воздействием.

Расклад был не в пользу сталкера. Вот если бы Спам не начал стрелять в Адепта – все могло пойти иначе. Видно, именно здесь и надломилось доверие Монгола…

Оставался последний шанс. Спам стянул с руки часы, в которые был запаян артефакт «слёзы камня», ударил корпусом о цевьё автомата. Поддел пальцами, и артефакт в свинцовой капсуле выпал на ладонь.

– Адепт, ты это искал? – сталкер поднял вверх руку с артефактом.

Существо, назвать которое человеком не повернулся бы язык, с видом Голлума, нашептывающего: «Моя прелесть», шагнуло к лежащему на земле Спаму. В первых рассветных лучах его лицо казалось восковой маской.

Шагнуло, не обращая на Монгола никакого внимания, и тут же влетело в аномалию. Вихрь «Воронки» закружил его, бросил безвольное тело вглубь пустыря, на «Трамплин».

Монгол с ужасом смотрел, как его сына мнёт и кружит в аномальном вихре. Смотрел и постепенно приходил в себя. Он вдруг понял, что последние десять минут практически не помнил и свои действия объяснить не смог бы, как ни проси. Его сын – мутант? Порождение Зоны?

Словно наигравшийся дохлой мышью кот, аномальное поле выкинуло изломанное тело Рамиля к ногам Спама. Ошалевший от ужаса Монгол бежал меж аномалий к ним обоим.

Спаму, у которого из разорванного пулей бока хлестала кровь, он кинул отстёгнутый от разгрузки контейнер с артефактом «серп». Потом упал на колени перед сыном. Хусаинов был уверен, что Рамиль мёртв, – после того, что произошло с ним, не выживают. Но сталкер Моро, Адепт, Рамиль Хусаинов оказался жив.

– Сынок, ты как? Сынок…

– Папа? – веки Рамиля чуть дрогнули, приоткрылись. – Папа? Где я?

Монгол едва не задохнулся от радости, обнял сына, поцеловал в лоб.

– Что ты помнишь? – спросил он.

– Как мы шли к «Скорбящему Камню»… с группой сталкеров… А потом я оказался здесь…

Спам, левой рукой открывая контейнер с «серпом», правой всё ещё придерживал ремень автомата. Он не доверял Рамилю.

– Что случилось? – непонимающе огляделся парень.

Монгол лишь натянуто улыбнулся:

– Ты вернулся…

Но улыбка на его лице поблекла. Он вдруг схватил Рамиля за плечи, принялся трясти. А потом закричал. Громко, пронзительно.

Спам всё понял – Рамиль умирал.

– Сделай что-нибудь! – вопил Монгол.

Он больше не был похож на бездушный камень. Легендарный сталкер окончательно раскис.

Спам подполз к умирающему Рамилю, у которого изо рта и носа обильно шла кровь, приподнял его голову – кровь шла и из ушей. Плохо, очень плохо… Как он вообще умудрился сказать несколько слов?

– Дай ему… Дай ему «серп».

– Не поможет…

– Дай! – Монгол в истерике отобрал у Спама артефакт, вынул из ножен тяжелый тесак и занёс его над артефактом.

– Нужно что-то посерьёзнее.

– Ищи! Делай, спасай его!

Спам метнул взгляд на укрытие Медведя и Шприца, успел заметить, как, пошатываясь, выходит Шприц, а за ним – Медведь с окровавленной головой. Живы – и то хорошо. В круговерти последних минут он напрочь позабыл о двух приятелях, которых чуть было не убил удачливый мерзавец Барабас.

– Шприц, нужно спасать парня! – не размениваясь на объяснения, крикнул Спам. – «Серп» не возьмёт, слишком серьёзные повреждения. Что делать?

Сталкер, прихрамывая, подошел к раненым, уставился на Спама.

– Я нормально… Ты давай, парню лучше помоги.

– Какие артефакты есть?

– Никаких! Хотя… – Спам указал на пояс Рамиля со множеством контейнеров.

– Ясно… – Шприц принялся проверять контейнеры один за другим.

Заглядывал в них и тут же закрывал. Из восьми его внимание привлекло содержимое двух последних.

– Есть! Добавляем сюда «серп», и получится жуткая штука. Мы либо спасём пацана, либо угробим его. Монгол, ты как? Согласен.

– Да делайте вы уже хоть что-нибудь! – взвыл сталкер.

Спаму вспомнились рассказы о врачах, которые впадали в ступор, когда их родных требовалось спасать, о пожарных, в страхе бегающих по собственному горящему дому. Пока беда не коснулась нас, все мы герои, но стоит злу случиться с близкими тебе людьми… Тогда артефакты помогли, но в организме Рамиля начались необратимые мутации. Он стал шатуном – непонятным мутантом, не похожим ни на одного из виденных прежде.

В далёком детстве Спам любил мультики про черепашек-ниндзя и прочих чудищ, в которых людей облучали всевозможными кристаллами, травили жидкостями, подвергали воздействию газов, и они превращались в мутантов. До случая с Рамилем он считал это глупостью. Но когда потом приходил в дом к Болотнику, где по просьбе Монгола жил и лечился Рамиль, то видел, как тело парня, и без того переломанное аномалиями, деформировалось ещё больше…

– Рамиль мутирует, – сказал в один из его визитов Болотник, – не знаю, почему вдруг это началось и когда закончится. Такое ощущение, что своей сборкой артефактов вы запустили в его организме какие-то процессы… Это противоречит законам биологии, но пока у всех растут волосы и ногти, у Рамиля меняется скелет, растёт мышечная масса. Как будто человек в привычном его понимании был лишь зародышем чего-то более совершенного, что ли…

Вот оно: Зона – это инструмент эволюции! Так просто и ясно всё стало… Спам вдруг захохотал… Эхо от его болезненного смеха заплясало по воспоминаниям, своим и чужим. Мутант поддался! Чёртов псионик смешал их с Монголом воспоминания воедино, потому что не смог держать всех сталкеров под контролем одновременно.

– Монгол! – выкрикнул Спам. – Помоги!

И тут же вылетел из иллюзорного кокона, оказавшись в грязном подвале. Мутант, почему-то принявший облик Сени Барабаса, попятился. Связанный по рукам и ногам Монгол вскочил со своего места. Получилось!

Воспользовавшись тем, что мутант растерялся, Спам прыгнул к нему, сбил с ног и несколько раз ударил сомкнутыми в замок руками. Псионик неожиданно ловко парировал удар, поймал руки Спама и ответил, да так, что хрустнули выворачиваемые суставы, и сталкер закричал.

– Думал сбежать?! – зашипел мутант, но в это время на него навалился Монгол.

– Беги, Спам! – крикнул он, и сталкер, не раздумывая, ринулся вверх по ступеням, прочь из подвала. Как был, вылетел в фойе основного корпуса. Оттуда – на мороз, в ясный февральский день, и побежал. В пристрое, под которым располагался бетонный карцер Батрака, оставались вещи и оружие сталкеров. Нужно было быстро собрать всё, что может пригодиться в пути, и бежать за помощью, поднимать «Пепел» и другие организованные группы, созвать «леших».

За прошедшие с момента их с Монголом пленения часы в распахнутые двери намело снега. Тела Инка и Грызуна по-прежнему лежали там, окоченевшие и нелепые.

Спам выдернул из кобуры на ремне Грызуна пистолет, принялся стаскивать с покойника куртку. Каждая секунда была на счету. Поддаваясь неясному порыву, крутанул штурвал запорного механизма. Если сидящий внизу Батрак жив, то теперь уж точно выберется.

Надев куртку и шапку Грызуна, затвердевшие от крови сталкера, Спам схватил ножны со «Смершем» Инка и лежащий на полу автомат, бросил взгляд на старый дробовик «лешего» – э, нет, это оружие в лесу не поможет – и выбежал наружу.

Он не успел ничего сообразить, когда получил удар в грудь и на мгновение потерял сознание.

Мир вокруг обрёл привычные очертания далеко не сразу. Сначала Спам ощутил свет солнца, проникающий через сомкнутые веки, и только потом нестерпимая боль напомнила про внезапный удар. Мутант? Неужто псионик ухитрился догнать его и ударить?

Боль вновь пересекла тело, и Спам замер в неестественной позе, не в силах шевельнуться. Только теперь его взору открылась вся картина происходящего: он лежал возле крыльца пристроя, в снегу, а правее горой тряпья чернело тело Грызуна. Мимикрима сталкер увидел не сразу. Сначала ему в голову пришла нелепая мысль, что внутри пристроя рванула граната, которой его отбросило в сторону, а тело «лешего» выкинуло наружу. Но как только взгляд поймал мутанта, всё встало на свои места. Пока псионик пытал его, Журавлёва и Монгола в подвале, на территории лагеря уже вовсю хозяйничали мимикримы. Они, знатные падальщики, наверняка пришли на запах палёного мяса и крови. Мутант, который вырубил Спама и вытащил из помещения тело Грызуна, присел на корточки перед «лешим» и обхватил покойника мощными лапами. Он тоже заметил взгляд Спама, отбросил окоченевший труп и взревел, зачерпывая мощными лапами снег. Существо оказалось не таким огромным, как прочие, и всё же достаточно большим, чтобы прикончить человека. За линией Рубежа, в мире живых, ходят байки, дескать, умелый сталкер способен убить мимикрима ножом. Как бы не так!

Мутант шагнул вперёд. Шагнул и замер, наслаждаясь произведённым эффектом… Зрачки мимикрима сузились, чудовище развело мощные ручищи, и его жилистое тело растворилось в пространстве.

Сталкер замер, пытаясь сообразить, что намерен делать мутант. Его пальцы лихорадочно искали на поясе кобуру с пистолетом.

Существо возникло вновь, разочарованное в реакции своей игрушки.

Лапы мимикрима взметнулись к небу, и он издал душераздирающий рык, но приближаться не стал. Теперь мутант ходил кругами, сохраняя расстояние для манёвра. Его серые глаза пытливо ощупывали жертву, пытаясь передать в мозг целостный образ противника. С одной стороны, израненный человек не мог оказать ему сопротивления, а с другой, звериное чутьё подсказывало, что вставать у него на пути опасно.

Но мимикрим был слишком голоден, чтобы прислушиваться к внутреннему голосу. Конечно, ему бы хватило и окоченевших трупов, но насытиться свежей кровью представлялось слишком заманчивым.

В этом стремлении он напоминал тех сталкеров, что лезли на пулемётные точки, лишь бы только поскорее оказаться в Зоне. Мутант был таким же глупым, как и они.

– Ну, чего вылупился?! – рявкнул Спам и оскалился.

Мимикрим отшатнулся и замер. Такой реакции от своего завтрака он не ожидал. Люди стреляли в него, кидали гранаты, но никто ещё не был настолько безумен, чтобы сразиться в открытом бою. Осознание этого породило у мутанта одновременно два противоречивых чувства – беспокойство и уважение. Этот никчёмный человек в одночасье приобрел в его глазах авторитет, словно был вожаком враждебной стаи.

Человек решился на бой. Мимикрим и помыслить не мог о подобном. Жалкое, трусливое существо… и в этот момент человек выпрямился в полный рост. Прихрамывая, сталкер шагнул навстречу зверю, и мимикрим снова отступил. Что-то страшное читалось в глазах противника, и это что-то гнало мутанта прочь. Туда, в здание, где еда не станет сопротивляться.

Но одновременно в чудовище бурлила ярость, и выбор между позорным бегством и сражением был сделан.

Мимикрим выпрямил правую лапу и сбил человека с ног. В таком положении сталкер не казался мутанту противником, равным хищником. Он был всего лишь едой, но тот факт, что этот человек сумел посеять в душе мимикрима смятение, пугал не на шутку.

Удар был настолько неожиданным, что Спам отлетел назад и растянулся на снегу.

Мутант наступал. Его полупрозрачный силуэт метнулся влево и затерялся в тени забора. Спам понимал, что в таком положении был для мимикрима всего лишь питательным батончиком, а значит, спастись можно было, лишь встав в полный рост.

Надо было поглядеть мутанту в глаза, да так, чтобы тому передалось чувство безысходности. Чтобы монстр понял, что человеку, который осмелился бросить ему вызов, нечего терять. Чтобы мимикрим сбежал или принял бой.

Сталкер оперся о торчащий из земли камень и встал на колени. Острая боль в груди к этому времени переросла в тупую и непроходящую.

Ещё одно усилие, и Спам вновь оказался на ногах. Да, он держался за последнюю возможность выжить, но страха перед неотвратимой гибелью не было. Спам был готов умереть в объятиях мутанта, но не валяясь на земле, а всем своим естеством бросая вызов надвигающейся смерти.

Мутант появился вновь. Серебристые блики искаженного света на миг вычертили кряжистый силуэт, и в следующую минуту мимикрим возник в метре перед жертвой. Его серые глаза больше не были наполнены жестокостью. В них светилось любопытство.

– Хочешь меня съесть?! – выкрикнул сталкер. – Чем тебя не устраивают трупы?! – он рассёк рукой воздух перед мордой существа, и мимикрим заурчал, предупредительно выставив вперёд лапы. – Хочешь меня сожрать?!

Сталкер снова махнул рукой и тут же пожалел об этом. Реакция противника была незамедлительной. Мимикрим обхватил его руку узловатыми пальцами и вывернул в обратном направлении. Кости захрустели, и утихшая, казалось, боль вновь резанула по нервам.

Но, в это же мгновение в голову пришла безумная мысль – ударить в ответ. Просто набить морду этому чудовищу. Разжав пальцы, всё ещё сцепленные в кулак, Спам вывернулся и что было сил ударил мимикрима ногой по щупальцам.

Мутант дёрнулся, отступил, жалобно скуля, после чего бросился в очередную атаку. Спам опустил руку к поясу, стремясь ухватиться за рукоять пистолета, но в ладонь лёг армейский «Смерш». Времени на выбор оружия не оставалось.

Мутант наступал. Тяжелая туша двигалась уже не с прежней скоростью и грациозностью. Теперь он напоминал разъяренного слона, несущегося на легионы римлян. Вот только у тех римлян всегда оказывались мечи, и судьба обезумевшего животного была предрешена.

Ещё крепче сжав оружие, Спам стоял, глядя, как мимикрим набирает скорость.

Вот его отделяет от сталкера десяток метров, вот он миновал ещё два…

Нож блеснул в тот момент, когда времени для манёвра у существа уже не было. Серебристая грань прошлась по могучей груди мимикрима, но в тот же момент гигантская туша сбила Спама с ног, и он почувствовал, как спасительный кинжал покидает ладонь.

Сталкер упал, пополз к застывшему на вечном приколе УАЗу, за остовом которого прятался во время ночной атаки на лагерь сектантов. Мутант нагонял. Удар ножом наверняка был для мимикрима смертельным, но пока в могучем теле теплилась жизнь, монстр пытался забрать Спама с собой. Налитые кровью глаза расширились, покрываясь сеточкой багровых капилляров, и в этих глазах отразился страх.

Страх – вечный двигатель прогресса – теперь руководил его действиями. Гигантские лапы опустились на горло человека, и мутант застыл в мёртвой хватке, обратив свой взор к утреннему небу. Издав душераздирающий вой, запрокинул голову, и из разрезанной грудины на Спама хлынул поток горячей крови.

Вот только сталкеру было уже не до крови. Спам безвольно колотил руками по снегу, пытаясь освободиться от душащего его противника, и с каждой секундой движения становились всё более тяжелыми. Казалось, что силы покидают тело вместе с кислородом.

В отчаянном порыве Спам принялся хлопать ладонями по ремню, пытаясь нащупать оружие. Наконец, пальцы коснулись холодной рукояти пистолета. Превозмогая тяжесть в руках, Спам выдернул «Макаров» из кобуры и ткнул стволом в грудь противнику, взводя курок. Ещё мгновение – и грянул выстрел.

Истекающий кровью противник уже не пытался вырабатывать тактику. Он отшвырнул человека, взвыл, а потом пошел напролом, в ярости загребая лапами снег. Такой поворот событий был Спаму только на руку.

Он вскинул пистолет, ловя мутанта в ложбинку прицела, и выстрелил. Единственная пуля покинула ствол, но трясущаяся после недавней потасовки рука направила её в совершенно другом направлении. Боёк сухо щёлкнул. Вот и всё, у тебя было два шанса застрелить чудовище, а теперь нет ни одного. Ты профукал две жизни, сталкер.

Магазин опустел, а мутант приближался, но теперь у Спама больше не было сил для сопротивления. Грудная клетка разрывалась от недостатка кислорода, мозг стучал, силясь вырваться из черепной коробки, а сердце колотилось, словно станковый пулемёт.

Пот и кровь смешались, заливая глаза. Руки и ноги перестали слушаться, и теперь лишь кончики пальцев конвульсивно подергивались, оставляя иллюзию контроля над телом.

Мутант приближался. Спам уже слышал его хриплое дыхание. Он устал не меньше, чем проворная жертва. Немного затянувшаяся рана на груди существа всё ещё кровоточила.

Шаг, ещё шаг… Огромная туша замерла в полуметре. Тяжело втянув воздух покорёженным носом, мутант сел на снег и внимательно поглядел на сталкера.

Два противника, израненных, измотанных, смотрели друг на друга, и оба готовы были отступить, но оба понимали, что жестокая правда жизни заключается в том, что выживет лишь один.

– Ну что, братишка? Плохо тебе? – Спам криво усмехнулся, оглядывая раненого мутанта. – А могли ведь разойтись и жить себе дальше.

Мимикрим мотнул массивной головой, словно бы отвергая такой исход событий.

– Мне ведь нечего терять. Зона нас с тобой стравила, чтобы посмотреть, как мы друг друга прикончим. А вот тебе, Зона! – Спам погрозил кулаком слепящему солнцу. – Не дождёшься!

Мутант заворчал, с трудом поднимаясь на лапы, и в его глазах вновь закипела ярость.

– А может, и дождёшься…

Атаковал мимикрим стремительно, как будто и не было ужасных увечий. Лапы работали чётко и быстро, не давая противнику шанса. Человек попытался закрыться руками, но мощный удар отшвырнул его к стене.

Мимикрим замер, оглядывая беспомощного противника, прикинул расстояние до него и прыгнул на крышу пристроя. Оттуда, превозмогая боль в грудной клетке, метнулся к лежащему врагу, но сталкер к этому времени уже полз на четвереньках прочь от него.

Мутант не мешкал. Ему надоели игры. Теперь он жаждал не сладкой крови живого человека, а мести. Больше всего на свете ему сейчас хотелось разорвать человека напополам, как не раз делали более старые его сородичи, но противник был слишком резвым.

К тому моменту, когда мимикрим нагнал беглеца, тот уже сжимал в руке оброненный недавно нож.

Мгновения хватило, чтобы оба поняли расстановку сил. Тяжелораненый и всё же опасный мимикрим и измученный, но вооруженный человек.

Кто возьмёт верх?

Чья будет победа?

Сталкер обхватил нож и шагнул к противнику. Никакого ожидания. Если Зона хотела увидеть, как один из них умрёт, это произойдёт, но произойдёт быстро.

Мимикрим тоже двинулся вперёд. Сгорбившись, он ковылял к Спаму, и сталкеру вспомнились раненые мутанты в доме у Болотного доктора. Быть может, этого мимикрима Доктор будет лечить в ближайшем будущем, рассказывая сталкерам про геройскую гибель легенды Зоны.

– Не дождёшься, Зона!

Спам прыгнул навстречу смерти. Лапы мимикрима скрестились с ножом. Подобно лермонтовскому барсу, Спам накинулся на противника и дважды ударил его ножом под рёбра. Мутант зарычал, дёрнулся и затих.

Его горячее, пахнущее мускусом и кровью тело рухнуло на снег, а сталкер медленно пошел к лежащему невдалеке автомату.

О том, что сейчас произошло, он старался не думать, равно как и о боли в груди. Если сломаны рёбра, это очень плохо. Ему предстояло идти по заснеженному лесу несколько часов, прежде чем он доберётся до ближайшей заставы «Пепла». А в лесу могут быть мутанты, для которых неповоротливый человек с переломанными рёбрами – лёгкая добыча.

– Эй… – послышался сзади знакомый голос, голос Артиста, – сталкер, ты хорошо побегал, пора возвращаться в подвал.

И Спам закричал, чувствуя, как мутант вновь восстанавливает контроль над его телом. Но как же Журавлёв и Монгол? Псионик оставил их, погнавшись за Спамом, значит, есть ещё шанс…

– Шансов нет, – усмехнулся мутант, – идём.

И сталкер пошел. Послушный воле чудовища, он медленно переставлял ноги, утопая в снегу. У него был один-единственный шанс на спасение, но и его сталкер упустил. Везунчик Спам стремительно терял везение, растрачивал, как патроны.

Выстрел прогрохотал, когда отчаявшийся человек и мутант вошли в фойе корпуса. Ахнуло так, что заложило уши. Внезапно вернувший себе контроль над телом, Спам обернулся, успевая увидеть, как тощая фигурка мутанта вздрогнула и пошатнулась. В дверях, держа в руках дробовик, стоял сталкер Батрак – тот самый, которого сектанты держали в заложниках и о котором Спам совсем забыл. И хорошо, что забыл! Вместе с ним, настроившийся на мысли и воспоминания человека, забыл и мутант.

Батрак выстрелил второй раз, когда мутант побежал на него, и тело псионика швырнуло на пол, разворотив в полёте всю грудину.

– Он тут один? – настороженно спросил Батрак, оглядывая фойе.

– Да, – рассеянно кивнул Спам, – сектанты убили себя… Отравили газом.

– А их лидер? И этот второй, Валера?

– Ушли, наверное…

Спам сел на бетонный пол, привалился к стене и часто-часто задышал. Освобождение от воли мутанта сродни похмелью. В голове всё кружится, а желудок, и без того пустой вот уже сутки, норовит вывернуться наизнанку.

– Плохо? – сочувственно спросил Батрак.

Он аккуратно обошел мутанта, ткнул его стволом дробовика.

– Спасибо тебе, – чуть слышно поблагодарил Спам.

– Ты бы для меня сделал то же самое.

«Нет, не то же», – мелькнуло в голове, и Спаму стало стыдно за себя и свои действия. Он ведь мог освободить Батрака, и тогда… А что тогда? Они вдвоём схлестнулись бы с мимикримом? Они вдвоём попали бы под воздействие псионика?

– Это же… – потеряв интерес к спасённому, Батрак заглянул в заляпанное кровью лицо мутанта. – Это же он… тот дядька, которого мы с мужиками нашли в подземельях у Озера.

Спам встрепенулся:

– Какой мужик?

Он ни на секунду не сомневался, что под своим контролем их держало чудовище, но никак не человек. Человек тоже мог, теоретически, так же, как Адепт когда-то держал под своим контролем Монгола. Нужно было лишь соорудить правильную сборку из артефактов и подвесить её на ремне.

– Этот… учёный, – Батрак защёлкал пальцами, пытаясь вспомнить, – академик или профессор… Дугин. Да, точно, Дугин!

Случайности не случайны, господа сталкеры… Вот ведь встреча.