Это была странная война — если это вообще была война. Сигналы мрогвинов — маленькие яркие точки на общем фоне — казалось, никак не связаны друг с другом. Они неспешно перемещались без видимой цели, словно броуновские частицы, исчезали, выходя из проекции, появлялись снова… Отари безуспешно прикидывал в уме их количество, пока не вспомнил о компьютере. «23…» — выдал тот. Тут же цифра сменилась: «21… 17… 37…» Безостановочное, бессмысленное движение. Это совсем не походило на толпу зевак — плонийцы не задерживались друг возле друга, чтобы пообщаться… Отари одернул себя — с чего он взял, что для общения им требуется находиться рядом? Но беспокойство не проходило — мысль о разобщенности этих сверкающих звездочек упрямо цеплялась за что-то в памяти. Он попытался вытащить это что-то на свет — но зацепка была слишком слабой. Может, они и не общались, может, на них действовала какая-то простая физическая сила, вроде той, что уравновешивает взаимное притяжение молекул — как бы там ни было, все золотистые точки-отметки не приближались и не удалялись от станции больше чем на два-три километра. Отари пробежался по проекциям на разных глубинах, под разными углами — везде было это кольцо, образующее в пространстве незамкнутую сферу. Это походило на осаду, но какой в ней смысл — база и так отрезана от внешнего мира? Именно непонятность этого ожидания сбивала с толку, не давая сделать окончательного вывода о враждебности плонийцев. Несмотря на слова старика, в глубине души Отари никак не мог поверить в это… Зато во враждебности людей он смог убедиться в ближайшие полминуты.

…Прозвучала неслышная команда, и четыре тени отделились от одной большой — Отари показалось, что он почувствовал легкое сотрясение палубы.

— Следи главную, — коротко скомандовал он. Дино понятливо блеснул глазами — на соседнем экране замаячили быстро сменяющиеся символы общей координационно-стратегической программы. С первого взгляда Отари понял, что означали эти тени — универсалы жидких сред, сокращенно — «УЖаС». Вооружены энергозащитой и силовыми ловушками. Боулисты с поистине безумной последовательностью осуществляли свой план. Ило замер в смятении, настигнутый тем равновесием воли, что не дает иногда принять решение. Убийство или самоубийство? Выбор небогатый… Но своим бездействием он невольно уже делает выбор. Он открыл было рот — но тут же застыл в мучительном колебании — а черные тени уже врезались в световое кольцо! Бессильно опустив руки, Отари с болезненным любопытством ждал, что будет дальше. Неужели удастся?

…Удалось. Мятущийся клочок золотого пламени лихорадочно замерцал меж навалившихся на него туш роботов. Все произошло так быстро, что Отари не успел сглотнуть сухой комок в горле… Он ожидал, что роботы будут раздавлены, размозжены страшной силой десятков мрогвинов — но ничего не произошло. Кольцо пылало по-прежнему, вокруг роботов билось золотистое пламя, но, сцепившись энергощитами, они представляли сейчас несокрушимую раковину, надежно прячущую свою жемчужину. Отари попробовал включить прямое телеизображение — не работает. Рука нерешительно зависла над пультом — пальцы слегка дрожали. «Расклеился… Ну, что же?!» Микки уставился на эту руку, словно ожидая от нее каких-то самостоятельных действий. Отари мягко положил ее на контакт, ощутив привычное покалывание пальцев. Он еще и сам не знал, что сейчас сделает… И сделает ли? А долг… Да, тот самый долг координатора, требующий всеми средствами защищать станцию и людей — и только их! А никак не туземцев, объявивших войну. Рука на пульте дрогнула, нерешительно сползла с контакта… Объявивших… Но не начавших. Кому же объявлена эта война? Зачем эта бесполезная сфера вокруг базы? Слова, сказанные стариком, фейерверком вспыхивали в памяти: «Не сущие… будут уничтожены… мрогвинами» — он не понимал, не понимал! Еще одна тень отделилась от базы. «Подводная лодка…» — отрешенно подумал Отари. Для безопасности станции мрогвина нельзя впускать внутрь, и исследовательская субмарина с энергозащитой сделает все на расстоянии. На субмаринах экспедиции установлены мощные хладометы… Пропадая и вновь появляясь в плоскости сканирования, тень медленно, но уверенно ползла вперед — и уже преодолела половину расстояния, когда в лихорадочно работающем мозгу координатора вспыхнула ослепительная догадка, заставившая разом отбросить все колебания. Ибо в войне — той, которая шла сейчас — долг координатора совпадал с долгом человека разумного. И впервые осознав всю обреченность людей, Отари должен был — хотя бы! — спасти плонийцев… Нет, не от субмарины — от чего-то гораздо более страшного, что носило на их языке название — «мрогвин»…

…Все это время он приписывал словам старика совсем не тот смысл, который изначально был в них заложен. Оборванная реплика Жюля посеяла в нем тревожное недоумение — ведь тот действительно знал их язык, и мог понять что-то ускользнувшее от неспециалиста. Но что? «Мрогвин — не личность…» И лишь дикая перегрузка стресса смела привычные рамки восприятия, заставлявшие считать предупреждение дряхлого плонийца объявлением войны. Понятия «война» не существовало у этого народа — нельзя воевать со стихией! «Мрогвин — не личность…» — успел сказать этнограф. Отари нервным движением послал в инфорсеть первую команду — и на экране вспыхнула колонка, озаглавленная искомым словом: «Мрогвин». Жюль, конечно, успел ввести ее в словарь… Жадно пробежав взглядом по сточкам комментария, он почти сразу наткнулся на то, что ожидал (и в то же время не ожидал) увидеть: «…часть речи — возвратное существительное/прилагательное в парном числе».

…Прилагательное, которое существует… Вернее, существительное, которое прилагается — на то и парное число. В контексте всегда относиться к тому, с чем вместе упомянуто… В данном случае — с «не-сущими», то бишь, с людьми… Мрогвин — иными словами, психоматрица на основе ПУВ, поддерживаемая непрерывным потоком их психоизлучения. Коллективная матрица? О, черт… Мысли вспыхивали в голове с сумасшедшей быстротой, освещая все новые и новые детали, казавшиеся раньше несуразными. Значит, матрица общая — один огромный, общий на всех мрогвин. Да, конечно, так и должно быть… Но не у плонийцев. Золотистые точки на экране существовали совершенно самостоятельно — еще недавно он ломал голову, пытаясь постичь смысл их броуновского движения. А это была обычная предосторожность — от той самой беды, что постигла людей, смешавших свои психоотражения в раздираемый неуправляемыми страстями клубок. Хаос грядет снаружи — в миллиардах тонн вещества… Но гораздо хуже хаос, отраженный в мозгах сотен людей — вот где ад! Именно этого и боятся по настоящему окружившие базу плонийцы, хотя сами-то они застрахованы от него… Чем? Отари вспомнил, как по записям Жюля знакомился с биологией аборигенов планеты, и вспомнил, что тогда поразило его больше всего. Нет, не шевелящиеся волосы и отсутствие потовых желез — нечто гораздо более фундаментальное, чему не было тогда объяснения. Индивидуальный генетический код! Та часть наследственности, которая настолько отличалась от обычной, что казалась взятой у другого биологического вида — и каждый плониец был самостоятельным видом! Тогда они с Жюлем в шутку предположили, что у каждого плонийца свой пол. Но различие оказалось гораздо глубже. Резко различные психоматрицы не должны сливаться. И целая армия мрогвинов может спокойно ждать…

…Теперь он, кажется, постиг смысл этой блокады, которую следовало назвать совсем иначе — карантин. И ему стало нехорошо, как при виде врача, безнадежно качающего головой. «Источники страха в океане…» — как это должно звучать для плонийцев! «Источники страха… будут уничтожены». Слова старика, которые они с Жюлем приняли за объявление войны, нужно было толковать буквально. Ибо старейшина племени ничего не сказал о том, кем будут уничтожены. Не сказал по очень простой причине — потому что не знал. Просто они источают страх… И этого достаточно.

…Уверенно и не спеша он отдал нужные команды, слегка надавливая на контакт управления, словно желая передать эту уверенность машине. Дино ничего не предпринимал, во все глаза наблюдая за происходящим, и, кажется, ничего в нем не понимая. А между тем именно он должен был догадаться сразу — но человек быстро привыкает к роскоши. На этот раз — к возможности в любой момент подчинить себе мозг станции. Вот он, этот момент — но, когда связист-таки понял, что свершается, в глазах его мелькнул ужас. Что поделаешь, возможность — это только мечта… Отари без колебаний разрушил ее. Мгновение косился на Дино — тот лишь молча сглотнул. На станции появился новый хозяин. После четкой команды тени роботов разошлись, выпустив пленника, и повернули назад. Мгновенное вскипание золотистой пены — и вновь кольцо пульсирует в спокойном мерцании. Отари попытался вообразить суммарную мощь этой компании… Как минимум, ее хватало на то, чтобы просто раздавить нахальные механизмы и субмарину в придачу. Он вдруг рассмеялся — Дино вздрогнул и посмотрел с опаской. Координатор милостиво улыбнулся и ему — сейчас некогда было объяснять причину. А она была проста — туземцы Плона никогда не имели машин… Для них все эти неодушевленные кучи хлама — живые.

Субмарина описывала круги на расстоянии восьмисот метров от базы. Отари, если бы захотел, мог услышать ее диалог с Центром. Но он не захотел. Черная соринка в золотящейся слезе океана резко дернулась, меняя курс, и через минуту пропала в тени базы.

— Вы взяли командование? — в голосе Дино сквозили страх и восхищение перед вновь обретенным кумиром. Отари испытал неожиданное смущение — главным образом из-за того, что ему это было приятно. Ответил нарочито буднично:

— Что же мне оставалось…

— Теперь попляшут! — заметил Микки с заговорщицким смешком. Он даже не вспомнил, что сам фактически был владыкой станции все это время. Отари еще раз подивился умению Грора подбирать людей… Однако это умение сыграло с ним злую шутку — поверженного кумира обычно топчут.

— Плясать придется вместе, — вслух произнес Отари, прикрывая глаза. «Как угрям на сковородке», — добавил он про себя. Совершенно неясно было, что теперь делать. Мутное чувство потихоньку приводило в бешенство, плавно переходящее в отчаяние — он постоянно давил в себе эти чувства, не давая им вырваться наружу. По крайней мере, действие успокоительного давало такую возможность — в отличие от простого, незатейливого обморока.

…Открыв глаза, Отари вернулся к действительности, так и не поняв, был ли в ней перерыв. Может, и был — он не сразу осознал выплеснутую на экран пеструю картину. Наконец, дошло — и простым нажатием клавиши он одобрил ее.

— Это план полной эвакуации, — не дожидаясь вопросов, проинформировал он, — сейчас я запустил роботов на нулевой цикл…

— А люди? — с тусклым удивлением пробормотал Дино, мучимый отходящим действием наркотика. «Не забыть бы — нужно вводить эту дрянь регулярно…» — напомнил себе Ило.

— Лучше, чтобы люди до поры не знали… — туманно объяснил он и расслабленно откинулся на кожух какого-то громоздкого питателя. Теснота изрядно утомляла — он пошевелил затекшими ногами и с трудом сфокусировал взгляд на экране — что-то он еще хотел… Тупое оцепенение обволакивало мозг, не давая сосредоточится. Что-то забыл — это точно. Ну и черт с ним… с ней… Он выпрямился, как подброшенный — Инар!

— Дай мне маяки всех станций, — внезапно посвежевшим голосом скомандовал он. Его бодрость словно передалась совсем уж зевающему связисту, и тот быстро отстрекотал что-то. На экране появилась россыпь зеленых звездочек на фоне какого-то смутного рельефа. «Карта океанского дна», — догадался Ило. Спешно подсчитал — все на месте, ровно дюжина, и еще одна — на острове. Рядом с каждой точкой выпрыгнули буквы названия — «Золотая» — прочел Отари, пошевелив губами. С этого момента острое сосущее беспокойство не отпускало его.

…Машина делала свое дело — большего от нее и не требовалось. Роботы тихо суетились в периферийных отсеках, где их пока еще никто не видел — люди были заняты на постах. Весь наличный транспорт проверялся и подзаряжался энергией, с автоматических складов доставлялось продовольствие, медикаменты, дополнительные воздуходелы и теплые одеяла — все то, что было отмечено в бездонной памяти компьютера, как необходимое при эвакуации. Две субмарины и батискаф, два легких танка, двенадцать летающих амфибий, два биплана общей разведки, метеорологический дирижабль, патрульное судно, пять катеров на воздушной подушке, экранолет геодезистов, девяносто пять спасательных капсул и еще тридцать на средствах транспорта, космический челнок для вывода пяти спутников. Общая вместимость всего этого транспорта в аварийных условиях составляла 840 человек. Челнок с двадцатью женщинами и экипажем, кажется, уже отправлен, на станции после этого оставалось около тысячи человек. Конечно, существовали еще гермокостюмы, в которых можно было жить до двух суток… Присутствие мрогвина-отражения игнорировалось — машина не получила приказа принять во внимание этот фактор. А Отари не приказал, сознавая всю бесполезность этого. Единственное, что можно было сделать, уже сделано — все запасы самых мощных наркотиков-успокоителей распределены. И люди оповещены о необходимости их регулярного приема, оставаясь пока в относительном неведении. Все заботы о них взял на себя компьютер, подчиняющийся теперь только программе спасения… Ах, если бы знать, что на других базах сделано хотя бы то же самое!

…Экран вдруг померк, рассыпавшись гроздью темнеющих искр — Дино испуганно ойкнул.

— Что это? — растерянно обернулся к нему Ило. «Не знаю… сейчас…» — связист что-то торопливо набирал на пульте. Загорелись глазки вспомогательного контроля и тут же погасли — люди остались в окончательно оглохшей и ослепшей камере. «Режут… по нас… по нам!» — всхлипнул Дино. «Опять!» — брезгливо поморщился координатор, но пересилил обуревавшее его нетерпение… пока.

— Объясни. Ну! — потребовал он режущим слух тоном — сжигавший изнутри огонь изрыгнулся языком дымного пламени.

— Связь с компьютером блокирована, — разумно доложил Микки, на миг приведенный в чувство.

— С компьютером? А не с нами?

Дино помотал головой, ответил каким-то отрешенным, вялым тоном:

— Обычная связь осталась… Отключены все каналы управления… «Сумасшедшая» блокировка.

Отари поразило, как точно это жаргонное название соответствует ситуации. Только сумасшедшей стороной на этот раз выступали люди, а не компьютер. Выругавшись вслух для облегчения, он рывком поднялся с места — бушевавший в душе пожар просто не позволял усидеть.

— Слушай… Значит, так — вызывай всех… Нет, сейчас уже нельзя! — он снова выругался, на этот раз от бессилия. — Ладно, вызывай тех, кого сможешь… знаешь… Передай, что руководство станции… бежало. Передай — срочная эвакуация на ближайший остров. Всем принять меоин! Особенно тем, кто останется. Ты меня понимаешь?! — потряс безвольно-податливое плечо. Дино осоловело глядел снизу вверх, голова его моталась.

— Что с тобой?! — вновь потряс его Ило — откинувшись, Дино мягко сполз с кресла, из его запрокинутого горла донесся слабый хрип. Волна злости и досады окатила Отари — схватив обмякшее тело, он в остервенении оттащил его в сторону и прислонил к стене. Сам занял место у пульта и на одном дыхании отбарабанил циркуляром то, что нужно. Затем, поминутно встряхивая головой, чтобы разогнать пелену перед глазами, долго в упор таращился на разлегшегося связиста. Где-то раздавались сигналы тревоги, и обессилевшие, одурманенные наркотиками люди бесконечными цепочками растягивались по бесконечным коридорам, перемещаясь в «места предварительной дислокации». Никто не мог теперь ничего приказать им — ополоумевшие боулисты из руководства отключили управляющие каналы, связывавшие их через компьютер с браслетами всех «штатных единиц». Отари продолжил их дело, заблокировав громкую связь — и люди шли, зачастую уже туго соображая, ведомые роботами, оставшимися верными своим хозяевам. Те, кто объявил Отари вне закона, сами оказались в изоляции… Только это уже не имело значения. Перед вековечной проблемой жизни или смерти мало что имело значение.

…Завершив эту никак и ничем не объяснимую паузу, Ило с кряхтением подхватил связиста под мышки, и, открыв дверь, начал выволакивать в пустынный коридор. Справившись с этой задачей, вернулся назад, ведомый каким-то смутным воспоминанием… Снова пауза. Чернота небытия толчками билась где-то у грани рассудка — он чувствовал этот бездонный омут, и двигался осторожно, словно боясь сорваться. Подспудная животная память заменяла разум… Отари ощупывал холодные углы приборов чужими руками. Наконец, нашел. «Датчик связи с нейтринным приемником» — так в прежней жизни называлось то, что он нашел. Сейчас это просто живая ниточка, связывающая его с Инар. Зеленая коробочка размером с почтовую марку удобно легла в запасник. Непослушными пальцами Отари с пятой попытки соединил вывод с чужим браслетом на своем запястье — на «пузыре» экрана ожили, заплясали световые зайчики… Нейтринный маяк работал — запрятанная где-то в недрах станции многотонная глыба свинца ловила невесомые струйки нейтрино, исходящие от других станций, детектор преобразовывал их в отмеренные атомным резонансом сигналы и передавал на жестко настроенный датчик. Пока станция будет жить, приемник будет работать. Мрог соединил этот изысканный технический ход со звериным чутьем человека, попавшего в эмоциональный резонанс… Фактически уже придатка громадного супермозга-идиота, запечатленного в матрице ПУВ. Однако придаток еще обладал свой волей.

…Взвалив на плечи Дино Микки, Отари, чуть пошатываясь, шел к лифтам — не глядя по сторонам и не останавливаясь, равномерно, как механизм. Навстречу никто не попадался — сектор опустел. Он не задавался вопросом, куда девались люди — голова раскалывалась от неистового чувства без названия, которое задавало темп жизни. Места базирования подлодок и батискафа были внизу — но Отари шел не туда. Слишком медлительны… Да и не повернет никто ради одного человека в самую кипящую точку океана. Палуба, залитая ровным светом ламп, монотонно моталась перед глазами в такт шагам. Глухо… На самом пороге слышимости что-то низко гудело, время от времени перекатываясь вдоль коридора. Воздух тонко, едва слышно зудел, обтекая движущиеся сквозь него тела — одно бессильно повисшее, другое — распаренное, горячее, яростно рвущееся вперед. Наконец, они достигли центрального ствола — Отари вдруг обнаружил створку лифта прямо перед собой, и не вдруг сориентировался, что ему от нее надо. Из противоположного коридора доносились чти-то протяжные равномерные крики, будто кто-то упражнялся в немелодичном вокале: «О-оу… Уо-о-оу…» Что это могло означать, бог его знает… Отари не обратил на крики внимания — все заглушал его собственный внутренний крик. Он же мешал что-либо предпринять — минуты три ушло на то, чтобы сосредоточиться и попасть пальцем в нужную кнопку. Случайно он вышел к рабочей шахте медлительного контрольного подъемника. И то хорошо — мог пройти мимо. Тело связиста ощутимо давило на онемевшее плечо, но Отари и не подумал опустить его. Усталость воспринималась отрешенно, утеряв былую власть над мышцами, и Отари был уверен, что сможет нести Дино сколько нужно. Жалобные вопли в коридоре смолкли — в болезненно ноющей тишине стал слышен цокающий топоток роботов, что-то делающих там, в глубине. Пол под ногами несколько раз беззвучно дрогнул, заставив на долю секунды потерять равновесие. Створки с легким шорохом раздвинулись, и Отари автоматически шагнул внутрь прибывшего лифта, неловко ткнув Дино головой в стенку. Тому, кажется, было все равно…

…Когда лифт остановился, Отари обнаружил себя на полу, привалившимся к створкам, которые тотчас раскрылись. Еле удержавшись от падения, он огляделся невидящими глазами — кажется, это все-таки верхняя палуба… Выходить. Соображалось туго, но ясно — очередная волна резонанса схлынула, оставив после себя обычную вялость. Отари без всякого удивления отметил про себя чудовищную силу привычки — вот и этот бедлам она уже пытается ввести в какие-то рамки. Под ним что-то зашевелилось — испуганно отпрянув, он в тот же миг вспомнил про Дино. Может, резонанс усиливает и способность к привыканию? Отари уже не мог представить связиста иначе, как в виде бесчувственного тела… А он — вот он, сидит и хлопает глазами, еще полными младенческой мути. «Давай выползать…» — буркнул Ило, взял его за руку и осторожно потянул наружу.

…Верхняя палуба не была пустынной, как нижняя — она оглушала многоголосым шумом. Сотни людей с неестественно блестевшими или столь же неестественно тусклыми глазами заполняли отсеки и сектора. Глухой удар, сопровождающийся шипением, и люди волной качнулись вперед — когда координатор с опирающимся на его плечо Микки вышел из лифта, их потащило вслед за толпой. «И я запланировал этот хаос?!» Когда отдавались команды, всё виделось совсем не так… Орущая толпа разбивалась о стены, снова собиралась… Но вот они дошли до тех, кто должен было олицетворять порядок. Стражи в полной боевой экипировке занимали выходы в сектора, сортируя людей и командуя отправкой — после очередного глухого удара и свиста воздуха Отари со своим спутником оказался совсем рядом с оцеплением. «Налево, номер десять!..» — рыкнул над ухом командный голос, и Отари послушно отправился туда вместе с отбитой из толпы группой. В это время зычный голос громкоговорителя ударил по ушам: «Куда! Все марш по своим местам… Отправка отменяется!» Навстречу ему поднялся многоголосый хор проклятий — металлический голос изрыгнул что-то неразборчивое и потонул в общем реве. Отари покосился на стражей — некоторые присоединили голоса к хору, другие механически отсчитывали людей… Перекошенные рты, пьяные глаза, конвульсивные телодвижения — усиление эмоций на многих наложило свой отпечаток. Некоторые двигались, словно во сне, глухие ко всему, кроме своих бредовых видений, другие визгливо переругивались с кем попало и с пустотой; испуганно рыскающие глаза выдавали страх… Люди все дальше отдалялись друг от друга, уходя в себя — некоторые уже глядели мертво-неподвижными глазами сумасшедших. «Сумасшедший дом…» — слова отчетливо и ярко зажглись в мозгу. Он уйдет отсюда… Да, уйдет — вот только Дино… А где он? Отари оглянулся, поискал взглядом… Где? В череде толчков и шатаний он не вспомнил о нем до этого момента. Взгляд терялся среди незнакомых лиц… Потерял. И его потерял! Опустив голову, он переживал секунду полного отчаяния, несоразмерно связанного со всей предыдущей и последующей жизнью — он все, все потерял! Друзей, сотни благоприятных возможностей, любимую девушку… Инар! Тут же толчком вздыбился протест, ломая наметившееся русло резонанса отчаяния — ее? Нет! Возмущенный собственной уступчивостью, он мгновенно вернулся в ту единственную колею, которой двигался и раньше — и опять перед ним зажегся свет. К черту Дино! К черту всех остальных — он сделал для них все, что смог. Проталкиваясь сквозь толпу, Отари почти не видел тех, кого толкал и кто толкал его — он уже стремился к цели и видел только ее. Самым быстрым транспортом на базе был экранолет — на нем до «Золотой» можно добраться часа за полтора. Эти полтора часа буквально гипнотизировали Ило, подчиняя себе все побуждения…

Из громкоговорителя еще что-то бубнило, толпа напряженно вскряхтывала, напирая то вперед, то назад. Координатор видел перед собой только медленно увеличивающийся по мере приближения люк с надписью: «Транспортный ангар». Так же минули внимание подозрительная вибрация палубы и извилистый зуд, время от времени взвихряющийся до звона в голове. Энергозащита на пределе — несмотря на тройной ресурс… Что давило с такой силой? Если бы он дал себе труд подумать — но остервенелые чувства гасили малейшие проблески рассуждений, уподобив человека животному — даже и не самому умному животному. Люк с дребезгом подался — он с размаху заехал по нему ногой, напрочь выбивая хилую электронику запирания. Более серьезно закрыть его почему-то не удосужились… Переходный отсек — «прихожая». Захлопнув за собой люк (сразу стало тихо), он нетвердой, но уверенной походкой смертельно пьяного направился дальше. Голова горела, как в огне, ему казалось, что волосы начинают обугливаться, скручиваясь в сизые спиральки… Невольно дернул головой, отмахиваясь от навязчивого представления, но пожар продолжался — перед глазами в такт биению сердца полыхали зеленые отсветы. «Перегрузка… Сгорит к чертям», — отрешенно, как о чужом, подумал он о себе. Сквозь усиливающийся звон в ушах стали слышны голоса — скрипучие звуки, лай, воющие стоны… Экранолет был на месте — ладная серая машина замерла на стапеле хранения. Вокруг копошились… Отари не смотрел на них — он видел сейчас то, что хотел видеть. И внезапный толчок совершенно ошеломил его, придя как будто из пустоты:

— Ты здесь, ублюдок? Очень хорошо, просто здорово! Эй, Мец, смотри, кто пришел!

На него с бешеным весельем глядел Грор Сими — он сиял, он гремел, подобно грому, он — наконец-то! — обрел свое истинное лицо, и не собирался больше его прятать. Какой-то серый человечек вынырнул из сумрака — по крысиному быстрый взгляд холодных глаз мгновенно оценил ситуацию:

— Он не нужен нам. Слишком туп для координатора…

— Ага! — Грор лучился счастьем, его распирала та избыточность самого себя, что свойственна подобным характерам. Только сейчас эта самоуверенность была возведена в энную степень.

— Я давно хотел прищучить этого малохольного! — изрыгнул он, продолжая до хруста выкручивать руку пойманного. Отари молчал — пришедшее с болью просветление не дало облегчения — слишком хорошо он сейчас понимал, что происходит с Грором. Ведь когда-то он позволял себе наступать на его самолюбие… Поэтому, сцепив зубы, чтобы не застонать, он уставился в палубу.

— Оставь его, — приказал Мец Думлок. Отари изумленно приподнял голову — голос… Голос господина, приказывающего своему рабу — ни тени сомнения в том, что приказ будет исполнен. Грор, однако, попытался как-то возразить — вернее, прорычать:

— Ты… оставить — его? Почему?!

Мец сложил губы в улыбочку — от этой тихой улыбочки у Отари мурашки пошли по коже:

— Ты невнимателен… Я сказал — оставить. Здесь. Разве непонятно?

Грор тупо смотрел на своего компаньона. Затем по лицу его расползлась ухмылка — через секунду он заржал и хлопнул пленника по спине:

— Здесь? Ха-ха! Ну конечно, именно здесь ему и место — до конца!

Отари попытался подавить закипающее отчаяние — но оно, подстегнутое резонансом, прорвалось наружу градом жгучих слез, хлынувших из глаз — он крикнул, пытаясь вырваться из цепких рук подоспевших стражей:

— Прошу… Вы должны! На Золотую — там… — слезы душили его, не давая говорить — Грор грубо рассмеялся и произнес издевательски:

— Что, что мы должны? Что ты там потерял? Может быть, старикашку Бронтома? А? — он оглянулся к Мецу Думлоку — но того уже не было. На секунду нахмурившись, атмосферщик вдруг жалко скривился… Отари моргнул — так похоже стало это лицо на страдальческую маску Дино Микки! Но вот уже новое чувство захватило Грора Сими, вытеснив обиду, и он гаркнул на вцепившихся в Отари конвоиров:

— Ну, что уставились? Тащите его… — он неопределенно махнул рукой. Отари почувствовал, как за спиной неуверенно переминались — это разъярило бородача:

— Туда его! Туда же — в скафандровый отсек, рожи непонятливые!

И, увлекаемый неумолимыми руками, координатор успел кинуть еще только один прощальный взгляд на почти готовую к старту машину. Ее уже успели опустить со стапеля — роботы деловито копошились на оболочке, устанавливая дополнительные эмиттеры энергозащиты, похожие на вывернутый наизнанку блекло-серый скелет с огоньками статических зарядов в узлах. Затем все заслонило бессмысленно-сосредоточенное лицо стража. Резонанс выкинул с ними изрядную шутку, окончательно превратив в живых роботов. Разговаривать с ними было невозможно — поняв это, Отари погрузился в угрюмое молчание, продолжавшееся ровно минуту — до тех пор, пока не показалась дверь скафандрового отсека. Тогда он выругался — громко и от души, не обращая больше внимания на стражей. Отсек оказался точной копией того, из которого он вышел сутки назад…