Грейс цеплялась за поручни лодки, гадая, возможно ли физически пережить седьмой приступ рвоты.

Волны у побережья Момбасы в Кении были гигантскими, устрашающими и на расстоянии походили на пасть колоссальной кобры, вставшей на хвост и готовой проглотить рыбацкое суденышко. Водяные стены, серые, яростные, неумолимые, одолевали ненадежную деревянную посудину.

Первые несколько часов Грейс боялась, что умрет. Позже, когда морская болезнь одолела по-настоящему, она испугалась, что не умрет.

Лежа в изнеможении на простой деревянной банке, она гадала, что заставляет людей любить море.

Наконец океан успокоился. Раскаленное африканское солнце сверкало на небе, таком голубом и безоблачном, какое бывает только в мультиках. Грейс наблюдала, как три молодых кенийца забрасывают в воду сети. В их простых действиях была некая красота. Они работали, молча и дружно растягивая тяжелые сети. Под блестящей черной кожей перекатывались мышцы. Когда мужчины впервые поставили парус, Грейс про себя умоляла их поспешить. Она заплатила восемь тысяч шиллингов, почти тысячу американских долларов, целое состояние для таких людей, и ожидала быстрой переправы. И теперь, если бы не тошнота, вполне могла бы наслаждаться путешествием.

Ощущение было такое, словно она в бегах вот уже целую вечность.

Оставив тело Гэвина Уильямса коптиться в погребальном костре, она автостопом добралась до Портсмута, штат Виргиния. Увы, содержимого бумажника Уильямса хватило ненадолго, поэтому ей пришлось рискнуть и послать другу Карен незашифрованный е-мейл с просьбой о деньгах и фальшивом удостоверении личности, достаточно надежном, чтобы одурачить служащих ближайшего аэропорта в Норфолке.

Потом три дня Грейс не выходила из мотеля, молилась о том, чтобы неизвестный друг согласился послать ей требуемое, и постоянно смотрела телевыпуски новостей, опасаясь услышать о своем новом побеге и убийстве Уильямса. Но все было тихо. Должно быть, власти надеялись, что найдут ее, прежде чем миссис Брукштайн снова опозорит их на весь свет.

К концу третьего дня Грейс уже начала отчаиваться, предполагать, что ее е-мейл не дошел, когда владелец мотеля сообщил, что для нее есть пакет, присланный экспресс-почтой: «Линде Рейнолдс. Ведь это вы, верно?»

На сердце Грейс впервые стало легко. Когда все будет кончено, она выплатит долг таинственному другу Карен, незнакомцу, который многим рискнул, чтобы ей помочь. Но сейчас у нее было много дел.

Первым долгом она позвонила Митчу Коннорсу.

– Грейс! Слава Богу, вы живы. Уильямс ничего вам не сделал? Где вы?

Услышав его голос, Грейс улыбнулась.

– Простите, не могу сказать. Но все в порядке.

– Слушайте, Грейс, я знаю о Мерривейле.

– Так это правда? Джон убил Ленни?

– Похоже на то, – вздохнул Митч. – Мы считаем, это он стоял за хищениями. И все это время водил за нос ФБР. Но ради Бога, не наделайте глупостей, договорились? Все всё уже знают: ФБР, ЦРУ… Джон получит все, что ему причитается, как только его найдут и арестуют.

– Найдут? Так он пропал?

Молчание собеседника было достаточно красноречиво. Грейс прямо-таки ощутила, как Митч лягнул себя.

«Кой черт я проболтался?!»

– Грейс, милая, я на вашей стороне, и вы это знаете.

Грейс даже покраснела. «Милой» называл ее Ленни. И сейчас она не могла решить, нравится ли ей такое обращение из уст полицейского.

– Но вы должны отдаться в руки правосудия. От вас требуется явка с повинной. Пусть федералы разбираются с Мерривейлом. Грейс… Грейс?!

Повесив трубку, она долго сидела на кровати и размышляла.

Значит, теперь в бегах Джон! Интересно, каково ему в ее шкуре?

Митч сказал, что все его ищут. Но не потому, что он убил Ленни. На это всем плевать. Нет, они решили, что он украл деньги. Дурацкие деньги! Вот что для ФБР всего важнее! Не истина. Не наказание преступника. Не правосудие. Америка забыла, что такое правосудие. Если вообще знала.

Грейс закрыла глаза, пытаясь поставить себя на место Мерривейла.

«Куда бы я поехала, если бы целый мир разыскивал меня? Где бы я спряталась?»

Через несколько минут Грейс открыла глаза. Ну конечно!

Она подняла трубку и набрала номер.

– Пришлите, пожалуйста, такси. Норфолкский международный аэропорт. Как можно скорее.

Теперь, в лодке, прислушиваясь к тихому шороху волн, нежась под африканским солнцем, Грейс улыбнулась, вспомнив озарение, посетившее ее в том унылом виргинском мотеле. Подумать только, дорога привела ее на другой конец света. Или «озарение» – не то слово? «Воспоминание». Именно воспоминание подсказало ей, куда направится Джон Мерривейл, воспоминание, пробудившее в ней уверенность, что сейчас он именно там. Воспоминание такое сладостное… что Грейс зажмурилась и снова стала его смаковать.

Это было за месяц до того, как они с Ленни поженились. Они были во Франции, в очаровательном маленьком поместье, которое снял Ленни в Раматюэле, на вершине холма, в десяти минутах езды от Сен-Тропеза.

– Не хочу уезжать отсюда. Здесь как в волшебной сказке, – вздохнула Грейс.

Они ужинали с Мари Ла-Класс, французским риелтором Ленни, и четой Мерривейл.

– Не находишь, что здесь слишком тихо? – спросила Кэролайн. Она с самого начала уговаривала их отдохнуть в «Ле Библосе», а еще лучше – отправиться на Сардинию и там в гавани царить над яхтами поменьше. Какой смысл в том, чтобы добраться до самого Сен-Тропеза и целую неделю сидеть на горе в унылой маленькой деревушке, о которой никто не слыхивал?

– Н-некоторые люди люб-бят тишину, – смущенно вставил Джон.

Кэролайн послала ему грозный взгляд.

– А я чувствую себя принцессой в башне, – возразила Грейс, ослепительно улыбаясь Ленни, который ответил такой же улыбкой. – Как будто меня поселили на прекрасном острове, куда никто не может добраться.

– Вы бывали на Мадагаскаре?

Все обернулись к Мари.

– Вся культура Франции, объединенная с природной красотой Африки, заключена в одном заповедном острове. Я там выросла.

– Похоже, это магическое место, – заметила Грейс.

– Так и есть. Вам бы там понравилось. Жизнь на природе, пейзажи, вид из Форт-Дофина – одно из чудес света, уверяю вас.

– Я могу еще кое-что сказать о Мадагаскаре, – добавил Ленни, насадив на вилку кусочек омара. – Это рай для мошенников. Никакого договора с Америкой об экстрадиции. Вы знали это, Мари?

– Впервые слышу, – вежливо ответила та.

– Что же, если Джон когда-нибудь ограбит банк, переедем туда, – заключила Кэролайн. – Но я жажду вкусить благ цивилизации. Кто за поездку в «Ле Кэв» после ужина?

Здание находилось в Антананариву, на крутой, вымощенной булыжником улице, которую словно подняли камень за камнем и перенесли сюда из Раматюэля. Каменные стены толщиной два фута и внушительные башни делали его похожим не на обычный дом, а на маленький замок. Убежище в буквальном смысле слова.

Ленни взглянул на Грейс:

– Думаешь, это?

Они пробыли на Мадагаскаре менее двух дней. Мари выполняла роль гида. Грейс успела влюбиться в остров. Они оба влюбились.

– Это.

Ленни вынул чековую книжку, выписал чек, прибавив десять процентов к запрошенной цене, и отдал Мари.

– Сегодня у нас знаменательная дата: ровно месяц, – улыбнулся он. – Поздравляю, Грейс.

Грейс была так счастлива, что стала танцевать.

Прямо на улице.

Они назвали дом «Le Cocon» – «Кокон». И планировали когда-нибудь поселиться здесь навсегда.

Джон Мерривейл неважно себя чувствовал. Доктор прописал антидепрессанты и месяц полного покоя.

– Возьми, – велел Ленни, сунув ему ключи от «Кокона». – Живи сколько захочешь. Там постоянно живет экономка, мадам Тереза. Она постирает и приготовит, но ты в основном будешь в одиночестве.

Джон был доволен, но счел идею непрактичной.

– Н-не могу же я так просто скрыться. Как насчет «Кворума»?

– С месяц мы вполне можем обойтись без тебя.

– Кэролайн никогда не согласится.

– Предоставь это мне.

Через шесть недель Джон вернулся в Нью-Йорк новым человеком. Показал Ленни и Грейс снимки, на которых он бродил по узким улицам Антананариву, расслаблялся в горячих источниках Антсирабе, шагал через дождевой лес в Раномафане.

Конечно, счастье длилось недолго: Кэролайн об этом позаботилась. Но Грейс никогда не забудет выражения детского изумления на лице Джона, когда тот говорил о Мадагаскаре. Он даже попросил Ленни продать ему «Кокон».

– Только назови свою цену.

– Прости, приятель, – улыбнулся Ленни. – Любой дом, кроме этого. Я велю прибить табличку с твоим именем на дверях гостевой спальни. Но дом не продается.

– Долго еще? – по-французски спросила Грейс у рыбаков.

– Около двух часов. Ну или около трех. Вы в порядке?

Увы, в порядке Грейс не была. Но надеялась быстро прийти в себя, как только доберется до места.

Сунув руку в рюкзак, с которым никогда не расставалась, она погладила пистолет Гэвина Уильямса, нежно, как ребенок – игрушечного мишку. Хотелось бы знать, сколько времени уйдет на то, чтобы отыскать Джона на острове. После ликвидации «Кворума» «Кокон» продали. Покупателем оказался Йен Биренс, голландский предприниматель.

Она начнет с него.