Это сочиненіе (“Синтагма”) было послано честнѣйшимъ въ іеромонахахъ Киръ Ѳеофаномъ, жившимъ на Имврійскомъ островѣ, на Монависской горѣ, въ то время, когда святитель Ефесскій былъ въ Константинополѣ, дабы онъ, если найдетъ сочиненіе православнымъ, представилъ его Императору. Получивъ это сочиненіе, святой не только похвалилъ, но и отвѣтилъ ему слѣдующее:

I. Честнѣйшій во іеромонасѣхъ и мнѣ о Господѣ возлюбленнѣйшій и достопочтеннѣйшій Отче и Брате, молю Бога, дабы и тѣлесно здравствовала твоя Святыня, молитвами которой и я, по милости Божіей, достаточно здравствую тѣломъ.

Получивъ сочиненіе твоей Святыни, я возъимѣлъ не малое утѣшеніе въ подавляющихъ насъ печаляхъ: ибо тѣ, которые были почтены и возвеличены Церковью паче достоинства, обезчестили ее и сдѣлали безпомощной, смѣшавъ ее съ тѣми, которые съ давнихъ поръ отсѣкли себя и истлѣли и подлежатъ безчисленнымъ анаѳемамъ, и общеніемъ съ ними опорочили непорочную Невѣсту Христову. Ибо, не удовлетворившись тѣмъ, что заполучили ранѣе, они для того, чтобы утвердить внесенное ими новшество, выбрали себѣ Предстоятеля, лучше же сказать, — наемника, а не пастыря, волка, а не печальника о стадѣ, — котораго бы могли водить и направлять, и чрезъ него думаютъ внѣдрить въ души всѣхъ дурной догматъ латинствованія, а можетъ быть, и подвигнуть къ гоненіямъ на тѣхъ, которые боятся Господа, ибо никоимъ образомъ не допускаютъ общенія съ ними.

II. Когда мы были въ такомъ состояніи, намъ было доставлено писаніе твоей Святыни, которое доставило намъ большое утѣшеніе кристаллической ясностью твоего міровоззрѣнія, чистотою и искренностью твоего духа и общностью (съ нами) воззрѣнія, которыя подняли мою опустившую крылья душу. Но уже — борьба не въ словахъ, а въ самыхъ вещахъ; время не словъ и доказательствъ (ибо какъ это можно сдѣлать, когда судьи настолько испорчены?!), но любящимъ Бога долженствуетъ самыми дѣлами доблестно противиться и быть готовыми перенести всѣ опасности за Православіе (“Благочестіе”) и не марать себя общеніемъ съ нечестивыми. По этой-то причинѣ я счелъ несоотвѣтствующимъ передать Державному “Синтагму” твоей Святыни, и вообще — не безопаснымъ, могущимъ привести въ настоящее время не къ иному чему, кромѣ какъ подвергнуть насмѣшкамъ и издѣвательству со стороны немудро мудрыхъ и носимыхъ куда попало безпорядочнымъ и мрачнымъ духомъ. Ибо нынѣ, по причинѣ грѣховъ нашихъ, исполнилось написанное: “Поставлю юноши князи ихъ, и ругатели господствовати будутъ ими” ⁷⁰). Но Единый вся Могущій да исправитъ Церковь Свою и да утишитъ настоящую бурю, умилостившись твоими молитвами, которыя да будутъ всегда съ нами!

† Ефеса и всей Асіи Маркъ.

Честнѣйшему въ священномонасѣхъ и мнѣ о Господѣ возлюбленнѣйшему и достопочтеннѣйшему Отцу и Брату, Киръ Ѳеофану.

8. Отрывокъ изъ письма св. Марка Императору Іоанну Палеологу.

Этотъ отрывокъ изъ письма св. Марка Императору Іоанну Палеологу слишкомъ кратокъ, чтобы можно было заключить, когда, гдѣ и по какому поводу оно было написано Императору.

Помѣщено оно у Миня: Migne. Patrologiae Cursus Completus. Series Graeca. Tom. 160, col. 1104. съ изданія котораго и дѣлаемъ настоящій переводъ сего посланія на русскій языкъ.

Возможно, что оно написано уже въ послѣднее время жизни Святителя, когда онъ уже ясно чувствовалъ то небесное наслажденіе “будущихъ благъ”, которыя онъ уготовалъ себѣ своимъ исповѣдничествомъ и общей святостью жизни.

“Цвѣты имѣютъ въ себѣ очарованіе, но скорѣе слова проходятъ и увядаютъ, дабы, познавъ присущую имъ немощь и мимотечность, мы искали истинное и присное наслажденіе — блаженное, непрестающее, ненарушимое, — которое въ этомъ мірѣ душа испытываетъ въ Божественныхъ Словахъ, вскормляемая ими и всегда услаждающаяся въ размышленіяхъ о Господѣ, радующаяся же надеждою будущихъ благъ, а послѣ настоящей жизни улучающая желанное, радуясь во вѣки. Ибо говорится: “Гласъ радованія и спасенія въ скиніяхъ праведныхъ”.