I. Славнѣйшій, мудрѣйшій, ученѣйшій и возлюбленный для меня братъ и по духу сынъ, киръ Георгій, молю Бога здравствовать тебѣ душею и тѣломъ и чтобы тебѣ во всемъ было хорошо; милостію Его и я достаточно здравствую тѣломъ.

Какъ радостью ты исполнялъ насъ, когда держался праваго ученія и благочестиваго и отеческаго мышленія и былъ поборникомъ Истины, осужденной неправедными судьями, такъ (нынѣ), напротивъ, печалію и скорбію мы были исполнены, услышавъ, что ты снова перемѣнилъ мнѣніе и противоположное и мыслишь и говоришь и съ дурными “икономами” (т. е. оппортунистами)⁴⁶ стремишься къ компромиссамъ и соглашательству. Развѣ это хорошо и достойно души философа? — А я уже думалъ исплесть тебѣ похвалу и хотѣлъ привести великаго Григорія, нареченнаго по Богословію, который, восхваляя нѣкоего философа Ирона, противоставшаго заблужденію аріанъ, говоритъ, что “имѣя доблественное тѣло, истерзанное бичами, онъ былъ брошенъ въ изгнаніе” ⁴⁷). Ты, не испытавъ на опытѣ ничего болѣзненнаго, какъ думаю, (только) устрашившись или соблазнившись обѣщаніемъ даровъ и почестей, такъ легко сразу предалъ Истину! “Кто дастъ главѣ моей воду, и глазамъ моимъ источникъ слезъ”! ⁴⁸) и я оплачу “дщерь Сіона” — говорю — душу философа, сдуваемую и относимую вѣтромъ, какъ “прахъ отъ гумна лѣтня” ⁴⁹).

II. Но, быть можетъ, ты скажешь, что сдѣланное измѣненіе не превратилось въ противоположное (мнѣніе), но мы ищемъ нѣчто среднее и соглашеніе. — Никогда, о человѣкъ, то, что относится къ Церкви (τά έκκλησιαστικά) не исправляется чрезъ компромиссы: нѣтъ ничего средняго между Истиной и ложью, но какъ находящійся внѣ свѣта, по необходимости, будетъ во мракѣ, такъ и немного отступившій отъ Истины, предоставленъ подлежать лжи, если будемъ говорить правду; и хотя возможно сказать, что между свѣтомъ и тьмой есть середина — называемая вечерними и утренними сумерками, однако, между Истиной и ложью, какъ бы кто ни старался, не выдумаетъ нѣчто среднее. Послушай, какъ великій въ Богословіи Григорій “восхваляетъ” соборъ, изыскивавшій нѣчто среднее: “То ли Халанскій столбъ, благовременно раздѣлившій языки (о, если бы раздѣлилъ и ихъ языки; потому что согласіе у нихъ на зло), то ли Каіафино соборище, на которомъ осуждается Христосъ, — или какъ иначе назвать сей соборъ, все извратившій и приведшій въ замѣшательство. Онъ разрушилъ древнее и благочестивое исповѣданіе Троицы, подкопавъ и какъ бы стѣнобитными орудіями потрясши Единосущіе, а вмѣстѣ отверзъ двери нечестію, черезъ посредство написаннаго. Мудри бы- ша еже творити злая, благо же творити не познаша” (Евр. 4, 22) ⁵⁰. Развѣ это нс соотвѣтствуетъ и нынѣшнему нашему Собору? И вообще, скажу я, если бы онъ и имѣлъ желаніе найти нѣчто среднее и равенство, ему ставили препятствія содержатели Собора ⁵¹). Поэтому ясно, какъ тѣмъ было угодно, онъ изрыгалъ хулу, лучше же сказать, какъ сказалъ пророкъ: “Яйца аспидска разбиша и поставъ паучинный ткутъ” (Ис. 59, 5); и, дѣйствительно, паутина была соткана и названа “Соборное Опредѣленіе” (Актъ Уніи). Итакъ, да не обольстятъ насъ, прибѣгая теперь къ компромиссамъ и равенству, ибо это — Каіафинъ синедріонъ, и до сихъ поръ заключенная ими Унія объемлетъ мракомъ Церковь.

III. Доколѣ, о, несчастный, благородство и честь твоей души будешь ты погружать въ лишенныя всякой цѣнности вещи?! До какихъ поръ — сны, и когда серьезно отнесешься къ Истинѣ?! — Бѣги изъ Египта безъ оглядки; бѣги изъ Содома и Гоморры; спасайся въ гору, чтобы не быть захваченнымъ вмѣстѣ съ другими. Но, возобладало ли тобою тщеславіе и ложное богатство и изящныя и разукрашенныя тоги (χλανιδίοκια) и прочее, на чемъ зиждется благополучіе этого міра? — Увы, философъ — съ такимъ чуждымъ философу міровоззрѣніемъ! — Посмотри на тѣхъ, которые прежде тебя въ подобной извѣстности почитались; завтра и самъ ты сойдешь въ преисподнюю, все оставивъ на землѣ; но съ великой строгостью будетъ потребованъ отъ тебя отчетъ въ поступкахъ твоей жизни; какъ и лжеименный Соборъ долженъ будетъ отвѣтить за кровь убитыхъ душъ, соблазнившихся касательно таинства Вѣры, принявшихъ недопустимое и непрощаемое душамъ кощунство на Святаго Духа, и дерзнувшихъ къ двумъ Началамъ относить Его бытіе, вовлеченныхъ въ незаконные и смѣхотворные латинскіе обряды, привлекшихъ на свои головы проклятія и анаѳемы за новшества въ вѣрѣ.

IV. Но заключенная ими Унія послужитъ для утвержденія и пользы народа? — О, “совершенно ясно”! Не видишь ли, какъ бѣгутъ враги Креста, и какъ нашъ одинъ гонитъ тысячу, а двое — ликвидируютъ десять тысячъ? — Но мы видимъ совершенно противоположное. Если не Господь созиждетъ государство, всуе трудишася зиждущіе; если не Господь сохранитъ нашъ градъ, всуе бодрствовали стрегущіе его на золотники Папы. Но довольно было сказано! — Всецѣло измѣни свое расположеніе ради Господа; оставь мертвымъ погребать своихъ мертвецевъ; оставь кесарево кесарю; воздай Богу сотворенную и украшенную Имъ душу; подумай, какихъ великихъ вещей ты являешься должникомъ Ему: воздаждь долги. О, молю, любимѣйшій и мудрѣйшій, дай мнѣ возрадоваться о тебѣ; дай мнѣ вознести славу Богу, Который да сохранитъ тебя свыше отъ всякаго печальнаго обстоянія!

† Смиренный Митрополитъ Ефесскій и всей Асіи Маркъ.

 

б) Отвѣтъ Георгія Схоларія на посланіе св. Марка Ефесскаго.

Получивъ посланіе св. Марка, Георгій Схоларій былъ глубоко огорченъ. Онъ спѣшитъ въ отвѣтномъ письмѣ завѣрить св. Марка, что онъ не является сторонникомъ Уніи, но, въ то же время, онъ не считаетъ нужнымъ въ настоящій моментъ выступать противъ Уніи и полагаетъ, что самое правильное въ настоящемъ положеніи это — хранить молчаніе. Если же настанетъ время для подвига, тогда-то онъ будетъ готовъ выступить въ защиту Православія, а теперь, поскольку никакого гоненія на Православіе нѣтъ, это совершенно не нужно и только лишь осложнитъ положеніе.

Такимъ образомъ, Георгій Схоларій, не сознавая этого, шелъ по пути внутренняго компромисса и сдѣлки со своей совѣстью. Тотъ офиціальный и внѣшній компромиссъ, который онъ, по своему положенію, являлъ на Соборѣ во Флоренціи, постепенно перешелъ во внутреній компромиссъ, становясь его міровоззрѣніемъ, и главное — онъ не сознавалъ уже пагубности сего пути. — Нѣтъ теперь нужды выступать и проявлять себя; онъ и не сторонникъ Уніи и не отступникъ отъ Православія; онъ и не выступаетъ за Унію и не порицаетъ, но — “хранитъ молчаніе” и находится въ сторонѣ, соблюдая нейтральность. Если же придетъ время, когда Православіе будетъ явно гонимо, тогда-то онъ выступитъ за Вѣру. Быть можетъ, къ этому примѣшивалось и то чувство, что борьба съ Уніей, съ мѣрами Императора, съ политикой Византіи, явится нелояльностью и государственнымъ преступленіемъ, которое онъ не желалъ совершать. Оправдываетъ Георгій Схоларій и принципъ изыскиванія компромисса (середины) и въ этомъ не согласенъ со св. Маркомъ. — Впослѣдствіи, у смертнаго одра св. Марка, Георгій Схоларій объявитъ, что онъ былъ не правъ: ибо требовалась борьба за Православіе, горѣніе, жертвованіе всѣмъ, отдача всего себя дѣлу Православія, а молчаніе, дипломатическая нейтральность — это уже было предательствомъ Православія. Осознаетъ Георгій Схоларій и другія свои ошибки, именно — свою дѣятельность на Флорентійскомъ Соборѣ, и публично осудитъ себя въ надгробномъ словѣ св. Марку. Но въ этомъ отвѣтномъ посланіи его Святителю мы этого еще не находимъ, ибо въ то время въ немъ былъ еще слишкомъ силенъ духъ дипломата, царедворца, секретаря Василевса, хотя послѣднія слова его посланія дышатъ той мужественной твердостью, которую онъ явить позднѣе, когда Георгій Схоларій станетъ монахомъ (а потомъ и Патріархомъ Константинопольскимъ) Геннадіемъ.

Посланіе это сохранилось только въ нѣсколькихъ рукописяхъ: Parisinus 2135, fol. 99-105. Iberorum monasterii 388, fol. 1. Laurentianus 13, plut. 74, fol 289-292.

Mgr. Louis Petit опубликовалъ его въ 17-мъ томѣ “Патрологіа Оріенталисъ”,стр. 464-70, согласно рукописи Laurentianus 13, plut. 74, 13, fol. 289-292.

Мы считаемъ, что полностью приводить весь текстъ письма Георгія Схоларія не представляетъ смысла. Оно, быть можетъ, интересно для біографа Георгія Схоларія, но для нашей работы ничего существеннаго не дастъ и лежитъ внѣ сферы нашей непосредственной задачи. Поэтому мы приведемъ его частично въ изложеніи, частично же въ непосредственныхъ выдержкахъ, тамъ гдѣ это — болѣе существенно.

Отвѣтное посланіе Георгія Схоларія св. Марку Ефесскому носить слѣдующее наименованіе въ рукописи: “Ефесскому Киръ Марку Евгенику (отвѣтъ) на то посланіе, которое тотъ ему послалъ изъ Ефеса, когда тайно бѣжалъ изъ Константинополя въ Ефесъ, опасаясь вражды къ себѣ царствующихъ за то, что не раздѣлялъ и не одобрялъ опредѣленій и постановленій, вынесенныхъ на Флорентійскомъ Соборѣ относительно исхожденія Святаго Духа”.

Свое посланіе св. Марку Ефесскому Георгій Схоларій адресуетъ такъ: “Всесвященнѣйшему Митрополиту Ефеса и пречестнѣйшему Экзарху всей Асіи, и мнѣ о Господѣ божественнѣйшему, святѣйшему Отцу и Владыкѣ, самому лучшему и мудрѣйшему изъ людей”.

Во-первыхъ, Георгій Схоларій пишетъ, что посланіе Святителя пришло къ нему съ большимъ запозданіемъ, пройдя чрезъ руки многихъ лицъ, враждебно относящихся и къ нему самому и къ св. Марку. Рвеніе о вѣрѣ, которое имѣетъ Святитель, и похвалы, которыя заключались въ письмѣ по его адресу, стали предметомъ шутки и злой ироніи для многихъ; посему Георгій Схоларій жалуется на наивность Номофилакса (т. е. Іоанна Евгеника, брата св. Марка Ефесскаго), который, принявши отъ Марка посланіе для передачи ему, не счелъ нужнымъ сдѣлать это надлежащимъ и тактичнымъ образомъ. Далѣе Георгій Схоларій пишетъ, что не смотря на все это, письмо св. Марка принесло ему большую радость. Онъ говоритъ, что ему извѣстны рвеніе о вѣрѣ и ученость Святителя, передъ которыми онъ преклоняется; единственное, что онъ ставитъ въ упрекъ ему, это то, что онъ принялъ на вѣру тѣ клеветы, которыя распространяли про Георгія Схоларія его недоброжелатели, хотя, какъ онъ говоритъ, Святитель видѣлъ много проявленнаго Схоларіемъ такого, что онъ могъ бы противоставить враждебнымъ для него слухамъ.

Затѣмъ, Георгій Схоларій говоритъ о томъ, что онъ никогда не отступалъ отъ Истины и надѣется, что и въ будущемъ не отступитъ, и Господь сохранитъ его отъ заблужденія. “Если же нѣкоторые и теперь и ранѣе, дѣлая неправильный выводъ изъ нашихъ словъ, становятся пристрастными толкователями и судьями, по невѣжеству ли, или по зависти, — я прощаю обиду, хотя и весьма скорблю, и молю Подателя излить всѣ блага и вѣдѣніе и добродѣтель въ души братьевъ”. Далѣе онъ пишетъ, что при создавшемся положеніи единственнымъ врачевствомъ будетъ совершенно устраниться ему отъ публичной жизни и философскихъ преній, которыя ни къ чему не приводятъ, согласно изреченію, находящемуся у Аристофана: “Не убѣдишь, хотя бы и, дѣйствительно, убѣдилъ”. Попутно онъ говоритъ, что св. Маркъ напрасно подозрѣваетъ его въ жаждѣ къ богатству и славѣ, которой у него нѣтъ, и говоритъ о своихъ планахъ на будущее и о цѣли своего изученія философіи; цѣль эта — не исканіе славы, а желаніе — помочь, посовѣтовать и наставить обращающихся къ нему, а окончательное желаніе — оставить міръ, оставивъ кесарю кесарево и мертвымъ погребать своихъ мертвецовъ. Далѣе онъ высказываетъ свои взгляды на свое положеніе и отношеніе свое къ уніатамъ, говоря о томъ компромиссѣ, который онъ считалъ оправданнымъ. “Я буду идти путемъ мира со всѣми, и этотъ путь приведетъ меня къ тому, что я ни съ кѣмъ не буду имѣть треній, что одобритъ и Богъ, Который усвоилъ Себѣ наименованіе “Мира”. Далѣе, оправдываясь въ своемъ молчаніи, т. е. въ томъ, что онъ не ведетъ открыто борьбу за Православіе, какъ это дѣлалъ св. Маркъ, онъ пишетъ: “Если бы, дѣйствительно, были когда борьба и позорище и было бы опасно умалчивать дѣла Истины и умалчивающій о нихъ подвергался бы (душевной) опасности и постыдно отвергалъ вѣнцы исповѣдничества и былъ бы камнемъ преткновенія для ближняго, то тогда бы я, отнюдь, не сидѣлъ въ бездѣйствіи, не говоря ничего, но съ открытымъ лицомъ и исполненный ревности и радости возвѣщалъ бы смѣло Истину и не предпочелъ бы Ей ни обѣщанную славу, ни подарки, или иное что подобнаго рода, и не обратился бы, по любви къ жизни, въ бѣгство, но оставаясь и борясь за истинные догматы, подвергъ бы себя тому, что пришлось бы перетерпѣть, ибо тогда была бы необходимость, и молчать — постыдно, а вѣщать (Истину) было бы причиной вѣнцевъ. Но до сихъ поръ нѣтъ ничего такого, но, какъ бы играющіе въ игру, мы обращаемся съ божественными понятіями, каждый движимый какимъ случится случаемъ, а не изслѣдуя божественное со страхомъ; посему я считаю, что молчаніе является наилучшимъ изъ всѣхъ выводовъ”. Далѣе онъ говоритъ, что нѣкоторыя лица извращали его слова и злоумышленно выводили изъ нихъ нѣкій двойственный и различный отъ дѣйствительнаго смыслъ. “И знаю”, говоритъ онъ, “что я не долженъ давать отчетъ въ такого рода соблазнѣ: ибо самъ я ничего не говорилъ дурно, но это случилось отъ того, что дурно истолковали.” Но этимъ не надо смущаться, ибо и Самъ Господь сказалъ, что Онъ пришелъ принести мечъ на землю, а возносясь плотію даровалъ людямъ миръ. Такъ что слѣдуетъ знать, что прежде чѣмъ наступитъ миръ, должны имѣть мѣсто война, раздѣленіе и смѣшеніе. Наконецъ, въ послѣднемъ отдѣлѣ своего письма, Георгій Схоларій повторяетъ, что таковы его убѣжденія, и онъ увѣренъ, что никому онъ не далъ повода для соблазна; онъ говоритъ, что его молчаніе не должно вызывать безпокойство у св. Марка, ибо тотъ боялся тамъ, гдѣ нѣтъ основанія для страха. Далѣе онъ говоритъ о самомъ принципѣ “середины” т. е. компромисса въ догматическомъ ученіи, который такъ рѣшительно отвергалъ св. Маркъ. Георгій Схоларій не согласенъ со Святителемъ въ этомъ вопросѣ. Но прежде чѣмъ высказаться по этому поводу, онъ говоритъ, чтобы Святитель не безпокоился о его душевномъ состояніи, ибо онъ не намѣренъ имѣть дѣла ни съ крайностями, ни съ серединами, ибо, уйдя въ самого себя, онъ не намѣренъ, если не явится крайней необходимости, ни съ кѣмъ обсуждать сей вопросъ. Однако, само по себѣ изысканіе “середины”, отнюдь, не неправильно, такъ напр. по св. Григорію Богослову, истинная вѣра находится между Іудействомъ и Еллинствомъ, т. е. между Единобожіемъ и многобожіемъ; или же — Православное ученіе является серединой между крайностями, представляемыми Савелліанствомъ и Аріанствомъ; и, затѣмъ, говоритъ такъ: “Ибо если между Истиной и ложью, какъ ты говоришь, никакой нѣтъ середины (хотя и такое утвержденіе встрѣчаетъ много трудностей и оспариваній между всѣми свѣдущими въ этихъ вещахъ), однако, если два сужденія, когда дѣло идетъ объ утвержденіи Истины, были бы оба ложны и противуположны другъ другу, то какъ истинное сужденіе, несомнѣнно, справедливо должно было бы быть принято то, которое будетъ посерединѣ между ними. Итакъ, не потому, что я бѣгу отъ (самого принципа) “середины”, но ради соблюденія молчанія, я не имѣю дѣла съ “серединой”. Кончаетъ свое онъ письмо утвержденіемъ, что если когда либо онъ увидитъ, что пришло время разрѣшить законъ молчанія, принятый имъ, тогда-то онъ выступитъ, хотя бы это вызвало неудовольствіе будь то самого Марка, или Папы, или иное что пришлось бы ему выстрадать за это.

 

3. Посланіе св. Марка Ефесскаго къ нѣкоему пресвитеру Метонскому, по имени Георгію, противъ обрядовъ Римской Церкви.

Письмо это было написано св. Маркомъ или въ 1440 г. или въ 1441 г., по всей вѣроятности, на островѣ Лимносѣ. Поводъ для этого посланія слѣдующій: одинъ пресвитеръ, по имени Георгій, написалъ св. Марку, что латиняне порицаютъ православныхъ за совершеніе Литургіи на квасномъ хлѣбѣ, за преклоненіе главы передъ еще неосвященными Дарами, выносимыми во время Великаго Входа, и за иное. Св. Маркъ, который былъ исключительнымъ знатокомъ богослуженій и которому принадлежатъ и трактаты на литургическіе вопросы и литургическія произведенія, не замедлилъ дать исчерпывающій и авторитетный отвѣтъ для помощи пресвитеру. Въ концѣ своего посланія, Святитель напоминаетъ пресвитеру Георгію ни въ коемъ случаѣ не имѣть литургическаго общенія съ уніатами и не принимать никакихъ “новшествъ профанаціи”.

Андрей, римо-католическій архіепископъ Родосскій, какъ извѣстно, одинъ изъ главнѣйшихъ оппонентовъ православнымъ на Флорентійскомъ Соборѣ, не замедлилъ написать опроверженіе на это посланіе св. Марка, посланіе, которое стало достояніемъ всѣхъ православныхъ, а не только частнымъ письмомъ къ пресвитеру Георгію. Эта “Confutatio”, написанная въ формѣ діалога и направленная къ гражданамъ Метонскимъ, еще не издана.

Это посланіе св. Марка сохранилось въ рядѣ рукописей:

Atheniænsis 652, fol. 8-9. Mediolanensis Ambrosianus 653 f. 6-7. Parisinus 1218 fol. 454-455. Ottobonianus 418 f. 219-20. Matritensi 77 fol. 326. Oxoniensi-Laudiano 73, fol. 76. Romano-Angelico 57 (A. 4. 1) fol. 133-5.

Монсиньеръ Луи Пти приводитъ текстъ согласно Парижской рукописи 1218 фол. 454-455, на стран. 470-4 17-го тома “Патрологіа Оріенталисъ”, съ изданія котораго и дѣлаемъ настоящій переводъ на русскій языкъ.