«Началось…» — отчетливо запечатлелось в голове вместе со щелчком замка. «Грор?» «Я — метеопатруль второй…» Лязгнула дверь, уничтожив свинцово-матовую ширь океана за собой. Грор быстрым шагом прошел пост, рассеянно поприветствовав охранника — Отари проследовал за ним, не успев удивиться отсутствию проверки. Тронул запястье и усмехнулся — браслета не было. Атмосферщик шел молча — чувствовалось, что спешит. Отари, не задавая вопросов, старался приноровиться к его широким шагам. И только сейчас вспомнил — он снова здесь, на «Бронзовой»!.. Невольно стал осматриваться — но Грор вел его какими-то незнакомыми безлюдными закоулками. По трапам спустившись сквозь уровни, они вышли в радиальный коридор какого-то явно нежилого этажа. Отари втянул носом воздух, но ничего характерного не почувствовал — наверное, это был один из уровней резерва, обслуживаемый роботами.

Грор остановился возле невзрачной двери, оглянулся вокруг и легким касанием раскодировал замок. «Ого, индивидуальный код!» Замок был не простой — так же, как и подписи на контрактах, он фиксировался на определенных химических группах, зависящих от генотипа — отмычка исключалась.

— Заходи, — мотнув головой, атмосферщик прошел следом и тщательно прикрыл за собой дверь.

Одноместная каютка оказалась небольшой, но уютной — чувствовалось, что здесь жили. Отари с любопытством огляделся — Грор меж тем прямо прошел к единственному креслу и с облегчением плюхнулся в него, сразу же повернувшись к координатору:

— Здесь поживете, пока все не закончиться…

Отари слегка насмешливо вскинул на него глаза:

— Долго же придется ждать…

— Ты имеешь в виду эту чертовщину, что снаружи? Ты что-то знаешь о ней? — Грор не скрывал тревоги. Ило ответил честно:

— Я знаю, что это означает — вода в океане начала превращение… Но я не знаю, во что это выльется. Боюсь, все может оказаться хуже моих предположений.

Выругавшись, Грор помолчал некоторое время, по-видимому, привыкая к новой ситуации.

— Но здесь нам ничего не грозит? — он был настойчив, и его в первую очередь интересовали конкретные последствия.

— Здесь?.. — Отари невольно еще раз обвел взглядом стены. — Пожалуй, в ближайшее время ничего. А если плонийцы не атакуют разом… Энергощит базы достаточно надежен. Это я могу подтвердить… — произнес он, невесело усмехаясь.

— Тогда все в порядке, — подвел черту Грор и поднялся. — Еду тебе будут приносить… Ну, все, — он направился было к выходу, но Отари остановил его:

— Все? Но что я должен буду делать?

— Выжить! — жестко ответил Грор.

— Именно я? — в растерянности переспросил Ило.

— Именно ты, — подтвердил Грор.

— Но — тут… Сейчас от меня будет гораздо больше пользы в Центре…

— Нам лучше знать, где от тебя будет больше пользы, — отрезал атмосферщик. Такой тон был внове для Отари — он почувствовал, как поневоле сбивается на упрашивание. Так не годиться…

— Хорошо, тогда объясните, — спокойно потребовал он, садясь на освободившееся кресло.

Грор смотрел молча, что-то взвешивая в уме. Наконец, одна чаша весов перевесила — вернувшись от двери, он со вздохом опустился на неубранную складную койку:

— Ладно, координатор, не обижайся… Дело-то простое — мы хотим сохранить тебя, как свидетеля.

Кинул взгляд на Отари, словно проверяя его реакцию — но тот молчал, ожидая продолжения.

— Так вот, — продолжил Грор, — ты единственный, кто уцелел на «дне». Ну, кроме ихних испытателей, конечно — тех только вначале двое погибло… Да не об этих маменькиных сынках речь! — он досадливо махнул рукой. — Ты представляешь, скольких еще погубил наш гран-эрмиер?

— Конечно, — ровно ответил Ило, — представляю — еще десять человек.

— Да… — зло выдохнул Грор, — десять… И среди них — он перешел на сдавленный шепот, сжав кулаки, — заметь, среди них — мой брат…

«Значит, не однофамилец», — подумал Ило, сидя с каменным лицом. Он не был особенно удивлен — в мрачной исступленности главаря сопротивления с самого начала чувствовалось что-то уж очень личное. Кровная месть — без преувеличений. Еще удивительно, что он хочет привлечь гран-эрмиера к суду, а не порешить где-нибудь в укромном уголке. Бронтом нашел простой путь избавления от тех, кто мог представлять опасность — Отари испытал это на себе. Но, в отличие от предыдущих жертв, он и в самом деле был нужен экспериментаторам, потому и протянул так долго. И как раз это могло помешать Грору в его намерении, о чем Отари не замедлил сообщить:

— У меня ведь нет прямых доказательств покушения — эксперименты проводились по всем правилам, с соблюдением техники безопасности. Хотя… — тут он запнулся, словно наскочив со всего размаха на мель.

— Что? — Грор наклонился вперед, впившись взглядом ему в лицо — несмотря на вескую причину такого интереса, движение показалось Отари утрированным.

— Покушение было… Только не со стороны Бронтома.

— Так это все равно! — обрадованно взревел Грор. — Все они там одна банда! Ну, тут мы их подловим…

Отари отрицательно замотал головой:

— Вряд ли — тот человек действовал сам по себе, и, кажется, даже вопреки Бронтому… Постой-ка — он порывисто обернулся к собеседнику — у тебя есть свои люди на «Золотой»?

Грор молча кивнул — в его глазах начала разгораться мрачная радость понимания.

— Это медик испытательной группы «зет-два». Он ненавидит Бронтома…

— Так же, как я! — громыхнул Грор, уже распаленный азартом будущего дела.

— Так… и он знает многое из того, что вас интересует… И может рассказать об этом в суде…

— Особенно если его поприжать! — закончил атмосферщик, и лицо его украсил торжествующий оскал. — Он заложит всю банду, координатор, как пить дать!

Отари согласно кивал головой, вспоминая, не сболтнул ли чего лишнего. Конечно, не стоит говорить торжествующему мстителю, что именно этот доктор провожал его родича в последний путь. Правда, тот может выдать себя сам… Впрочем, услышав фамилию бородача, скорее всего, воздержится. Но какого свидетеля он подарил Грору!

…После его ухода Отари пришлось долго приводить в порядок свои мысли, но до конца это ему так и не удалось — мешала усталость. В конце концов его потянуло в сон. Не противясь дремоте, он в задумчивости разглядывал потолок, возлежа на койке. Потолок выглядел прочно и надежно — так же, как и стены. Но это еще ни о чем не говорило — сейчас вокруг базы концентрируются силы, о которых никто не имел представления — даже те, кому суждено повелевать ими… Уном — где он сейчас? Жюль… Не залез бы слишком глубоко — он так увлекается иногда, но на этот раз… Инар. Что с ней? Лишь бы не высовывала носа — лучше всего, если Жюль догадается увезти ее вглубь острова… Ах, надо было предупредить! Ведь нельзя… Мысли вяло трепыхались, напоминая выброшенных на берег рыбин — уже обессиленных, сдавшихся, двигающихся больше по инерции… Призрачное кольцо смыкалось вокруг, сдавливая хрустящий металл, вминая переборки, как пластилин — Отари дернулся всем телом, протестуя против кошмара — перина тихо всхлипнула, нарушив мертвую тишину каюты. Человек оставался наедине со своими видениями — равнодушные вещи существовали помимо него со всем самодовольством, свойственном неживому.

…Отари испуганно вскинулся, проснувшись — ему показалось, что койка под ним уходит вниз. Не осознавая окружающего, он стоял на четвереньках, поводя вытаращенными глазами — накатывающееся зудение давило в затылок…. «Будь я проклят — теперь и сюда добралось!» — мелькнула бредовая спросонья мысль. Выдохнув, наконец, Ило расслабил мышцы и осторожно сел, прислушиваясь. Звук, казавшийся поначалу таким грозным, оказался не громче комариного писка. «Теперь уже и в самом деле началось…» — Отари снова, уже с некоторым страхом, оглядел такие прочные на вид стены. Не в них, конечно, дело — дело в том кошмаре, который разворачивается сейчас снаружи. И, хотя надежность энергозащиты была проверена (можно сказать, собственным лбом), однако чувство неуверенности не проходило… Черт его знает — одно дело сотни и даже тысячи тонн, и совсем другое — миллионы, а может быть, и миллиарды… И в первый раз за все это время Отари горячо и по-мальчишески безоглядно понадеялся на непогрешимость гран-эрмиера Эша Телала Бронтома. Так, спасаясь от преследования хищника, заяц жмется к ногам человека — худшего из них… «Не врал же он, в самом деле…» — притворяясь перед собой, рассуждал Ило — а неудержимая дрожь, словно передавшись от предметов, сотрясала тело. Потом он не мог без стыда вспоминать эти минуты — его буквально корчило от животного страха, еще немного, и дело завершилось бы истерикой. Устало сопя, он медленно вытер со лба холодную испарину. «После этого бывают седые волосы…» Он невольно посмотрелся в зеркало над умывальником. М-да… Красивая картинка. Седых волос, правда, нет — но само лицо… Отари с отвращением отвернулся — чего приятного, в самом деле, в рассматривании бледнотика с выпученными глазами, жалко подрагивающего нижней губой? «Как будто увидал привидение…»

Сколько он проспал, осталось неизвестным — часов в помещении не было. Следующие несколько часов он посвятил ожиданию. Собственно, ничего другого ему не оставалось — открыть замок немыслимо, да и бессмысленно — все равно идти некуда, разве вот до ближайшего стражника. Однако еще час спустя Отари готов был брататься хоть со всем охранным корпусом — так доконало его это бесконечное томление. Он ходил, сидел, пытался лежать… Звук открывающегося замка прозвучал для него фанфарами рая — вскочив, он в нетерпении уставился на дверь, ожидая увидеть знакомый бородатый лик. И оторопел от неожиданности при виде вошедшего…

— Здравствуйте, Отари Ило, — вежливо поздоровался тот, и Отари Ило машинально протянул вперед руку, которую Мец Демур Думлок (а это был именно он!) не преминул пожать.

— Вы…

— Я давно ждал вас, — любезно перебил его Мец, проворно усевшись в кресло перед самым носом Ило.

— Но я здесь уже… м-м… несколько часов.

— Но я только сейчас выяснил, где вы, — все так же любезно объяснил Думлок, одновременно опутывая его сетью быстрых внимательных взглядов.

— Как вы нашли меня?!

Мец грустно поглядел на носки своих щегольских блестящих полусапожек и только после этого поднял глаза на него:

— Вы… зря волнуетесь. Садитесь, — последовал быстрый приглашающий жест. «Похоже, этот тип всюду чувствует себя хозяином…» — зло подумал Ило, но все же послушался — сел на койку.

— Ваше убежище известно только мне, — кратко проинформировал Мец, и взгляд его на мгновение стал напряженно-внимательным. Отари проглотил свою очередную реплику — Думлок, словно бы увидев то, что ему было нужно, слегка кивнул и как ни в чем не бывало повел речь дальше:

— Речь идет о вас, Отари Ило. О вашей роли во всем этом бедламе (он брезгливо пошевелил пальцами) и о том, чем вы можете помочь Евгенической Службе, которую я здесь представляю.

После этого шокирующего заявления он погрузился в созерцание на этот раз своих ногтей, предоставив Отари самому осваиваться с услышанным.

— А кто же тогда Бронтом? — намеренно грубо спросил координатор. Мец понимающе улыбнулся:

— Вы правильно понимаете обстановку, Ило. Действительно — кто он такой? И я вам отвечу — он опасный фанатик, которого необходимо остановить, пока он не дискредитировал всех нас…

— Кого это — нас? Кто вы такой? — перебил его Ило.

— Я? О-о, прошу прощения — здесь я просто наблюдатель… Но уполномоченный, между прочим, Координационным Советом Е. С. И конечно, не могу оставаться равнодушным к тому, что здесь твориться…

— Разве вы не в одной команде с Бронтомом?

— Верно. Но… Представьте себе шахматы — я всего лишь пешка, в то время как он — фигура… — человечек вздохнул, отрываясь от созерцания своих ногтей и посмотрел на Отари прозрачным до безучастия взглядом, наверное, не делая большой разницы в выборе объектов для созерцания. — Но бывают, знаете ли, случаи, когда фигурой приходиться жертвовать. И часто случается, что бьет ее пешка.

— Вы?

— Нет — вы забыли правила, я же с ним в одной команде…

Шахматная аналогия вдруг обрела в голове координатора завершенность и даже некоторое изящество. Потому что пешкой, снимающей фигуру, предназначалось стать ему — Отари Ило. Из всех вывертов эта комбинация оказалась последней, которую он мог себе представить… Единственное, чего он не мог понять — ее смысла. И спросил прямо в лоб:

— Вы хотите убрать Бронтома… моими руками?

— М-м… Да. — Мец помолчал, раздумывая, потом повторил уже с уверенностью: — Да, мы этого хотим. Но, как ни странно, этого хотите и вы… Не правда ли?

И Отари не знал теперь, что сказать в ответ. Не знал, чего хочет эта пронырливая пешка… Поэтому он промолчал — кстати, Мец Думлок и не нуждался в репликах:

— Я понимаю, — заливался он тем временем, — трудно привыкнуть к мысли, что у нас могут быть общие интересы, но сейчас именно такая ситуация… — и т. д.

Отари слушал в пол-уха — Мец юлил, производя попутно несметное количество слов — и тем давая собеседнику время как следует подумать.

— …Зачем вам именно я? Ведь есть и другие? — внезапно проснулся Ило, дойдя до нужной точки в своих рассуждениях. Мец замолк, прерванный на середине какой-то витиеватой фразы — но не растерялся, нет… Лицо его сложилось в ухмылку, и он быстро оглядел сидящего перед ним молодого управленца прищуренными глазами:

— Другие? Хм… Они не есть — они были… Они мертвы. И тем самым бесполезны.

— Кажется, я уже кое-что понимаю, — мрачно заметил Ило.

— Превосходно! — улыбаясь еще шире, произнес человечек с заученной радостью в голосе. — Мы понимаем друг друга — чего еще желать? — а вот сарказм заучен не был.

— Объясните подробнее! — раздраженно потребовал Отари. Ему уже надоели эти бесконечные блуждания вокруг да около.

— Конечно, конечно — в самом деле, не зря же я летел в такую даль… — Мец вздохнул, сложил суетливые руки на груди — словно схватил и зажал под мышками двух больших черных птиц. Продолжил другим тоном — сквозь зубы, словно диктуя:

— Бронтом устраивал нас до поры — пока не стал лишком заноситься. Он энергичный руководитель, администратор науки — не более. Именно в этой роли он нам подходил… А не в роли еще одного кандидата в Наполеоны. Политическую карьеру «отца ПУВ» нужно прервать до ее начала — сделать это можно самым простым способом — обвинив его в уголовном преступлении.

— Я должен буду это сделать?

— Именно так. — Мец помолчал, ожидая вопросов, но их не последовало, поэтому он продолжил:

— К сожалению, раньше он не оставлял прямых улик — все происходило вроде бы само собой, без его вмешательства. С вами он пошел похожим путем — правда, ни одна из намеченных жертв раньше не поднималась до ранга испытателя. В нем заговорил ученый… («Это его и сгубило», — подумал Ило). …Теперь у меня появились неопровержимые доказательства причастности гран-эрмиера экспедиции Эша Телала Бронтома к попытке убийства координатора той же экспедиции Отари Ило.

Отари непонимающе уставился на него:

— Какой попытке? Разве это был не… — тут он прикусил язык, едва не брякнув «доктор»?! Но откуда Мец мог узнать — неужели медик сам разболтал? Быть того не может!

Мец, в свою очередь, не понял координатора:

— О чем вы?

Отари попытался замять оговорку:

— Просто я не припоминаю, чтобы меня пытались… ну, убить.

Брови Думлока поползли вверх:

— Как?! Вас оставляют наедине с ПУВ без всякой защиты, а вы не считаете это покушением? Ну, у вас крепкие нервы! Да еще если учесть, во что это обошлось станции — как-никак, первый успешный опыт в истории… Там до сих пор, наверное, размораживают.

Мысль у Отари дала сбой. Мец явно имел в виду последний эксперимент. Но ведь программу для него подготовил доктор! И «дыру» в защите организовал он — при чем же здесь Бронтом?

— Какие доказательства у вас против Бронтома?

Думлок самодовольно усмехнулся и похлопал себя по левой стороне груди:

— Первое, и самое главное — факт подмены процессор-программы эксперимента. Вам подсунули прерывание защиты…

— Кто ее подменил? — Отари уже ничего не понимал. Однако ответ Думлока окончательно все запутал — выпрямившись в кресле во весь свой рост, он спокойно ответил:

— Я!

…Он глядел открыто и торжествующе — невозможно было заподозрить притворство. И Отари вынужден был поверить в невероятное признание:

— Вы?!

— Да, я, — человечек удовлетворенно улыбнулся, — по приказу гран-эрмиера. Да вот, пожалуйста… — и, повозившись, он вытащил из внутреннего кармана пластинку мнемона и продемонстрировал Отари:

— К сожалению, без изображения… Но голос вполне узнаваем.

В каюте раздался шорох фона избирательной записи, перебитый чьим-то дыханием, затем приглушенный голос Эша Бронтома внятно произнес: «Поставьте эту, Думлок…» «Эту, первого цикла?» (Ило узнал голос Меца). «Да, да… Другую выньте и давайте сюда… Нет, лучше выбросите в утилизатор — вы меня поняли?» «Да, гран-эрмиер». Шорох стих — Мец с довольным видом сложил свое сокровище обратно в карман.

Отари соображал, как в лихорадке — Бронтом выбросил программу с «дырой»… А какая там валялась под креслом? Его словно ударило электрическим разрядом — там лежала настоящая программа. Именно та, которую и должны были ввести… И без всяких «дыр». Отари вспомнились волны боли, накатывавшие с убийственной неотвратимостью. Кошмары помраченного рассудка… Он был на краю — как никогда. Даже здесь, на «Бронзовой», такого не было. Энергощит не снимался ни на секунду… До него вдруг со всей ясностью дошел весь смысл этого…

— …Дело Бронтома, без сомнения, достигнет верхов, — спокойный голос Меца Думлока пробился к сознанию, возвращая в уютную тишину каюты, — будет образована комиссия Конференции по расследованию деятельности Евгенической Службы на Плоне…

Отари с трудом обратил свои мысли к предмету разговора. То, что он понял, отныне всегда будет с ним… А пока что он отметил про себя первый пункт рассуждений представителя Е. С.

— …Вы предстанете, как свидетель… Даже, скорее, как потерпевший. Да! Так еще лучше! — Мец поерзал плечами, словно удерживая рвущихся на свободу птиц, и довольно хихикнул, бросив на насупленного координатора умильный взгляд, от которого того передернуло, как от прикосновения мягкой потной ладонью.

— …И изложите все, как на духу — от и до, всю историю ваших мытарств по вине гран-эрмиера. Но! — тут одна из рук все-таки вырвалась на свободу — выпорхнув из подмышки, она взлетела над головой, выставив для всеобщего обозрения длинный указательный палец. — Но… Вы обязаны будете отвечать на все вопросы, относящиеся к деятельности экспедиции. И вас, как специалиста, несомненно попросят оценить ее. И вы ее оцените — объективно, как на духу. Вы понимаете? — он живо обернулся к Отари. Не дождавшись ответа, лишь пожал плечами на такую недогадливость:

— Вы будете лучшим пропагандистом, чем все мы, вместе взятые — потому что оцените проект объективно… Крайне объективно, я бы сказал! — и он засмеялся, зазывно оглядываясь на молчащего собеседника. Но веселое настроение тому не передалось — отсмеявшись, Думлок некоторое время молчал, по-видимому, ища потерянную нить. Наконец, продолжил:

— Ваши показания о грандиозности результатов, достигнутых на Плоне, лишь докажут то, что давно уже известно всем — а именно то, что без программирования наследственности развитие стало попросту невозможным. Вы только обнажите этот факт на глазах у всей Федерации…

— Опять я? Не слишком ли много для убогого «серого»? — с ожесточенной иронией произнес Ило. Мец кивнул в ответ, ловко переместив ноги под креслом в другую сторону; облокотился о руку, изобразив тем самым подобие задушевности:

— Теперь настала пора говорить прямо. Вы, Отари, именно потому и нужны нам (когда я говорю — нам, я имею в виду все генетические кланы). Вы единственный свидетель, имеющий ценность, потому что вы не представляете ни одной из наших каст — короче говоря, вы из другой команды. Из этого следует, что вам скорее поверит то большинство Конференции Звездного Мира, которое пока не за нами. Но главное — вам поверит то большинство населения, которое пока избирает их.

— Ну и что? — прикинулся наивным Отари. Думлок укоризненно покачал головой, раскусив несложную уловку:

— Вы хотите слишком многое узнать сразу… Хотя еще и не ответили ничего определенного.

— Ну, это же так естественно, — в тон ему ответил координатор. Мец охотно рассмеялся:

— Конечно! Но я могу вам сказать сейчас только одно — если вы откажетесь, то мы ничего не потеряем. Зато вы потеряете очень многое… Ведь для вас подобное выступление может сыграть роль трамплина в политической карьере. А какой управленец не мечтает о ней! — Мец, словно в упоении, зажмурил глаза. Отари машинально кивнул — чистая правда. В Академии об этом только и шептались — но даже в самом радужном сне не могла присниться такая возможность почти сразу после выпуска! Что ни говори, а пряник сработан на славу… Каков же кнут? Но об этом заводить разговор пока рано.

— Какова же конечная цель этой компании? — академическим тоном поинтересовался он. Мец только хмыкнул в ответ:

— Цель? Само собой разумеется, проведение пакета законов о Евгенической Службе… И в конечном итоге — большинство на Конференции. Мирами должны управлять не упрямые остолопы-выборные, а люди действительно достойные… — он сделал вдох и закончил убеждающим тоном: — Достойные, потому что были рождены для этого!

«Бурные аплодисменты…» — вяло сыронизировал про себя Отари.

— Какие же результаты прикажете подавать? — не скрывая уже этой иронии, спросил он вслух. Мец не обратил внимания на тон:

— А реализация мысленного формотворчества — это, по-вашему, не результат? Человек, управляющий ПУВ, почти всемогущ в радиусе реакции. В дальнейшем, может быть, и звездолеты не потребуются… — он мечтательно прикрыл выпуклые, как у стрекозы, глаза.

— Откуда вы взяли этих людей? — язвительно осведомился Отари, нарушая грезы. Очнувшись, Мец удивленно воззрился на него:

— Разве непонятно? Ах, да — вы же не знаете… Туземцы Плона представляют для нас бесценный материал — мы снимем матрицы с их наследственного кода. Остальное — дело макрогармонических расчетов. Нам просто невероятно повезло, что общепланетная реакция началась так скоро — это многократно сократит время… Так что не сомневайтесь — результат будет.

Несокрушимой уверенностью веяло от слов маленького человека — он словно бы вырос, и теперь с обидной снисходительностью поглядывал на Ило сверху вниз. «Самодовольная скотина!» — с силой выразился про себя Отари. Он уже понял, что происходит, и задал следующий вопрос скорее для проформы:

— Что будет, если я дам другие показания?

Ответ последовал незамедлительно:

— Тогда вы из жертвы превратитесь в обвиняемого.

— В чем же меня обвинят?

— Для начала — в несоответствии должности. Далее — саботаж, организация подрывной деятельности, подстрекательство к мятежу, диверсии… Это только главное.

«Хватит и этого…» — ловушка захлопнулась. И, что самое плохое, не было выбора — даже самоубийственного! Ведь если его осудят, то вступит в силу первоначальный план в отношении «сыромозгого» координатора, безуспешно пытавшегося помешать работе экспедиции. В любом случае честь Евгенической Службы воссияет… Особенно после публичного очищения от маленького грязного пятнышка — Бронтома, уже сделавшего всю черную работу. Такие жесты всегда производят благоприятное впечатление, оставляя иллюзию демократичности. Безупречный шантаж. «Ай да серый кардинал — не зря улучшали твою породу…» — скорее уж по инерции сыронизировал Отари. Его загнали в угол, как крысу. А как поступают загнанные в угол крысы?..