Дуглас Ричардс
Око разума
Часть первая
Парадокс реальности в том, что наиболее притягателен образ, видимый только мысленным взором.
Шана Александер
1
Смрад был настолько ужасен, что, казалось, атаковал каждую клеточку его организма – омерзительная вонь гнилья и протухшей пищи, богомерзкого потустороннего месива схлестывающихся между собой десятков запахов, каждый из которых отвратителен сам по себе, но в сочетании они поистине тошнотворны, самым невероятным образом.
Осознав, что тонет в этом тлетворном облаке, он запаниковал, но почему-то никак не мог вдохнуть, словно позабыл, как это делается; будто его мозговые связи, запускающие непроизвольную дыхательную реакцию, были начисто перерезаны садовым секатором и больше не вели к груди или легким. Он не сомневался, что жить ему остаются считаные секунды.
И вдруг на малую часть его рассудка снизошло озарение, и он понял, что вовсе не тонет, а пребывает в самой гуще яркого реалистичного кошмара, и его дыхательный рефлекс отказал, потому что он находится в мире грез, а его физическое тело спит и парализовано. Он вложил всю свою волю в мощный рывок, чтобы сбросить сокрушительно тяжкую пелену забытья, и мгновение спустя все его сознание вырвалось на поверхность, как ныряльщик, слишком долго пробывший в сумрачных и холодных океанских глубинах и ускользнувший от смерти как раз вовремя.
Полностью придя в сознание, хотя и не оклемавшись до конца, он ощутил тяжесть век, перекрывающих его взор. Услышал шепот в сознании, десятки шепотов. Улавливал отдельные слова и фразы, выхватывал образы. Калейдоскоп деятельности прямо под поверхностью, сливающийся в белый шум; нескончаемая болтовня сотен безостановочных пустомель, треплющихся одновременно. Он тряхнул головой в попытке остановить бесящие шепоты в сознании, но тщетно.
И с досадой открыл глаза.
Его встретила абсолютная, непроницаемая тьма.
Борясь с паникой, нахлынувшей с преумноженной яростью, он осторожно протянул правую руку – и был вознагражден, когда она вошла в контакт с гладкой поверхностью, на ощупь напоминавшей сталь. Продолжил зондирование окружения – и секунду спустя ладонь вошла в контакт еще с одной поверхностью над головой. Крышка. Из стали, как и найденная стена.
Крышка была тяжелой, но, подняв обе руки выше плеч, он сумел толкнуть ее вверх, затопив свое узилище ослепительным светом. Продолжал толкать, пока не достиг поворотной – в прямом смысле – точки, и крышка откинулась на петлях, шумно грохнувшись о боковину стального контейнера.
Еще до того, как зрение успело приспособиться к свету, он увидел, что находится в живом море мусора, до половины заполнившего большой ящик, покрашенный зеленой краской знакомого оттенка.
Он внутри мусорного контейнера.
Вид мерзких отходов вкупе с запахом вынудил его сделать то, чего его тело в беспамятстве ухитрялось избегать до этого момента. Он перегнулся пополам, и его стошнило, хотя желудок был, вероятно, почти пуст, потому что все ограничилось позывами и сухими спазмами, не выдавив почти ничего.
Он высунул голову над краем контейнера промышленных размеров. Глаза уже полностью приспособились к свету. Он находился на задворках чего-то вроде торгового ряда, и, судя по помоям, в которых он сидел, изобиловавшего гастрономами, бакалейными и мясными магазинами и ресторанами с пунктами смены подгузников.
Выкарабкавшись из контейнера, он захлопнул за собой крышку, радуясь, что никто этого не видел. Пусть он и провел ночь в помойке, но явно не утратил хоть жалких остатков гордости.
Осмотрел себя. Обут в кроссовки, одет в черную футболку и джинсы, покрытые кляксами жидкостей неведомого рода, в том числе и той, что могла быть кровью – а может, и нет.
Что он делал в помойке? Он начал обшаривать память.
И не нашел ровным счетом ничего.
Как же это надо нализаться, чтобы не запомнить ночлег в гробу, набитом помоями?
Он ахнул, когда до рассудка дошла куда более существенная истина. Мир прямо-таки заходил ходуном, когда его тряхнуло от бессилия: он не мог вспомнить вообще ничего. Не только того, как попал в помойку, а вообще откуда явился на этот свет.
Он тужился припомнить хотя бы свое имя, но тщетно.
Обшарил карманы, но не нашел ни бумажника, ни каких-либо документов.
Что за дела?
Пульс зачастил, перевалив далеко за сотню ударов в минуту, и голова от шока и выброса адреналина закружилась. Надо успокоиться. Надо подумать.
Ему нужна помощь. Врач. Способ выяснить, что случилось и кто он такой.
Но сосредоточиться ему было трудно. Шепоты и образы в рассудке не отступали, и он не мог вообразить ничего более сбивающего с толку или пагубного для организованного мышления. Остановить их он вроде бы не мог, зато мог хотя бы отчасти подавить, загнав в более глубокие и менее выпячивающиеся уголки сознания. И все равно не мог не гадать, сколько еще сможет выдержать, не лишившись рассудка.
Или уже лишился?
Нет. Не может быть. Он чувствовал, что рассуждает вполне разумно. И совершенно здраво.
Он расхохотался. «Уж конечно, – подумал он, – я ничуть не менее рассудительный и здравомыслящий, чем любой другой субъект, лишившийся памяти, проснувшийся в помойке и слышащий голоса в голове».
И что теперь?
В его нынешнем виде всякий, к кому он обратится за помощью или еще за чем-то, учует его еще прежде, чем увидит, и рванет куда подальше во всю прыть. Прежде чем приступать к чему бы то ни было другому, надо помыться и принять презентабельный вид.
Он огляделся. Вдали, за пустырем, поросшим травой и чахлыми кустиками, углядел заправку «Шелл» с возносящимся высоко над станцией знакомым символом желто-красной раковины; знакомство знака как-то утешило его. А еще там должен быть туалет.
Он тотчас же направился к знаку и пять минут спустя вышел к узкому переулку, где помедлил, чтобы пропустить единственный проезжающий автомобиль с открытыми окнами и орущей музыкой.
Песню он узнал сразу же. Логично. Он мгновенно вспоминает слова первой подвернувшейся песни, но не имеет ни малейшего понятия, где живет, да и вообще что бы то ни было о себе…
За рулем сидел парнишка лет семнадцати-восемнадцати.
– Опа, чё это с этим чуваком? – отчетливо услышал он слова водителя, когда машина проезжала мимо. – Он чё, не слыхал о такой штуке, как душ? – добавил подросток, а потом интонации его изменились, выдавая тревогу и замешательство. – У него чё, кровь на шее?
Но человек без прошлого понимал, что не мог слышать этого, потому что в это самое время смотрел на водителя – и губы у подростка даже не шелохнулись. Кроме того, автомобильный приемник выдавал слишком много децибел, чтобы он мог расслышать слова настолько отчетливо, даже если б подросток действительно их произнес.
Его снова замутило. Эта последняя реплика, которую он якобы слышал, была просто очередным голосом у него в голове, куда более громким, чем фоновый гомон, и таким внятным, словно он тогда сидел с пареньком в машине.
Он энергично тряхнул головой, как пес после купания, но голоса остались. Затем пересек узкий переулочек и через считаные минуты приблизился к «Шелл». Мужской туалет оказался тесной клетушкой на одного человека позади главного здания станции, и чуть приоткрытая дверь сообщала, что «удобства» пока свободны.
Войдя в тесную уборную, он аккуратно закрыл и запер за собой дверь.
Поглядел в зеркало – дешевое, грязное и малость кривое, – но не узнал лицо, взиравшее на него оттуда. Впрочем, одну вещь он узнал тотчас же – засохший ручеек крови, сбегавший от линии волос, и целый колтун запекшейся крови на голове.
И тут же вытаращил глаза, припомнив слова подростка за рулем проезжавшей машины. Должно быть, слова ему померещились. Парнишка сказал, что у него кровь на шее. Довольно точно для галлюцинации. Осторожно ощупав свой скальп, он нащупал чувствительное местечко, в котором его пальцы распознали запекшуюся кровь и свежий струп, и быстро отдернул руку, чтобы случаем не вскрыть рану.
Снова уставившись в зеркало, он продолжил изучение собственной персоны. Ладно скроен; черные, как смоль, волосы на голове зачесаны назад, на щеках одно– или двухдневная щетина. Зубы идеально ровные, хотя у него забрезжило ощущение, что в этой безупречности изрядную роль сыграли несколько лет в брекетах, субсидированных любящими родителями, припомнить которых он не мог. Не классический красавец, но лицо достаточно симметричное и мужественное, чтобы привлекать особ противоположного пола, как ему показалось. А росту, наверное, чуть меньше шести футов.
Сняв с себя омерзительную рубашку, волглую во многих местах, где она впитала соки и запахи, он швырнул ее в мусорный бачок в углу, брезгливо наморщив нос. Тело поджарое и мускулистое, грудь безволосая.
Он вглядывался в себя несколько долгих секунд, силясь вернуть память. Не тут-то было.
К счастью, в уборной имелись дозатор жидкого мыла и уйма бумажных полотенец. Он отдраил каждый дюйм лица, шеи и туловища, вымыл грязь и кровь из волос, не жалея жидкого мыла для рук, но не забывая проявлять особую аккуратность рядом с раной. Наделал луж в одноместном туалете, моя голову над крохотной раковиной, как мог, и пригоршнями плеская воду на волосы, пока не смыл все мыло. Потом спустил джинсы и отдраил ноги. Выйти из туалета без рубашки куда ни шло, но штаны надеть придется, понимал он, с большой неохотой натягивая их.
Из толпы вдруг выбился ясный голос.
Из десятков шепотов и образов в его голове один прорвался сквозь гомон, явив себя его сознанию. Вид мужского туалета снаружи. Того самого, где он как раз находился.
Он напрягся, чтобы сфокусироваться на образе, даже не понимая, почему его подсознание решило, что именно этот шепоток нуждается в столь экстренном внимании. Дверь туалета была видна сквозь ветровое стекло автомобиля, заезжавшего на стоянку «Шелл». Он увидел палец, нажимавший на сенсорный экран мобильника, чтобы набрать номер, а затем телефон скрылся из виду.
– Я нашел нашего парня, Холла, – услышал он с внезапной ясностью, и на миг вспыхнул образ лица, которое он разглядывал в зеркале за считаные секунды до того. Его лица.
Вот только сейчас он в зеркало не смотрел. Ощутил, что должен быть этим Холлом. Однако это имя не пробудило ни чувства «а ведь правда», ни шквала воспоминаний.
– Дай остальным знать, что могут сворачиваться, – продолжал голос. – Удача улыбнулась моему посту.
Эти слова сопроводило мимолетное видение крыши здания близ торгового ряда и бинокля, озирающего окрестности.
И снова человек в туалете, решивший временно присвоить имя Холла, пока не узнает иного, понял, что не слышал ни одного из этих слов. Во всяком случае, ушами. Но тем не менее прозвучали они с предельной четкостью.
Он читал мысли этих людей.
Да, это невозможно, но сомнению уже не подлежит. Может, он и не знает о себе ничегошеньки, зато ни капельки не сомневается, что верит в науку и не верит ни в теорию заговоров, ни в призраков, ни в инопланетян, ни в экстрасенсорику.
Но экстрасенсорика – единственное доступное объяснение. Что безумнее – слышать голоса в голове или думать, что читаешь мысли? Пожалуй, что в лоб, что по лбу, решил он.
«Заставил же ты нас побегать, Холл, – ясно расслышал Холл и понял, что это невысказанная мысль, хотя и не представлял, как это понял. – Но теперь ты отбегался, сучонок».
– Без понятия, – продолжал человек, на этот раз вслух – несомненно, в ответ на вопрос. – Важно, что мы предположили, что он лег на дно, и оказались правы. Кому какое дело, где… Должно быть, подумал, будто ускользнул от нас, потому что я засек его прямо на открытой местности – просто идущим через голый пустырь. Машины у него не было. А эта заправка – оазис посреди пустыни. Так что я смогу убрать его без шума и пыли. Без свидетелей.
Он помолчал.
– Перезвоню, когда он будет трупом.
2
Холл мгновенно решил действовать так, словно он не безумен, и слышанные им голоса полностью соответствуют истине. Если человек за дверью хочет его смерти, не остается ничего другого, как принять это допущение.
Он ясно читал в сознании этого человека растущее нетерпение. Жертва торчит в сортире уже давно, думал тот. И хотя изначально он планировал идти за преследуемым по пятам, поджидая возможности пристрелить его в уединенном местечке, теперь убийца заметил, что вокруг ни души, и пришел к заключению, что выстрел с глушителем в голову, как только Холл высунется из туалета, а то и два-три выстрела на уровне груди сквозь закрытую дверь распрекрасно сделают свое дело.
Холл прикинул, что у него от силы сорок пять секунд, чтобы найти выход. Его рассудок работал на всю катушку, несмотря на присутствие в голове мириадов голосов. Если его экстрасенсорные способности настоящие, стоит открыть дверь, и он покойник, – а может, даже раньше. Ни в туалете, ни у него самого ничего такого, что могло бы послужить оружием, – ни монтировок, ни зажигалок, ни ножей. Ничего, кроме воды, небольшой пластиковой корзинки для мусора, диспенсера полотенец и фирменной туалетной бумаги.
Он мог бы попытаться проломиться сквозь стену напротив двери в надежде, что это общая стена с основным зданием заправки, и уже собирался так и сделать, когда вдруг понял, что может запросто прочесть мысли даже не догадывающегося об этом заправщика, изолировав их от остального галдежа. Даже попытка совершить это подымет в здании достаточно шума, чтобы заправщик вышел поглядеть, в чем дело.
Но, уже занося обутую в кроссовку ногу для удара пяткой в стену, Холл понял, что опоздал. Он уловил твердую решимость в уме преследователя и понял, что тот уже пересекает десять ярдов, отделяющих его от двери, держа пистолет с глушителем под своей серой хлопчатобумажной ветровкой.
В рассудке Холла материализовался отчаянный план. Он бесшумно отжал серебристую кнопочку посередине дверной ручки, отпирая замок.
Тот продолжал искусно приближаться, не издавая ни звука. Пять чувств Холла вряд ли засекли бы, что снаружи кто-то есть, не говоря уж о его точном местоположении, но шестое, которым Холл теперь обладал, позволяло ему видеть глазами нападающего, так что он мог со сверхъестественной точностью определить, когда бросаться в атаку.
Он предельно резко распахнул дверь – изо всех сил – в тот самый миг, когда человек перед его мысленным взором начал поднимать пистолет, и с удовлетворением ощутил, как ручка двери, а за ней и дверь всем своим весом врезается в вытянутую кисть и предплечье.
Нападавший был изумлен сверх всякой меры, а Холл краешком сознания отметил, что его экстрасенсорное восприятие должно быть настоящим, иначе на пути двери был бы только воздух. И метнулся к пистолету, пока противник не оклемался от шока и минимум двух сломанных пальцев.
– Стоять! – бросил раздетый по пояс Холл гортанным повелительным тоном, но достаточно тихо, чтобы не расслышал заправщик. И понял, не глядя, что сотни голосов в голове по-прежнему доносятся из торгового ряда через дорогу, а они с противником вне поля зрения заправщика и двоих посетителей, заправляющих машины прямо сейчас.
– Повернись, – приказал Холл. – Руки за голову. Кто ты?
«Блин, – прочел он в мыслях несостоявшегося убийцы. – Ни хера себе… Как этот тип услышал мое приближение?»
Тот повернулся, перебирая в уме возможные контратаки. Подумал о запасном пистолете в кобуре на лодыжке, прикидывая, удастся ли, разыграв рвотный позыв, перегнуться пополам и дотянуться до него вовремя. И решил, что не стоит. Мало того что слишком рискованно, так еще и сломанные пальцы помешают действовать быстро.
– Ты кто? – повторил Холл.
– Пошел в жопу, – произнес тот, с горечью сплюнув.
Но не успел он еще договорить, как в рассудок Холла хлынул целый поток его мыслей и образов. Звали его Фрэнк Балдино. Раньше он был инфорсером мафии, но поцапался с боссом. Посему, учитывая, насколько он хорош в ремесле убийцы и насколько любит его, сделал пластическую операцию, чтобы изменить наружность, и начал карьеру высокооплачиваемого наемника.
Когда Балдино сформулировал свой ответ из трех слов, Холл услышал его с деликатным, но уловимым вибрато. Будто эхо, вызванное разницей во времени между приемом мысленных слов и слов, услышанных ушами. Рассогласование в считаные миллисекунды – вероятно, потому что мысль летит быстрее звука, что вполне логично, если это электромагнитный или какой-нибудь более экзотический феномен, – а может, из-за легкой задержки между мыслью о слове и его произнесением. Холл тут же сообразил, что раз этот анализ мгновенно выскочил у него в сознании, то он, должно быть, получил довольно хорошее образование.
– На кого ты работаешь? – спросил Холл, и когда стало ясно, что ответа не дождется, внедрился поглубже в сознание Балдино и выудил ответ сам.
Фрэнк Балдино не знал, на кого работает. У него был посредник, устраивавший ему заказы за процент. Он прислал фото Холла, назвал его имя и последнее местоположение – и на этом всё. Балдино не имел ни малейшего понятия, с какой это стати кому-то понадобилось отправить Ника Холла на тот свет, да и не придавал этому ни малейшего значения.
Холл усвоил тот факт, что его, должно быть, зовут Ником, но решил особо не заморачиваться по этому поводу.
Куда больше его заворожило укрепляющееся осознание, что ему удается добираться до мыслей и воспоминаний Балдино с такой же легкостью, как и самому Балдино. Он не мог не подивиться крайней иронии ситуации, когда он способен мгновенно извлечь любой интересующий аспект прошлого Балдино, но только не своего собственного.
И снова из нескончаемого кружения подспудных слов и образов вынырнул один, с воплем прорвавшись сквозь остальные прямо в сознание. Один из посетителей закончил заправляться и отъедет меньше чем через минуту, и тогда Холл у него будет как на ладони – в замызганных джинсах, без рубашки и целящий из пистолета в Балдино. Единственный способ привлечь более пристальное внимание – разве что устроить фейерверк.
Его время на исходе.
– Марш в туалет, – приказал он, и Фрэнк Балдино сделал как велено, одновременно прикидывая, как бы ему поменяться с Холлом ролями.
Но ему не выпало ни единого шанса. Едва он переступил порог, как Холл врезал твердой рукояткой пистолета Балдино тому по затылку изо всех сил, подстегнутых адреналином.
Балдино рухнул ничком в тесный туалет, как марионетка с обрезанными ниточками, и у Холла не осталось и тени сомнения, что сознание его отключилось. Согнув ноги Балдино в коленях, он втиснулся в туалет за ним, а потом закрыл и запер за собой дверь. Протянув руку, прижал пальцы к шее Балдино, нащупывая сонную артерию и пульс. Ни следа. Пощупал запястье Балдино и поднес ухо к его рту. Ни пульса. Ни дыхания.
«Вот же говно! – чуть ли не в истерике подумал он. – Я убил его».
Покачнувшись, Холл ухватился за край раковинки для поддержки. Он убил человека. Холл не помнил собственной личности, но был уверен, что до сих пор еще никого не убивал. При мысли о том, что он отнял жизнь у другого человека, пусть даже убийцы, под горло подкатила желчь, и Холла стошнило бы, будь у него в желудке хоть что-нибудь.
Сколько фильмов и телесериалов он видел, где человека вырубают ударом пистолетной рукоятки? Десятки? Сотни?.. Но не мог припомнить – его уже не забавляла досадная ирония того, что он помнил о мире все, кроме того, что касалось его лично, – чтобы хоть в одном из них подобный удар оказался фатальным. Впрочем, с другой стороны, он знал, что один крепкий удар кулаком в лицо пошлет в отключку почти кого угодно, однако Голливуд частенько показывает потасовки, в которых драчуны, обменявшись десятками безумно сильных ударов, начинают разве что малость подтормаживать.
Балдино был выше и крупнее его, но учитывая, что он не провел ночь в помойке, его одежда – просто-таки дар судьбы. С громадным трудом раздев его в тесноте туалета, Холл вскоре щеголял в слаксах песочного цвета и светло-зеленой рубашке-поло – и то, и другое на размер великовато, – а хлопчатобумажную ветровку бросил.
Покопавшись в бумажнике Балдино, он не нашел ни документов, ни кредитных карт, зато обнаружил толстую стопку двадцаток – и тут же их конфисковал. Присвоил пистолет Балдино с глушителем, заодно сунув в карман и маленький пистолетик из кобуры на лодыжке, хотя даже смутно не представлял, как пользоваться ими.
Взял ключи от серебристой «Акуры» Балдино, припаркованной снаружи, Холл уделил еще минуту тому, чтобы обтереть намыленным бумажным полотенцем кроссовки, потому что они побывали в помойке.
Наконец, ощутив, что в пределах видимости ни души, Холл вышел из туалета, нажал внутреннюю кнопку на ручке и закрыл дверь, заперев ее изнутри. Он понимал, что это отсрочит обнаружение трупа лишь ненадолго, но на счету может быть каждая минута.
Сделав глубокий вдох, Ник Холл спокойно зашагал к «Акуре» Балдино. Поблизости был проволочный стеллаж с несколькими стопками бесплатных буклетов – один по продаже подержанных авто, а второй был озаглавлен «Дома на продажу в Бейкерсфилде, Калифорния. Ваш бесплатный путеводитель».
Итак, он в калифорнийском Бейкерсфилде. Полезная информация. Вот только эти сведения, как и его собственное имя, отнюдь не спровоцировали лавины воспоминаний. В памяти всплыл длинный список калифорнийских городов: Лос-Анджелес, Сан-Диего, Палм-Спрингс, Сан-Франциско, Окленд и другие, – но, насколько мог судить, до сих пор он даже не догадывался о существовании Бейкерсфилда.
Холл завел машину и, хотя в крови бурлило столько адреналина, что, казалось, под кожей разбойничает целая колония хищных муравьев, заставил себя неспешно выехать на улицу и спокойно направиться прочь от заправочной станции.
3
Ник Холл проехал несколько миль, а голоса все продолжали рикошетить в его голове. Понимание, что он каким-то образом обзавелся экстрасенсорными способностями, ничуть не делало эти голоса менее раздражающими или менее способными свести его с ума. Время от времени более сильные мысли выбивались из общей какофонии на первый план, а иногда ему было трудновато отделить собственные мысли от остальных.
Он был шокирован, глянув время на цифровых часах автомобиля. Ему почему-то казалось, что сейчас утро, но на самом деле он очнулся во второй половине дня. Мог бы понять это и по положению солнца на небе, но тогда его голова была занята другим – и это еще слабо сказано.
Воздух еще хранил прохладу – градусов под семьдесят, – откуда следует, что в Бейкерсфилде осень или зима. Хорошо. Будь сейчас лето, он изжарился бы живьем в стальной барбекюшнице с помоями. Не так он рассчитывал умереть. Наверное, ему виделась кончина, как-то связанная с чирлидершами «Даллас ковбойз» и отказом сердца от переутомления.
Холлу ничего не оставалось, как признать, что он вовсе не болен на всю голову. Чувства подсказывали, что теперь он может читать мысли, и окружающий мир ведет себя в полном соответствии с этим новым миропорядком. Но это вековечный камень преткновения философов. Что есть реальность? Реально ли вообще хоть что-нибудь? Разве каждый шизофреник не убеждает себя, что его реальность самодостаточна и рациональна?
Так что же ему известно? Ему известно, что большая группа опасных людей преследует его, и сомнению это не подлежит. Очевидно, он улизнул от них, нырнув в помойку. Нужно пребывать в крайнем отчаянии, чтобы решиться на подобное, но, учитывая отданный Балдино приказ убить его на месте, подобное отчаяние отнюдь не в диковинку.
Так почему же они хотят его смерти? Должно быть, из-за его телепатии. Из-за чего ж еще? Несмотря на потерю памяти, Холл знал, что это нечто новенькое; прежде он подобными ментальными способностями не обладал. Даже в своем неукрощенном виде – способном довести до умопомешательства, потому что, несмотря на наличие регулятора яркости, выключателя у нее нет – эта способность наделяет его невероятными преимуществами. Без нее на полу в туалете «Шелл» вместо трупа Балдино лежал бы он сам.
А если эта способность полезна даже в неуправляемом виде, даже находясь в распоряжении человека, напрочь лишенного памяти, только-только начавшего ею пользоваться, насколько же полезна она будет укрощенной и во власти человека со знаниями и опытом? Она даст высочайшее превосходство. Чего бы только ни отдал любой властолюбец на любой стезе – преступник, бизнесмен, политик, государственный деятель, военный – за обладание подобным могуществом? И чего бы он ни сделал, чтобы его получить?
Но тогда зачем убивать его? Было бы куда разумнее захватить его в плен и использовать в качестве подопытной крысы. Попытаться выяснить, откуда у него эта способность, и попытаться ее воспроизвести. Или подчинить ее для своих целей.
Хол поразмыслил. Единственный повод так жаждать его прикончить, если…
Что, если он прочел чьи-то мысли? Нечто очень важное? В таком случае его надо устранить любой ценой.
Холл остановился на красный свет. По мере того, как со всех сторон останавливалось все больше и больше машин, голоса в его голове все усиливались. «Хватит!» – крикнул он во весь голос, зажимая уши ладонями, отчего, разумеется, гомон ничуть не пошел на убыль.
Холл заставил себя сделать несколько глубоких вдохов. Сколько себя ни накручивай, положения это ничуть не облегчит. Если не удастся найти способ выключить это, придется найти способ привыкнуть. Игнорировать это, как-то отстроиться. Но сказать легче, чем сделать.
И словно мало жить с неумолчным гвалтом в мозгах, да еще и преследуемым по пятам командой киллеров, намеренных его убрать, – так еще он и не имеет ни малейшего понятия, кто он и что ему известно. Такое знание хотя бы дало ему шанс. Он бы знал, какой ход сделать дальше. Мог бы предать гласности секрет, извлеченный из ума того, кто пытается его убить, создав этому субъекту проблемы посерьезнее, которые мигом сделали бы устранение Холла делом бросовым. Или можно было бы воспользоваться знанием, чтобы заключить сделку ценой в жизнь. Пригрозить оглаской информации в случае, если его убьют…
Но в сложившихся обстоятельствах он – сущий заяц в лучах фар, совершенно беспомощный и дезориентированный без воспоминаний. Новоприобретенные способности пока что оберегают его жизнь, но он не питает иллюзий, что эта сила способна в одиночку задержать банду, следующую за ним по пятам. Если б дверь туалета на заправке «Шелл» открывалась внутрь, а не наружу, он был бы уже покойником, несмотря ни на какое внечувственное восприятие.
Надо сориентироваться. Хоть как-нибудь.
В некоторых отношениях его память просто безупречна. Он знает тексты песен. На миг задумавшись, Холл понял, что заодно может припомнить несметное множество виденных некогда кинофильмов. Может, он и не сумеет вспомнить, где жил или в каком кинотеатре его смотрел, зато знание фильма чуть ли не наизусть говорит хотя бы о том, что Холл видел его много раз и любил – к примеру, первый фильм «Терминатор». Он мог процитировать реплику Кайла Риза, словно играл эту роль самолично: «Ты до сих пор не врубаешься, а? Он отыщет ее! Вот что он делает! Только ЭТО он и делает! Его невозможно остановить! Он пройдет сквозь тебя, схватит ее за горло и вырвет ее гребаное сердце!»
Холл невольно тряхнул головой оттого, что единственный фильм, пришедший ему в голову, был связан с неудержимым убийцей, преследующим беспомощную жертву, даже не догадывающуюся, что за ней охотятся. Просто класс.
Он предположил, что места будут воздействовать на него точно так же, как фильмы и песни. Если он подумает об окрестных населенных пунктах, и один из них спровоцирует высокий уровень отклика, как «Терминатор», это будет полезно хотя бы тем, что поведает ему что-нибудь о нем самом.
Холл прокрутил в памяти населенные пункты Калифорнии. И когда дошел до Ла-Хольи, вдруг понял, что она куда более знакома ему, чем остальные упомянутые. Увидел мысленным взором высокую бетонную дорожку, врезавшуюся в океан, с видом на маленький пляжик, куда любят выбираться тюлени, чтобы понежиться на солнце. Вспомнил рестораны и парк дельтапланеризма над скалами. Он знал, что Ла-Холья – фешенебельная прибрежная община в Сан-Диего с изрядной долей научных работников, особенно по части биотехнологий…
При мысли о науке в его рассудке тотчас же вспыхнул образ Института океанографии Скриппс. Знал он его недостаточно хорошо, чтобы поверить, что работал там, но, наверное, был знаком с кем-то из его работников. В публичном аквариуме или магазине сувениров…
Есть лишь один способ выяснить это. Нужно нанести личный визит. Если очень повезет, кто-нибудь его узнает. И сможет поведать ему, кто он такой. Наделить его прошлым.
Автомобили продолжали миновать Холла, пока он ехал куда глаза глядят, погрузившись в раздумья и высматривая знак, который выведет на скоростное шоссе, но попадались лишь знаки приближения к перекрестку Фримонт и Сентрал.
Холл включил бортовой GPS-навигатор, за последние пару лет успевший стать элементом стандартной комплектации даже самых бюджетных автомобилей.
– Как проехать от Фримонт и Сентрал в Бейкерсфилде до Института океанографии Скриппс? – сказал он, старательно выговаривая каждое слово на случай, если ему попался навигатор винтажной модели, увидевшей свет еще до того, как технологии распознавания голоса начали себя оправдывать.
И ахнул, потому что улица перед ним исчезла!
Салон машины, дорогу, едущие автомобили и пешеходов напрочь затмил объемный вид Калифорнии из космоса, материализовавшийся перед его лицом прямо из ниоткуда, вкупе с маршрутом, прочерченным красной чертой от его текущего местоположения до Ла-Хольи. Вид поглотил его поле зрения целиком – откуда следовало, что теперь он вел машину вслепую.
4
Холл врезал по тормозам, застав этим врасплох водителя машины, ехавшей следом, и вынудив его вслепую вильнуть в следующий ряд, чтобы избежать столкновения, едва не врезавшись в приближавшийся автомобиль в той же полосе. В обеих полосах визжали покрышки и ревели гудки, и лишь благодаря слепому везению его действия не привели к куче-мала из множества автомобилей.
«У тебя что, не все дома, мудак?!»
«Что там стряслось?»
«Проклятье, – подумал подросток, выезжавший из “Макдоналдса” на углу с полным пакетом еды. – На волосок проскочил. Было бы круто, если б долбанулся».
В голове Холла зарикошетили десятки других мыслей, связанных с его безрассудным маневром, но он не обратил на них ни малейшего внимания. Он был чересчур занят паникой. И потугами увидеть хоть что-нибудь, кроме трехмерной карты, парящей прямо у него перед носом.
И вдруг дорога снова показалась. Его рассудок внес какую-то поправку. Карта присутствовала в его поле зрения по-прежнему, но появилась и дорога. И он мог выбирать, на что смотреть. Будто два телевизора бок о бок, и на каждом идет свой футбольный матч. Он мог сосредоточиться на любом из двух, полностью отгородившись от второго, если захочет. Как в бифокальных очках. Когда хочешь посмотреть вдаль – смотри через верхнюю половину; на что-то вблизи – через нижнюю.
Запрокинув голову, Холл испустил в потолок долгий вздох облегчения, игнорируя гудки, продолжавшие облаивать идиота, решившего устроить себе академический отпуск посреди оживленной улицы, и мириады разных изысканных слов, которые он мог прочесть, куда менее снисходительных, чем «идиот».
Решив игнорировать карту, Холл убрал ее из виду и осторожно возобновил движение. Пару минут спустя он остановил машину на парковке минимаркета. Теперь карты не стало. Должно быть, раз он какое-то время совсем не фокусировался на ней, стоящее за ней программное обеспечение отдало ей команду исчезнуть.
Холл принялся разглядывать GPS-навигатор машины. Тот тоже показывал дорогу до Ла-Хольи, но только стандартную, а не парящую куда крупнее натурального вида прямо перед носом с трехмерной четкостью сверхвысокого разрешения. Протянув руку, Холл выключил навигатор, а заодно и зажигание.
– Как мне добраться от минимаркета на Восьмой стрит до Института океанографии Скриппс? – вслух произнес он, и тотчас же карта вспыхнула перед ним снова, зависнув прямо перед глазами. Холл несколько долгих секунд с недоверием разглядывал ее. Стандартная «гугловская» карта. Даже с логотипом «Гугла», и маршрут выглядел точным. И притом не был сгенерирован автомобильным GPS-навигатором, потому что тот был отключен.
Он подумал об исчезновении карты, и та исправно повиновалась.
Совпадение? Или она как-то отреагировала на его мысли? Компании проводили крупные исследования с игровыми контроллерами, управляемыми одной силой мысли, так что подобное отнюдь не исключается. Холл подумал о возвращении карты, и та появилась тут как тут.
Но с одними ли картами он может проделать этот фокус?
«Покажи мне статью “Википедии” о Бейкерсфилде, Калифорния», – подумал Холл, и тут же, как и карта, словарная статья «Википедии» встала перед глазами, наложившись на его реальное зрение. И снова он мог сфокусироваться на обоих изображениях сразу, однако, словно при просмотре двух разных фильмов, весьма поверхностно. Впрочем, как и прежде, стоило сосредоточиться на чем-то одном, как второе полностью гасло, пока Холл не решал сосредоточиться на этом снова.
Он попробовал предпринять еще несколько поисков один за другим, и результаты не заставили себя ждать. Как ни крути, он подключен к Интернету. Способен заниматься веб-серфингом с помощью одной лишь силы мысли, и текст, графика или видео, как по волшебству, проецируются у него перед глазами со сверхвысоким разрешением.
Но чем проецируются? И как?
Холл несколько минут ломал голову, как это может функционировать, прежде чем до него дошло, что разобраться в происходящем можно с помощью самого же Интернета. «Искать “доступ в Интернет под управлением только мысли”», – скомандовал он тому, что отвечало за это техническое чудо.
Выскочила страница результатов. Это не был «Гугл» или какая-либо другая из знакомых ему поисковых систем, так что, наверное, это была проприетарная разработка исключительно для данной цели.
Холл пробежал страницу взглядом, выбрав самую раннюю по дате публикацию из «Компьютер Уорлд Ю-Эс» от 20 ноября 2009 года. Она начиналась с цитаты исследователей компании «Интел», предсказывавших, что когда-нибудь «вам не будет нужна ни клавиатуры, ни мышь, чтобы управлять своим компьютером. Вместо того, – продолжал Холл читать страницу, всегда остававшуюся по центру, куда бы он ни повернул голову, – пользователи будут открывать документы и заниматься веб-серфингом, используя всего-навсего волны собственного мозга».
Холл приостановился, усваивая эту мысль. Он не сомневался, что прежде об этой технологии не слыхал, хотя она явно обсуждалась еще в 2009-м. И продолжил чтение:
Ученые исследовательской лаборатории «Интел» в Питтсбурге работают над поиском способов улавливать и использовать человеческие мозговые волны для управления компьютерами, телевизорами и сотовыми телефонами. Мозговые волны можно подчинить с помощью разработанных в «Интел» датчиков, имплантируемых в человеческий мозг.
Ученые утверждают, что этот план вовсе не позаимствован из научно-фантастического кино… Исследователи рассчитывают, что свобода, обретаемая благодаря использованию имплантата, будет востребована потребителями.
«Я полагаю, человеческий организм отличается удивительной способностью к адаптации, – заявил Эндрю Чен, вице-президент по исследовательской деятельности и руководитель исследований будущих технологий в лабораториях “Интел”. – Если б вы сказали людям двадцать лет назад, что они будут носить с собой компьютеры постоянно, они бы ответили: “Да не хочу я, мне это не нужно”. А теперь людей не заставишь с ними расстаться. Есть масса вещей, которые необходимо осуществить до этого, но я думаю, это [имплантация чипов в человеческий мозг] вполне укладывается в рамки возможного».
Ученый-исследователь «Интел» Дин Померло сказал, что скоро пользователям надоест зависеть от компьютерных интерфейсов и выуживать устройство из кармана или сумки, чтобы воспользоваться им. Он также предсказал, что пользователям надоест манипулировать интерфейсом с помощью пальцев. Вместо того они будут запросто манипулировать своими разнообразными устройствами с помощью мозгов.
«Мы пытаемся доказать, что с помощью мозговых волн можно делать интересные вещи, – отметил Померло. – Со временем люди проникнутся большей приверженностью… к мозговым имплантатам. Только вообразите, что сможете заниматься веб-серфингом с помощью силы своей мысли».
Холл прочел еще несколько статей, но стало ясно, что всего пять-шесть лет спустя все усилия в этом направлении со стороны «Интел» и остальных были по большей части заброшены, оставив лишь несколько разрозненных очагов деятельности. Проблемы оказались куда серьезнее, чем предполагали поначалу, вожделенные же выгоды брезжили в куда более отдаленной перспективе. А моделирование на животных, хоть и оказалось на диво полезным, но не дало достаточного объема данных, чтобы полностью перенести эту технологию на человека.
Впрочем, очевидно, ее вовсе не забросили, как заставили всех подумать. Он – живое тому доказательство. Холл не сомневался, что стал выгодоприобретателем имплантатов, упомянутых в той статье.
Откуда следует, что изображения вовсе не проектируются перед ним. На самом деле дальнейшее чтение совершенно недвусмысленно прояснило, что его имплантаты то ли каким-то образом связаны со зрительной зоной коры изнутри, то ли посылают информацию непосредственно в зону его мозга, отвечающую за интерпретацию непрерывного потока визуальных данных от глаз.
Имплантаты преобразуют интернет-изображения в сложный многогранный двоичный код, поступающий прямо в его зрительные центры. Его рассудок, располагающий только опытом получения этих сигналов через глаза, от источников, находящихся вовне, упорно интерпретирует эти образы как парящие перед глазами, а не поступающие изнутри.
Пионером в этой области была некая Шейла Ниренберг, пытавшаяся исцелить слепоту. Холл посмотрел видео презентации, которую она устроила перед организацией под названием TED в октябре 2011 года, чтобы разъяснить сложный характер электрических импульсов, создаваемых сетчаткой при обработке информации, поступающей от сотен миллионов фоторецепторов. Холл был способен каким-то образом «прослушать» презентацию Ниренберг – значит, система посылает сигналы заодно и к слуховым центрам его мозга.
Он попробовал поискать Ника Холла, но попытка найти себя была чистейшим безумием. Быстрый поиск выявил, что имя Николас в девяностые входило в десятку самых популярных, а фамилию Холл, согласно данным переписи населения США, носит свыше полумиллиона человек.
Его доступ в Интернет был почти мгновенным. Веб-страницы вспыхивали, почти не тратя времени на загрузку. Холл знал, что технология 6G Wi-Fi, только-только успевшая охватить страну, на целые порядки быстрее и обеспечивает куда лучшее прохождение сигнала, чем все предыдущие поколения Wi-Fi, но видеть появление веб-страниц на ПК или планшете по мановению мыши или пальца – одно дело, а когда они выскакивают со скоростью мысли – совсем другое.
Программное обеспечение тоже впечатляло, и не просто впечатляло. Реализованный в нем алгоритм поиска и отображения был ошеломительно совершенным. И оно вроде бы даже способно к самообучению. Даже после пары-тройки проведенных поисков система работала все более и более гладко. Более интуитивно. Даже с самого начала она как-то определяла, когда он хотел получить доступ к внешней информации, а когда просто думал или высказывал вопрос без намерения посылать системный запрос. И допустила лишь одну оплошность, когда Холл вслух произнес вопрос для автомобильного GPS-навигатора, неправильно интерпретировав вопрос как направленный к системе и соответственно отреагировав – попутно едва не погубив его в автокатастрофе.
Но теперь, проработав с ним всего десять минут, система уже эволюционировала, совершенствовалась, и любой интересующий его контент выскакивал как по волшебству чуть ли не до того, как Холл в полной мере осознавал, что тот ему нужен. И алгоритм считывал его интерес со сверхъестественной точностью, бросая вызов даже последним итерациям «Гугла» и совершая ошибки лишь изредка.
Холл тоже все более осваивался, легко извлекая и усваивая информацию, не теряя при этом зрения. Чуть поднаторел он и в манипулировании вторым, внутренним потоком данных, идущих к зрительным центрам его мозга, без сбоев переключая взгляд, чтобы смотреть через верхнюю или нижнюю половину своих метафорических бифокальных очков.
Человеческий мозг чрезвычайно талантлив по части манипуляций сложнейшей визуальной информацией, которая поступает от сетчатки вверх ногами и задом наперед и нуждается в переворачивании, да еще и со слепым пятном, которое мозг заполняет по собственному произволу. Лазерные хирурги начали сплошь и рядом проводить операции, где взамен бифокальных очков резали один глаз так, чтобы тот хорошо видел вдаль, а второй – вблизи, в расчете на то, что мозг чудом произведет пересчет, мгновенно внесет поправки и обеспечит безупречное бинокулярное зрение на любом расстоянии.
Он задумался, насколько же сложную хирургическую операцию провели на его мозге, и его внутренний Интернет предоставил ответ, прежде чем Холл сформулировал мысль до конца. В воздухе перед ним повисла статья из «Уолл-стрит джорнал» за июнь 2012 года.
Нейроимплантаты, также именуемые мозговыми имплантатами, – медицинские приборы, предназначенные для размещения под черепной коробкой на поверхности головного мозга. Имплантаты, по размерам зачастую не больше таблетки аспирина, используют тонкие металлические электроды, чтобы «прослушивать» и в некоторых случаях стимулировать активность мозга. Нейроимплантат, настроенный на взаимодействие нейронов, может «прослушивать» деятельность вашего мозга, а затем «говорить» непосредственно с ним.
Если вас подташнивает от этой перспективы, вы изумитесь, узнав, что установка нейроимплантата происходит относительно легко и быстро. Под анестезией в скальпе делается разрез, в черепе сверлится отверстие, и прибор устанавливается на поверхность мозга. Диагностическая связь с прибором может осуществляться без проводов. И хотя это не амбулаторная процедура, как правило, пациенту приходится задержаться в больнице всего на одну ночь.
Ощупав свой череп кончиками двух пальцев, Холл нашарил ряд небольших изъянов, которые могли быть шрамами, но он недавно перенес травму, так что уверенности не испытывал.
Холл сидел на тесной стоянке уже двадцать пять минут и понимал, что больше не может позволить себе задерживаться. Он знал, что в желудке у него пусто, но теперь голодная резь стала достаточно сильна, чтобы наконец достучаться до его внимания сквозь адреналин, панику и фоновый шум сотен разумов.
Минимаркет – отнюдь не лучший выбор для изысканного обеда, но он буквально умирает с голоду, а здесь можно перехватить чего-нибудь съедобного и через считаные минуты тронуться в путь. Войдя в магазин, Холл прошел по нескольким проходам, озирая шоколадки, подносы с пончиками, выглядевшие так, будто они брошены там со времен Второй мировой, и замороженные буррито для приготовления в микроволновке. А когда увидел в глубине магазина закрытый контейнер с нагретыми стальными валками, поджаривавшими пышные, чисто говяжьи хот-доги «Хибрю нэйшнл», то отреагировал почти как собака Павлова. И решил, что либо обожает говяжьи сосиски больше всего на свете, либо его организм знает, в чем нуждается, и воспринимает их, как быструю легкоусваивающуюся дозу углеводов и белков.
Рядом стоял длиннющий пинцет, и Холл быстро извлек одну за другой три сосиски и положил их на булочки. Пару кварт воды, и можно трогаться.
И тут сквозь шум в голове пробилась мысль, донесшаяся снаружи минимаркета – отчетливая, как набат.
У него вот-вот будет компания. Он мешкал на стоянке слишком долго.
Кто-то знает, что он в магазине. Некий Коди Радич.
Тот уже мысленно подсчитывал премиальные, которые получит за прекращение жизни Холла, каковое планировал на ближайшее время с беспощадной эффективностью.
5
Радич, потенциальный убийца Холла, неспешно приближался к двери, и пси-способность Холла сообщила, что он изо всех сил старается выглядеть совершенно заурядным и не представляющим угрозы. Дождется, когда Холл рассчитается, а потом украдкой появится у него за спиной, может, даже придержит для него дверь открытой. И, следуя за ним по пятам, выпустит пулю через глушитель прямо Холлу в сердце, а когда тот повалится перед ним, Радич опустится на колени, чтобы посмотреть, что стряслось с бедолагой, одновременно крича, чтобы кто-нибудь позвонил в «911», – как добрый самаритянин, просто оказавшийся рядом, когда человек упал.
Холл не мог не восхититься планом, который Радич мысленно вертел так и эдак, рассматривая с разных сторон, – не проглядел ли, случаем, что-нибудь. Нет. Как и Холл.
Бросив сосиски, он начал бродить из конца в конец прохода, пока Радич держался в отдалении, делая вид, что читает журнал со стойки, и приглядывая за жертвой в большом круглом зеркале безопасности, приткнувшемся в заднем верхнем углу магазина и дававшем искаженный, но четкий обзор изрядной части интерьера. И снова Холл даже не догадывался бы об этом, если б не его новоприобретенная способность.
Он проделал быстрый поиск в своем внутреннем Интернете, продолжая изумляться тому, насколько быстро способен добыть полезные сведения. Дождался, когда невысокая чернокожая женщина с детской коляской покинет проход, в котором находился Радич, сделал глубокий вдох и устремился туда, чтобы присоединиться к преследователю.
Когда он приблизился, Радич даже не поднял глаз от журнала, но Холл знал, что каждое его чувство и мысль сфокусированы на нем, как лазер. Холл же со своей стороны сфокусировал все внимание на перехвате каждой мысли Радича.
Подняв «Глок», взятый у Балдино, Холл нацелил его на противника.
Глаза Радича широко распахнулись, а рассудок буквально взорвался изумлением. «Как он вычислил? Это невозможно!»
– Повернись, – прошептал Холл. – Сунь руки в задние карманы.
Радич заколебался. О Холле ему почти ничего не сказали. Предполагалось, что жертва сообразительна, но совершенно не обучена. Гражданский до мозга костей. В хорошей спортивной форме, но не дрался, наверное, класса с третьего. А пистолет, вероятно, ни разу в жизни и в руки-то не брал. До сих пор.
– Не в свои сани сел, Холл, – сказал Радич, и снова тот уловил легчайшее эхо между приемом этих слов слухом – и сознанием. – Ты и правда собираешься застрелить меня из «ствола» Балдино? А тебе не кажется, что сперва надо было снять его с предохранителя? – глумливо бросил он.
И хотя парень напустил не себя пренебрежительный вид, рассудок его был предельно бдителен и взведен, ожидая, что Холл бросит взгляд вниз, на пистолет в своей руке, высматривая предохранитель, так что можно будет сделать выпад и обезоружить его.
Но Холл не отвел взгляда от глаз Радича ни на миг.
– Отличная попытка, – негромко произнес он. Вызванная веб-страница с инструкциями о том, как пользоваться пистолетом, находящимся у него в руке, все еще светилась в его зрительной коре. – Но нам обоим известно, что у «Глоков» нет обычных предохранителей, не так ли? Если при выстреле нажимаешь и главный спусковой крючок, и крохотный вспомогательный, всё в ажуре. – Он окинул Радича испепеляющим взором. – У этого пистолета пятифунтовое спусковое усилие, жопа, а я сейчас давлю где-то на четыре с половиной. Так что поворачивайся. Больше я просить не стану.
«Вот ведь говно!» – подумал Радич, поворачиваясь и засовывая руки в задние карманы. Ему сказали, что он преследует необученного шпака, а вместо того он напоролся на субчика, владеющего пистолетом с такой сноровкой, словно даже спит с ним. Полученные им сведения – полное дерьмо.
Радич жестоко недооценил свою жертву. И решил, что надо действовать безотлагательно – или он труп. Бросив взгляд на круглое выпуклое зеркало безопасности в верхнем углу магазина, он напружинил мышцы ног, чтобы метнуть тело назад в отчаянной попытке переменить положение.
Холл сделал несколько приплясывающих шагов назад. Поймав это действие в зеркале всего за долю секунды до броска, Радич едва-едва сумел прервать попытку, которая теперь оказалась бы совершенно бесплодной.
– Я не причиню тебе вреда, если не будешь артачиться, – проговорил Холл, тужась казаться спокойным вопреки зачастившему сердцебиению и пульсации в висках.
Радич был прав, понимал Холл. Он действительно сел не в свои сани. Далеко не в свои. И понимал, что ему очень повезет, если никто не войдет в этот проход в ближайшие тридцать секунд. Пси-способность поведала ему, что два человека у кассы рассчитываются, а один выбирает шоколадку двумя проходами дальше. Но еще двое посетителей только что вошли в магазин, и его везение на исходе.
– Что тебе надо? – спросил Радич.
– Ключи от твоей машины и «ствол». Сперва ключи. Если я получу их в ближайшие десять секунд, уйдешь без царапинки. Если нет – всажу тебе пулю в башку, и будь что будет. Девять. Восемь. Семь…
Убийца повернулся, показав пустые ладони, а потом медленно потянулся к правому карману.
– Я сказал, сперва ключи, – прошипел Холл, выставляя пистолет. – Которые в другом твоем кармане. Четыре. Три…
Рука Радича нырнула в левый карман. Выудив связку ключей, он метнул их Холлу, пока тот не закончил отсчет. Холл поймал их в полете.
– А теперь оружие. Вытащи двумя пальцами и положи на пол.
Радич повиновался.
– А теперь пошел! – скомандовал Холл громким шепотом, головой указав в задний угол магазина, где виднелись две двери, помеченные М и Ж. В самый обрез. Пожилая женщина войдет в проход через считаные секунды.
Радич зашагал к дальнему углу, и Холл последовал за ним, по пути подхватив пистолет с пола. Женщина ступила в проход у него за спиной, но тело Холла заслоняло пистолет от ее взгляда, пока они снова не скрылись из виду.
– В женский, – отрывисто бросил Холл, по-прежнему помня, что повышать голос нельзя.
Он мысленно заглянул в оба туалета и знал, что мужской занят; иначе ему пришлось бы сначала подергать за ручку двери.
– Живо! – потребовал, зная, что Радич вывихивает мозги в попытке понять, какая извращенная логика заставила Холла предпочесть женский туалет мужскому. Какие-то жалкие потуги унизить его, в конце концов заключил Радич.
Холл подозревал, что жизнь его по-прежнему зависит от того, насколько убедительно он разыгрывает из себя крутого, хотя из-за сосущего ощущения под ложечкой и колотящегося сердца был практически уверен, что похож на кого угодно, кроме «конкретного пацана».
– Откроешь эту дверь в ближайшие пять минут, и мое обещание не трогать тебя улетучится, сменившись обещанием разнести твою долбаную башку вдребезги.
Едва дверь закрылась, как Холл целеустремленно зашагал к выходу, по пути поглядывая в зеркало безопасности, чтобы убедиться, что Радич не пытается увязаться следом.
Затем он завел машину и выехал на улицу. Сотни голосов бурлили у него в голове, но, к счастью, потише, чем прежде. А вот интересно…
Холл простер свой рассудок, стараясь дотянуться им до уборной в минимаркете, уже скрывающемся далеко позади. И узнал мысли Радича моментально, даже не представляя, возможно ли оно и как это провернуть, но тем не менее все удалось. Радич в это самое время по телефону докладывал о местонахождении Холла.
«Блин!» – мысленно вскипел Холл. Каким же идиотом он был! Надо же уделать такую глупость, оставив Радичу мобильник!
«Пошел в жопу! – шипел Радич в трубку, и его мысли при высказывании этих сантиментов четко донесли эти слова до Холла, успевшего отъехать на полмили. – Я заслужил свою репутацию. Проблема не во мне, а дерьмовых сведениях. Божий одуванчик… хрена лысого! Этот Холл обубенно ушлый, а яйца у него просто бронзовые. И он каким-то образом меня вычислил. А это невозможно, потому что я сам узнал, что приму участие в охоте, не больше часа назад. Клянусь, я ничем себя не выдавал. Лучше разнесите весть, что с этим типом надо держать ухо востро, или у вас на руках будет куда больше трупов, чем один Балдино».
Холл чуть не врезался в машину, ехавшую перед ним – белую «Хонду», притормозившую на красный, – и решил переключить все внимание на дорогу и свою текущую участь. Светофор сменил свой цвет на зеленый, и вереница автомобилей снова начала набирать скорость.
Надо избавиться от машины Балдино как можно скорее. Но что потом?
И тут в его голове снова раздался сигнал тревоги. Что-то не так.
Холл пробежался по сотням голосов в рассудке, и через считаные секунды отыскал причину тревоги. Очередной наемник приближался с противоположной стороны и уже углядел и его, и машину.
Холл рванул руль вправо, проскочив через две полосы, как маньяк, прежде чем под визг шин заложить крутейший правый разворот на пятачке, так что внедорожнику через две полосы пришлось выскочить двумя колесами на тротуар, чтобы избежать столкновения. Холл прочел смятение в уме бандюгана в подъезжающем автомобиле, сообразившего, что не сумеет пропетлять через плотное дорожное движение и сделать левый поворот, чтобы пуститься следом.
Без малейших колебаний водитель послал пулю большого калибра через боковое окно Холла, завершавшего поворот, прошедшую на волосок от туловища, но вырвавшую кусок плоти из его левого плеча. Из-за шока и всплеска адреналина при звуке выстрела в окно – небьющееся стекло теперь покрывала густая паутина трещин с громадной дырой посередине, – Холл даже не заметил, что ранен, пока кровь не потекла по руке, щекоча ее.
Стерев кровь, чтобы осмотреть рану, он с облегчением увидел, что пуля лишь оставила на коже мелкую бороздку и кровопотеря будет незначительной, несмотря на жутковатый вид раны. Не снижая скорости, он открыл бардачок и нашел там небольшую аптечку первой помощи – что и не удивительно, учитывая специфику работы Балдино. Наложив на рану тампон промышленных размеров, плотно примотал его бинтом.
Холл продолжал ехать куда глаза глядят, и теперь оказался на какой-то заводской дороге. Нужно избавиться от автомобиля. Он не сомневался, что в киберпространстве отыщется учебный курс на тему, как угнать замену, но идти этим путем не хотел. Радич отзвонился о его местопребывании, и его коллеги уже слетаются в этот район, как саранча.
Один раз он уже спасся, когда залег на дно. Может, и теперь удастся… Не сумев разыскать его часа за четыре-пять, они могут заключить, что он выскользнул из сети, а значит, может быть почти где угодно, и им придется расширить границы зоны поисков, увеличив ее периметр в сотни раз.
Справа показался сверкающий стеклянный офисный комплекс с сотнями припаркованных вокруг автомобилей. Он раскинулся на изрядной площади, но в высоту достигал всего двух-трех этажей. Съехав с дороги, Холл припарковал машину позади здания, где она не была видна с дороги. И, набрав в грудь побольше воздуху, ступил на первый этаж офисного здания.
Он оказался в главном атриуме, украшенном искусственной листвой и бегущим ручейком. Очень умиротворяюще. Широкие стеклянные двери с каждой из четырех сторон прямоугольного атриума приглашали посетителей в вестибюли четырех разных компаний, обосновавшихся в этом комплексе.
На дверях слева от него был вручную выписан знакомый ярко-алый знак «НашВашОфис». Он видел их рекламу. Это офисный кооператив. В наши дни, когда все больше и больше людей работают фрилансерами, нужда в офисных площадях и поддержке все возрастает. Частники и очень малые бизнесы арендуют офисы помесячно, а заботу об аренде здания, телефонной системе, инфраструктуре и т. д. берет на себя «НашВашОфис», заодно предоставляющий секретаря, парковку и конференц-залы, услугами которых каждый член может пользоваться на коллективных началах. Вместо того чтобы встречаться с клиентами у себя дома или где-нибудь на квартире, индивидуальные предприниматели и консультанты могут встретиться с ними в ультрасовременном офисном здании, прогуляться по очаровательному атриуму, буде пожелают, произведя на них куда более благоприятное впечатление состоявшегося профессионала.
«НашВашОфис» может быть идеальным решением, осознал Холл. Обитатели этих офисов работают не в одной компании, и текучка может быть довольно большой, когда содержание офиса становится предпринимателям-неудачникам не по карману и они возвращаются в свои апартаменты или домашние офисы, – а успешным, напротив, требуются помещения попросторнее. Так или иначе, вероятность, что они распознают чужака в своих рядах, не так уж и велика.
Найдя укромный закуток возле густой листвы, Холл скорчился там, стараясь исчезнуть. Рукав чересчур просторной рубашки, изъятой у Балдино, намок от крови, но кровотечение почти остановилось.
Ну и видок у него, должно быть… Окровавленная одежда с чужого плеча, двухдневная щетина, прическа, добиться которой можно только помыв голову под краном мылом для рук и высушив всклокоченные волосы во время бегства ради спасения жизни, да еще ассортимент мелких синяков и ссадин. Ну, хотя бы больше не источает запах, от которого и скунсу станет дурно…
Он улыбнулся. Стоит взглянуть и на светлую сторону.
Холл думал, что может дождаться здесь пяти часов, до которых осталось тридцать минут, когда заканчиваются официальные рабочие часы офиса, но спустя всего несколько минут чтения бессодержательных и неизменно эгоистичных мыслей секретарши «НашВашОфис» та покинула свой стол, чтобы сделать копии каких-то документов на дорогом копире в соседней комнате.
Холл практически пролетел сквозь двери вестибюля, заметив, что рядом со столом секретарши больше ни души. Тихонько прошел мимо стола и через другую дверь вышел на главный этаж. Большие офисные площади зачастую заполняют безличными полуоткрытыми кабинками посередине и кабинетами вдоль стен для старших руководителей, но вся суть этого предприятия заключается в предоставлении приватных офисов для индивидуалов, так что со всех сторон были закрытые кабинеты.
У нескольких съемщиков двери были нараспашку, но большинство предпочли закрыться. Идеально. Избегая открытых дверей, Холл стремительно пошел вдоль стены. Пригнулся, когда один мужчина вернулся из туалета и вошел в свой кабинет, закрыв за собой дверь. «НашВашОфис» явно процветал и был забит под завязку.
Холл миновал еще кабинетов двадцать, мысленно прощупывая каждый на предмет обитателей, пока наконец не нашел пустой – угловой кабинет с соседом с одной стороны и крохотным кухонным альковом с другой. Оставалось лишь уповать, что арендатор этого кабинета отлучился на денек.
Взявшись за ручку двери, он рефлекторно бросил взгляд в оба конца коридора, хотя новоприобретенное чувство подсказывало, что горизонт чист.
Толкнув незапертую дверь, Холл попятился в кабинет и бережно прикрыл ее за собой.
Услышав громкое «Ох!», словно напугал кого-то до полусмерти, и стремительно обернувшись, он оказался лицом к лицу с миниатюрной молодой женщиной, сидевшей за столом. Разинув рот, она приготовилась завизжать.
6
– Не кричите! – в отчаянии шепнул Холл. – Я друг!
Нелепая реплика, но ничего другого ему в голову не пришло. И как это он прошляпил ее присутствие?
Женщину за столом ошеломила откровенная наглость и неуместность этого заявления, возымевшего желанный эффект. Она воздержалась от крика, и ее рассудок из состояния беспредельного изумления и паники перескочил обратно в колею рационализма.
При росте около 5 футов 4 дюймов она была очень изящной, с коротко подстриженными черными, как вороново крыло, волосами, безупречным телосложением, и буквально лучилась живостью ума и энергией. На взгляд Холла, ей было за двадцать пять. Симпатичная, но отнюдь не красавица. Тот тип наружности, который может показаться мужчине и привлекательным, и отталкивающим, в зависимости от того, привлекает ли ее личность к наружности или отвлекает от нее.
– Я вижу вас впервые в жизни, – изрекла она, окинув взором омерзительную наружность самого Холла и отнюдь не приободрившись от его вида. И хотя Холл не мог читать ее мысли, зато «слышал» знакомое, едва различимое эхо ее слов, указывающее что он все-таки может читать ее мысли, но, очевидно, лишь когда они достаточно сфокусированы для имманентной речи.
– Знаю, – отозвался Холл. – Я лишь имел в виду, что я дружелюбен. Не опасен. Все такое. Не тот кабинет. Я прямо сейчас и уйду.
Женщина кивнула с выражением явного облегчения на лице. Холл не сомневался, что она почувствовала облегчение. Если в закрытый кабинет вламывается субъект вроде него, тут уж поневоле обеспокоишься за собственную безопасность. Кто же не обрадуется его уходу?
Тут выражение ее лица переменилось, словно она узрела призрака, но лишь на миг, прежде чем взяла себя в руки и одарила его фальшивой улыбкой. Однако он успел перехватить движение ее глаз, когда выражение лица изменилось.
Она увидела рукоятку «Глока», торчащего у него за поясом.
Жопа! Это не только ошарашило ее – и по праву, – но заодно и гарантировало, что она начнет названивать в полицию, как только Холл покинет ее кабинет, и позвонит в приемную, чтобы узнать у секретарши, покинул ли он здание. Откуда следует, что теперь ему не удастся найти другой кабинет – на сей раз действительно свободный – и окопаться там, как планировалось.
– Вы видели мой пистолет, не так ли? – произнес Холл со вздохом, и это взвинтило испуг женщины еще больше. Она тряхнула головой в знак отрицания с видом полнейшей уверенности, что вот-вот погибнет от руки психопата.
– Послушайте, я клянусь вам, что вы не пострадаете. Честно. Я уйду, как будто меня здесь и не было. Но перед этим мне нужно, чтобы вы не пытались активно осложнить мне жизнь. – Он закатил глаза. «Как будто мою жизнь можно осложнить еще больше», – пронеслось у него в голове.
– Я не стану, – заверила она. – Ни капельки.
Холл решил, что пора пойти на откровенность. Другого способа просто нет. Протянув руку, он запер дверь. Больше нельзя на все сто процентов полагаться на то, что пси-способность предостережет его о приближающихся умах. Женщина перед ним – живое тому доказательство. Она отпрянула с плохо скрываемым ужасом. Холл тряхнул головой. Запирать дверь перед тем, как пытаться завоевать ее доверие, – отнюдь не выигрышный ход. Уж он-то знает толк в том, как успокоить женщину, с сарказмом подумал Холл.
– Позвольте мне объяснить, что происходит. А потом я уйду. Ладно?
Она кивнула.
Холл сделал глубокий вдох, понимая, что честность в данном случае лишь усугубит дело, поскольку более нелепую историю и выдумать трудно. Если б он был достаточно смекалист, чтобы измыслить правдоподобную ложь, способную завоевать ее доверие, он бы так и сделал, хотя и подозревал, что смысл завоевания доверия и заключается в том, чтобы поведать правду. Кроме того, его чтение мыслей, пусть и ограниченное в ее случае, в мгновение ока должно суметь обратить скептицизм женщины в веру.
– Я очнулся около двух часов назад в… – он на несколько секунд замолк. Наконец, поморщившись, решил выложить все без утайки. – Ладно. Я очнулся на помойке. Что отнюдь не придает мне сходства с Джеймсом Бондом, пожалуй.
Она пыталась сохранить невозмутимое выражение лица, но по ее чертам промелькнула тень недоверия и отвращения.
– Погодите, – продолжал Холл, хотя и сам с трудом верил собственным словам, – дальше будет хуже. Я пришел в сознание, совершенно не помня, как там оказался. – Он тяжко вздохнул. – Вообще-то, не помня даже, кто я такой. Полнейшая амнезия.
Она внимательно вгляделась в него, словно достаточно пристальный взгляд мог вскрыть любой обман.
– Мне удалось достаточно хорошо отмыться и раздобыть смену одежды, – продолжал Холл, кивнув на свой наряд. – Явно мне не по размеру. – Он улыбнулся. – Но поверьте, любые лохмотья лучше одежды, пролежавшей какое-то время на помойке.
Она изобразила деланую улыбку, а Холл продолжал:
– И кто-то – нанявший целую группу кого-то – хочет моей смерти. Они не хотят ограбить меня или выудить какие-то сведения. Они просто хотят меня убить. И как можно скорее. Пистолет, который вы видели у меня, я отобрал у одного из преследователей. Сюда я пробрался, чтобы лечь на дно, потому что по глупости забыл отобрать сотовый телефон у последнего типа, которому помешал себя прикончить, и он раззвонил о том, где я нахожусь.
– Это ужасно, – проговорила женщина со всей возможной искренностью. Холл толком не представлял, чем она занимается, но это было не лицедейство. – Даже вообразить не могу, через что вам пришлось пройти.
– Послушайте, – тряхнул головой Холл, – я понимаю, что вы мне не верите. Да и с чего бы вам верить? Наверняка думаете, что я сумасшедший. Поверьте, я думал то же самое. Я хочу откровенного разговора. Обещаю не причинять вам вреда, но хочу, чтобы вы сохраняли скептицизм, пока я не сумею убедить вас. Я не буду в претензии. Так что давайте вступим в диалог. Задавайте вопросы, чтобы я мог доказать вам свою честность.
– Ладно, – настороженно проговорила она, пытаясь сообразить, как лучше воспользоваться этим приглашением. – Вы не догадываетесь, почему они пытаются вас убить? И как вам удалось выжить в противостоянии с обученными убийцами?
– Ответ на оба вопроса один и тот же. Я обнаружил, когда пришел в себя на помойке, что могу… ну, могу читать мысли. И уверен, что раньше этого не умел.
– Угу. Значит, сейчас вы читаете мои мысли?
Холл нахмурился.
– Вообще-то нет. Вы – исключение из правила. Единственный человек из сотен, чей разум для меня закрыт. Не знаю почему.
Она пыталась сохранить невозмутимое лицо, но не сумела.
– Мне не надо читать мысли, чтобы понять, что вы думаете что-то типа «ах, как удобно». Я утверждаю, что могу читать мысли, а вы просто как раз тот человек, чьи мысли я прочесть не могу, так что не могу и доказать вам это. Но факт в том, что как раз из-за того, что вы редкостный человек, чьи мысли я прочесть не могу, я и оказался в вашем кабинете в первую голову. Я знал, что все остальные кабинеты заняты. А поскольку не мог уловить ваших мыслей, то и выбрал его, думая, что он пуст. И был удивлен не меньше вашего, когда вы увидели, что я сюда ввалился.
Женщина открыла было рот для ответа, но Холл ринулся вперед, не дав ей этой возможности.
– Но, по-моему, я могу вам это доказать. Не представляю, как работает экстрасенсорное восприятие, пси-способность или как там его. Но, по-моему, я могу улавливать ваши мысли. Правда, только когда вы мысленно формулируете слова и готовы их вот-вот произнести. Не знаю почему. Так что сделайте это. Я задам вам вопрос, а вы продумайте мне словесный ответ. Проецируйте их как можно тверже. Словно произносите их, только губами не шевелите. Ладно?
Женщина кивнула.
– Как вас зовут?
Она склонила голову к плечу и уставилась на него.
Холл расплылся в улыбке. Как он и ожидал, ее имя прозвучало совершенно отчетливо.
– Меган, – триумфально провозгласил он. – Меган Эмерсон.
Глаза ее широко распахнулись, но потом шок заметно пошел на убыль, и она опустила взгляд к столу, на подставку для визитных карточек рядом с ее фото в компании нескольких подруг, облаченных в парки, на горнолыжном подъемнике. Внешняя карточка в стопке была четко видна, и ее имя буквально бросалось в глаза.
– Ага, задавая вопрос, я не видел визиток, так что мог бы сжульничать… Меган. Так что давайте попробуем снова. Попробуйте подумать, что хотите, но опять же, проецируйте это мне, как будто говорите.
«Ладно, псих, мне что, притвориться, что ты угадал правильно? – подумала она, и Холл воспринял эти слова совершенно ясно, словно она их произнесла. – Если тебе потакать, это сохранит мне жизнь или прикончит меня?»
– Вам незачем притворяться, – спокойно сказал Холл. – Потому что моя догадка будет правильный. Может, я и чокнутый, – докинул он заодно. – Не могу этого полностью исключить. Но как бы там ни было, мне вовсе не хочется причинять вам вред – будете вы потакать мне или нет, – закончил он, подняв брови.
Меган охнула. На сей раз лицо ее отразило заинтригованное выражение, и Холл решил, что она сейчас подумает ему снова. «Это сверхъестественно, – подумала она. – Но, может быть, у тебя есть какой-то психопатический дар чтения языка тела… Вопрос в том, сможешь ли ты прочесть мои слова, когда я буду их проецировать, а ты не готов?»
– Очевидно, да, – без заминки ответил он. – И я не просто читаю язык тела. Как я и сказал, у всех остальных я могу читать и слова, и мысли, и… все время, проецируют они или нет. Честно говоря, ощущение такое, будто над ухом постоянно жужжит шершень. – Холл помолчал. – Даже не представляю, что делает вас особенной.
Ему в голову пришли слова: «Может, у вас необычайно слабый ум?», но он сумел оставить их при себе. Вопрос был бы просто оскорбителен.
Челюсть у Меган отвисла.
– Вы только что подумали: «Может, у вас необычайно слабый ум?»…
