Дом номер одиннадцать, Авеню

Мыло у Уолтера Бишопа было зеленое, потрескавшееся и так прилипло к мыльнице в самом уголке ванной, что мне пришлось отдирать его ногтями.

Мы с Тилли стояли рядышком и мыли руки. Я знала, что Тилли поглядывает на меня, но вместо того, чтобы повернуться к ней, рассматривала продолговатое оранжевое пятно в раковине, потому как еще не решила, что должна сказать ей хотя бы взглядом.

– Ну, вот, совсем другое дело. – За спинами у нас возник Уолтер Бишоп. – Теперь вы милые и чистенькие юные леди.

Но улыбок это у нас не вызвало. Почему-то слова эти прозвучали совсем по-другому, не так, как произносила их Шейла Дейкин.

Он протянул нам кухонное полотенце, мы вытерли руки, затем я сложила полотенце и повесила на сушилку.

– О, нет, нет, нет, – неодобрительно покачал головой Уолтер. – Мы никогда не складываем кухонные полотенца.

– Почему? – спросила я.

– Видишь ли, им нужен воздух. Иначе на них будут скапливаться микробы. Полотенце всегда висит на маленьком крючке, вот здесь.

Я проследила за направлением его взгляда и повесила полотенце на крючок, на боковине небольшого шкафчика.

– Так-то лучше, – заметил он. – У нас в доме никогда не складывали кухонные полотенца. Одно из правил моей матушки.

– А у нее было много правил, мистер Бишоп? – Я уселась в кухонное кресло. Тилли устроилась рядом со мной и положила свитер на колени. Я видела, что каждые несколько секунд она поглядывает на заднюю дверь.

– Да, – кивнул Уолтер. – Множество правил. Никогда не свистеть с наступлением темноты. Не ставить новые туфли на стол. Вставать в круг, чтобы отвадить дьявола.

Он поставил на стол два стакана. Они были серыми от пыли.

– Один для печали, для радости два. – Он улыбнулся. – Желаете лимонада?

– Вообще-то нам уже пора. – Тилли, прикрывая колени свитером, съехала на самый краешек сиденья. – Скоро дома чай будут подавать.

– О, нет, еще рано. Вы ведь только что пришли. – Уолтер налил в стаканы лимонад. – С тех пор как пропала Маргарет Кризи, гости у меня бывают крайне редко.

Он развернулся к буфету, я посмотрела на Тилли и пожала плечами.

– Ничего страшного. Еще несколько минут, и все, – прошептала я.

И оглядела кухню. Она казалась темной и какой-то несчастливой, и даже в такую жару здесь было прохладно. Все шкафчики были выкрашены в зеленый цвет, по углам комнаты из-под рваного линолеума выглядывали половицы.

– А вы до сих пор соблюдаете правила своей мамы? – спросила я.

Уолтер сидел напротив. Сложил вместе ладони, точно собирался молиться.

– Некоторые, – ответил он. – Но не все.

– Даже несмотря на то, что их установила ваша мама? – спросила Тилли.

Уолтер подался вперед и еще плотнее сложил ладони.

– Даже несмотря на то, что это мамины правила, – подтвердил он. – Мудрый человек принимает решения самостоятельно. Запомните это. Это очень важно, особенно когда ищете Бога.

– Это вы о чем? – не поняла я.

– Обычно люди верят во что-то лишь потому, что в это верят другие. – Уолтер посмотрел на свои руки и принялся обкусывать кожу у ногтей. – Они не ищут доказательств, они ждут одобрения других.

Я откинулась на спинку стула, это надо было обдумать. Иногда взрослые говорили нечто такое, в чем явно был смысл, пусть даже ты до конца и не понимала, в чем он, этот смысл.

– И если вы решили искать Бога, – продолжил Уолтер Бишоп, – то первым делом должны точно знать, что именно ищете.

Я не знала. Мне почему-то всегда казалось, что я сразу узнаю Бога, стоит только увидеть Его. Но теперь я была уверена только в одном: даже если все говорят, что Бог существует, это еще не означает, что Он находится где-то на нашей улице.

– Люди верят в разные вещи, даже не зная, существуют они на самом деле или нет, – сказала я.

– Потому что, если все верят в одно и то же, это дает им ощущение сопричастности, – кивнул Уолтер.

– Ага, как отаре овец. – Тилли взяла стакан с лимонадом, но тут же поставила обратно на стол. – Возможно, именно это и нужно людям. Нечто такое, во что они все верят.

Уолтер перестал обкусывать ногти и посмотрел на нас обеих.

– Но этим «нечто» совсем не обязательно может оказаться Бог. Вот почему так важно быть мудрым.

– И уметь принимать собственные решения, – сказала я.

Уолтер Бишоп улыбнулся:

– Именно.

У меня была масса вопросов к Уолтеру Бишопу, и я уже собиралась задать первый, как вдруг мои размышления прервал звук шагов. Гравий похрустывал под чьими-то ногами, и все мы обернулись к окну – посмотреть, кто идет.

Шейла Дейкин. Мелкие камушки так и разлетались в разные стороны от ее розовых шлепанцев.

Через несколько секунд она уже стояла в дверях, запыхавшись, верхняя часть бикини тяжело вздымалась и опускалась. Мы точно статуи застыли у подоконника.

– Какого черта вы тут делаете? – сердито спросила она, скрестив руки на груди и стараясь отдышаться.

Уолтер Бишоп пытался выдавить какие-то слова, но они получались смазанные и перекрученные и выстраивались не в том порядке. На его загорелом лбу проступили капельки пота. Затем снова установилась тишина, но уже совсем другая.

– Мы просто разговаривали, – сообщила я.

– Ну уж это вряд ли. – Шейла Дейкин подошла, желая ухватить нас за шиворот, но поскольку воротничков у нас не было, она просто сгребла нас за плечи. Точно крыльями обхватила.

– Мы ничего плохого не делали, – пробормотала я.

– Вы-то уж точно нет, – ответила она и взглянула на Уолтера Бишопа.

– Мы искали Бога, – сказала я.

– Нашли где искать. Здесь его точно нет.

Мне хотелось, чтобы Уолтер все ей объяснил. Объяснил, что Бог повсюду, что Он и в голубе, и в кедровом дереве, и в медном кресте, что стоял на каминной доске. Но Уолтер молчал, точно загипнотизированный взглядом Шейлы Дейкин.

– Мы пошли. – И Шейла Дейкин, вытолкав нас из кухни, повела по гравиевой дорожке.

Я обернулась и взглянула на Уолтера.

Он стоял в дверях, провожая нас глазами, терракотовые от загара руки безвольно повисли вдоль тела. Но увидев, что я обернулась, крикнул:

– Грейс! Вы забыли!

В одной руке он держал свитер Тилли. Я вырвалась от Шейлы Дейкин и бросилась к нему.

– Помни, – сказал он, отдавая мне свитер. – Постарайся всегда быть мудрым человеком.

Я улыбнулась, кивнула, он тоже улыбнулся и кивнул мне в ответ.

И в этот момент мне в голову пришла поразительная мысль – порой достаточно, чтоб в одно и то же твердо верили всего два человека, и тогда ты будешь ощущать свою сопричастность.

Шейла Дейкин торжественно провела нас по улице, словно демонстрируя всем соседям, что мы теперь в полной безопасности, и это в полной мере извиняло ее появление в бикини и домашних шлепанцах.

– Как вы узнали, что мы там? – спросила я.

– Тощий Брайан видел, как вы ошивались у дома номер одиннадцать, и сказал мне. – Шейла говорила так, словно служила теперь в полиции. – Вообще-то проку от него немного, но хоть тут сгодился.

Эрик Лэмб кивнул, когда мы проходили мимо. Он стоял в саду, в одной руке грабли, в другой тяпка, и напоминал гигантское огородное пугало. Дороти Форбс перестала подметать дорожку и приложила ладонь ко рту. А Тощий Брайан застыл в дверях своего гаража и что-то нашаривал в заднем кармашке джинсов.

– Где твоя мама? – спросила Шейла Дейкин, когда мы дошли до конца дороги.

Я взглянула на занавешенные окна спальни.

– Думаю, прилегла вздремнуть.

– Тогда, наверное, лучше пойдем ко мне.

Тилли посмотрела на меня и вздохнула.

Шейла Дейкин никогда не спрашивала о матери Тилли.

Мы разместились на стульях рядом с Элвисом и гладильной доской, и мне показалось, что кухня миссис Дейкин похожа на зал судебных заседаний.

Разве твоя мама никогда тебя не предупреждала?

Что это вам в голову взбрело?

Он говорил какие-то плохие вещи?

– Так говорил или нет?

– Мы говорили о Боге и голубях, – ответила я.

– И о вере в разные вещи, – добавила Тилли.

Миссис Дейкин смотрела на нас, ожидая продолжения. Мы смотрели на нее и молчали.

– И ничего больше?

– Ничего, – ответила я, хотя не понимала, что еще могло там быть, и ждала от Шейлы Дейкин хоть какой-то подсказки.

Она выдохнула, опустила плечи дюйма на два.

– Почему все его так ненавидят? – спросила я. – Что плохого он сделал?

– Ничего, – ответила она. – Наверное.

– Тогда почему нам нельзя с ним говорить?

Она села. Я видела отчаяние и досаду в ее глазах. Шейла Дейкин, у которой обычно слова лились изо рта неукротимым потоком, вдруг растерялась, услышав вопрос вполне разумного ребенка.

– Люди говорят, он совершил очень плохой поступок. – Она теребила пачку сигарет на столе.

– Так он совершил? – спросила я.

– Полиция считает, что нет, но дыма без огня не бывает.

– Иногда бывает, – заметила Тилли.

Я кивнула, и обе мы уставились на миссис Дейкин.

– А меня однажды обвинили в том, что я списывала домашку, – поделилась я. – Но то было полное вранье, и мама заставила миссис Несбит передо мной извиниться.

Я заметила, что Тилли косится на меня уголком глаза.

– Не очень-то хороший пример, – тихо заметила она.

– Зато полно других примеров, – продолжала я. – Вашу Лайзу все время обвиняют в разных вещах, но она вряд ли способна совершить хоть один такой поступок.

Миссис Дейкин нахмурилась и закурила сигарету.

– Что все-таки сделал Уолтер Бишоп? – спросила я. – Или чего не делал?

– Неважно. Не имеет значения.

На самом деле для меня то было самое важное, с чем довелось столкнуться за всю жизнь.

– Важно здесь другое, – сказала миссис Дейкин. – Чтоб вы держались от него подальше. Он не такой, как все мы, что бы там ни натворил. Или не натворил. – Она глубоко втянула дым. – Он плохой человек.

Я хотела было возразить, но передумала. Миссис Дейкин была не из тех, кого интересует чужое, пусть даже очень любопытное мнение.

– Это как-то связано с его матерью? – спросила Тилли.

Миссис Дейкин так и застыла.

И стала похожа на фигурку на музыкальной шкатулке, только без музыки. Не моргала, не дышала, и единственным подвижным предметом была сигарета, которая дрожала и раскачивалась у нее во рту.

– Ты о чем? – тихо спросила она, не вынимая сигареты.

– Мистер Бишоп упоминал о своей матери, – пояснила я и увидела, что сигарета заходила просто ходуном. – Мы долго беседовали о ней.

Сигарета так дернулась, что я испугалась – вот-вот вывалится изо рта. Но миссис Дейкин оказалась в этом плане настоящим профессионалом и умудрилась удержать ее.

– Советую не обращать внимания на то, что наговорил вам этот Уолтер Бишоп, – заметила она. – Такой же псих, как и его мамаша.

– У нее было много разных правил, – сообщила Тилли.

– Это каких же?

– Не ставить туфли на стол, никогда не складывать кухонные полотенца, – выпалила я.

Миссис Дейкин вынула сигарету изо рта, столбик пепла упал на кухонный стол.

– Кухонные полотенца?

– Уолтер никогда не складывает кухонные полотенца. – Я наблюдала за тем, как пепел оседает на подставке для кружки. – В сложенных полотенцах живут целые полчища микробов.

Миссис Дейкин смотрела куда-то вдаль и хмурилась. Потом перестала хмуриться, взглянула на нас и спросила:

– Живут, говорите?

Мы закивали.

– Еще как живут, – сказала я.

Шейла Дейкин раздавила окурок в пепельнице и тут же закурила новую сигарету.

– А Уолтер Бишоп говорил что-нибудь о Маргарет Кризи?

– Да нет, вроде бы ничего такого, – сказала Тилли.

Я покосилась на нее.

– Вообще-то он много чего наговорил.

Миссис Дейкин посматривала то на меня, то на Тилли.

– А он знает, где она? Знает, вернется ли и когда?

– Он говорил, что если она вернется, то всем все расскажет. – Тилли попробовала поболтать под столом ногами, но они цеплялись за корзину для белья и множество разбросанных игрушек Кейти. – И еще говорил, что она много чего может рассказать. Просто ужас до чего много.

Тут Шейла Дейкин широко раскрыла рот, и сигарета упала на пол.

– Вы аккуратнее, миссис Дейкин. – Я подобрала сигарету и протянула ей. – Так и пожар может случиться.

Хорошо, что к этому времени шторы в спальне мамы уже раздернулись, поскольку миссис Дейкин вдруг почувствовала себя плохо и сказала, что ей надобно побыть одной.

Мы шли по дорожке к калитке, мимо разложенных шезлонгов и целой кучи оставленных Лайзой журналов.

– А мне понравился мистер Бишоп, – сказала я.

– Мне тоже, – кивнула Тилли.

– Ну что, довели мою мамочку? – Кейти стоял у калитки и катал мыском ботинка футбольный мяч.

– Нет, – ответили мы в один голос.

– Вы же были в доме этого урода, да?

– Никакой он не урод, – ответила я. – Просто не любит смешиваться с остальными.

– Ну, вам виднее, – сказал Кейти.

Мы смотрели, как он вышел на улицу и начал гонять мяч по тротуару – до тех пор, пока он не ударился о бордюрный камень и перескочил в сад миссис Форбс.

– Так, что теперь? – спросила Тилли. – Вернуться в дом к Уолтеру Бишопу мы не можем, иначе обеих посадят под домашний арест до конца жизни.

Я покосилась на дом номер одиннадцать.

– Да, наверное, не надо.

– Тогда как же понять, живет там Бог или нет?

Мы прошли по дорожке вдоль моего дома, и я увидела, что мама коротает время у кухонной раковины.

– Но мы можем сделать то, что говорил нам Уолтер Бишоп, – сказала я. – Поищем доказательства. Постараемся быть мудрыми.

Перед тем как пройти в дом через заднюю дверь, Тилли сняла свитер и вытряхнула пыль из сандалий.

– Будем такими же мудрыми, как те мужчины, которые навестили младенца Иисуса? – уточнила она.

– Да, – кивнула я. – Такими же.