Часть вторая
Мертвые хранят свои секреты. И со временем станем и мы столь же мудры.
Александер Смит
Кто это проникает в темноте
В мои мечты заветные?
У. Шекспир «Ромео и Джульетта»
30
Полковник Джастин Гердлер опрометью бросился к маленькому армейскому вертолету «TH-67 Крик», только что приземлившемуся в Форт-Брэгге, не обращая внимания на ветер, хлещущий по его черным с проседью волосам, будто в аэродинамической трубе. И тряхнул руку человека, выпрыгнувшего из вертушки, своего заместителя майора Майка Кэмпбелла – человека, которого он выбрал на этот пост самолично, через головы людей, прослуживших куда больше, и наступив далеко не на одну мозоль.
В свои тридцать с небольшим Кэмпбелл почти мог быть Гердлеру сыном – как раз таким, какого ему следовало бы иметь. Его родной сын, родившийся, когда Гердлеру было уже под сорок, заканчивал школу, щеголяя зеленым ирокезом, татуировками и пирсингом по всему телу и без каких-либо видов на будущее.
Джастин Гердлер был разочарован своим единственным ребенком. Но сверх того он ощущал глубокое чувство вины в полной уверенности, что по этой дорожке его сын покатился в основном по его вине. Развелся. Редко бывал дома в годы формирования личности мальчика. И что хуже всего, еще и психолог по образованию. Как ни крути, он глава пси-отдела. Однажды полковник где-то слышал такое высказывание: покажите мне ребенка мозгоправа, и я покажу вам сраный бардак. Его опыт по большей части подтвердил это. Дело усугублялось тем, что упомянутый несчастный ублюдок был детским психологом. Ну, хотя бы его сыну не пришлось нести этот крест.
– Спасибо, что прибыл по этому случаю лично, – сказал Гердлер.
– Не за что, полковник. Из всего диковинного дерьма, с которым мы имеем дело, это всему остальному сто очков форы даст. Стоит того, чтобы пару часов лететь на «вертушке».
При специфике их службы, работа в воскресенье утром отнюдь не в диковинку, но Гердлер все равно ценил отношение Кэмпбелла к работе. Он мог бы устроить с ним телеконференцию, но предпочел личный контакт. К тому же не видел майора уже несколько недель: обязанности буквально развели их в разные стороны.
Вдобавок Гердлеру хотелось, чтобы Кэмпбелл вернулся в Форт-Брэгг и замещал его в главной конторе, когда сам полковник улетит базу ВВС «Эдвардс», очень кстати расположенную всего в девяноста милях от Бейкерсфилда, где у него тоже есть опорный пункт. Гердлер не сомневался, что Ник Холл давно покинул Бейкерсфилд с момента, когда нашли его отпечатки пальцев, но прибытие на последнюю известную точку пребывания жертвы – вполне разумная оперативная процедура. Даже если разыскиваемый удрал вглубь страны, если полковник будет в Калифорнии, а Кэмпбелл – в Северной Каролине, один из них будет довольно близко – по меньшей мере в смысле расстояния, которое можно быстро преодолеть на военном самолете. В дни электроники, связывающей людей многочисленными способами, и безупречных 3D-телеконференций, устроить которые не труднее, чем позвонить по телефону, географическая близость утратила былую важность.
Но Кэмпбелл был не вполне уверен, что приветствует такой оборот событий. Еще ребенком он прочитал рассказ об изобретении телепортатора, ставшего таким же вездесущими прибором, как телефон. Это было чудо техники, но фабула рассказа сводилось к тому, что он повлек возрастание числа самоубийств. Почему? Да потому, что удрать от людей, от которых хочешь скрыться, стало попросту невозможно. От бывшей жены. От тещи, которая могла наведываться на обед что ни день, на сколько бы тысяч миль подальше от нее ты ни переехал. Когда можешь перенестись в любое место мгновенно, каждого человека на земле можно считать соседом. Идеальные 3D-телеконференции толкают мир как раз в этом направлении.
Полковник Гердлер подвез майора на расстояние полумили до конфиденциального конференц-зала с высочайшим уровнем безопасности на базе, а это что-нибудь да значит. Брэгг – обитель Командования сил специальных операций армии США, частью которых является пси-отдел. Теперь, когда Гердлер возглавил спецоперативную версию, он может базироваться, где вздумается, и на самом деле имеет опорные пункты на ряде военных объектов по всей стране, которыми пользуется на пару с Кэмпбеллом – включая и находящиеся в Эдвардсе.
Объемное изображение генерал-майора Нельсона Собола появилось на тонком экране, висящем на стене конференц-зала, точно по графику. Генерал потихоньку подбирался к заключительной строке повестки дня своего нескончаемого выездного семинара, и Гердлер тут же почувствовал, что шеф не в духе. Вполне понятно. Но все равно прискорбно.
– Джентльмены, – произнес Собол в качестве приветствия, по очереди кивнув Гердлеру и Кэмпбеллу. Покончив на том с любезностями, генерал тут же потребовал дать рапорт о текущем состоянии ситуации Холла.
Гердлер жестом пригласил заместителя начать.
– Доложу вкратце и по существу, – сказал Кэмпбелл, тоже ощутивший отнюдь не благостное расположение Собола. – Если вам понадобятся какие-либо уточнения, генерал, просто скажите.
Собол резко кивнул, подтверждая, что понял.
– Мы начали с обследования склада, описанного в сообщении. Он весьма велик, как и указал Холл, – двадцать пять тысяч квадратных футов. Там провели тщательную зачистку и устроили поджог на следующий день после отправки сообщения предполагаемого Холла. Весьма профессионально – пожар был очень высокотемпературный и интенсивный.
Пока Кэмпбелл говорил, Гердлер заслал несколько фотографий склада изнутри и снаружи, а также окружающей территории, в угол обоих мониторов – и своего, и генеральского.
– Откуда нам известно, что там провели зачистку? – уточнил генерал.
– Мы нашли двух свидетелей – что оказалось непросто, Холл был прав насчет уединенности объекта, – видевших, как несколько человек загружали фургон для перевозки имуществом со склада. По большей части столы, кровати и металлоконструкции перегородок.
– Уверен, что свидетели подсчет не вели, – заметил Собол, – но предположил бы, что кроватей было двадцать семь.
Гердлер кивнул.
– Имеются и альтернативные гипотезы на этот предмет, но эта информация соответствует тому, что склад был разделен на двадцать семь… спальных помещений, выражаясь весьма мягко. Однако тюремная камера есть тюремная камера. Так что хоть это и не железное подтверждение, но все же…
– Соответствует. Ага, понял. Продолжайте.
– Мы не нашли местонахождения кремационной печи, о которой шла речь в сообщении, – продолжал Кэмпбелл. – Пока. Но нашли незначительные следы крови на стоянке склада и тонкий след бензина, начинающийся футах в пятидесяти от следов крови, – добавил он, пока Гердлер обозначил местоположение крови и бензинного следа на одном из фото на мониторе.
– Анализ крови пришел два часа назад, – подхватил Гердлер. – Кровь принадлежала человеку по имени Билли Петерсон. Именно это имя Холл упомянул в своем сообщении. Петерсон – наемник, проходивший службу в спецназе. Был уволен с позором за чрезмерное рьяное употребление силы.
При упоминании Петерсона, которому в послании Холла была отведена столь яркая роль, Собол едва заметно кивнул, но выражение его лица не изменилось.
– Если предположить, что сообщению Холла можно полностью верить, – снова заговорил Гердлер, – а склад и Петерсон однозначно это подтверждают, имеется очевидный сценарий, объясняющий наши находки.
Генерал неспешно кивнул, обдумывая, какой же сценарий лучше вписывается в эти данные.
– Верно, – произнес он после нескольких секунд раздумий. – Петерсон ведет Холла к своей машине на стоянке, чтобы отвезти его в крематорий. Думает, что заманил его, как беспомощного ягненка на бойню, посулами информации, не зная, что Холл в курсе его обмана. Но тот меняется с ним ролями, используя свою способность к чтению мыслей, чтобы напасть на него врасплох. Кто знает, может быть, он двинул Петерсона дверцей, наклонился и схватил большой камень или еще что… Но, полагаю, вы бы сказали мне, если б обнаружили кровь Холла. Значит, тот каким-то образом взял верх над этим типом, в десять раз более искушенным, чем он.
– Верно, – подтвердил Кэмпбелл. – Что соотв… подтверждает мысль, что Холл умен, и это экстрасенсорное восприятие может быть реальным. Достаточно реальным, чтобы компенсировать нехватку умения.
– Затем Холл угоняет машину Петерсона и уезжает, – повел дальше генерал. – Петерсон ранен, но в состоянии сделать выстрел, пробивший бензобак и оставивший след бензина позади машины. Поскольку бензобаки взрываются только в кино, Холл едет, пока хватает бензина. На что могло уйти достаточно времени в зависимости от места пробоины.
– Такую реконструкцию событий мы считаем наиболее вероятной, – подтвердил Гердлер.
– Машину уже нашли?
– Нет, – ответил полковник, – что и неудивительно. Всякий, кому по плечу справиться с чем-то наподобие «Эксплорера» Скриппса, зачистил бы все за собой при любой возможности. Пример зачистки склада достаточно показателен.
– Напомните, как там зовут этого тайного кукловода, указанного Холлом? – попросил Собол.
– Джон Деламатер, – доложил Кэмпбелл.
– Точно. Есть по нему что-нибудь?
– Ничего, – ответил майор. – Это почти наверняка псевдоним. Он не засветился ни на одном из компьютеров.
– Вероятнее всего, бензин у машины кончился в Бейкерсфилде, – взял слово Гердлер. – Разумеется, если принять, что наш анализ ведет в правильном направлении. Что отнюдь не обязательно.
– Бейкерсфилд… Не там ли произошло двойное убийство, на месте которого нашли отпечатки Холла, так?
– Точно так, – подтвердил полковник. – И мы уже установили личности обеих жертв. Это наемники, оба связаны с Петерсоном.
Собол медленно кивнул все с тем же угрюмым видом.
– Все продолжает складываться одно к одному, не так ли? Если б вы делали ставки, то теперь поставили бы по-крупному, что сообщение Холла в изрядной степени правдиво.
Гердлер быстро изложил, как они искали другие убийства примерно в то же время и тоже связанные с этими. Убийство на заправке «Шелл» и убийства двух работников «скорой помощи».
– Мы нажали на рычаги, чтобы эти расследования тоже вели наши люди, – закруглил рассказ Гердлер. – Мы отследили маршруты этих двух фельдшеров за последние пару дней их жизни. И поговорили со свидетелями. Мы почти уверены, что фельдшеры контактировали с Холлом. У одного из них, Гектора Гарсия, была девушка, сообщившая нам, что он утверждал, будто познакомился с человеком, умеющим читать мысли. Без запинки. И выуживать любую нужную информацию без видимых усилий. Но тот велел Гарсии помалкивать об этом, сказав, что фельдшер если проговорится, то будет в опасности. Гарсия также сказал своей подруге, что высадил этого мужчину и какую-то женщину на бейкерсфилдском вокзале «Амтрак».
Полковник кивнул Кэмпбеллу, чтобы тот продолжил изложение.
– Мы получили доступ ко всем камерам вокзала, – доложил майор. – И действительно нашли человека, соответствующего описанию Холла, воспользовавшись снимком, сделанным перед тем, как тот поднялся на борт «Эксплорера». Он был с девушкой – как раз той самой, которой принадлежит офис, где произошло двойное убийство. Меган Эмерсон. Они пробыли там какое-то время и уехали на такси.
– Таксиста нашли?
– Да, – сказал майор. – Его журнал показывает, что он высадил обоих в центре Сирин-Оукс, зажиточного пригорода Бейкерсфилда. Мы предполагаем, что у девушки где-то там была припаркована машина. Других связей мы найти не смогли. Опросили окрестных жителей, но никто не видел ничего подозрительного и никого похожего на Холла и Эмерсон. Одна чета в отъезде, но двери их дома заперты, а сигнализация включена.
– Пожалуйста, майор, скажите, что все равно проверили дом, – с сомнением поглядел генерал на Кэмпбелла.
– Проверили. Связались с охранной компанией и проникли в дом как раз перед этим звонком, но там было пусто.
– Итак, они вышли в этом районе, – резюмировал Собол, – и либо у них там была машина, либо они встретились с кем-то, либо уехали на другом такси, чтобы запутать следы.
– Именно так мы и предполагаем, – поведал майор Кэмпбелл. – Хотя и не нашли никаких свидетельств, чтобы где-то в это время кто-либо садился в такси в Сирин-Оукс. В этой округе очень мало уличных камер, и ни одна из них Холла не зафиксировала. Мы отслеживали автомобили, попадавшие в поле зрения камер в том районе в вечер их приезда и даже на следующий день. Но их там тьма-тьмущая, и ничего заслуживающего внимания мы не обнаружили. Мы также просмотрели записи камер во всех магазинах и на заправках в радиусе десяти миль на сутки до и после их высадки из такси.
– Значит, по сути, след простыл, – прокомментировал генерал, ни словом не отметив достигнутый ими прогресс.
– Пока что, – отчасти согласился Гердлер. – Но мы снова его возьмем.
– Холл послал нам электронное письмо. Вы пытались на него ответить?
– Да, – ответил полковник. – Мы послали сообщение. С тэгом, который сообщит нам, когда его откроют. Пока что Холл его не читал. Почему – загадка. Может, был слишком занят, чтобы проверять почту. Может, по какой-то причине ликвидировал учетную запись. Но может быть так, что он даже не помнит, как отправлял сообщение или создавал почтовый аккаунт, так что и не знает, как получить доступ к почтовому ящику и даже не догадывается, что это требуется.
– Да, он писал, что ему давали наркотик для амнезии, – заметил Собол. – Но маловероятно, чтобы ему дали еще дозу между моментом отправки сообщения и побегом.
– Это правда, – кивнул полковник. – Но мы считаем, что они использовали довольно новый наркотик под названием «Стиралка – сто девяносто». Если это так, дальнейшее усугубление нестабильности памяти даже без наркотика не так уж маловероятно.
– Так что, по сути, это все, чем мы располагаем данный момент, – помолчав, подытожил Гердлер.
– Ладно, – медленно кивнул Собол. – И каковы же ваши мысли на сей счет, полковник? И дальнейшие рекомендации?
Набрав в грудь побольше воздуха, Гердлер посмотрел на Кэмпбелла. Тот ответил ему ободряющим взглядом.
– Я считаю, что электронное письмо Холла правдиво, – выложил он. – Я считаю, что некое частное лицо или компания похитили находившихся на борту «Эксплорера» и доставили их на склад под Фресно. Я считаю, что похитители ставили над ними всеми эксперименты, приведшие к гибели всех, кроме Холла. Я считаю, что тот, кто за этим стоит, добился нужного результата, а у Холла каким-то образом развились экстрасенсорные способности, и он бежал. Полагаю, все обстояло именно так.
Замолчав, полковник посмотрел на Собола в ожидании реакции.
– Склонен согласиться, – поддержал генерал. – Судя по всему, сообщение Холла пока что подтверждается по всем статьям.
– Исходя из предположения, что это именно так, – продолжал Гердлер, – моей первой и первоочередной рекомендацией будет засечь Ника Холла как можно быстрее. – Лицо полковника исказило страдание. – И ликвидировать. Полностью и безоговорочно.
31
На несколько секунд воцарилось полнейшее безмолвие.
– Позвольте разобраться, – сухо проронил Собол. – Некая команда похищает целый экипаж океанского судна. Держит людей в плену много месяцев. Проводит над ними противозаконные эксперименты. А потом убивает всех, кроме одного. И ваша первоочередная рекомендация – ликвидировать единственную жертву, пережившую все это?
– Так точно, сэр.
– Майор Кэмпбелл, вы согласны с этой рекомендацией?
– Так точно, сэр, согласен, – подтвердил майор.
– Ладно, вот теперь вы меня заинтриговали. Вы, несомненно, осознаете, что как ни широки полномочия управления спецопераций, они не безграничны. И убийство невинного гражданского выходит далеко за рамки, даже если их растянуть до размеров Тихого океана. Так на каком же основании вы даете такую рекомендацию?
– Как вы догадываетесь, мы много об этом раздумывали, – ответил Гердлер. – Эти имплантаты привели к чтению мыслей. И не только поверхностных. Очевидно, Холл сумел раскопать в сознании Петерсона все, что тот знал. То же самое и с Гектором Гарсией. Вы хоть представляете последствия?
– Я был занят, полковник, но все же сумел подготовиться к этому звонку. Так что да, я думал, что из этого может последовать.
– Тогда вы должны понимать, что этот субъект чересчур опасен, чтобы жить. Экстрасенсорное восприятие – истинное, мощное, абсолютно идеальное экстрасенсорное восприятие – сила, выпускать которую на свет нельзя ни в коем случае. Орудиями его смерти будем мы, но смертный приговор ему вынес тот, как сотворил это с ним. Мы – лишь палачи, делающие то, что надлежит. Меня от этого тошнит. Но если мы позволим себе проявить сострадание, то лишимся всего.
– А вы уверены, что не сгущаете краски, полковник? Он ведь один…
– А вы хотели бы находиться с ним в одной комнате?
– Не сказал бы, – губы Собола тронула легкая улыбка. – Я мог совершить… один или два неблагоразумных поступка, которые не хотел бы доводить до его сведения. Ну так что же? Я не хотел бы находиться в одной комнате с натасканным бойцовым псом, но это не значит, что от него никакой пользы. Я за то, чтобы захватить и изучить этого субъекта. Только представьте, что будет, если человек с такими способностями будет работать на нашей стороне! А если нам удастся воспользоваться им, чтобы понять, как наделить этой способностью остальных?
– Именно этого мы и боимся, – поведал Майк Кэмпбелл. – Это слишком большое могущество для любого человека. Даже для ангела с идеальными нравственными принципами. Это абсолютная власть, а она развращает. Помните свою воскресную школу, генерал? Сам Сатана начал свою карьеру в роли ангела. Уж если его можно было совратить с пути истинного, когда он был ангелом на небесах, на что уж надеяться человеку?
– Но все обстоит гораздо хуже, чем если б дело ограничилось обращением Холла ко злу, – добавил Гердлер. – Если мы позволим ему жить, то откроем ларец Пандоры. Мы практически кладем начало международной гонке пси-вооружений.
Собол уставился на него, словно не веря своим ушам.
– Все страны будут искать способ дать волю экстрасенсорном восприятию, – растолковал полковник. – И для использования его в качестве оружия, и для достижения паритета, если какая-то другая страна добьется этого первой. С катастрофическими результатами, как ни поверни. Гонка пси-вооружений.
– Разве состояние Холла в последние пять минут освещалось в международных новостях? – саркастически поинтересовался Собол. – Потому что, насколько я слышал, единственные люди, хотя бы подозревающие об этом, – это мы трое и подруга сложившего голову фельдшера.
– А вы не допускаете, что об этом пронюхают другие страны? – стоял на своем Гердлер. – При всем моем уважении, генерал, вы же знаете, что пронюхают. Так или иначе. И если Холла оставить на свободе, то очень быстро. Очевидно, он не стыдится демонстрировать свои способности. Если мы попытаемся задействовать его в своих целях, это рано или поздно просочится вовне. Если мы вообще сможем упрятать его, в чем я сильно сомневаюсь. Насколько сильно мы запаникуем, если подумаем, что Иран, Россия или Китай запустили программу, обеспечивающую идеальные пси-способности? Разве мы не пустимся во все тяжкие, чтобы обрушить эту программу, генерал?
– Конечно. У нас не будет другого выхода.
– Как и у них, если узнают о нашей программе. Любой, кто не сумеет взнуздать эту способность, в мире, где есть сумевшие, окажется в сокрушительно проигрышном положении. Предположим, найдется прямой способ наделять этой способностью… И не стоит недооценивать находчивость человечества. Едва почуяв запах свершения, мы заткнем за пояс любую ищейку. Если такое случится и экстрасенсорное восприятие станет повсеместным, игре конец. Это событие уровня тотального истребления. Если вдуматься, мы не принадлежим к числу биологических видов, способных читать потаенные мысли друг друга, не придя к самоуничтожению. Мы уже балансируем на краю пропасти даже без дестабилизирующих факторов извне.
Теперь Собол призадумался.
– Но даже если мы устраним Холла, разве нет шанса на то, что это уже просочилось? – произнес он. – Маловероятно, но не исключено. Если гонка вооружений должна начаться, разве можем мы позволить себе отбросить выигрышную комбинацию?
– Без Холла гонки вооружений не будет, – парировал Гердлер. – Подумайте об этом. Если мы убьем его и замнем эту историю, все будут думать, что он погиб при кораблекрушении «Эксплорера» Скриппса. Любые слухи о том, что он пережил эту трагедию, будут считать бреднями помешавшихся на теории заговора. – Полковник помолчал. – Не говоря уж о том, что мы позволим ответственным за эти зверства избежать правосудия. Мы можем подождать и посмотреть, кто выступит с революционными достижениями, а затем по-тихому провести расследование, позаботившись о них, пока это не стало достоянием общественности. Прежде чем предать все огласке, они будут должны – будут вынуждены – подать заявки на патенты. Они будут мешкать с этим до последней секунды, но мы можем подключить Несси к патентным компьютерам и забить тревогу, как только появится хоть что-то. Люди, стоящие за этим, предстанут перед правосудием, – настаивал он. – А мы сможем подумать об использовании того, что они узнали. Хотя и с этим связана уйма проблем. Но оставить Холла в живых – залог катастрофы. Существование его способностей выплывет наружу, даже если мы сможем упрятать его. А это большое «если». И бумерангом ударит по нам – и по миру.
– В этом я не так уверен, как вы, полковник. Будь у меня экстрасенсорные способности прямо сейчас, что я прочитал бы в ваших мыслях? Что ваш непосредственный начальник – безмозглый осел, не соглашающийся с вами сию же секунду?
Гердлер улыбнулся. Возможно, Собол действительно читает мысли.
– Вовсе нет, генерал. Я бы подумал, что ценю вашу прозорливость и тот факт, что вы достаточно непредвзяты, чтобы выслушать меня и оценить мои аргументы по достоинству.
– Угу, – скептично заметил Собол. – Хоть я и не вполне разделяю ваши воззрения, полковник, вы высказали ряд дельных мыслей. Мне нужно какое-то время, чтобы обдумать это. Перезвоню вам через сорок пять минут.
На этом экран погас.
Сорок пять минут спустя они снова смотрели на сумрачное лицо Собола.
– Я рассмотрел это дело под несколькими углами, – начал он. – Полагаю, вы сделали ряд блестящих замечаний, джентльмены. Но, боюсь, я не могу поддержать вашу рекомендацию. Во-первых, мы не располагаем полномочиями убивать невинных американских граждан, не выказавших намерения подвергать опасности нашу страну. Во-вторых, теперь вы заставили меня с мучительной ясностью осознать, какой нестабильный нитроглицерин оказался у нас в руках. Я рассчитываю, что вы приняли надлежащие меры, чтобы ваш сценарий судного дня не воплотился в жизнь. Мы трое – единственные люди, уполномоченные знать об этом. Точка. И я хочу получить список рекомендаций о том, как удержать это в секрете. И как ограничить свободу человека, обладающего этими способностями.
– Призываю вас пересмотреть свое мнение, генерал, – стоял на своем Гердлер. – Попытка обуздать Холла и экстрасенсорное восприятие больше похожа на бумеранг, который вопьется нам всем в задницу, а не позволит играть в бактериологическую войну. Христом-богом призываю…
– Вы слышали приказ, джентльмены, – жестко отрезал Собол.
Оба кивнули.
– Так точно, – подтвердил Гердлер. И хотя он сумел произнести это нейтральным тоном, в глазах его полыхала упрямая непокорность.
32
Гердлер и Кэмпбелл сидели в молчании еще несколько минут после того, как виртуальный образ Собола покинул тесный конференц-зал. Наконец майор нарушил молчание:
– И насколько вы удивлены?
– Не знаю. Я думал, наши аргументы убедительны. Я знаю тебя достаточно хорошо, Майк, чтобы понимать, что ты тоже так думал, а не только старался ублажить меня. Да и не стал бы ты просто ублажать меня в настолько важном деле. – Он пожал плечами. – Но, должно быть, генералу эта угроза представляется чересчур окольной. Если б Холл держал палец на кнопке, способной подорвать сотню атомных бомб по всей планете, это привлекло бы внимание Собола. Но узреть назревающую катастрофу в лице жалкого сукиного сына, способного читать мысли, ему куда труднее.
– Ну, хотя бы за сокрытие отвечаем мы. Люди, осознающие опасность лучше всех. Это уже что-то.
– Но недостаточно, Майк, – возразил полковник, покачивая головой. – Мне плевать, что нам приказано. Когда мир охвачен огнем, мне не будет легче оттого, что я всего лишь исполняю приказы. Именно это и твердили нацисты в Нюрнберге.
– Послушайте, Джастин, вы знаете, что в этом я на вашей стороне, – нахмурился Кэмпбелл. – Но люди могут сказать, что тут нацистами выступаем мы. Именно мы рекомендовали убийство невинного человека. И мысль о том, что цель у нас та же самая, что и у вершивших массовые убийства, отнюдь не утешает.
Гердлер потупил взор.
– Да уж, прямо кишки выматывает отстаивать такие меры, – снова подняв глаза на Кэмпбелла, он угрюмо мотнул головой. – Но выбора у нас нет. Холл должен умереть. В том не его вина. Если б ему вкололи наркотик, превративший его в бешеного убийцу, в том тоже была бы не его вина. Но это изменило бы неумолимое уравнение… – Полковник помолчал. – Может, Холл замечательный парень. Скорее всего. И может желать только добра. Прямо сейчас. Но что, если он изменится? Если утратит душевное равновесие? Он – Дамоклов меч и ларец Пандоры в одном флаконе.
– Вы правы, – тяжко вздохнул Кэмпбелл. – Выбора у нас нет. Было бы нелегко, даже будь Собол на нашей стороне. А так еще хуже. Мы совершаем нечто идущее вразрез с нашими же принципами, и наградой нам будет трибунал, а представить в свою защиту нам будет нечего.
– Не обязательно. Зависит от того, как это провернуть. Если мы убьем его чисто, то можем притвориться, что не смогли его разыскать. Если нет – можем списать все на несчастный случай. Мол, он сам нас вынудил.
Кэмпбелл обдумал эти слова.
– Ладно, но даже если нам удастся это провернуть, не сунув голову в петлю, Собол теперь верит в экстрасенсорное восприятие. Так не будет ли он настаивать на запуске программы исследований, с Холлом или без Холла?
– Дельный довод. Однако любую программу, которую он вздумает запустить, буду исполнять я. А я уж позабочусь, чтобы мы никогда ни к чему не пришли.
– Но можем ли мы полагаться, что Собол не упомянет об этой программе никому? Не опасно ли запускать такую программу, даже если мы будем ее саботировать? Что, если об этом станет известно? Разве это не даст по-любому толчок гонке вооружений?
– Нет. Собол и словом никому не обмолвится. Не сможет. Если ему не удастся представить Холла, чтобы продемонстрировать экстрасенсорные способности, все будут думать, что он выжил из ума. Будут думать, что он откатился к тому, чтобы заставлять нас снова играть в гляделки с козами, пока не заставим их упасть замертво. Он ни словом не обмолвится, пока мы не предоставим неоспоримое доказательство. И даже если я ошибаюсь на этот счет – а я не ошибаюсь, – ключом ко всему остается живой Холл. Без него все будут видеть лишь кучу дерьма из теории заговора, и никто не воспримет это всерьез. Мы даже можем организовать утечку информации, что слухи о Холле – часть задания пси-отдела, чтобы заставить другие страны попусту тратить ресурсы на нелепые проекты экстрасенсорного восприятия и посеять панику относительно того, что США уже добились чтения мыслей.
Майор несколько секунд молча смотрел на Гердлера, взвешивая его доводы.
– Ладно, – наконец уступил он. – Это логично. – Он помолчал. – Но у нас еще одна проблема.
– Прежде всего найти Холла?
– Нет. Конечно, найти его – достаточно хитроумная задача сама по себе. Но я имею в виду другую проблему. Вы думали, как убить его, когда найдем?
– Думал, – ответил полковник. – И ты прав. Это может быть… проблематично. Как подкрасться к человеку с намерением убить его, если он может прочесть твои мысли с расстояния в шесть миль?
– Именно, – подтвердил Кэмпбелл.
– Это очень хороший вопрос, – проронил полковник Джастин Гердлер. – Хотелось бы мне иметь на него такой же хороший ответ.
33
Когда таксист высадил их на парковке «Вонса», Ник Холл и Меган Эмерсон пошли в магазин, а Алекс Альтшулер ждал их на стоянке в своем черном «БМВ». Они быстро выбрали темные очки, закрывавшие бо́льшую часть их лиц, и бейсболки, потратив мизерную долю куша, который Холл сорвал, жульничая в покер, решив не красть эти вещи у бедолаг Глендонов.
Они вышли через пять минут, и Холл настоял, чтобы Меган заняла переднее сиденье рядом с Альтшулером на время относительно короткой поездки назад во Фресно. На прибытие Алексу потребовалось девяносто минут, но обратная дорога займет больше двух часов, если не превышать допустимую скорость.
Меган и Алекс Альтшулер болтали, знакомясь друг с другом, а Холл сидел позади, храня молчание. Он с самого начала объявил, что ему требуется время на размышления, чтобы заново познакомиться с самим собой. И он отнюдь не собирался быть общительным в начале поездки.
Когда они выехали на улицу, Холл позволил себе взглянуть в лицо чудовищному ужасу резни. Думать об убийстве двадцати шести человек, когда это всего лишь число, – уже не сахар. Но теперь, с возвращением памяти, Ник мог перебрать список находившихся на корабле. Он знал их всех до единого. И хотя несколько человек были ему едва знакомы, многих других он знал годами; среди них были коллеги и даже друзья. Люди, с которыми он работал, над чьими шутками смеялся. Люди, разделявшие его страсть к океанографии. Тара Коэн, Ашок Патель и Гэвин Хирш. Дон Макбрайд и Энди Чен. Латиша Льюис и Мин Су Ан. Список не кончался и не кончался. Трагическая, бессмысленная утрата воистину замечательной группы человеческих существ. Неужели их всех больше нет?
Позволив себе упиваться горечью утраты в течение десяти минут, он заставил себя выбросить резню из головы. До поры. Оплакивать утрату он будет и в предстоящие дни и недели.
Итак, теперь он снова знает, кто он такой. И изрядная часть этих сведений ему по душе. Он был трудолюбивым, решительным и успешным. Он был верным другом, придерживался установленных для себя высоких моральных и этических стандартов.
Но многое ему в себе и не нравилось, даже вызывало отвращение. Он был высокомерен. Самодоволен. Он был единственным ребенком. Умным. Забавным. Атлетичным. Но успех ударил ему в голову. Он стал себялюбцем. Короче говоря, вообразил себя черт знает кем.
Забавно, как пробуждение на помойке без памяти может изменить воззрения. А уж чтение мыслей может сбить спесь хоть с кого. Он-то думал, что когда входит в комнату, все присутствующие затаивают дыхание, ослепленные появлением Ника Холла. Его поджарой, атлетической фигурой и грубоватой мужской красотой.
Каким же чванливым, самовлюбленным придурком он был! Теперь ему довелось читать мысли десятков встречных женщин. И хотя пара-тройка из них отреагировали на его наружность благосклонно, такое же число испытало в точности противоположные чувства.
Как он мог так упиваться собой? И как только друзья его терпели?
А семь месяцев назад он вступил в связь с женщиной по имени Алисия Грин. Красивой, но холодноватой. Для беседы сгодится, но… не Меган Эмерсон.
Однако семь месяцев назад он на Меган даже не глянул бы. У нее симпатичное личико и привлекательная фигурка, но для великого Ника Холла она недостаточно хороша. Поверхностный мудозвон, которым он был, не уделил бы ей и капли внимания.
Когда его родители погибли в автомобильной аварии два года назад, Ник горевал полгода, а потом попросил Алисию выйти за него замуж – скорее ради ощущения, что жизнь продолжается, чем от неудержимой страсти. Алисия – замечательная женщина, весьма впечатляющей наружности. Холл считал ее равной себе по части внешности, но теперь, взглянув на все новыми глазами, понял, что вовсе нет.
Ну так что ж? В конце концов, это не так уж и важно.
Он собирался остепениться. Он не был страстно влюблен в Алисию Грин. И хотя на словах они признавались друг другу в любви, на деле оба ее не испытывали. Во всяком случае, по-настоящему. Пожалуй, достаточно показательно, что, когда он заглянул к ней на «Фейсбук», пока такси везло их к «Вонсу», выяснилось, что она уже завязала новые отношения.
И почему это его ум и сердце жаждут сосредоточиться на Меган Эмерсон даже теперь, когда невеста воскресла в его памяти? Может, дело в близости?
Навряд ли. Меган привнесла в его жизнь контраст. Она не такая красавица, как Алисия, куда там, зато энергичнее. Теплее. С ней интереснее. Без Меган он ни за что не узнал бы, что в его жизни чего-то недостает. А он-то думал, что в лице Алисии Грин обрел настоящее золото…
Да и нельзя винить Алисию за то, что она не зациклилась на нем. Она считает, что Холл погиб уже семь месяцев назад. В каком-то смысле он действительно умер. Он уже не тот человек, которого она любила, – если вообще любила.
У него сейчас и так хлопот полон рот, чтобы связываться еще и с ней, но когда его возвращение из мертвых станет достоянием гласности, выбора у него не будет. Придется ей позвонить. Объяснить, что знает о том, что она пошла дальше, и это, вероятно, к лучшему.
Винить он ее не станет. Не станет даже на секунду делать вид, будто она его предала, вступив в новую связь настолько быстро. Пожелает ей всего наилучшего и объяснит, что получил травму и изменился.
Наверное, когда он станет – хотя бы временно – знаменитейшим человеком на планете, Алисия может совершить решительную попытку снова прилепиться к нему, но это не сработает. И потом, если она будет знать правду, то не подпустит его мутировавший экстрасенсорный рассудок к себе на десять миль.
Ник не знал, как все сложится с Алисией. Но был уверен, что он уже не тот человек, которым был семью месяцами ранее. Даже если Меган Эмерсон покинет его навсегда, она уже продемонстрировала ему, что отношения – это куда больше, чем ему казалось. И хотя внешность со временем увядает, грандиозная личность и грандиозная химия только крепнут.
Забавно то, что последние семь месяцев по-прежнему зияют в его сознании огромной лакуной, хотя все, что было до них, вернулось. Проведя некоторые исследования по поводу амнезии, Холл знал, что это вполне возможно.
Он в точности помнил скриппсовский «Эксплорер» и всех коллег, с которыми поднялся на борт. Помнил, как почувствовал головокружение. И как слышал что-то вроде рокота винтов множества вертолетов вдалеке.
Была ли это морская болезнь? Галлюцинации? Он никогда не страдал морской болезнью, так что был крайне озадачен.
Потом несколько человек вокруг него повалились на палубу. Его рассудок едва теплился, не в состоянии сообразить, что его одурманили, что в ретроспективе было совершенно очевидно. Газом ли в воздухе, или чем-то в еде или питье – непонятно. Последнее, что он помнил о корабле, – как валится на палубу, закрывает глаза и угасающим сознанием отмечает, что звук вертолетов будто бы приближается.
Дальше ему вспомнилась тесная комнатушка с узкой койкой, запертая снаружи. И телевизор, показывавший только фильмы и не подключенный к Интернету. А потом вошел мужчина с планшетом, принявшийся расспрашивать его о здоровье, но отказавшийся отвечать на какие-либо вопросы. Теперь Ник знал, что это был Келвин Грей.
А потом он очнулся на помойке.
Но события на «Эксплорере» вовсе не казались разыгравшимися только вчера. Воспоминания представлялись застарелыми. Как будто с тех пор, как он все это испытал, образовался семимесячный провал.
Холл не представлял, как сбежал, но после искусного использования своих пси-способностей «на ура» ничуть не удивительно, что ему это удалось. Впрочем, должно быть, его бегство пошло дико наперекосяк, раз ему пришлось прятаться в мусорном контейнере.
Он снова подумал о Меган. Надо сказать ей, каким ослом он был. И об Алисии. Нужно снять этот камень с души. Это его долг перед ней.
Он думал, что его могло тянуть к Меган потому, что она была единственным человеком на свете, которого он знал по-настоящему. Она была его точкой опоры. Помогала сохранить рассудок. Она была единственным другом на целой планете чужаков. Но теперь, когда память полностью вернулась, Ник чувствовал себя все таким же зависящим от нее. Может, даже сильнее.
Так что он поведает Меган о своем прошлом и присягнет, что изменился навеки. Он понимал, что вовсе не обязательно говорить, каким ослом зачастую был прежний Ник Холл, но скрывать это от нее не желал.
Черный «БМВ» продолжал плавно нестись по калифорнийскому шоссе 99, с мощью и грацией без труда поглощая милю за милей. Беседа спереди на время стихла, и абсолютная тишина в шикарном автомобиле, даже на скоростном шоссе, говорила о впечатляющей работе автомобильных конструкторов.
«Ты там в порядке, Ник? – подумала ему Меган после нескольких минут молчания. – Я понимаю, что тебе требовалось время на размышления. И понимаю, что ты расскажешь мне о том, что тебя донимает, когда будешь готов. Но, может, хоть намекнешь? В смысле, ты ведь невинный океанограф, правда? Дело ведь не в том, что ты припомнил, что ты суперзлодей с дожидающимися где-то клевретами, правда?»
«Извини, Меган, – улыбнулся Холл. – Я вовсе не хотел тебя тревожить».
И задумался, что бы такое еще мог сказать ей сию секунду. Он помнил, что у них запланирована телеконференция, как только они прибудут в «Хомстед инн», в которой будут участвовать они трое, Кэмерон Файф и Эд Коуэн. Так что неизвестно, когда ему выпадет время с толком и расстановкой поведать Меган, что у него на уме, и об Алисии. Как ни замечательна телепатия, во время этого разговора он хотел бы остаться с ней наедине. И иметь возможность читать язык ее тела. И обнимать ее.
«Всё в порядке, – продолжал он. – Просто надо было разобраться кое в чем. Я обо всем расскажу тебе, когда выкроим время побыть одни. Но покамест, просто чтобы знала: если что, я начал ценить тебя еще больше, чем тогда, когда был лишен личности. А это говорит о многом».
«Отлично, – подумала Меган, но так, что Холл ощутил, как у нее на душе кошки скребут. – Жду с нетерпением, когда мы останемся одни».
«Я тоже», – подумал Ник.
Хоть и понимал, что кривит душой, – ведь в первых строках повестки дня значатся его прошлое и Алисия Грин.
34
Они прибыли в «Хомстед инн», оказавшийся именно таким замечательным, каким расписывал его Альтшулер. Там жило весьма приличное число людей, и хотя Холл по-прежнему дал бы правую руку на отсечение, только бы избавиться от неумолчного фонового гомона в мозгу, игнорировать его стало уже куда легче.
Они прошли через вестибюль без остановки – ведь регистрироваться им не требовалось, – пригнув головы, чтобы скрыть лица от установленных там камер, и вышли на территорию отеля. Коуэн сказал, что ни на территории, ни в самих комнатах камер наблюдения нет, так что, выйдя из вестибюля, можно больше не разглядывать носки своих туфель.
Они нашли ключ-карты, припрятанные для них Коуэном, чтобы им не пришлось называть собственные имена, снимая номер, и скоро оказались внутри. На столе в качестве приветственного подарка для них оставили блюдо свежих красных яблок вкупе с тарелкой домашнего печенья с шоколадной крошкой, славших шизофреническое сообщение об отношении «Хомстед» к здоровью своих постояльцев.
Не прошло и пяти минут, как они уже сидели в небольшой гостиной между комнатами, а Кэмерон Файф и Эд Коуэн были представлены на разделенном экране телевизора, висящего на стене, во всем своем трехмерном великолепии.
Коуэн и Файф с ходу принялись осыпать Холла вопросами о его мытарствах. Он сообщил им, что помнит только свою первую встречу с Греем, и больше ничего. По поводу своей эскапады и того, как Меган Эмерсон в конце концов присоединилась к его бегству, он ответил правдиво, как мог. Но поскольку выдавать свои псионические способности не хотел, был вынужден сфабриковать куда большую часть истории, чем хотел бы. А эпизод в минимаркете вообще исключил из повествования целиком.
Когда он кончил излагать весьма приукрашенную версию событий в кабинете Меган, и Файф, и Коуэн смотрели на него со скепсисом.
– Чтобы быть уверенным, что я ничего не упустил, – сказал Файф, – позвольте резюмировать. Первого типа, с заправки «Шелл», отвлекли какие-то детишки, подпалившие шутиху. А когда он отвернулся, вы ухитрились врезать ручкой двери ему по черепу.
– Верно.
– А затем, когда двое угрожали Меган в ее кабинете, они оставили дверь приоткрытой на волосок.
Холл кивнул.
– И вы сумели тихонько проскользнуть у них за спинами, пока они не сводили глаз с Меган.
– Точно, – подтвердил Холл.
– Угу, – с прищуром поглядел на него Коуэн. – Значит, двое хорошо вышколенных убийц, достаточно глупых, чтобы не закрыть за собой дверь до конца, не слышали, как вы к ним подкрадываетесь? И вы смогли убрать обоих?
– Совершенно верно. Я не говорил, что обошлось без везения. Но знаете старую пословицу: кому повезет, у того и петух снесет, – Холл развел руками. – А может, у этого Деламатера кончились талантливые негодяи…
– Того самого Деламатера, который сумел совершить безупречное нападение на «Эксплорер»? – встрял Файф. – Похищение века?
Ник пропустил вопрос мимо ушей, решив вместо того двинуть дальше с хронологией. Когда он закончил, Файф заметил:
– Увлекательная история, доктор Холл… Ник, – поправился он, поскольку Холл настоял, чтобы к нему обращались по имени. – Вы и в самом деле очень везучий человек.
Подавшись вперед, Файф пристально вгляделся в Холла, буравя его взглядом.
– Но вы уверены, что больше ничего не хотели бы нам поведать? – спросил он, будто бросая Холлу вызов.
– Это все, – покачал головой Ник. – Хотелось бы мне припомнить семимесячное заточение, но не могу. Вряд ли воспоминания вообще вернутся.
– Ничего страшного, – заверил Файф. – У нас и так улик более чем достаточно. И вы наконец вспомнили, что за этим стоял Грей.
– Это правда, – подал голос Альтшулер, до сих пор почти не нарушавший молчания. – Но было бы славно получить показания очевидца, единственного выжившего из экипажа «Эксплорера» Скриппса, что мы непричастны. Независимо от улик, которые мы предоставим, Кэмерон, ты же знаешь, публика в глубине души будет терзаться сомнениями.
– И не только в глубине души, – улыбнулся Файф, что для него было редкостью.
Холл с абсолютной уверенностью знал, что Альтшулер непричастен, но знал это из источников, раскрывать которые не мог. Так что если им нужно свидетельство очевидца, он не почувствует ни малейших угрызений совести, если ради помощи малость приукрасит истину.
– Но я могу дать свидетельские показания, которые помогут доказать вашу непричастность, – возбужденно проговорил Холл. – Грей добрых пять минут выхвалялся передо мной своим величием.
Это было чистейшей ложью, но вписывалось в то, что он узнал об этом человеке.
– Он хвастался, что является единственным ученым. Что он так умен, что использует сотни других ученых, которые воплощают его находки в жизнь, но все равно остаются в неведении. Упомянул «Лаборатории Тейя», сказав, в частности, что ни одна душа в компании даже не догадывается, чем он занят. Кстати, похвастался, что в «Тейя» никто не поверит ни одному дурному слову о нем. Даже если их завалить уликами.
– Очень интересно, – проронил Файф, но его выражение красноречиво говорило, что и этому заявлению он не очень-то доверяет.
Холл сообразил: было бы большой натяжкой верить, что он в состоянии вспомнить лишь одну коротенькую встречу с Греем, и именно во время этой встречи с глазу на глаз тот очень кстати сделал заявление, как раз обелявшее весь персонал «Тейи».
– Наверное, вы заразили своим везением всех нас, – продолжал Файф. – Это весьма способствует тому, чтобы всех устроило новое руководство и люди, которых Грей оставил в «Тейе».
Холл принялся описывать свои способности к веб-серфингу, а затем вся группа принялась обсуждать планы поимки Деламатера и проведения пресс-конференции в девять или десять утра во вторник. Файф прилетит во Фресно сразу же после того, чтобы познакомиться с Холлом лично, чего уже ждет с нетерпением, и представить его ФБР.
Обычно это было бы не столь пугающе, но власти наверняка будут вне себя, что к ним не обратились раньше. Особенно когда узнают, что Келвина Грея убили и оставили протухать в собственном винном подвале парой суток ранее. Не говоря уж о том, что Холлу предстоит объяснить несколько необъяснимых убийств в Бейкерсфилде.
– Пресс-конференцию я созову в Нью-Йорке, – поведал Файф. – Якобы являющемся новостным эпицентром мира.
– И что же ты планируешь сказать прессе, чтобы заманить ее туда? – полюбопытствовал Альтшулер.
– Об этом я немало думал, – нахмурился Файф. – Я мог бы сказать, что с абсолютной уверенностью знаю, что случилось с таинственным рейсом «Эксплорера» Скриппса. Потом раздразнить их крупицей истинной истории. Наверняка они слетятся роем.
– Но сомневаетесь, что хотите именно этого? – предположил Холл.
– Отлично. При сложившихся обстоятельствах куда лучше провести очень скромную пресс-конференцию без лишней шумихи. Чтобы меня не затоптали толпы репортеров, связав по рукам и ногам. Чтобы я мог быстро удалиться и дождаться, пока мир усвоит новости. Так что, думаю, я поддразню только нескольких избранных журналистов, и те будут думать, что выиграли в лотерею. Поверьте, через считаные часы по окончании пресс-конференции это будет новостью номер один во всех странах мира.
– И вы планируете выложить все, что у вас есть на Грея? – спросила Меган. – Как бы пагубно это ни сказалось на имидже компании?
– Это верно, – подтвердил Файф. – Мы поведаем миру об «Эксплорере» и попросим прощения за гнусные деяния Грея. После этого пресс-конференция и «Лаборатории Тейя» войдут в штопор. Тогда-то мы и объявим, что Ник жив, и покажем видеозапись его заявления, что раскрутит пропеллер в обратном направлении. – Он повернулся к Холлу. – Ник, я хочу, чтобы вы как можно быстрее записали краткое заявление и демонстрацию своих имплантатов. И в отношении веб-серфинга, и ваших воззрений по ее использованию от слепоты и глухоты.
– Записать заявление? – переспросила Меган. – А не эффективнее ли будет, если Ник будет присутствовать на пресс-конференции лично?
– Да, – ответил Файф. – Но мы не можем подвергать его риску путешествия через всю страну и личного появления, пока Деламатер еще на свободе. И я не могу допустить, чтобы он отвечал на вопросы. Я уже упоминал, что ФБР все это просто взбеленит. Если публика доберется до Ника раньше их, это только будет солью на раны Бюро. И они взъерепенятся пуще прежнего.
– А в чем смысл демонстрации возможности веб-серфинга имплантатов? – поинтересовался Холл. – Зачем раздувать шумиху вокруг технологии, которой могут вообще не дать путевку в жизнь?
– А почему бы и нет? – огрызнулся Файф. – Из-за того, как она получена?
– Это одна из причин, да.
– Позвольте мне беспокоиться о будущем этой технологии, – отрезал Файф с видом, красноречиво гласившим: «И как это могут быть на свете столь наивные субъекты?» – Просто устройте наилучшую возможную демонстрацию. Визуальное, слуховое и управляемое мыслью интернет-подключение.
– То есть, когда все уляжется, вы в самом деле рассчитываете выставить на рынок интернет-аспект этой технологии? – скептически спросил Холл.
Файф ответил так же, как Альтшулеру раньше. Еще ни одна технология не была так замарана, но так важна и полезна, что ее не могут не принять.
– Прогресс не остановить, – закончил Файф. – Тот прогресс, который она олицетворяет.
– Неприятно портить вам обедню, – возразил Холл, – но я не думаю, что ее когда-либо одобрят. По причинам, не связанным с ее получением. Визуальные и слуховые аспекты – да, от слепоты и глухоты. Но не для персонального, управляемого мыслью доступа в Интернет. По меньшей мере, не в США. Когда правительство продумает все последствия.
Судя по лицам Кэмерона Файфа и Алекса Альтшулера, они явно не могли взять в толк, о чем это он.
– Чё-то я не ухватываю, Ник, – сказал Альтшулер. – Ты превозносил эту технологию. Говорил, что она работает безупречно и чрезвычайно полезна. Сказал, что уже не представляешь себе жизнь без нее.
– Так и есть. И в этом суть. Именно это делает ее чересчур опасной для массового использования. Она вызывает абсолютную, тысячепроцентную патологическую зависимость. Подумайте, сколько людей привязаны к своим мобильникам и неспособны поддерживать разговор за обедом, не проверяя его каждые десять секунд. Подумайте о людях, уже болезненно пристрастившихся к Интернету. Интернету в старом стиле. И к виртуальным мирам вроде «Секонд лайф», и ролевым играм вроде «Уорлд оф Уоркрафт», «Симсити», «Гилд уорз» и им подобным, набирающимся популярности с каждым годом.
Он так поднаторел в пользовании внутренним интернет-подключением, что перед его мысленным взором всплыли точные цифры демографического роста, но Холл их проигнорировал.
Переведя дух, он ринулся дальше:
– Пугающее и все возрастающее число игроков приобретают такую пагубную зависимость, что больше живут в виртуальном мире, чем в реальном. А технология в моей голове усугубляет это стократно. Она создает полнейший эффект присутствия. Люди так пристрастятся, что порой не будут вылезать из постелей сутками. Технология работает слишком хорошо. Куда с большим успехом можно просить у правительства разрешить повсеместное использование ЛСД.
Нарисованная Холлом картина крайне встревожила Альтшулера. Файфа, напротив, она почти развеселила.
– И еще один последний довод, – продолжал Ник. – Вы хоть догадываетесь, сколько дорожных катастроф спровоцирует веб-серфинг с эффектом присутствия? Какую ежегодную смертность? – Он выдержал паузу. – Десять тысяч? Пятьсот тысяч? Пять миллионов?
– Ник, вы сделали ряд дельных замечаний, – снисходительно покачал головой Файф. – Но позвольте вам сказать, этого не вырвать из рук – умов – общественности даже танками. Правительство будет талдычить о патологическом пристрастии. И о безопасности. Будет ломать руки. Но технология все равно пойдет. Знаете, сколько несчастных случаев происходит из-за сотовых телефонов? Хотя бы приблизительно?
Рассудок Холла без усилий запросил киберпространство, и ответ замаячил в поле его зрения. В 2010 году, за годы до того, как оборудование салонов автомобилей громкой сотовой связью стало обязательным во всех пятидесяти штатах, согласно оценкам, по вине мобильников происходило более двадцати процентов ежегодных автомобильных катастроф, что составляет приблизительно полтора миллиона. А после ввода запрета на пользование мобильниками за рулем это число, как полагают, ничуть не изменилось, а то и возросло.
– Нет, – ответил Холл, не видя нужды озвучивать эту статистику. – Сколько же?
– Наверняка не знаю, – ответил Файф. – Но много. Чертовски много. Адски много. Однако американцы целиком и полностью готовы закрывать глаза на опасности и даже явные доказательства смертельной опасности их технических примочек. Правительству просто придется принять закон, как и в случае с сотовыми телефонами. Сами знаете, руки должны быть свободны – и не отправлять эсэмэски. Кому какое дело, даже если вы наверняка знаете, что многие миллионы проигнорируют закон, и тысячи ежегодно будут платить за это жизнью. То же самое и здесь. На опасность пагубного пристрастия и гибели в ДТП будут с радостью смотреть сквозь пальцы и мириться с нею. Сотовые телефоны по-прежнему ведут к множеству смертей, но никому не хватает ни смелости, ни наглости предложить перестать ими пользоваться.
На несколько долгих секунд воцарилось молчание. Наконец, его прервала Меган Эмерсон.
– Извини, Ник, – тихонько проронила она, – но, по-моему, Кэмерон прав.
– Я знаю, что прав, – изрек Файф.
– Есть и другие проблемы, – упирался Холл. – Конфиденциальность. Порнография.
Альтшулер не удержался от смеха.
– Это определенно перетряхнет мир секса, уж будьте покойны. В прежние деньки, если партнер вам прискучивал, приходилось воображать, что трахаешь другую обнаженную личность. Имплантаты позволят на самом деле «видеть» кого-то еще, и воображение уже не потребуется. Даже если твои настоящие глаза открыты и направлены на партнера, ты можешь предпочесть вместо того мысленным взором просматривать порнофильм.
– Ага, о дивный новый мир, – с отвращением бросил Файф.
– Секс тут даже не проблема, – парировал Холл. – Реальная проблема в том, что я не вижу никаких проблем в обращении направления, в превращении всего, что видишь или слышишь, в потоки видео и аудио. Так каждый станет идеальным шпионом. Каждое человеческое взаимодействие может записываться. Два человека с глазу на глаз больше не смогут рассчитывать на абсолютное уединение. Последствия этого непостижимы.
Альтшулер задумчиво кивнул.
– «Облако» может стать хранилищем каждого слова, сказанного в чьем бы то ни было присутствии. – Содрогнувшись, он угрюмо присовокупил: – Штучка из репертуара Большого Брата. И кстати, возвращаясь на минутку к сексу. Переспи с девушкой, и ничто не помешает тебе «снимать» ее глазами и постить видео всего перепихона в онлайне, еще даже не успев кончить.
«То есть, он говорит мне, – телепатически закинула Меган Холлу, – что меня ждет перспектива посмотреть на “Ю-тьюбе” видео с подписью “Интим с раненой неандертальской девушкой”, а, Ник?»
Холл рассмеялся.
– Вы находите идею вторжения в частную жизнь женщины забавной, Ник? – поинтересовался Файф.
– Нет. Я смеялся собственным мыслям, – отмахнулся Холл.
Файф смотрел на него еще пару секунд, после чего продолжал:
– Мое мнение не изменится, какие бы аргументы вы ни приводили. Это прогресс. Это изобретение представляет такой же грандиозный рывок вперед, как огонь, колесо и электричество. И его не отвергнут. Общество приспособится – или закроет глаза на все неприятные побочные эффекты. Может, публикация чужих изображений, сделанных без ведома и согласия, станет уголовно наказуемой… Кто знает? Экспертные системы становятся умнее с каждым днем. Может, блюсти порядок в поведении подобного рода начнет сам Интернет.
– Ага, от этого мне намного легче, – с сарказмом бросил Холл. – Давайте превратим киберпространство в «Скайнет».
– Какой «Скайнет»? – приподнял брови Файф.
– Вы не видели ни один из фильмов о Терминаторе?
Кэмерон Файф отрицательно тряхнул головой, и Холл решил не углубляться.
– Послушайте… Ник, – продолжал Файф. – Разумеется, придется внести кое-какие поправки. И кто знает, быть может, вы и правы, – добавил он тоном, выдававшим, что сам он не поверит в это ни на миг. – Но как только наша пресс-конференция и расследования закруглятся, дальнейшее уже не в нашей власти. Общество либо примет эту технологию, пусть даже замаранную и потенциально опасную, либо нет. Проще простого.
Холл кивнул. Аргументы Файфа куда весомее его собственных. Если спорить, кто в конечном итоге останется прав, то наверняка это видавший виды, искушенный инвестор.
– Так или иначе, – продолжал Файф, – в одном я уверен. Будучи первым, кто использовал именно эту технологию, добровольно или нет, вы станете ключевой фигурой в истории.
35
– И что же нам известно об экстрасенсорных способностях Холла? – спросил Гердлер.
– Очень немногое, – сообщил Кэмпбелл. – В своем послании он оценивает свой радиус миль в шесть.
– Но в пределах такого радиуса могут находиться тысячи и тысячи человек, – отметил полковник. – А читать мысли каждого он не в состоянии. Так что если мы будем за пять миль от него, маловероятно, чтобы он хотя бы догадывался, что наши мысли для него важны.
– Откуда напрашивается вывод, что его может снять снайпер с большой дистанции. Он и не догадается прочесть мысли снайпера. Не предугадает.
– Возможно. Одному Богу ведомо, как работает эта штука. Зато нам известно, что очень впечатляющая и умелая группа людей, пытающихся прикончить его и, вполне возможно, уже знающих об этой его способности, – еще жива. А некоторые из них – нет. Так что я не стал бы предполагать, что он прозевает мысли снайпера. Но идея недурна и попытаться стоит, если не измыслим чего-нибудь получше.
– А если убрать его ракетой? Скажем, с беспилотника? – предложил майор. – Тогда надо просто быть дальше шести миль от него, прежде чем нажать на спуск.
– Вижу две проблемы. Во-первых, шесть миль – лишь его приблизительная оценка. Для перестраховки надо считать, что радиус составляет двенадцать миль. И это еще при условии, что этот радиус не увеличивается по мере того, как он учится пользоваться своей новой способностью.
– Ну даже если так, – Кэмпбелл пожал плечами, – это только увеличивает число обрушивающихся на него мыслей, делая их иголками в куда большем стоге сена.
– Тоже дельное замечание.
– Так в чем же вторая проблема?
– Предполагая, что мы найдем его на континентальной части США, – пояснил Гердлер, – санкционировать подобное я не готов. Пока. Разве что застанем его прячущимся посреди огромного кукурузного поля где-нибудь в Индиане. Как бы то ни было, будет дико трудно убедить Собола, что мы пытались захватить его живым, как приказано, если мы сотрем его с лица земли ракетой.
– То-то и оно, – насупившись, уступил Кэмпбелл, задумчиво склоняя голову к плечу. – Ладно, значит, мы двое не можем приблизиться к этому типу, чтобы он не прочел наши намерения. Любой посланный его убить тоже не может к нему приблизиться. Либо Холл может по волшебству чуять опасность, либо чем они ближе, тем более вероятно, что он узнает об их приближении. Так или эдак, вы сделали отличное замечание на предмет промашек другой группы спецов, пытавшихся его убить.
Гердлер снова поджал губы при очередном напоминании о группе сраных психопатов, с которой они теперь заодно – во всяком случае, в смысле обоюдного желания увидеть труп Ника Холла. Будто убийства двадцати шести человеческих существ недостаточно, чтобы Гердлер не находил покоя, пока не насадит на копья головы этих людей, – так они еще и фактически подтолкнули его к уничтожению невинного человека, разъярив его больше прежнего.
– Так что наш единственный вариант – ввести в игру собственных людей, – подытожил Кэмпбелл.
– Ты имеешь в виду игру как заблуждение?
– Да.
– Согласен. Тем более что нам все равно придется на это пойти, раз мы нарушаем прямой приказ. Но ты сделал отличное замечание. Раз мы знаем, что Холл прочтет мысли того, кого мы к нему пошлем, мы должны позаботиться, чтобы они считали, будто мы собираемся приколоть ему на рубашку медаль за гражданскую доблесть.
Кэмпбелл открыл было рот ответить, когда ожил ПЦП его компьютера.
– Майор Кэмпбелл, – произнес вкрадчивый женский голос. – Вы просили меня предупредить вас о поступлении новой важной информации по делу Холла. Пожалуйста, проверьте входящую почту.
Кэмпбелл проверил свой компьютер, и лицо его просветлело.
– Мы его нашли? – заинтересовался Гердлер.
– Еще нет. Но снова взяли его след, – с энтузиазмом выложил майор. – Мы забыли сказать Адамсу прекратить проверку видеороликов близ места, где они вышли из такси. И очень хорошо. Камера рядом с «Вонс» засекла Ника Холла и Меган Эмерсон покупающими новые головные уборы и солнечные очки.
Кэмпбелл перебросил ролик на большой экран в комнате. Камеры магазина были направлены в проход с вертикальной стойкой темных очков, которую можно было вертеть вокруг оси, чтобы получить доступ к очкам со всех четырех сторон.
Меган Эмерсон медленно поворачивала стойку, остановившись, когда нашла пару самых больших женских очков от солнца. Надела их, погляделась в зеркальце наверху стойки и тряхнула головой, явно понимая, что они ей не идут. Рассмеявшись, Холл наклонился и ласково поцеловал ее в губы; она ответила на поцелуй – с чувством. Судя по языку их тел, уже не в первый раз.
– Надо воздать этому парню должное, – сухо заметил Гердлер, – удирает, спасая собственную шкуру, но все равно успевает забить гол девице, прихваченной по пути.
– Ну, это да, – согласился Кэмпбелл. – Но у него несправедливое преимущество. Если можешь читать мысли девушки, всегда будешь знать, что сказать.
– Не уверен, – рассмеялся Гердлер. – Я убежден, что не понял бы ни одну женщину, даже если б знал каждую ее мысль. – Мимолетная улыбка полковника тут же погасла. – Когда это снято?
Майор посмотрел тайм-код на компьютере.
– Ни фига себе! Пять минут назад, – возбужденно сообщил он.
– Невероятно. Они еще в Бейкерсфилде?
– Очевидно. – Кэмпбелл сверился с какими-то заметками на экране монитора. – К сожалению, они пропали из поля зрения камер сразу же по выходе из магазина. Адамс проверяет остальные камеры в округе, но нам повезет, если мы их найдем.
Схватив трубку телефона, Гердлер принялся рявкать приказы, направляя ряд единиц личного состава, находящегося в этом районе, в этот конкретный «Вонс», приказывая искать людей, видевших Холла и Эмерсон, внутри магазина и снаружи – особенно тех, кто мог видеть, как эта парочка садится в машину на парковке. А заодно позаботился, чтобы все видеозаписи со всех камер в окрестностях шли напрямую через Несси.
Покончив с этим, он поднялся из кресла и обернулся к заместителю.
– Я собираюсь поднять реактивный лайнер и поторопиться с поездкой. Пока я не сяду, ты за няньку. Тем паче, что с оперативным управлением ты справляешься лучше меня. Позаботься, чтобы это зачлось. Второй такой хороший шанс может выпасть нам очень нескоро.
Кэмпбелл угрюмо кивнул.
– Пока буду в воздухе, держи меня в курсе. И я хотел бы организовать мозговой штурм по способам убийства Холла, когда мы его найдем.
Бросив взгляд на часы, Гердлер сделал быстрый мысленный подсчет.
– На посадку в Эдвардсе я захожу через два часа. Организуй «вертушку», чтобы, как только самолет сядет, перебросить меня в Бейкерсфилд – или на расстояние пятнадцати миль от Холла и Эмерсон, если их удастся к тому времени засечь.
– Так точно, – отчеканил Кэмпбелл.
36
По окончании телеконференции Холл попросил Альтшулера оставить их с Меган на какое-то время наедине. Очкастый компьютерный ученый был рад услужить, предложив принести китайской еды на ужин, и хотя прежде чем тронуться во Фресно, Холл и Меган перехватили по бутерброду, за весь день у них во рту больше маковой росинки не было, и их радовала перспектива получить апартаменты в полное свое распоряжение.
Перед уходом Альтшулер внимательно поглядел на обоих. Они не притрагивались друг к другу, но Ник прочел в сознании ученого, что язык их тел все равно как-то их выдает. Альтшулер уже заподозрил, что они не просто два человека, которых столкнула судьба в борьбе за спасение собственных жизней. Они стали друзьями. Больше, чем друзьями…
Холл прочел, что Альтшулер гадает, не просил ли он остаться наедине с Меган только ради перепихона. При нормальных обстоятельствах, думал компьютерщик, он не стал бы корить Холла за это. Альтшулер не прочь потрахаться, как и всякий другой, а Меган Эмерсон – милашка. Но тут слишком многое поставлено на карту, и было бы славно, если б Ник Холл ухитрился подержать своего дружка в штанах еще какое-то время.
Да и возможностью напороться на них посреди этой деятельности Альтшулера тоже не прельщала.
– Гм, китайский ресторанчик тут поблизости, и готовят там быстро. Так что вернусь я очень скоро, – сообщил он в уповании, что они не станут раздеваться. – Я бы сказал, минут через двадцать.
– Спасибо, Алекс, – сказал Холл, жалея, что нет изящного способа заверить его, что в его отсутствие они будут только разговаривать. С другой стороны, он подозревал, что, строго говоря, это было бы неправдой. Раздеваться они не станут, но одними разговорами дело между ними наверняка не ограничится.
Как только Алекс удалился, Холл привлек Меган в объятья. Теперь он вспомнил свое прошлое, основную линию поведения и уровень эмоциональной близости, в котором обычно нуждался, и знал, что его нынешние нужды многократно выше нормы. Он даже не представлял, вызвано ли это их мытарствами, воздействием Меган Эмерсон – или и тем, и другим сразу. Но его губы искали губ Меган так жадно, как будто он до сих пор старшеклассник.
Жестом усадив ее на кухонный стул, он подпрыгнул и уселся на полоску гранитного островка, протянувшегося посредине кухни апартаментов.
Холл начал с того, что сообщил хорошие новости. Он не упоминал это прежде, но предпринял более упорядоченные попытки засечь других людей, читать мысли которых не способен. Для этого нужно было засекать взглядом сотни человек, а затем осторожно пытаться прочесть мысли каждого, сопоставляя визуальную идентификацию с ментальной. Один раз в «Вонсе» и дважды во время поездки во Фресно он видел людей глазами, но не видел рассудком. Двое мужчин и одна женщина. Этот оборот событий ободряет – стало быть, Меган не одна такая. В душе Ник понимал, что так оно и будет, но знать, что есть и другие, с кем он может поддерживать нормальные отношения – ну, как бы нормальные, – большое облегчение.
Меган от новости пришла в восторг и даже удержалась от очередной шутки о неандертальцах.
Сбыв это с рук, Холл понял, что пора поднять более трудную тему. Легкого способа поведать Меган то, что она должна знать, не было, так что он рубанул все напрямую. Сказал, что перенесенные мытарства изменили его взгляд на жизнь, позволив ему оценить свою предыдущую личность и поведение почти с точки зрения постороннего. Увидеть себя чужими глазами. И увиденное ему отнюдь не польстило. Он описал свое былое высокомерие, поверхностность и себялюбие, и поклялся сделать все, что в его силах, чтобы остаться изменившимся навечно.
Меган это ничуть не озаботило.
– Все, что мне известно о Нике Холле, я видела с момента твоего вторжения в мой кабинет. Ты слишком взыскателен к себе. Любой, испытавший пребывание вне собственного тела, кто мог бы взглянуть на свое прошлое с высоты, как ты, нашел бы в нем вещи, нуждающиеся в улучшении. Опыт меняет каждого, заставляя расти. Но я знаю, что твоя сущность не изменилась.
Холл поразмыслил над этим.
– Что ж, я хотел бы думать, что был достаточно пристойным человеком, несмотря на мои изъяны – хотя бы в самой сердцевине.
– Я уверена, что так и есть, Ник. Мы все имеем множество различных граней. Я вовсе не хочу пускаться в философию, но мы разные люди в разных ситуациях и с разными людьми. Мы все сформированы генами и событиями. Не в полной мере. И это отнюдь не извиняет скверное поведение. Но это правда. Как и ситуация с новой точкой зрения… – Она помедлила. – Ты когда-нибудь видел мюзикл «Злая»?
– Да, – кивнул Холл. – Родители водили меня посмотреть его на Бродвее, когда я был подростком.
– Меня тоже! – восторженно отозвалась Меган. – Какой замечательный спектакль! Музыкальные номера были невероятны!
– Я не из любителей бродвейских мюзиклов, – улыбнулся Холл, – но даже я склонен с тобой согласиться.
– Я, собственно, почему вспомнила его – потому что он реально изменил мой взгляд на мир. Вещи зачастую не черные и белые. Или черные при взгляде под одним углом и совершенно белые под другим. Гениальность постановки в том, что она берет классическую сказку, на которой мы все выросли, «Волшебник страны Оз», и вместо того, чтобы поведать ее с точки зрения Дороти, пересказывает ее с точки зрения Эльфабы – Злой Ведьмы Запада. И все меняется. Конечно, оно не всегда так бывает, но мюзикл демонстрирует случай, в котором есть скрытые мотивы, вещи, которые мы даже не замечаем, но которые меняют все. Эльфаба вовсе не была злой. Такой ее выставляют настоящие злодеи. Она никогда не планировала причинить вред Дороти; ей нужно было только, чтобы это так выглядело. Люди и ситуации бывают многогранными, и многое зависит от того, на какую грань тебе довелось посмотреть.
Холл кивнул, тщательно взвешивая ее слова. Меган Эмерсон продолжает удивлять его. С таким образом мышления, как у нее, ему сталкиваться еще не доводилось. Она забавна и шаловлива, но в то же время в ее душе есть глубины, не доступные поверхностному взгляду. Пожалуй, это тоже аргумент, подтверждающий именно эту точку зрения.
– Ты абсолютно права, – просто произнес он.
– Ты говорил о феномене вечеринки, – продолжала Меган. – Может, это надо назвать феноменом злой. И к нам это относится более, чем к кому-либо еще. Посмотри на безумную ситуацию, в которой мы оказались. Требующую принятия жизненно важных решений, включающих революционные технологии и способности. А потом рассмотрим фельдшера «скорой» Гектора Гарсию. Поведай историю нашей встречи с его точки зрения, и Ник Холл окажется вооруженным и очень опасным мутантом – быть может, даже пришельцем из космоса – и грабителем. С моей точки зрения, ты – джентльмен и герой. Ты рисковал своей жизнью ради спасения моей. И ни за что не осуществил бы свои угрозы против Гектора и Тони, как бы ни сложились обстоятельства.
Она встала, выпрямившись во весь рост, и прислонилась к краю гранитной стойки, на которой он сидел. Их лица оказались примерно на одном уровне.
– Так что я не сомневаюсь, что за свою жизнь ты наделал немало досадных вещей. Я уверена, что некоторыми из них ты отнюдь не гордишься. Но перестань рвать на себе волосы. Каждый из нас куда сложнее, чем видится на первый взгляд. И главное – кто ты сейчас. – Она вздохнула. – Кроме того, это тоже нас объединяет.
Холл вопросительно приподнял брови.
– В последнее время я и сама собой не очень довольна. Переезд из Лос-Анджелеса прошел тяжело. Я впала в уныние, стала угрюмой… И пила чересчур много.
– Ты и глотка не сделала, сколько я тебя знаю, – заметил Холл. – А бар у Глендонов был забит под завязку.
– Поверь мне, я знаю. Не думай, что я не испытывала соблазн. Очень даже испытывала. Но знала, что должна вернуться к истокам, найти себя. И сейчас – идеальная возможность для этого. Так что я целиком за то, чтобы мы воспринимали друг друга такими, какие есть. Мы можем учиться на собственных ошибках в прошлом. Но мы не должны им позволить разрушить то, что есть сейчас, бичуя себя за то, что было тогда.
– Весьма глубокая мысль, – изрек Холл и поспешил добавить, сообразив, что это могло прозвучать покровительственно или саркастично. – Я правда так думаю. В положительном смысле.
Меган подалась вперед, словно для поцелуя, но Холл отстранился. Он поклялся сорвать пластырь Алисии Грин разом, даже понимая, что вырвет при этом с корнем не один десяток волосков.
– Есть еще одна вещь, которую тебе надо знать, – устало проронил он с таким видом, будто только что выпил яду. – Прежде чем отправиться в экспедицию на «Эксплорере», я обручился с намерением жениться.
На сей раз назад подалась Меган, потупив взор и не отозвавшись ни словом.
Холлу показалось, что мир вдруг замедлил свое движение, унося с каждым биением его сердца не одну минуту. Но теперь он должен молчать, как это ни трудно, чтобы дать Меган усвоить эту новую информацию.
Наконец, спустя пять или шесть секунд, показавшиеся вечностью, она подняла голову и снова встретилась с ним взглядом.
– Послушай, – негромко промолвила Меган, стараясь скрыть боль в голосе, но не очень-то преуспев в этом. – Когда связываешься с человеком без прошлого, делаешь это на свой страх и риск. Ты меня предупреждал. И мы знакомы всего пару дней. Так что… поздравляю. Рада за тебя.
– То-то и оно, – возразил он. – Я-то за себя не рад.
И принялся страстно объяснять, что чувствует, как изменился. И что еще даже до экспедиции «Эксплорера» пришел к пониманию, что они с Алисией не любят друг друга по-настоящему. Он продолжал себя обманывать, но сомневался, что зашел бы в этом настолько далеко, чтобы явиться в церковь. Он сделал предложение скорее в качестве реакции на смерть родителей, чем почему-либо еще. Они с Алисией оба были очень легкомысленны, собираясь пожениться по надуманным причинам.
И чтобы ни случилось дальше, заверил он Меган, с Алисией он собирается порвать. Неизвестно, что сулит ему будущее, но знакомство с Меган уже показало ему, что он чересчур занизил планку. Что быть рядом с девушкой куда приятнее, чем он подозревал. Что дискуссии могут быть более живыми и увлекательными. Кроме того, он вообще не уверен, что продолжает верить в брак всерьез.
– Забавно, пару дней назад я думала в точности так же, – встрепенулась Меган. – Впрочем, и экстрасенсорные способности тоже не воспринимала всерьез, так что все меняется. Я не утверждаю, что все поменялось; просто говорю, что может. – Она помолчала. – А ты уверен насчет чувств к Алисии? Уверен, что когда обстоятельства изменятся и ты вернешься к нормальной жизни, весь эпизод, начиная с помойки, не покажется тебе дурным сном?
– Нет, – покачал головой Холл, – дурным сном мне кажется прошлое, оставшееся позади, до встречи с тобой. Мои нынешние чувства не изменятся.
Он был уверен, но и обеспокоен этим. Он чувствовал себя сейчас уязвимым, как никогда в жизни. Меган – одна из горстки людей, непроницаемых для его пси-способностей, с которыми он может поддерживать отношения. Ник продолжал чувствовать себя зависимым от нее, и это тревожило. Наверное, чем более незаменим и важен для тебя кто-то, тем уязвимее и испуганнее ты становишься.
А найти замену Меган почти невозможно.
Но задумавшись над этим, Холл вынужден был признаться себе, что ее важность не имеет ни малейшего отношения к тому, что она – одна из тех немногих, кто не увидит в нем прокаженного. Даже если б все женщины на свете жаждали пасть к нему в объятья, он не мог представить себя рядом с другой. Пора признать, что его чувства к ней были бы теми же самыми, независимо от наличия или отсутствия проклятия экстрасенсорного восприятия, наложенного экспериментами Келвина Грея на его жизнь…
Но что-то в этой последней мысли его встревожило. Что-то насчет экспериментов Грея. Но что?
И он крепко хлопнул себя ладонью по лбу, вдруг сообразив, что именно.
– Что? – озадаченно склонила голову к плечу Меган.
– Ну что я за идиот! – бросил он. – Надо менять стратегию. Причем немедленно.
37
Почесав в затылке, Меган снова уселась на кухонный стул лицом к нему.
– Какую стратегию?
– Больше нельзя держать мои пси-способности в секрете.
– Почему? По-моему, твои доводы очень резонны.
– Были. Но уже нет. Во-первых, хочешь верь, а хочешь нет, хоть это и не самое важное, мне надо избавиться от этого проклятья. И я это сделаю не один. Хоть Алекс и не отвечал за эти имплантаты, но он – один из ведущих мировых экспертов в электронике и компьютерах и знает эти системы. Он может их извлечь. Или найти какой-нибудь другой способ прикончить мои пси-способности.
Меган обдумала его слова.
– Разумно. А главная причина держать это в секрете – наша безопасность. Но как только пресс-конференция закончится и история выйдет на свет, больше ни у кого не будет причин нас убивать.
– Боюсь, надо сказать ему сейчас же, – возразил Холл.
Меган озадаченно заморгала.
– Я понимаю, как тебе не терпится избавиться от экстрасенсорного восприятия, Ник, но мы, вероятно, до сих пор остаемся мишенями. А твои способности могут спасти нам жизнь. Так с чего вдруг такая спешка?
– А с того, что я был близорук и наивен. Соглашаясь приехать во Фресно с Алексом, я как-то убедил себя, что технологию веб-серфинга ни за что не одобрят.
– Понимаю, – сказала Меган. – И, по-моему, выдвинутые тобой аргументы в разговоре с Файфом были очень резонны.
– Но ты уже сказала, что, по твоему мнению, его аргументы были весомее.
– На бумаге твои лучше, – поморщилась Меган. – Но он знает и психологию толпы, и то, что люди родную мать продадут за новейший гаджет. Он циничен, но я уверен, что притом он прав.
– Я тоже в этом уверен, в том-то и проблема. Выход со всем этим на публику запланирован на утро ближайшего вторника. Сделайте мне демо-ролик технологии. Но то-то и оно: что, если своими способностями я целиком обязан точному местоположению моих имплантатов? Что, если экстрасенсорное восприятие – просто побочный эффект? Тогда я повлеку как раз ту самую катастрофу, которую хочу предотвратить. Представить технологию имплантации вниманию общественности – все равно, что открыть шкатулку Пандоры. К внутреннему Интернету мы можем приспособиться – и приспособимся. Но если это попутно пробудит экстрасенсорные способности…
– Ага, – Меган угрюмо сдвинула брови. – Это большая проблема.
– Так что признаюсь Алексу, и только Алексу. Немедленно. Заставлю его понять масштабы проблемы. Знаешь, я ведь покопался в его сознании и склонен доверять ему безоглядно. Он не идеален, но в целом хороший человек. Стремящийся к добру. И он сумеет хранить секрет, особенно такой важный.
– Уверена, ты прав. А ты доказал, что умеешь разбираться в людях. По крайней мере, когда речь заходит о женщинах, – заявила Меган с широкой улыбкой. Потом улыбка угасла, и она невольно пробормотала под нос: – По крайней мере, что касается твоего недавнего суждения.
Соскочив с гранитной стойки, Ник протянул Меган руку, чтобы поднять ее со стула в свои объятья, когда раздался деликатный стук в дверь.
Холл улыбнулся. Он уже некоторое время знал о приходе Альтшулера, и хотя у ученого имелся собственный ключ-карта, тот не собирался распахивать дверь без предупреждения.
Холл помог Меган подняться со стула, но решил не обнимать ее, когда Альтшулер переступит порог.
– Входи, Алекс, – громко сказал он.
И повернувшись к Меган, телепатически процитировал: «Ну, здесь ничего не происходит. Это должно быть… любопытно».
38
Василий Чирков пялился в светло-голубые глаза девушки, сидевшей напротив него в шикарном ресторане – винном погребе «Ла Гастрономи». Сногсшибательная, и фигурка под стать. И оченно влетает в копеечку. Зато получаешь то, за что платишь, и она поставщица услуг экстра-класса, зовущихся в этом ремесле «эскортом».
Ресторан французский, пятизвездочный, с белыми атласными скатертями, вычурными канделябрами и громадными, барочными живописными полотнами в столь же затейливых рамах. Если б не столы, этот зал вполне мог бы находиться в Лувре. Но философия Василия гласит, что если уж собираешься потратить на спутницу такую уйму бабла, не жмотись на обед. А уж бабла на траты у русского куры не клюют.
Подошел официант, чтобы принять у них заказ. Василий заказал «Гайа Барбареско» 1998 года по триста долларов за бокал – по бокалу для себя и для девушки, представившейся как Жасмин. Это имя ему понравилось, как и все остальное в этом изысканном существе, непревзойденно владеющей ртом, но не постыдившемся попросить его заодно попользоваться и другими двумя ее входными отверстиями.
– Это итальянский винтаж, – растолковал Василий девушке. – Если точнее, пьемонтский. Винодельни Анжело Гайа. Тебе понравится. Гарантированно, – улыбнувшись, добавил он.
– Мне нравится все, что ты даешь мне, Василий, – с лукавой улыбкой отозвалась девушка.
Они успели прикончить по полбокала, когда подали салат, и Жасмин сказала Василию, что лучшего вина она еще не пробовала. Единственная проблема с девушками по вызову, знал он, в том, что они склонны говорить то, что ты хочешь услышать. Так что даже если б она думала, что вино на вкус как ссаки – вероятно, именно так ей на самом деле и показалось, если вдуматься, – она все равно поведала бы ему то же самое, поднаторев в развлечении людей, знающих в чем-то толк. Но в данном случае Чирков был склонен поверить, что она не кривила душой. Уж просто настолько превосходно «Гайя Барбареско».
Телефон Василия завибрировал, когда он только принялся пережевывать свой салат с ягненком, вялым шпинатом, теплой заправкой из яблочного уксуса и горчицы, сыром фета и кедровыми орешками. Василий нахмурился. В отношении ответов на звонки во время обеда он придерживался старомодных воззрений. Ему хотелось посмаковать вкус и текстуру блюда, его подачу и созданную Богом безупречную скульптуру, сидящую напротив. И все же опустил глаза, чтобы посмотреть, кто звонит.
И насупился пуще прежнего. Звонил Джон Деламатер, его главный благодетель и единственный человек, которому Василий позволил бы нарушить атмосферу, столь тщательно им сотворенную. От Деламатера не было ни слуху, ни духу с той самой поры, когда тот объявил о перемене планов и отозвал Василия с охоты за Ником Холлом.
– Извини, дорогая, – сказал Василий спутнице, – но надо ответить.
– Разумеется, – безмятежно улыбнулась Жасмин.
– Да? – произнес Василий в трубку, отвернувшись от нее.
– Василий. Извини, что беспокою. Но я хотел поблагодарить тебя за два года службы. Ты был вполне компетентным и надежным, и я ценил это.
Сердце Василия мучительно сжалось. Деламатер безжалостен и не из тех, кто позвонит, чтобы небрежно поблагодарить. Смахивает на увольнение. Впрочем, Деламатер и не из тех, кто увольняет людей. Его кадровые перестановки куда более радикальны.
Опустив телефон, Василий окинул зал взглядом, но ничего подозрительного не заметил. С другой стороны, его быстрая рекогносцировка отняла на пару секунд больше, чем следовало бы.
Он поглядел на Жасмин, и по ее осоловелому взгляду понял: Деламатер ухитрился что-то подсыпать в вино. Василий всегда был настороже при общении с Деламатером, понимая, что этот день настанет, но гроссмейстер запросто его обставил, ни в малейшей степени не смущаясь тем, что спутница Василия неизбежно будет списана в сопутствующие потери.
Василий выругал себя. Он стал предсказуем. Использовать его пристрастие к женщинам, ресторанам и винам было как два пальца об асфальт. И теперь он поплатится за это жизнью.
– Я подстраховался на случай, если ты попытаешься убить меня, Джон. После моей смерти фотки и видео с тобой будут на руках у властей. Уж поверь. Так что лучше бы нашлось противоядие, – пригрозил он, чувствуя, как летаргия просачивается до мозга костей. – Или твоя истинная личность будет раскрыта.
– Да, Василий, мне уже давненько известно о твоей страховке. Но покойся с миром. Она тщательно обезврежена. Ничего не просочится.
Его спокойный тон уверил Василия, что Деламатер не лжет. А значит, Василий просчитался дважды. Он всегда считал, что Джон отстранит его от должности лицом к лицу. Что такой психопат пожелает прикончить Василия собственной рукой, смакуя момент, когда русский заглянет в зрачок пистолета, понимая, что жить ему осталось считанные секунды. Тогда-то Чирков и планировал предъявить свой страховой полис. Разоблачение личности, которой Деламатер так дорожит. Но тот обмишурил его, как маленького.
На Василия, продолжавшего погружаться в ступор, снизошло чувство полнейшего успокоения. Он понимал, что это мери́ло уважения Деламатера к нему – выбрать зелье, которое подведет его к смерти мягко и ласково, а не в муках, как тот предпочитал во многих других случаях.
– Почему? – спросил Василий.
– Это было необходимо, – ответил Деламатер. – Жаль, что так получилось.
Жасмин уже повалилась лицом в свой недоеденный салат «Сердцевина ромен», и несколько официантов бросились проверять ее состояние. Василий не обратил на них внимания.
– Буду ждать тебя в аду, ублюдок. И растяну месть на всю вечность, – из самых последних сил он попытался вложить в эти слова хоть капельку яду, но они прозвучали негромко и сонно.
– Очень поэтично, – откликнулся Деламатер. – Но боюсь, мне уготовано другое место.
Василий пытался ответить, но язык уже не ворочался, и он рухнул лицом в стол, как незадолго до него Жасмин, не слыша вскриков и замешательства, воцарившихся в его любимом ресторане.
39
Алекс Альтшулер вошел в апартаменты с пакетом, набитым картонными коробками с исходящими паром яствами.
Они распределили коробки по кухонному столику, воткнули в каждую по ложке и начали передавать друг другу тяжелые бежевые тарелки, найденные в шкафчике. Скоро у каждого была груда риса, покрытая множеством блюд из курятины и говядины. Холл позволил Альтшулеру прикончить половину тарелки, прежде чем решил больше не тянуть резину.
Пока Алекс продолжал уплетать за обе щеки, Ник поведал ему, что хочет открыть нечто важное, и попросил поклясться в полнейшей секретности. Он не сможет сказать это никому, в том числе Файфу или Коуэну. Никому. Если Альтшулер считает, что с этим могут возникнуть проблемы, пусть скажет сейчас.
Очкастый ученый озадаченно насторожился, но пообещал хранить тайну. Холл прочел у него в мыслях, что в этом он был совершенно искренним, как Ник и рассчитывал.
Пока Альтшулер и Меган доедали свои порции, Холл объяснил, как пришел к пониманию, что может читать мысли, и предоставил дополнительную справочную информацию. Как и любой на его месте, Алекс испытывал скепсис и был огорошен, но Холл уже отточил умение демонстрировать свои способности настолько, что меньше чем через минуту Альтшулер твердо знал, что он говорит правду.
– Бога душу мать! – воскликнул Алекс после демонстрации. – Святая Матерь Божья… Да вылети у тебя из задницы летающая тарелка, я был бы меньше ошарашен.
– Позволь мне объяснить, почему я сказал тебе об этом, – настаивал Холл. – Чтение мыслей оборачивается проклятьем.
– Правда? А по-моему, это было бы потрясно, – заявил Альтшулер с энтузиазмом гика, услыхавшего, что свет увидел новый выпуск его любимого комикса.
– Это только потому, что ты не посвящал каждую секунду раздумьям об этом, – возразил Холл. – А когда подумаешь, тебе станет очень неуютно пребывать рядом со мной. Хотя, – поспешил он уточнить, – обещаю не копаться в твоем сознании в поисках чего-либо постыдного. Или уязвимых мест.
Альтшулер сглотнул ком в горле. Блин! Холл прав. Его голова битком набита мыслями и воспоминаниями, гордиться которыми нечего. Подумав об импонирующей ему порнографии, Алекс содрогнулся. И это далеко не всё. Скверные мысли. Скверные поступки. Мысли и действия, в которых он раскаивается. Неуверенность и комплексы, в которых он нипочем не признался бы.
– А ты можешь это выключить? – с болезненным видом поинтересовался он.
– Нет. Но приглушить могу. И могу выбирать, на каких поверхностных мыслях фокусироваться и в чьих умах добывать информацию. Я стараюсь не совать нос в твои мысли, – снова заверил его Холл, – но нет ни одной живой души, кто не понимал бы, как ужасно, когда каждый твой секрет и частная мысль как на ладони. А может быть, – он приподнял брови, – ты думаешь, что ужасно только, когда читают твои мысли. Может, тебе кажется, что быть по другую сторону формулы, заниматься чтением, было бы очень занимательно… Если так, подумай получше. Во-первых, гомон царит нескончаемый. Во-вторых, люди критичны и жестоки. Даже люди, которым ты по душе. Даже встречные женщины, находившие меня достаточно привлекательным, зачастую очень критично оценивали тот или иной аспект моей наружности.
Альтшулер скривился. Холл куда ближе к стандартам мужской красоты, чем он. Интересно, скольким из встречных людей в торговых центрах при взгляде на него приходило на ум слово «гик», «лузер» или «урод»? Он и так уже в полуобморочном состоянии; так что же с ним было бы после недели жизни с экстрасенсорным восприятием? Наверное, заперся бы в четырех стенах навсегда. Стал бы он тогда клеймить общество?
Челюсть компьютерного ученого вдруг отвисла, словно его осенило. Тут же стиснув зубы, он посмотрел на Холла волком.
– Ты обещал не влезать в мой мозг. Теперь. Но ты уже побывал там, не так ли?
Холл промолчал, но виноватое выражение его лицо сказало все.
– Так вот ради чего была вся эта затея с бакалеей… Пока я маячил у груды яичных упаковок, ты перекапывал мои мозги экскаватором. Тогда-то и решил, что можешь мне доверять. Потому что знал, что можешь мне доверять.
– Это правда, – негромко проронил Холл. – И вот почему я знаю, что могу доверять тебе теперь. Ты хороший человек. Куда более добропорядочный, чем большинство.
Холл держал обещание не докапываться до глубоких мыслей и воспоминаний Альтшулера, но поверхностных мыслей ученого не воспринимать не мог. Хотя Алекс и был рад выслушать высокое мнение Холла о своей добропорядочности, он волей-неволей чувствовал себя изнасилованным. Холл прав, ему хочется убраться от него как можно дальше. Эта инстинктивная, глубинная реакция была очень сильна, и чтобы остаться на месте, ему требовалась немалая сила воли. Альтшулер гадал, как это Меган Эмерсон умудряется терпеть настолько долго. Не только оставаться в одной комнате с Холлом, но и наверняка куда ближе того…
Холл перешел к описанию радиуса действия своей способности от шести до десяти миль, как определенные мысли могут пробиться сквозь шум благодаря своей природной сущности или феномену вечеринки, и как он может перемещать фокус на мысли отдельного индивидуума и выделять их.
Потом Холл и Меган выдали множество соображений, которые обсуждали за обедом. Соображений об обществе и катастрофических последствиях экстрасенсорного восприятия, спущенного с поводка.
Но Альтшулера и не требовалось убеждать. Он соображал настолько молниеносно, что зачастую опережал их.
– Так зачем вы мне в этом признаётесь? – спросил Алекс, когда они закончили.
– Мне нужна твоя помощь, – вздохнул Холл.
– Отключить твое экстрасенсорное восприятие?
– Да; но есть и более срочный вопрос. Если экстрасенсорное восприятие – побочный эффект технологии имплантации, давать ей ход нельзя. Что означает отмену пресс-конференции во вторник и жирный крест на всей технологии.
Альтшулер моментально ухватил, что к чему.
– Хочешь признаться Кэмерону Файфу?
– Нет. Пока нет.
– Тогда с этим возникнут проблемы. Если Кэмерон не будет знать причины, нам нипочем не убедить его отозвать пресс-конференцию. А уж тем паче поставить на технологии крест.
– Это я понимаю, – подтвердил Холл. – Но теперь, когда знаешь и ты, над данной проблемой у нас работают уже три головы. Четыре, если считать твою за две, – добавил он с кривой усмешкой. – Так что давай пораскинем умишком пару минут.
– Ладно, – согласился Альтшулер и смолк на несколько секунд. – Первое и наименее важное на данный момент – подавить твои пси-способности. Можно попробовать ряд подходов, но нет никаких гарантий, что удастся отключить их без необратимого ущерба.
– А разве удаление имплантатов не достигнет цели? – поинтересовался Холл. – Почти наверняка?
– Может, да, а может, и нет. Есть две вероятных возможности. Быть может, это запускает точное, выверенное до микрона размещение четырех имплантатов, и так будет с каждым. Но даже если это так, их удаление может быть опасно для тебя. Методики неинвазивны, насколько нам удалось, но твои имплантаты расположены не просто на поверхности мозга. Они погребены довольно глубоко. Ни их размещение, ни их удаление невозможно осуществить, не причинив некоторого ущерба тканям мозга. Мозг весьма пластичен и способен восстанавливаться – и компенсировать ущерб, – но я видел твою медицинскую карту, Ник. Келвин Грей переставлял имплантаты десятки раз, пытаясь найти правильную конфигурацию. Он делал то же самое с двадцатью шестью другими, пока их мозги не были так измочалены, что они превратились в овощи или умерли.
– То есть, ты говоришь, что мозг Ника не перенесет дальнейшего надругательства, – заключила Меган.
– Я бы не рискнул. Вкупе с физическим надругательством его держали на постоянном пайке «Стиралки – сто девяносто», что еще больше испоганило химию его мозга. Даже мизерные повреждения, причиненные удалением его имплантатов, могут оказаться соломинкой, сломавшей спину верблюду.
– Но ты сказал, что есть и другие варианты, – с надежной в голосе произнесла Меган.
Кивнув, Альтшулер открыл было рот, но Холл перебил его:
– Ты сказал, что имеется две вероятных возможности появления у меня экстрасенсорного восприятия. Первая – точное местоположение имплантатов. А вторая?
– Что увлекательный маршрут, проложенный имплантатами по твоему мозгу, оказал кумулятивный эффект. Это может быть совпадением с вероятностью один на миллион. Если запуск экстрасенсорных способностей требует точного рецепта, точного пути, по которому Грей раз за разом перепахивал твой мозг; точного выходного электрического уровня; точного уровня повреждения нейронов, причиненного в результате; точной продолжительности их причинения в каждом положении и так далее, – может статься, что больше ни у кого их воспроизвести не удастся.
– А может требоваться точный путь, но продолжительность и все прочие факторы при этом будут некритичными, верно? – уточнила Меган. – Более терпимыми к мелким вариациям. Так что добиться искомого трудно, но можно.
– Верно, – подтвердил Альтшулер. – Мы на неизведанной территории. Возможно всякое.
– А Грей вел точные записи? – поинтересовалась Меган.
– Да. Что о нем ни говори, ученым он был блестящим.
– Нужно удалить их с его компьютера, – заявил Холл. – Ты можешь это сделать?
Алекс обдумал вопрос.
– Да. Но необходимо сохранить копию для собственного употребления. Она поможет нам распутать, что случилось с тобой, и позаботиться, чтобы это не повторилось. И потом, она может вывести нас на способ дать твоим способностям задний ход.
Обдумав это, Холл кивнул в знак согласия.
– А как насчет нашей непосредственной проблемы? – осведомилась Меган. – Пресс-конференции?
– Если веб-серфинг и порожденные имплантатами экстрасенсорные способности разделимы, – ответил Альтшулер, – то мы в шоколаде. Если нет – мы в жопе.
– Значит, остается уповать, что экстрасенсорные способности Ника – результат многомесячных экспериментов, а не текущей конфигурации, – подытожила Меган.
– Верно, – подтвердил Алекс. – Больше ни у кого снабженного этими имплантатами они никогда не пройдут тем же путем, что в мозгу у Ника. Теперь, зная их правильное размещение, мы будем ставить их прямо туда, и делу конец.
– И как же мы узнаем, какая возможность имеет место на самом деле? – не успокоилась Меган. – Компьютерной симуляцией? Моделированием на животных?
– Не годится, – строго сдвинул брови Альтшулер. – Не тот случай. Нужно внедрить имплантаты другому человеку. Если у него или у нее разовьются экстрасенсорные способности, мы в жопе, как я и сказал. Если же он или она сможет серфить в Сети, но не сможет читать мысли, сомнения, что мы выпутались, остаются, пока n равно единице, но нам хотя бы будет куда спокойнее. – Помолчав несколько секунд, компьютерщик испустил тяжкий вздох. – Вызываюсь добровольцем.
40
И Меган, и Холл воззрились на Альтшулера, как громом пораженные.
– Вызываюсь добровольцем, – повторил он. – Это единственный вариант, если мы хотим выступить с разоблачением. Или избежать отчаянной схватки с Кэмероном Файфом по этому поводу.
– Я понимаю, что экспериментировать ты будешь над собой, – сказала Меган. – Но разве это не остается противозаконным?
– Давай скажем так, что просто сохраним это в тайне, как и экстрасенсорные способности Ника. Мир узнает об экспериментах Келвина Грея над невольными жертвами, а об этом – нет. Так что если это наделит меня способностью веб-серфинга силой мысли, как мы рассчитываем, я не проговорюсь.
Сняв очки, Альтшулер принялся протирать их рубашкой. Не потому что нервничал, а потому что стекла замутились.
– Этот эксперимент критически важен, – продолжал он. – Насколько нам известно, Ник уникален, и текущая конфигурация работает только у него. Для экстрасенсорного восприятия или Интернета. Так что установкой имплантатов мне мы добиваемся двух вещей. Это дает второе подтверждение действенности технологии веб-серфинга. А заодно помогает нам определить, являются ли экстрасенсорное восприятие и веб-серфинг двумя сторонами одной медали.
– И если да, – указал Холл, – ты тоже проклят. Проклят знанием, что люди на самом деле думают о тебе и друг о друге. Проклят судьбой парии. И проклят выслушиванием неумолчных голосов в голову и легким эхом слов, когда кто-то говорит.
– Я готов попытать судьбу, – Альтшулер снова надел очки. – И потом, в моем случае это только временно. Поскольку мой мозг практически не поврежден, для меня извлечение имплантатов не представляет опасности. Но могу заверить тебя, Ник: как бы там ни было, мы найдем способ выправить тебя и твои пси-способности.
Холл бросил взгляд на Меган, но выражение ее лица ничего ему не сказало. Он снова повернулся к Альтшулеру.
– Если ты это сделаешь, успеем ли мы разобраться в ситуации до утра вторника?
– Да. Однако я хотел бы начать побыстрее и работать всю ночь.
Алекс рассказал им об оборудовании, спрятанном Греем в комплексе в Мадере. Хотя роботизированное устройство, которым тот пользовался, можно запрограммировать на размещение имплантатов по точным координатам в мозге, для процедуры все равно потребуется эксперт, чтобы сделать нужные разрезы, и экспертное руководство человеком.
– Это может быть проблемой, – заметил Холл.
– У меня есть такой на примете, – ответил Альтшулер. – Женщина по имени Хезер Замбрана. Она годами занималась операциями на животных в фармацевтическом бизнесе. Она один из пяти человек из нашей команды, кто размещал имплантаты в мозгах животных. Я доверяю ей больше, чем кому-либо еще в компании. И она одинока, так что ей не придется скрывать наш маленький заговор от мужа.
Холл прочитал, что заодно Альтшулер давно питает к Хезер Замбране романтический интерес, но не преследовал его, потому что остается ее начальником. Хезер застенчива, умна и привлекательна, однако, будучи по натуре закоренелым гиком, больше старалась скрыть свою физическую привлекательность, чем тратить время на прическу, макияж или наряды, которые позволили бы ей проявиться, а то и улучшили бы внешность. Для Холла тут важнее всего было то, чтобы Альтшулер считал ее заслуживающей доверия совершенно искренне, даже не будучи ее тайным воздыхателем.
– То есть ты рекомендуешь принять эту Хезер в наш клуб для избранных, – подытожил Ник.
– Да.
– И другого способа нет? – уточнила Меган.
– Боюсь, что нет, – Альтшулер покачал головой. – Но тревожиться особо не о чем, раз уж в нашей группе есть экстрасенс. Как ни противно мне это предлагать, мы можем использовать Ника для проверки моего мнения о том, заслуживает ли она доверия. Мы можем проехать мимо ее кондоминиума, и он может почитать ее мысли. Если окажется, что она неэтична, не умеет хранить секретов или, – добавил Альтшулер с усмешкой, – всегда мечтала о дне, когда сможет объявить миру о существовании реально действующего экстрасенсорного восприятия, то мы можем выбрать кого-нибудь еще.
– План, вроде бы, недурен, – рассмеялся Холл.
– Если она пройдет экзамен, Ник, – произнес Алекс, – ты мне понадобишься еще для двух вещей.
– Дальше.
– Во-первых, тебе придется продемонстрировать ей свои экстрасенсорные способности. Без этого она ни за что не поверит.
– Верно, – согласился Холл. – Я и сам с трудом верю, а я-то ими и обладаю.
– Кроме того, я хочу просканировать твой мозг ЯМР-томографом сверхвысокого разрешения в нашем главном комплексе. Мне нужно подтверждение данных Келвина относительно окончательного местоположения твоих имплантатов. Не хотелось бы выяснить после моей операции, что он ввел не ту цифру, а я из-за этого лишился дара речи.
Холл угрюмо кивнул. Это дельная мысль.
Он уловил, что компьютерщик готов уйти. Но перед уходом надо было напомнить Альтшулеру о тактическом соображении, вылетевшем у него из головы. Холл уже прочел в мыслях Алекса, что тот уже сам измыслил несколько мер предосторожности. Коуэн уверен, что Деламатер потерял след жертвы после их уловки с кредитной картой на бейкерсфилдском железнодорожном вокзале. Но Альтшулер не хотел испытывать судьбу, тем более что люди, вошедшие в круг Холла подобно Меган Эмерсон, тоже стали мишенями.
Именно Алекс догадался привлечь Коуэна к обеспечению безопасности апартаментов еще до того, как сам проникся уверенностью, что сможет залучить Холла обратно во Фресно. И попросил Коуэна арендовать машину, которая не будет связана с именем Альтшулера, и оставить ее на стоянке «Хомстед инн». И оставить ключи внутри. И еще один предмет заодно.
– Алекс, прежде чем мы тронемся отсюда, – сказал Холл. – Учитывая, что мы никого не посвятили в эту небольшую операцию, не думаешь ли ты, что мы должны во что бы то ни стало избегать наших… соседей?
На миг на лице Альтшулера отразилось полнейшее недоумение, пока он не вспомнил об охране по соседству.
– Очень дельное соображение, – одобрил он. А потом с укором добавил: – Я думал, теперь ты не будешь читать мои мысли.
– Ну, некоторые мысли я читаю волей-неволей. Я главным образом имел в виду, что стараюсь держаться в рамках приличий. Избегаю нащупывать деликатные сведения. Но правда в том, что твои идеи насчет охраны я прочитал, когда мы только-только прибыли сюда, – пояснил Холл.
– А меня кто-нибудь введет в курс? – не выдержала Меган.
– Извини, – встрепенулся Холл. – Алекс попросил Эда Коуэна отрядить спецгруппу охраны из двух человек в соседнем бунгало, если мы согласимся поехать с ним во Фресно. Он не стал упоминать об этом, не желая переполошить нас.
– И сейчас они на посту? – поинтересовалась Меган.
– Да. Я прочитал их, когда мы прибыли. Это очень опасные люди. Коуэн приказал им следить за нами и позаботиться, чтобы мы не пострадали. Но поскольку реальных неприятностей он не ждет, велел им не слишком налегать на роль спецназа.
– Думаешь, мы сможем улизнуть отсюда без их ведома? – спросил Альтшулер.
– Почти уверен, – ответил Холл. – Я могу их считывать, чтобы подобрать момент. Пойдем по моему сигналу через патио. Если провернуть это быстро и тихо, все будет путем.
Он помолчал, задумавшись.
– Ладно, а когда мы завербуем эту Хезер и вы просканируете мой мозг, что тогда? Отправимся прямиком в вашу мадерскую лабораторию для операции?
– Верно. Но туда тебе ехать с нами необязательно. Если я смогу серфить по Сети, но не смогу читать мысли, пресс-конференция нам по-прежнему нужна. Так что я заброшу тебя сюда, чтобы ты смог начать готовить компактную презентацию, которую мы сможем снять до вторника. Тебе стоит пройтись по тому, что с тобой случилось. И придумать самый занимательный способ продемонстрировать свои чудесные способности веб-серфинга. Это потребует творческого подхода.
– А если имплантаты дадут тебе пси-способности? – поинтересовался Холл.
– Тогда мы уничтожим все данные, кроме касающихся зрения и слуха. И ни за что не поведаем об успехе программы. Если кто-нибудь выскажет предположение, что она увенчалась успехом, будем это непоколебимо отрицать.
– Это какое-то безумие, альтернативная реальность, – заметила Меган. – В смысле, ты бы себя слышал. Ты говоришь о долбаном лекарстве от долбаной глухоты и слепоты, как будто это утешительный приз. – Она улыбнулась до ушей. – В смысле, насколько потрясно одно лишь это? Я даже не нахожу слов. Это войдет в историю, как, наверное, величайшее достижение всех времен. Если в технологии не найдется изъяна, создадут Нобелевскую премию специально для тебя, Алекс. И назовут долбаный штат в честь «Лабораторий Тейя».
– Вот уж истинная правда! – осклабился Альтшулер. – Я обдумывал эти проблемы, как математические уравнения. Спасибо, что напомнила мне о гуманитарном аспекте всего этого. Мы воистину принесем в этот мир чудо, несмотря ни на что.
– Так что в худшем случае, – резюмировала Меган, – Кэмерон Файф будет разочарован тем, что не может ухватить весь пирог, чтобы умять его в одиночку.
– Ты абсолютно права, – поддержал Альтшулер. – Если Ник решит довериться ему настолько, чтобы поведать, почему мы умолчали об интернет-аспекте, – если предположить, что это вообще понадобится, – это великолепно. А если и нет, кому какое дело? Ему придется просто удовольствоваться тем, что он станет одним из богатейших и любимейших людей на свете. Если данные будут уничтожены, а Холл не выступит, он ничего не сможет с этим поделать.
41
Меган ждала в апартаментах, праздно перещелкивая телеканалы и не находя ничего, на чем могла бы сосредоточиться в ожидании, когда Холл подаст весточку. Наконец, почти через полтора часа после их отъезда, он позвонил по своему одноразовому телефону, потому что и кондоминиум Хезер Замбраны, и «Лаборатории Тейя» находились вне досягаемости для их телепатии.
Очевидно, чтение мыслей Хезер показало, что она заслуживает доверия именно в той степени, какую определил Альтшулер, и они ввели ее в курс. Теперь она в команде целиком и полностью. Холл сказал Меган, что сейчас они втроем направляются в «Лаборатории Тейя», чтобы просканировать его мозг. Он ведет прокатный автомобиль, а Хезер и Алекс поехали на машине Хезер. Благодаря этому Холл сможет потом вернуться в отель, а Альтшулер и Замбрана двинут в мадерский комплекс.
Почувствовав себя лучше после звонка, Меган приняла долгий горячий душ, показавшийся ей воистину райским наслаждением, и снова перебинтовала бедро. Все складывается расчудесно. Через день-другой, решила она, стоит рискнуть испытать настоящий секс с мужчиной, от которого она стремительно теряет голову.
Меган остановила свой выбор на длинной романтической комедии с оплачиваемым просмотром, и не успела оглянуться, как фильм подошел к концу – неизбежные недопонимания между двумя влюбленными главными героями наконец разрешились, позволив настоящей любви расцвести.
И тут Меган периферическим зрением уловила движение.
Дверь. Открывается!
Прежде чем она распахнулась до конца, в комнату скользнул белокурый мужчина, поднимая перед собой пистолет. Меган инстинктивно бросилась вниз с дивана, когда пуля свистнула над ухом.
Он пытается ее убить.
В механизме ключ-карты на двери торчало специальное устройство, наверняка подменяющее ключ. Выудив приборчик, стрелок сунул его в карман. Все движения поджарого боевика были спокойными и отработанными – профессиональными. Уровень его компетентности и изощренность нападения так и разили Джоном Деламатером. Будь Меган на другом краю дивана, открывающаяся дверь оказалась бы вне поля ее зрения, и она уже была бы покойницей.
Впрочем, большой роли это не играет. Она лишь выиграла несколько дополнительных секунд жизни. Теперь она на полу – неподвижная мишень, – а ее гость снова промашки не даст.
Потянувшись к двери, пришелец аккуратно прикрыл ее за собой одной рукой, а другой снова поднял пистолет. Но едва он нажал на спусковой крючок, как пуля, выпущенная из оружия с глушителем снаружи, прошила дверь и его плечо, сильно сбив прицел.
Несмотря на рану, тот не мешкал ни секунды. Игнорируя и руку, и Меган Эмерсон, бросился к стене вне зоны обстрела, когда раздались еще два приглушенных выстрела и две пули прошили дверь.
– Требуется подкрепление, – прошипел он, и его невидимый микрофон наверняка уловил эти слова. – Я в апартаментах Холла. За дверью один или больше противников. Быстрее!
Все шторы в комнате уже были задернуты, но едва боевик договорил последние слова, как внешнюю стену бунгало прошила пуля, пройдя от него менее чем в футе. Он перекатился мимо ощетинившейся щепками двери в стоячее положение позади нее, выхватывая второй пистолет и готовясь открыть огонь по тому, кто попытается войти.
И тут Меган встрепенулась, приходя в себя. Она-то чем занята? Таращится, будто зрительница на спектакле… Сейчас у нее есть шанс.
Держась у самого пола, она по-пластунски проползла почти десять футов, открыла дверь в тесный патио апартаментов и бросилась наружу. Поднявшись на четвереньки, поспешно огляделась. Хотя пешеходные дорожки между апартаментами относительно хорошо освещены, ночь стоит пасмурная и безлунная, и бо́льшая часть обширного комплекса погружена в такую тьму, что не разберешь, не лежит ли в засаде другой снайпер.
Неважно. Выбора все равно нет. Прижавшись корпусом к плоской верхней перекладине невысокой декоративной ограды из кованого железа, окружающей патио, Меган перебросила ноги на ту сторону.
Едва встав, она услышала грохот из номера, когда один из ее защитников – должно быть, одн из телохранителей, которых Эд Коуэн разместил по соседству – вышиб дверь. Ее и без того учащенный пульс понесся бешеным галопом, когда Меган метнулась поперек освещенной дорожки во тьму стремительно и бесшумно, как кошка.
В номере же человек, напавший на Меган, находился на идеальной позиции за дверью и убрал первого из двоих людей Коуэна, ворвавшихся в дверь, выстрелом в торс. Второй из телохранителей врезал кулаком по окровавленной руке нападавшего, выбив пистолет. Но раненый боевик, не обращая внимания на жестокую боль, сравнял счет серией молниеносных ударов открытой ладонью по пистолету телохранителя, заставив его выронить оружие и, приняв боевую стойку, перейти в рукопашную.
Человек Коуэна был хорош, но чужак – лучше. Несмотря на рану, он ухитрялся блокировать удар за ударом шквалом тщательно отточенных приемов из арсенала боевых искусств.
Вот тут-то защитник Меган и совершил фатальную ошибку. Выхватив из кармана смертоносный выкидной нож, он ринулся на противника. Тот перехватил руку с ножом, чтобы, воспользовавшись инерцией движения нападавшего, сломать ему запястье и вогнать нож в грудь владельца. Это было проделано столь искусно, что движение руки телохранителя было плавным и непрерывным от начала его выпада до момента, когда его легкие заполнились кровью и он рухнул на ковер.
Стояла поздняя воскресная ночь, и лишь считаные соседи, еще остающиеся на ногах, не поленились выглянуть в окна, чтобы определить причину громкого треска, раздавшегося, когда выбивали дверь. Но поскольку эта дверь находилась вне прямой видимости из любого другого блока, они просто пожали плечами и вернулись к своим делам.
А в тридцати ярдах оттуда Меган Эмерсон затаилась во тьме в полной уверенности, что буханье ее сердца слышно в другом городе и что оно выдаст ее, как в том жутком рассказе Эдгара Аллана По.
Женщина не сводила глаз с вестибюля, стоящего на подступах и служащего единственным входом на территорию большой общины для временных жителей, не требующим перелезать через ограды или стены. Сквозь двери вестибюля промчались двое субъектов, источавших несомненную ауру вышколенных убийц. Они из кожи вон лезли, стараясь напустить на себя беззаботный вид, но их потуги выглядели крайне убого.
Меган распласталась на темной земле. Когда те двое миновали ее, спеша к своему товарищу, она поднялась на четвереньки и бросилась к дверям вестибюля. Но когда уже собиралась протиснуться в них, заметила в дальнем конце вестибюля еще двоих, небрежно трепавшихся у выхода на улицу. Пребывая в состоянии повышенной бдительности и усиленной паранойи, Меган ни на миг не усомнилась, что эти двое – тоже члены штурмовой группы, пытающейся убить ее.
Сколько ж их там?
Отступив обратно во тьму, она позвонила Нику Холлу, стараясь заслонить свет телефона телом и руками.
Он только что прошел сканирование на ЯМР-томографе и уже направлялся в прокатной машине в отель.
– Ник, – торопливо прошептала Меган, едва он ответил, – тут прямо все черти с цепи посрывались. Люди Деламатера тут так и кишат.
Ему потребовалось всего пару секунд, чтобы уяснить внезапную новость, но Меган эти секунды показались целой вечностью.
– Ты не ранена? – встревожился он и тут же добавил: – А как же люди Коуэна по соседству?
– Я в порядке, – шепнула она. – Наши соседи пытались их остановить, но не сумели. Я прячусь на территории.
– Ладно, – его голос осип от едва сдерживаемых эмоций. – Постарайся укрыться, как можешь. Если схватят, тяни время. Минут через пять я буду в радиусе и смогу прочесть, что да как, и помочь тебе. Удачи, Меган.
Интонации его голоса сказали куда больше, чем простое пожелание удачи, и женщина поняла, что ему до смерти хочется сказать ей, что она для него значит, но он хотел, чтобы ее внимание было сфокусировано не на телефоне, а на выживании.
Меган посмотрела в сторону тренажерного зала, прикидывая, не спрятаться ли там. Не годится. Он все еще ярко освещен даже в одиннадцать вечера, и там несколько окон. Преследователи смогут увидеть ее, а она не будет видеть, что творится снаружи. Очень скверная идея.
Пока Меган взвешивала свои ограниченные возможности, человек, покушавшийся на нее, сумел снова закрыть дверь и заняться своей раной. Теперь двое бросившихся ему на помощь прочесывали территорию, делая вид, что беззаботно прогуливаются, убрав оружие с глаз долой.
Меган видела их, когда они показывались на освещенных участках, и поняла, что, скорее всего, ее накроют прежде, чем Холл доберется до зоны охвата. Укромные места тут можно по пальцам перечесть, а эти ребята очень методичны, так что когда они на нее выйдут – лишь вопрос времени. И притом этого времени всего ничего.
Нужно двигаться. Если она останется на прежнем месте, ее обнаружат через считаные секунды.
Меган бесшумно двинулась в сторону бассейна. Бассейн и спа закрыты с половины десятого, и в обоих царят глушь и запустение.
Рядом со штабелем сложенных на ночь шезлонгов стояла большая прямоугольная тележка для белья на колесиках с блестящей стальной рамой и ярко-синими матерчатыми стенками. Сейчас она стояла пустая в ожидании, когда завтра постояльцы набросают в нее десятки мокрых полотенец.
Меган поняла, что это ее единственная надежда. Район бассейна из соображений безопасности ярко освещен, так что преследователям даже в голову не придет, что она спряталась там. Подобравшись к матерчатому контейнеру, женщина осторожно уместилась внутри.
«Где же Ник? Сколько ему еще до зоны охвата?»
Но едва подумав об этом, Меган поняла, что это и не важно. Те, кто ее ищут, очень дотошны. Может, им и потребуется пара лишних минут, чтобы догадаться проверить контейнер для полотенец, но догадаются они непременно – и задолго до прибытия Холла. Экстрасенсорное восприятие у него выдающееся, но на сей раз ему нипочем ее не спасти. Во всяком случае, от этих.
Очень жаль. Было бы забавно подкинуть Нику шуточку. «Почему я спряталась в тележке для белья? – спросила бы она его. И сама ответила бы, улыбнувшись: – Потому что не всякому повезет найти открытый помойный контейнер, когда приспичит».
Ага. Когда-нибудь они от души над этим посмеются. К сожалению, обождать со смехом придется до загробной жизни.
42
Ник Холл был вне себя от тревоги. Он уже чувствовал панику прежде, но такой – ни разу. Даже в туалете заправки «Шелл».
У него хватало друзей и коллег на скриппсовском «Эксплорере». Но перспектива лишиться Меган Эмерсон была немыслима. Психологически она буквально парализовала его.
Холл чувствовал себя совершенно беспомощным.
«Держись, Меган, – молился он богам, бросая взгляд в темное, безлунное небо. – Пожалуйста, держись».
Ник притопил педаль газа, и прокатный автомобиль скачком разогнался до восьмидесяти с гаком. На подъезде к красным светофорам Холл включал дальний свет и давил на гудок, звучавший, как долгий предупредительный вой, а затем проносился через перекрестки ракетой.
Отчасти ему хотелось поддать еще больше газу, но он был не на автостраде и не мог позволить себе большей опрометчивости, не рискуя быть задержанным. В этот поздний час улицы были почти пусты, но если б хоть один подъезжающий водитель не расслышал его предупреждения или оказался не в том месте не в то время, его увезли бы в мешке для трупов.
И все это время Ник напрягал свой разум до предела в поиске знакомого ментального присутствия Меган Эмерсон. Но по-прежнему оставался вне зоны досягаемости.
Он проносился мимо редких автомобилей, как будто те стояли на месте, а поскольку дорога была трехполосной, всякий раз ухитрялся изыскать способ обогнуть сверкающих отблесками «лежачих полицейских», не сбрасывая скорости. Игнорировал мысли о «говнюке», «где горит, козел» и похуже, исходившие от обгоняемых водителей. Ни один из них не оказал ему ни малейшего кредита доверия, даже не заподозрив, что промчаться мимо них, превысив официальный скоростной лимит вдвое, его вынуждает вопрос жизни и смерти.
Приближаясь к очередному перекрестку, Холл вдруг врезал по тормозам, сам не зная почему и сообразив только тогда, когда у него перед самым носом пронеслась машина в тот самый миг, когда его визжащий шинами автомобиль вылетел на перекресток, теряя скорость, и его сознание перехватило панические мысли ехавшего поперек водителя, прежде чем глаза Холла увидели его. Феномен вечеринки снова поднял свою изумительную голову.
Холл снова набрал скорость, подобравшуюся к девяноста на улице с официальным ограничением в сорок пять.
«Блин!» – подумал он тридцать секунд спустя, перехватив мысли двух копов в машине, патрулировавшей этот район. Но было слишком поздно. Они и без радара поняли, что он нарушил все ПДД до единого. Но даже если б Ник сбросил скорость до пятидесяти достаточно быстро, чтобы ускользнуть от их внимания, что было свыше его сил, Меган не могла позволить себе ни малейшей отсрочки.
Он утопил педаль газа в пол под раздавшееся позади улюлюканье сирены. Перемигивание красных и синих огней патрульной машины было видно в ночи на целые мили, словно следом за ним летел разъяренный НЛО. Холл поднажал еще больше, оставляя преследователей все дальше и дальше позади, и вопль сирены пошел на убыль.
Копы гнались за ним уже добрую минуту, когда в голове вдруг щелкнул выключатель. Аллилуйя! Наконец-то он ощутил непроницаемое ментальное присутствие Меган. Она еще жива!
«Меган, – принялся Ник транслировать изо всех сил. – Я в радиусе. Как обстановка?»
«Ник, слава богу! – моментально донесся ответ. – Я прячусь в тележке для полотенец у бассейна. Два человека прочесывают территорию, разыскивая меня, и как минимум еще двое в фойе».
«Понял, – передал Холл. И после короткой паузы добавил: – Считываю двоих на территории. Они проверили тренажерку, вокруг бань, теннисные корты и гардеробные горничных. Один из них направляется к бассейну».
«Просто везение, что им потребовалось столько времени… Ник, из этого тебе меня не вытянуть. Ты не сможешь. Но я рада, что хотя бы смогла попрощаться. Я просто хочу, чтобы ты знал…»
«Меган, Меган, Меган, – взволнованно перебил Холл. – Они не за Деламатера! Это спецвойска США».
Он прочитал, что они пришли за ними обоими – за ним в первую голову, – и им было сказано, что если с него или Меган хоть волосок упадет, покатятся их головы.
«Не знаю, куда они вписываются, но у них строжайший, непреложный приказ не причинять тебе вреда».
«Ник, они стреляли в меня! Дважды».
Лицо одного из охотившихся за Меган появилось перед ней в призрачном свете фонариков, освещающих окрестности бассейна. Подняв пистолет, он в упор прицелился в нее.
«Они стреляют всего лишь дротиками с транквилизатором, – передал Холл, начиная сбрасывать скорость, осознав, что не поспеет к сроку, а от него мертвого ей проку не будет. – Меган, я вытащу тебя из этого, – настаивал он. – Как-нибудь, но вытащу, клянусь. Прими от него таблетку. Тут все чисто».
– У вас два варианта, – шепнул нависший над Меган мужчина, и она почувствовала себя и впрямь мокрым полотенцем. – Этот пистолет стреляет транквилизатором. Я могу всадить дротик вам в ногу и вырубить вас. Но это будет куда болезненнее, чем требуется. Однако у меня в кармане есть таблетка, оказывающая такое же действие. Выбор за вами.
– Кто вы? – спросила Меган.
Тот пропустил вопрос мимо ушей.
– У вас три секунды на выбор. Если нет, придется стрелять. – Он выдержал паузу. – Три, два…
– Дайте таблетку, – сказала Меган.
Сунув руку в карман, тот достал и протянул ей прозрачную зеленую капсулу. Сунув ее в рот, Меган сглотнула. «Увидимся на том свете, Ник».
Слезинка, сбежавшая из уголка правого глаза Холла, медленно потекла по щеке. «Крепись, Меган, – передал он, съезжая на обочину, чтобы принять свою пилюлю от едущих следом полицейских. – Увидимся снова на этом свете. Можешь не сомневаться».
43
Полковник Джастин Гердлер был единственным постояльцем одинокой конспиративной квартиры в этом районе – в Мерседе, милях в пятидесяти к северо-западу от Фресно. Если и это недостаточно далеко от Холла, тогда дело безнадежное.
Майор Майк Кэмпбелл, оставшийся в Северной Каролине, появился на одном из его мониторов, и у обоих рядом стояло по отдельному монитору, отображавшему идентичную видео-, графическую и тактическую информацию.
Едва Гердлер успел сесть в Калифорнии, как Кэмпбелл наконец-то отследил Холла и Эмерсон до «Хомстед Инн». Но, учитывая экстрасенсорные способности Холла, решили ничего не предпринимать, ведя наблюдение за отелем, пока не изберут наилучший курс действий.
Когда Холл и Эмерсон разлучились, и женщина оказалась вне досягаемости восприятия Холла, Гердлер ухватился за внезапно предоставившуюся возможность. План его был дерзким – и рискованным. Пришлось пойти на множество допущений. И если хоть одно из них неверное, весь план может рухнуть.
Но его первое предположение – что Меган Эмерсон важна для Ника Холла – оказалось оправданным. Ролик, где эти двое обнимались в «Вонсе», явно свидетельствовал, что физическая близость у них была. Впрочем, он вовсе не обязательно значил, что она хоть сколько-нибудь дорога ему. Однако теперь Гердлер и Кэмпбелл видели на своих мониторах, что все-таки дорога.
Полковник смотрел, как машина Холла несется по дороге, и чувствовал скорость даже сквозь спутниковое изображение. «Несется, как холера», – подумал он и тут же, даже посреди руководства заданием, поймал себя на мысли, что вышел недурной каламбурчик. Холл несется, как Холл-ера.
– Еще не нашли Эмерсон на спутниковой картинке? – с досадой спросил он Кэмпбелла.
– Мы уверены, что территорию она не покидала. Осталась где-то там.
– Как, черт возьми, спутники могли ее прозевать?
– Там темно, и контраст слишком велик, – ответил майор. – Спутниковая съемка – не магия, и даже ИК-камеры не безотказны. В данном случае наши люди на земле найдут ее раньше спутника.
И улыбнулся, потому что едва он закончил мысль, как картинка обновилась, выставив его вруном.
– Посмотрите-ка на это, – сказал Кэмпбелл, а затем включил канал связи с командой в «Хомстед Инн». – Девушка прячется в каком-то контейнере у бассейна.
– Вас понял, – отозвался лейтенант Дэн Хаббард, оказавшийся ближе к бассейну. – Будет без сознания меньше, чем через минуту.
Гердлер кивнул. К сожалению, двое неизвестных противников, сунувших гаечный ключ в конвейер операции, казавшейся рутинной, оба мертвы. Придется отправить команду зачистки и попытаться выяснить, кто они и каким образом тут замешаны. Но это обождет.
Он снова переключил внимание на образчик самой отчаянной езды, какую видел в жизни. Холл буквально играл в русскую рулетку на каждом красном светофоре. Такими темпами он скорее сам покончит с собой, прежде чем до него доберется Гердлер.
– Майк, а ты уверен, что Ник Холл и Меган Эмерсон не состояли в связи прежде? Он мчит, как на пожар.
– Полной уверенности у нас нет, но нет никаких свидетельств этого. Насколько мы можем судить, они впервые увидели друг друга в пятницу.
Не успел Гердлер задать дополнительные вопросы, как лейтенант Хаббард доложился, что девушку нашли у бассейна, как и ожидалось. Теперь ее переносят в грузовичок компании по перевозке мебели, припаркованный на стоянке, держа ее в стиле «Уикенда у Берни» и делая вид, что она перебрала лишнего.
Тем временем на левой половине монитора Холл остановился, и двое полицейских осторожно приближались к нему, пребывая в готовности выхватить оружие.
– Не могу винить копов за мандраж, – заметил Кэмпбелл, находившийся за тысячи миль отсюда. – Встреться мне маньяк, ведущий машину подобным образом и отказывающийся остановиться, я бы тоже занервничал.
– Их командира уже нашли?
– Вот-вот… есть, – доложил Кэмпбелл. – Я надавлю на рычаги и отправлю их восвояси.
– Хорошо. Давай побыстрей, – отозвался Гердлер.
– Так точно, – Кэмпбелл тут же приглушил звук и взялся за телефон.
Гердлер с большим интересом смотрел на крохотные изображения полицейских, обыскивающих Холла без намека на деликатность. Они затеяли дискуссию, и судя по жестикуляции и языку тела, насколько удавалось разобрать, требовали у Холла документы, а тот ни в какую. На этом этапе подобное поведение вряд ли их удивило, отметил про себя полковник.
Пару минут спустя посреди их жаркой перепалки с Холлом один из копов вытащил из кармана мобильник. Гердлер не мог толком разобрать выражения его лица, но вполне догадывался, что тот почувствовал. Замешательство и гнев. Уж если это не доведет копа до белого каления, то его из пушки не пробьешь.
Коротко переговорив, он сунул телефон в карман и еще короче переговорил с напарником. Через считанные секунды они отступили к своему автомобилю, всю дорогу покачивая головами, и укатили в ночь, оставив Ника Холла стоять с разинутым ртом.
– Отличная работа, Майк, – похвалил Гердлер. – Просто-таки новый рекорд скорости.
– Спасибо, – майор снова прибавил громкость. – Есть и еще хорошие вести. Как мы и надеялись, у Меган Эмерсон был сотовый. Одноразовый, как и предполагалось. И звонила она только на один номер. Вывожу его на экран.
Идеально, подумал полковник. Пока что все идет, как запланировано. Ну, как запланировано… если не считать, что одного из его людей ранили в стычке с двумя таинственными телохранителями, теперь покойными, а Меган Эмерсон бегала по территории отеля, как невидимый кролик.
– Звоню туда, – сообщил Гердлер. – И подключаю тебя, Майк. Но отключи звук со своего конца.
– Так точно.
На мониторе миниатюрное, скверно освещенное изображение Ника Холла, еще стоявшего рядом с автомобилем, ответило на звонок без колебаний.
– Ник Холл, меня зовут Джастин. Джастин Гердлер. Ваша подруга у меня.
– Кто вы? – настоятельно спросил Холл.
– Мисс Эмерсон звонила вам из отеля. Так что я знаю: для вас является полным сюрпризом, что сейчас она у нас под… опекой.
Если Гердлер не ошибся в своих предположениях, Холл уже прочитал мысли команды его людей в отеле, которой сказали, что и Эмерсон, и Холл – цели операции, но никто из них не должен пострадать. Холл также узнал, что они члены элитного подразделения армии США. Если его предположения верны.
– Повторяю, – прошипел Холл; ярость его была жарче лавы. – Кто вы? И чего хотите?
– Я – полковник спецвойск, – ответил Гердлер, позаботившийся, чтобы мобилизованная команда не имела ни малейшего понятия, что получает приказы от пси-отдела. Знай Холл, что это так, он мог бы тотчас же заключить, что их интересуют его экстрасенсорные способности, а этого Гердлер раскрывать не хотел. – Нам надо лишь потолковать с вами, Ник, вот и всё. Мы не хотим причинять вам вреда.
Холл быстро провел поиск в киберпространстве, отыскивая имя Гердлера в сочетании с «армия», «спецвойска» или «полковник», но ничего не выудил.
– Значит, вы похитили невинную женщину только затем, чтобы получить возможность поболтать? – презрительно, чуть ли не плевком, бросил он.
– Вынужден признать, что тут мы сели в калошу. Думали, что вы в комнате вместе с ней, – соврал Гердлер. – С кого-то снимут голову за этот промах. Прошу прощения за Меган Эмерсон. Повторяю, в первую голову нам нужны вы.
– Зачем?
– Правда, Ник? Неужто не догадываетесь? Мы оба знаем, что вы были в злополучной экспедиции «Эксплорера». А поскольку вы единственный уцелевший, нам представляется, что вы можете быть причастны к его гибели. При нормальных обстоятельствах мы не пришли бы к такому выводу. Но мы узнали, что вы живы, когда нашли ваши отпечатки на месте двойного убийства в офисном комплексе. Ничего не напоминает?
Последовала долгая пауза.
– Значит, армия США теперь занимается расследованием бытовой преступности? – с подозрением осведомился Холл.
– Послушайте, у меня нет времени разбирать с вами сложную сеть юрисдикций ведомств США. Но даже если б и было, в данном случае это неприменимо. «Эксплорер» находился в международных водах, и дело получило международную огласку. Так что я во главе расследования. И буду искренне признателен, если вы прекратите бегать и уделите некоторое время ответам на вопросы. Весьма цивилизованные вопросы. Если вы останетесь на месте, мы подъедем за вами на мебельном фургоне. Меган Эмерсон находится в нем в бессознательном состоянии, но без единой царапинки. Если вы совершите короткую поездку с находящимися там людьми, не пытаясь снова сбежать или подстроить ловушку, мы освободим девушку. – Он помолчал. – И даю вам слово, что вам не причинят вреда.
Гердлер порадовался, что Холл сейчас не видит его лица, иначе игра была бы проиграна. Еще ни разу слова, срывавшиеся с губ полковника, не отдавали такой горечью. Введение в заблуждение – это одно. А давать слово невинному, беспомощному человеку в стопроцентной уверенности, что твое слово яйца выеденного не стоит, ниже низкого. Гердлеру прямо-таки блевануть хотелось.
– Ага. И откуда мне знать, что я могу вам доверять?
Сделав глубокий вдох, полковник постарался напомнить себе, почему прибег к подобному курсу действий. Что возникновение псионики – или предотвращение ее возникновения – будет поворотным пунктом в истории человечества.
– Поймите, мы в эту самую секунду смотрим на вас со спутника. Вот откуда мы узнали, что вас остановили. Очевидно же, что как раз мы-то и отозвали копов.
– Очевидно, – повторил Холл.
– Сверх того, вы говорите по треклятому мобильнику. Так что вы – ярко подсвеченная мишень. Если б я хотел вашей смерти, то мог бы сию секунду послать ракету прямо в вашу тощую задницу.
От этих действий он воздержался не только из-за неспособности объяснить их Соболу. Использование военной техники для стрельбы по гражданскому лицу на территории США возможно – да и простительно – лишь в том случае, если таковое гражданское лицо держит в руках детонатор ядерного арсенала.
Если догадка Гердлера верна, Холл еще считает, что у него есть туз в рукаве. У него нет основания подозревать, что полковнику что-либо известно о его пси-способностях, так что Холл рассчитывает на возможность проверить, заслуживает ли Гердлер доверия, миль за пять-десять. И если узнает, что полковник лжет, то у него будет в запасе уйма времени, чтобы удрать от людей, не ведающих о его преимуществе перед ними.
– Итак? – произнес полковник. – Что скажете? По рукам?
44
Ник Холл простер сознание вширь, нащупывая. Действительно, люди из «Хомстед инн» отнесли Меган в свой мебельный фургон и теперь находятся менее чем в миле от него, стремительно сокращая расстояние. Они получили новый приказ: забрать его и доставить на конспиративную квартиру в Мерседе, в сорока пяти минутах езды отсюда. Им недвусмысленно приказано обращаться с ним бережно, как с хрустальной вазой, если он будет сотрудничать. Эту рыбку командир намерен поймать и отпустить, как на спортивной рыбалке.
Холл уловил смутный абрис сознания Меган, но прочесть ее мысли не мог даже в этом ее состоянии. Неважно. Достаточно знать, что она жива, и люди в грузовике предоставили подтверждение, что она как огурчик.
– Ваши люди ехали сюда, пока мы разговаривали, а? – сказал Холл в телефон.
– Хорошая догадка, – ответил полковник Джастин Гердлер. – Они почти на месте. Сказать им, что вы будете сотрудничать? Чтобы они могли привести Меган Эмерсон в чувство и подбросить ее обратно в отель?
– Я буду сотрудничать, – глубоко вздохнув, произнес Холл.
– Хороший выбор, Ник. Я дам им знать. Они скоро подъедут.
Не прошло и минуты, как на место прибыл четырнадцатифутовый мебельный фургон знакомой оранжево-белой расцветки, съехавший на обочину и остановившийся рядом с прокатной машиной Ника. Задняя стенка фургона отъехала кверху, явив взору двух человек. Оба были вооружены и усыпляющими пистолетами, и настоящим огнестрелом. Меган была аккуратно пристегнута к одной из стенок с подушкой под головой.
Холл даже сам не поверил чувству, нахлынувшему при виде нее. Словно с груди сняли сокрушительное бремя. Он ощутил невероятное облегчение и ликование, и одна лишь стихийная мощь этих эмоций застала его врасплох. Ступив в фургон, он бросился прямо к Меган, опустившись на колени рядом с ней и убедившись, что она в полном здравии.
Один из двоих откатил заднюю стенку фургона вниз, и автомобиль тронулся. Внутри включился свет, обеспечив прекрасное освещение. Второй кивнул Холлу.
– Мы признательны вам за сотрудничество.
Приемник за ухом военного включился, принимая вызов. Холл не мог расслышать, что передают, но прочел слова в его сознании. «Лейтенант, – произнес голос. – Это полковник Гердлер. Новый приказ. Я хочу, чтобы вы выстрелили в нового гостя транквилизатором. Живо! Без колебаний!»
Холл прочитал в сознании лейтенанта, что он так же ошеломлен этим приказом, но отреагировал с восхитительной скоростью, выхватив пистолет, как ковбой на Диком Западе. Нику не хватило времени, чтобы даже подумать уклониться, когда военный уже нажал на спуск.
Ощутив укол дротика, Холл понял, что Гердлер играл с ним нечестно.
О чем он еще лгал?
Сознание Ника стремительно гасло, но страх, охвативший его перед самым наступлением тьмы, был не за себя, а за жизнь женщины по имени Меган Эмерсон.