Карен Уиллис сонно потерла глаза. Было два часа ночи, но Грейс почему-то забралась к ней в постель.

– Грейс? Что с тобой? Заболела?

Грейс молча качнула головой.

Они прижались друг к другу и накрылись одеялом, чтобы согреться.

Карен спиной ощутила мягкость груди Грейс. Запах ее кожи. Нежную ласку дыхания. И, повернувшись, инстинктивно сунула руку под рубашку Грейс, нашарив шелковистую влажность между бедрами.

– Я люблю тебя, – прошептала она, прижавшись губами к губам Грейс.

Несколько счастливых мгновений Грейс отвечала на поцелуй, но почти сразу отодвинулась.

– Прости… но… я не могу.

Грейс не знала, как быть. Крошечная часть сознания едва не поддалась соблазну принять утешение, предложенное Карен. Ведь Ленни все равно больше нет. И Грейс тоже любила Карен… иначе.

Но в глубине души она сознавала, что это неправильно.

Она не любила Карен в прямом смысле этого слова. Было бы несправедливо пробуждать в той напрасные надежды. Особенно учитывая все, что она собиралась сказать подруге.

Карен осеклась. Как она могла быть так глупа? Неправильно поняла Грейс?

– Боже! Ты сердишься?

– Нет, вовсе нет! Почему я должна сердиться?

– Я никогда бы этого не сделала, если бы не подумала… Ну, ты ведь легла в мою постель.

– Знаю. Прости, я виновата. Хотела поговорить. Мне нужен твой совет.

– Мой совет?

– Именно. Я решила сбежать отсюда.

Карен все это время была в напряжении, но, услышав это, облегченно расхохоталась, едва не разбудив Кору.

– Что тут смешного? – не поняла Грейс.

– О, Грейс! Ты это серьезно?

– Абсолютно.

– Милая, это невозможно. Никто и никогда не сбегал из Бедфорд-Хиллз.

– Всегда что-то случается впервые, не так ли?

– Только не это.

Карен стало не до смеха.

– Ты действительно задумала побег? Спятила?! Давно не была во дворе тюрьмы? Между нами и свободой девять рядов колючей проволоки, по которой пропущен ток. Не говоря уже о вооруженных охранниках, собаках и камерах.

– Я это знаю.

– Значит, не все понимаешь. Где твоя голова? Послушай. Даже если ты нашла способ сбежать – чего быть не может, – у тебя одно из самых узнаваемых в Америке лиц. И далеко ты с ним уйдешь? Как по-твоему?

Грейс потрогала сломанный нос.

– Теперь меня гораздо труднее узнать. Я не выгляжу так, как когда-то. И, кроме того, могу изменить внешность.

– Если тебя поймают, сразу пристрелят. Без лишних вопросов.

– Знаю… Но я должна рискнуть.

Карен погладила Грейс по щеке.

Это действительно безумие. В истории Бедфорд-Хиллз нет ни одного побега. Грейс наверняка убьют при первой же попытке. Даже если каким-то чудом ее оставят в живых, это означало, что они с Карен больше никогда не увидятся. Грейс переведут в одиночку. Вышлют из штата. Запрут в каком-нибудь секретном загоне ЦРУ, и больше о ней никогда и никто не услышит…

– Не делай этого, Грейс. Я не хочу тебя терять!

Даже в темноте Грейс поняла, что Карен плачет. Подавшись вперед, она поцеловала подругу в губы. Страстным, долгим поцелуем. Поцелуем на память. Прощальным.

– Я должна сделать это, Карен.

– Не должна! Зачем?!

– Потому что Ленни был убит, ясно?

Карен медленно села.

– Чтоооо? И кто это сказал?

– Дэйви Баккола. Он нашел доказательства, которые следователи скрыли.

«Значит, это дело рук Бакколы. Я его пришибу!»

– Но, Грейс…

– Я обязана выяснить, кто убил моего мужа.

– Но, Грейс…

– Я должна его найти. И убить.

Грейс ожидала взрыва ярости, шока… но ничего подобного. Вместо этого Карен крепко обняла подругу. Потому что вдруг вспомнила Билли, бойфренда сестры. И свое сознание правоты содеянного, когда пуля вошла точно ему между глаз. Несмотря на случившееся, с тех пор она ни разу не пожалела о том, что убила человека.

Карен не хотела потерять Грейс.

Но прекрасно ее понимала.

– Полагаю, у тебя есть план?

– Собственно говоря, об этом я и хотела с тобой поговорить…

Сестра Агнес наблюдала, как Грейс убирает пазлы, и молилась про себя: «Слава Тебе, Иисусе, за то, что привел к нам эту заблудшую душу. За то, что позволил мне стать сосудом твоей нескончаемой благодати…»

Сестра Агнес носила это имя последние пять лет. До того она была Трейси Грейнджер, одинокой, никем не любимой пятнадцатилетней девочкой из Френчтауна, штат Нью-Джерси. Трейси влюбилась в местного мальчишку по имени Гордон Хикс. Гордон поклялся в ответной любви, и Трейси поверила. Когда она забеременела, парень немедленно ее бросил. Трейси вернулась домой и проглотила все таблетки, которые смогла найти.

Ребенок не выжил.

Как и Трейси Грейнджер.

Девочка, проснувшаяся после передоза в сурово-стерильной больничной палате и рыдавшая от сознания собственной вины, была не той, которую так подло бросил Гордон Хикс. Не той посредственностью, разочаровавшей родителей с самого своего рождения.

Не той застенчивой, неуклюжей ученицей десятого класса, которую никто не приглашал на вечеринки.

Та девочка умерла. Родилась совершенно другая личность. Возлюбленная Богом. Имевшая цену в его глазах. Та, чьи грехи были прощены, та, которая в один прекрасный день восстанет вместе с Иисусом. Если кто-то и верил в силу раскаяния, это была сестра Агнес. Бог спас ей жизнь. Он в своей бесконечной любви и милосердии наставил на путь истинный Грейс Брукштайн. Он позволил ей, сестре Агнес, играть крохотную роль в свершившемся чуде.

Только этим утром Грейс сказала:

– Мне больше нечего желать, сестра. Работа с детьми. Работа с вами. Мне дали второй шанс в жизни.

Как же стало тепло на душе у сестры! Оставалось надеяться, что она не повинна в смертном грехе гордыни. Нужно только помнить, что Господь преобразил Грейс. И все же сестра Агнес невольно чувствовала, что ее дружба способствовала некоторым переменам в Грейс.

Но и Грейс изменила сестру Агнес. Жизнь монахини может быть очень одинокой. Большинство сестер милосердия были слишком старыми, чтобы быть матерями, скорее они годились сестре Агнес в бабушки. Последние несколько месяцев она научилась ценить ни к чему не обязывающую дружбу с Грейс. Переглядывания. Улыбки. Доверие.

Грейс сложила пазлы в коробку и аккуратно поставила на полку. Сестра Агнес тепло улыбнулась:

– Спасибо, Грейс, я сама все закончу. Знаю, ты спешишь в библиотеку.

– Ничего страшного! – жизнерадостно воскликнула Грейс – Я только буду рада помочь. О, кстати, та глина для лепки, которую мы заказали на прошлой неделе! Ее придется вернуть.

– Разве? Почему?

– Утром я открыла несколько ящичков, и оказалось, что вся глина высохла. Я пыталась размочить ее в воде, но она стала противно-скользкой и ничего больше. Нужно отправить ее обратно.

Только этого не хватало! Они вместе с сестрой Терезой почти целый день переносили ящички в кладовую детского центра! Теперь придется все тащить обратно!

– Я отправила извещение поставщикам, – продолжала Грейс. – Они заберут все во вторник, в четыре дня.

– Во вторник? – охнула сестра Агнес. – Грейс, вы очень добры, что договорились. Но боюсь, я не смогу проследить за погрузкой. К нам приедет делегация из департамента исправительных учреждений. После осмотра детского центра мы с сестрой Терезой должны быть на ежеквартальном совещании. Нас не будет целый день.

– Жаль, – разочарованно протянула Грейс, но лицо ее тут же просветлело. – Может, поручите мне?

– Не знаю, Грейс… – нахмурилась сестра Агнес.

Заключенным крыла А не полагалось помогать в разгрузке и погрузке. Начальник тюрьмы рассматривал это как потенциальную угрозу побега. Но Грейс так далеко продвинулась на пути к исправлению, что сестре Агнес ужасно не хотелось, чтобы бедняжка подумала, будто ей не доверяют.

– Дети и без того ждали несколько недель. Нехорошо обманывать их ожидания, – заметила Грейс.

– Но ящики очень тяжелые, – смущенно пояснила сестра Агнес. – Их могут поднять только два человека.

– Кора мне поможет.

– Кора Баддс?

Час от часу не легче.

– Во вторник она работает на кухне, освободится к трем.

Грейс смотрела на нее с такой надеждой! С таким желанием угодить!

Сестра Агнес дрогнула.

«Да что особенного, что может случиться? Всего один раз».

– Что же… Полагаю… Если уверены, что вы с Корой сможете управиться…

– Нагрузить грузовик ящиками с глиной? – улыбнулась Грейс.

Ее сердце билось так громко, что удивительно, как это сестра Агнес не слышит! Конечно, она милая славная женщина, и Грейс было очень стыдно за свой обман. Но что тут поделать?

Все только начиналось…

Планы побега Грейс стали самым плохо охраняемым секретом в Бедфорд-Хиллз. Идея была проста: грузовик поставщиков прибудет в детский центр. Грейс и Кора начнут грузить ящики с глиной. Пока Кора будет отвлекать водителя, Грейс вернется в кладовую, опустошит один из ящиков и спрячется в нем. Кора закончит погрузку одна, предварительно убедившись, что крышка ящика закрыта неплотно и в щель проникает воздух.

Самой сложной и рискованной была следующая часть плана. Бояться следовало проверки на контрольно-пропускном пункте. Грузовики каждый день въезжали в Бедфорд-Хиллз и, естественно, выезжали за ворота. Привозили все, от туалетной бумаги до продуктов и стирального порошка. Тюрьма была оборудована самой современной системой охраны. Здесь регулярно проводились обыски, а также имелись специально обученные собаки для поиска запрещенных предметов и веществ, и даже инфракрасные сканеры, и устройства для выборочных проверок, не говоря уж о видеокамерах, понатыканных через каждые два шага. Но как ни странно, самому тщательному досмотру подвергались те, кто направлялся в Бедфорд-Хиллз. Все обыски проводились по решению охранников. Если тем не нравилось лицо водителя, или просто машина, или просто что-нибудь, они могли задерживать людей часами.

Грейс надеялась, что в холодный январский вечер желание охранников вытаскивать ящик за ящиком детскую глину для лепки немного остынет. Но этого нельзя было знать наверняка, пока грузовик не окажется на контрольно-пропускном пункте.

Как только машину выпустят и они выедут из тюрьмы, Грейс выберется из ящика, доползет до задних дверей. Дождется, пока водитель остановится на перекрестке, откроет дверцу и выпрыгнет на свободу.

Проще простого!

– Ничего не получится.

Карен перегнулась через стол и сунула ложку в водянистое пюре Грейс. Они сидели за ленчем. До побега оставалось несколько дней.

– Спасибо за поддержку.

– А ты подумала, что будешь делать, когда сбежишь отсюда?

Грейс только об этом и думала. Мечтая о побеге, она рисовала себя охотником, разоблачающим убийцу Ленни. Осуществляющим свою месть.

Но в реальности это ведь на нее будут охотиться. Если она хочет выжить, понадобятся еда, убежище, деньги и маскировка. И она понятия не имела, где все это добудет.

– Как насчет друзей на свободе? Есть кто-то, кому ты можешь довериться?

– Нет, – покачала головой Грейс.

На самом деле она доверяла Дэйви. Частный сыщик как раз добывал новую информацию, проверяя алиби всех, кто гостил у Грейс и Ленни в тот день в Нантакете. Если Грейс и решила бы кому-то довериться, то Дэйви. Но этого она не собиралась говорить никому.

– В таком случае нужно снабдить тебя аварийным комплектом, как космонавта.

– Аварийным комплектом?

– Ну да. Тебе понадобится новая фамилия. Несколько новых фамилий, чтобы ты могла спокойно путешествовать. Водительские права, кредитные карты, наличные. В качестве Грейс Брукштайн ты дойдешь только до первого полицейского.

– Откуда мне взять водительские права? Или кредитную карту? Это невозможно.

– И это говорит женщина, которая собирается сбежать из Бедфорд-Хиллз? Не забивай себе голову, Грейс! Предоставь все мне!

Карен предупредила, что придется рассказать «кое-кому из девчонок» о плане побега, чтобы достать все необходимое. К ужасу Грейс, оказалось, что «кое-кто» – почти все заключенные Бедфорда. Подделать кредитную карту и водительское удостоверение – это вам не хухры-мухры! Карен пришлось просить помощи у всей тюрьмы. Заключенные, работавшие в офисе начальника тюрьмы, в библиотеке и компьютерном зале, целыми днями печатали, колдовали в фотошопе, ламинировали. И каждая рисковала своим будущим ради того, чтобы помочь Грейс и стать частью Великого Побега.

Единственными, кто ничего не подозревал, были охранники и Лайза Холлидей. Сомнительно, чтобы Лайза донесла на Грейс: влиятельные заключенные могли как угодно издеваться над более слабыми, но всякий «стук» считался табу. И все же Карен боялась рисковать.

Грейс, хоть и благодарная за помощь, нервничала:

– Слишком многие знают.

– Они не «многие», – поправила Карен. – Они – твои друзья. Им можно довериться.

Доверие.

Слово из другой жизни. С другой планеты.

Утро вторника выдалось пасмурным и холодным. Ночью Грейс почти не спала. Ее преследовали голоса.

Ленни:

«Что бы ни случилось, Грейс, я тебя люблю».

Джон Мерривейл:

«Не волнуйся, Грейс. Слушайся Фрэнка Хэммонда, и все будет хорошо».

Карен:

«Если тебя поймают, то пристрелят. Без лишних вопросов».

За завтраком Грейс не прикоснулась к овсянке.

– Тебе нужны силы, – покачала головой Кора. – Съешь что-нибудь.

– Не могу. Меня вырвет.

Темнокожая женщина прищурилась:

– Я не прошу, Грейс. Приказываю. Тебе нужны силы, девочка. Соберись. Сегодня я из-за тебя рискую шкурой. И мы все тоже. Ешь!

Грейс стала есть.

– Уверена, что ты в порядке, Грейс? Может, тебе следует прилечь?

Наступил полдень. Старшие чины из департамента исправительных учреждений должны были прибыть в половине первого. Целое утро заключенные и сестры милосердия приводили в порядок столы и игрушки, развешивали детские рисунки, расставляли поделки из глины, стараясь, чтобы помещение детского центра выглядело как можно лучше. Если делегации понравится, бюджет может быть увеличен. Или по крайней мере не урезан.

Грейс, как всегда, работала на совесть, но сестра Агнес тревожилась, глядя на ее зеленоватое, осунувшееся, болезненное лицо. Всего минуту назад, потянувшись к верхней полке, чтобы выровнять книги, та покачнулась и едва не упала в обморок.

– Все хорошо, сестра.

– А мне так не кажется. По-моему, тебя не мешало бы осмотреть в лазарете.

– Нет!

Грейс почувствовала, как от паники пересохло горло. Только не сегодня! Что, если они продержат ее весь день?

Кора права. Нужно собраться. Взять себя в руки.

– Я просто немного обезвожена, вот и все. Можно стакан воды?

Сестра Агнес пошла за водой, а Грейс тем временем пощипала щеки и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. К тому времени как вернулась монахиня, она уже выглядела немного лучше.

Лайза Холлидей с подозрением наблюдала сцену из дальнего угла комнаты.

– Что это сегодня с леди Брукштайн? – спросила она одну из матерей, молодую чернокожую женщину, совсем недолго пробывшую в Бедфорде. – Ведет себя как-то странно даже для такой психованной, как она.

– А ты как бы вела себя на ее месте, если бы собиралась смыться отсюда? – бросила девушка. Одного взгляда на лицо Лайзы было достаточно, чтобы понять, какую ошибку она совершила. Но было поздно.

– Что ты сказала?!

– Ничего… я просто… Сама не знаю, что несу. Ходят какие-то безумные слухи.

Лайза Холлидей угрожающе приблизила лицо к лицу девушки:

– Говори.

– Пожалуйста… я не должна была болтать. Кора убьет меня.

– Говори все, или я позабочусь о том, чтобы начальник никогда больше не разрешал тебе свиданий с ребенком.

– Пожалуйста, Лайза.

– Думаешь, не смогу это сделать?

Молодая женщина подумала о своем сыне Тайроне. Ему всего три года. Такой толстенький, игривый, как щенок. Он будет здесь через полчаса. Прильнет к ней. Нарисует картинки, которые она развесит в камере.

Она сказала все.

Ханна Дензел, сведя свои густые брови в одну длинную злобную гусеницу, показывала важным шишкам детский центр.

– Сюда, леди и джентльмены.

Дэнни не любила водить делегации по Бедфорду. Сегодняшний состав посетителей тюрьмы – политики и полицейские чины – ничуть не лучше прежних: благотворители, священники, социальные работники, целая армия назойливых, сующих нос не в свои дела чужаков, наводнявших ее территорию дважды в год и донимавших своими инструкциями и рекомендациями. Никто из них, похоже, не понимал, что все эти грязные бабы – шваль, мерзость и попали в Бедфорд в наказание за совершенные преступления. К чему их спасать?!

При мысли об этом Дэнни брезгливо морщилась.

Группа охала и ахала, рассматривая детский центр, чистенькие столы и игровые зоны. Начальник тюрьмы тоже был здесь и с отцовской гордостью озирал помещение.

Но тут его взгляд упал на бледную, готовую вот-вот рухнуть в обморок Грейс Брукштайн.

Макинтош поморщился. Не хватало еще, чтобы пресловутая миссис Брукштайн отвлекла внимание посетителей от главного бриллианта в короне Бедфорда!

– Уберите ее отсюда, – прошептал он Ханне. – Только незаметно. Она всех отвлекает.

Злобные глазки надзирательницы радостно вспыхнули. Вот это по ней!

Подойдя к Грейс, она грубо схватила ее за руку:

– Идем, Брукштайн. Убирайся в свою камеру.

– К-камеру? – пробормотала Грейс. – Но я н-не могу. Я работаю.

– Уже нет. Проваливай!

Грейс попыталась протестовать, но язык не слушался. Паника рвотой застряла в горле.

– В чем дело? – пришла на помощь сестра Агнес. – Могу я чем-то помочь?

– Нет! – отрезала Дэнни, подталкивая Грейс к двери. Она терпеть не могла монахинь, считая их присутствие в Бедфорде неуместным. Сестре Агнес, мать ее так, следовало бы заняться молитвами и оставить попечение о заключенных профессионалам.

– Начальник не хочет ее здесь видеть. И не желает никаких сцен.

Грейс умоляюще уставилась на сестру Агнес.

«Помоги мне!»

Монахиня добродушно улыбнулась:

– Не стоит так расстраиваться, Грейс. Отдых тебе не помешает. Сегодня ты выходная. Мы все еще будем здесь завтра.

«Да. И я тоже здесь буду…»

Грейс была готова заплакать.

Было уже без четверти четыре, прежде чем Лайза Холлидей смогла выбраться из детского центра. Эта надсмотрщица, благочестивая сестра Тереза, дала список поручений, такой же длинный, как перечень преступлений Лайзы. Поспешив в офис, она промаршировала к столу секретаря.

– Мне нужно видеть начальника тюрьмы, – пропыхтела Лайза. – Это срочно.

Секретарь подняла глаза и замерла, увидев дюжую, бесцеремонную лесбиянку.

– Начальник никого не принимает. У него делегация…

– Я сказала, срочно!

– Прошу прощения, его здесь нет.

– А где он?

Секретарь могла бы заморозить своим голосом даже свежую рыбу.

– На совещании. Я могу чем-то помочь?

– Нет, – грубо бросила Лайза. – Мне нужен шарманщик, а не гребаная обезьяна!

Она должна была повидаться с начальником с глазу на глаз. Если до заключенных дойдет, что она продала Грейс Брукштайн, с ней все будет кончено!

– В таком случае я ничего не могу сделать.

Лайза упрямо опустила обширную задницу на сиденье одного из стульев, стоявших у стены.

– Я подожду.

В десять минут пятого Кора Баддс закончила работу на кухне. И как было договорено, поспешила в детский центр. Две матери прощались с детишками под надзором единственной скучающей надзирательницы.

– Где Грейс? – спросила Кора.

– В камере. Дэнни уволокла ее еще утром. Паршиво она выглядела!

«Еще бы! Если Грейс под замком, весь наш план – насмарку».

Она направилась в кладовую.

Может, все к лучшему.

Грейс сидела на шконке, тупо уставившись в пространство. Она чувствовала себя слишком опустошенной, чтобы плакать. Все кончено. Одному Господу известно, когда еще выпадет шанс. Может, на это уйдут годы… Годы, в продолжение которых убийца Ленни по-прежнему останется свободным, счастливым и безнаказанным!

Невыносимая мысль!

Она бездумно смотрела на тикавшие на стене часы.

Без пяти три… четыре… Четыре часа пять минут…

Грузовик, должно быть, уже здесь. Кора начнет погрузку одна, гадая, что произошло.

В четыре часа восемь минут в скважине заскрежетал ключ. Должно быть, смена Карен закончилась раньше обычного. Уж она-то по крайней мере будет рада, что план провалился.

Дверь распахнулась.

– Вставай! – прошипела Дэнни, яростно сверкая глазами. Весь день ей не давали покоя слова сестры Агнес: «Не стоит так расстраиваться, Грейс. Сегодня ты выходная».

Можно подумать, тут летний лагерь! В Бедфорд-Хиллз нет выходных.

– Сегодня ты пропустила четыре часа работы, подлая сучонка! Вообразила, что в отпуске? Можешь гулять сколько тебе угодно?

– Нет, мэм, – пробормотала Грейс.

– Прекрасно. Потому что в крыле А нет гребаных отпусков! Можешь прямо сейчас начинать отрабатывать эти четыре часа. Тащи свою задницу в детский центр и начинай скрести полы.

– Да, мэм.

– Когда закончишь, начинай сначала. И забудь о сегодняшнем ужине. Будешь драить полы, пока я за тобой не приду. Ясно?

– Да, мэм.

– Шевелись!

Грейс как ошпаренная выскочила из камеры и помчалась по коридору. Дэнни проводила ее довольным взглядом. Губы растянулись в улыбке.

Она понятия не имела, что Грейс рвется на свободу.

Тем временем Кора Баддс почти закончила погрузку.

– Я думал, вас будет двое, – ворчал водитель. – Знай, что так будет, захватил бы с собой еще одного парня.

– Жизнь – грязная сука, верно? – философски пожала плечами Кора.

В тесном дворике, куда выходил черный ход детского центра, уже стемнело. Температура упала ниже нуля, пронизывающий ветер пробирал до костей.

Ящики были невелики, приблизительно два квадратных фута. Непонятно, как Грейс собиралась втиснуться в такой!

Они, кроме того, были еще и тяжелыми. Именно вес и холод, леденивший пальцы, затрудняли работу.

– Прости, что опоздала.

В кружке света стояла дрожащая Грейс, в одной юбке и тонкой хлопчатой блузке, совершенно неподходящих для зимнего вечера.

Ветер резал кожу бритвенными лезвиями.

Кора изумленно вытаращила глаза, но ничего не сказала.

Водитель оскорбленно фыркнул:

– Смеешься, толстая? Это и есть твоя напарница? Да она чашки кофе не поднимет, не то что ящика с глиной!

– Еще как поднимет! – заверила Кора. – Предоставь это нам.

– Как хотите.

Водитель забрался в уютное тепло кабины.

– Когда закончите, дамы, дайте знать.

Оказавшись в кладовой, женщины принялись за дело. В любую минуту могли войти сестра Агнес или надзиратель.

Кора вынула из кармана документы Грейс и сунула той в лифчик. В свертке было четыре фальшивых удостоверения личности с кредитными картами на соответствующие имена, листок бумаги с анонимным электронным адресом почтового ящика на «хотмейл» и небольшая стопка банкнот.

– У Карен на воле есть друг, который переведет тебе немного денег через «Вестерн юнион», когда понадобится. Только пришли по этому е-мейлу сумму и код карты с инициалами того фальшивого удостоверения, которое используешь в данный момент, а этот тип сделает все остальное. Возьми и это.

Она протянула Грейс стилет с серебряной рукояткой.

– Никогда не знаешь, что понадобится.

Грейс посмотрела на острый клинок, лежавший в ее ладони, поколебалась и сунула в ботинок. Кора открыла крышку ящика и в мгновение ока высыпала его содержимое на пол. Пустой ящик почему-то казался еще меньше полного.

– По-моему, это невозможно, – пробормотала Кора. – Сюда кошка не поместится.

– Все возможно, – улыбнулась Грейс. – В молодости я была гимнасткой. Смотри.

Кора ошеломленно наблюдала, как Грейс села в ящик, подтянула колени к подбородку и обхватила их руками, будто человек-паук в цирке.

– Господи, это, должно быть, больно, – поморщилась она.

– Ну… не купе первого класса, но я выживу, – заверила Грейс. – Попробуй прикрыть крышку. Я помещаюсь?

Кора попробовала. Между Грейс и крышкой оставалось не меньше дюйма.

Она снова открыла крышку.

– Помещаешься. Сейчас погружу остальное. Положу тебя в третьем ряду от двери, так чтобы на контрольно-пропускном пункте не заметили. Только не прикрывай плотно крышку.

– Понятно. Спасибо, Кора. За все.

«Удачи, Благодать Господня»…

Кора снова закрыла крышку и понесла Грейс в темноту.

Начальник тюрьмы с подозрением оглядел Лайзу Холлидей.

– Берегись, если соврала.

– Не соврала.

– Грейс Брукштайн в камере. Еще с обеда. Кроме того, заключенные из крыла А никогда не работают на погрузке. Сестра Агнес знает правила.

– Сестра Агнес не отличит собственной «киски» от «Отче наш».

– Заткнись! – рявкнул начальник. – И не смей оскорблять святых сестер!

– Послушайте, не хотите проверить грузовик? Прекрасно. Не проверяйте. Только не говорите потом, что я вас не предупреждала.

Начальник ничего не хотел проверять: день был длинный, тяжелый, хотелось поскорее покончить с текущими документами и ехать домой, к жене, но понимал, что деваться некуда.

– Ладно, Лайза, предоставь это мне.

Темнота устрашала. Дезориентировала. Сбивала с толку.

Грейс услышала, как захлопнулись задние двери грузовика.

На какой-то момент ее охватила паника.

Она в ловушке!

Но Грейс тут же расслабилась, заставила себя дышать медленно и равномерно. Конечно, очень неудобно лежать, свернувшись, в ящике, но можно и потерпеть. А вот холод был почти невыносим. Она уже чувствовала, как немеют руки и ноги. Голова ужасно болела, зубы ломило, словно она взяла в рот кубик льда.

Заурчал двигатель.

«Едем!»

Вскоре Грейс слышала только звук собственного сердца.

И мысленно произнесла короткую молитву: «Господи, не дай им проверить все ящики».

Буханье было таким громким, что водитель услышал его даже сквозь вопли Брюса Спрингстина в своем плейере. Должно быть, один из ящиков бьется в борт машины.

– Какого дьявола?

Водитель ударил по тормозам и выбрался из кабины.

«Эти тупоголовые гребаные лесбиянки! Неужели трудно уложить ящики? Все, что им было нужно, – поставить их друг на друга!»

Грейс услышала, как открылась задняя дверь фургона. Луч фонарика осветил внутреннее пространство. Грейс разглядела его через оставленную Корой щель и затаила дыхание.

«Пропади все пропадом!»

По металлическому полу кузова надсадно заскрипели передвигаемые ящики. Потом и тот самый, где лежала Грейс, пополз по полу.

«Господи, нет! Он найдет меня!

Но водитель не увидел ее. Только заметил, что крышка отошла, и ударом кулака вернул ее на место. Мало того, поднял другой ящик и поставил сверху. Вернулся в кабину и снова включил зажигание.

Холодные струйки пота поползли по спине Грейс.

Ей не хватало воздуха.

Еще чуть-чуть, и она задохнется.