Мы увидели, как Оборотень способен помочь вам, когда вы сидите за рабочим столом. А еще он готов показать вам мир с другой стороны, чтобы вы научились эффективнее объединить писательскую и обычную стороны своей жизни.

Майклу Джексону случалось работать в плохих местах, но работа билетером была одной из худших. Уехав из Детройта в Нью-Йорк, чтобы учиться писать пьесы для музыкального театра, Майкл бóльшую часть из десяти лет потратил на неквалифицированную офисную работу, чтобы как-то сводить концы с концами. Такая работа с девяти до пяти оставляла мало времени и сил на литературное творчество. Поэтому Майкл устроился билетером в бродвейский театр New Amsterdam, где шло популярное шоу «Король-лев».

Шесть дней в неделю во время шести вечерних и трех утренних спектаклей Майкл и его коллеги призывали к порядку толпу из 1700 развязных туристов, орущих детей и состоятельных гранд-дам. Однажды он видел, как ребенок бежал вдоль прохода у оркестровой ямы и его при этом все время тошнило. В другой раз один из зрителей взобрался на сцену и карабкался по ней, пытаясь найти свое место, расположенное с другой стороны, всего за несколько секунд до того, как поднялся занавес. Майкл регулярно наблюдал, как из театра выводили пьяных. Когда он работал в лифте, доставлявшем зрителей к бельэтажу и балкону, они часто, по его рассказам, «пускали газы и улыбались». Каждый вечер, уезжая на метро от Таймс-сквер, он думал, что надо бросать эту работу. Но ему нужно было на что-то жить, а график работы позволял писать по утрам.

В один особенно ужасный воскресный день они с коллегами только начали пускать зрителей в театр на утреннее представление. Пожилая белая женщина поспешила в бельэтаж, обгоняя сотрудников театра, но не могла найти свое место. Она подняла руку и стала размахивать ею, как будто хотела остановить такси, и закричала Майклу: «Билетер! Билетер!»

И тогда, как вспоминает Майкл, «у меня включилась видеокамера». Пожилая белая женщина зовет его, молодого чернокожего человека, по должности, размахивая при этом руками так, словно он – такси. В тот момент что-то перевернулось в душе Майкла.

Он уже работал над музыкальной пьесой о молодом чернокожем гомосексуалисте, живущем в Нью-Йорке. Это была история о личности и семье, но ей не хватало связности, целостности картинки. Но в тот незабываемый момент вдруг все встало на свои места: его герой будет билетером, как и он сам, а события пьесы будут развиваться на фоне будней бродвейского театра.

Дополнительный элемент в виде «Короля-льва» тоже идеально подходил к темам, которые затрагивались в пьесе Майкла, не только потому, что в этой истории тоже говорится о личности и семье. Каждый день он был свидетелем того, как огромный зал, заполненный преимущественно белыми зрителями, смотрел, как черные исполнители разыгрывают фантазии на тему Африки им на потеху, заплатив по двести долларов за билет. Он наблюдал это зрелище, приправленное всеми специями культурного контекста, «из последнего ряда каждый вечер в течение пяти лет». Он просто не понимал, что этот опыт является материалом для его творчества.

Паршивая работа стала ежедневной возможностью для исследования и вдохновения. Раньше он старался не замечать раздражавших его зрителей; теперь пристально наблюдал за ними. Повседневные задачи, раньше казавшиеся ему скучными, стали пищей для творчества. Пока Майкл сидел в фойе, вкладывая флаеры на следующее шоу в программки, у него возникало столько идей, что он записывал их прямо на лишних программках.

Как только он перестал смотреть на свою работу глазами билетера и начал думать о ней как писатель, это пошло на пользу и работе, и творчеству. У его работы появилась цель, а творчество стало глубже, чем когда-либо. Для этого ему понадобилось сменить роль – посмотреть на себя не как на билетера, а как на писателя.

Теперь, как говорит Майкл, «…моя видеокамера всегда включена».