Летучее серебристое сверкание — вверху и внизу. Это сверкание вместе с покачиванием и монотонным зудом мотора навевало дремоту — Отари несколько раз протирал слипающиеся глаза. Всякий раз он дергал другую руку и досадливо морщился, вспоминая о наручниках. Легкий патрульный гидроплан купался в щедрой белизне небесного купола — какой контраст с положением тех, кто находился в нем! Скованный преступник и прикованные к нему невидимой цепью охранники… Отари еще раз протер глаза, утомленные светом — один из стражей молча притемнил прозрачные стены «стрекозы». Отари искоса поглядел на него — нет, ни малейших эмоций. Они молчали всю дорогу. Сначала Ило всерьез опасался, что его могут так же деловито, как и погрузили, выкинуть в это бескрайнее пространство за бортом — но несколько брошенных мимоходом односложных реплик успокоили. Диалог был короток: «В тридцатку?» «Да, как обычно, у ствола…» — и стражники с каменными лицами сидят битых полчаса, не произнеся больше ни слова.

…Машина накренилась — тени поползли влево. Бросив взгляд вниз, Отари обнаружил посреди серебристой ряби крохотную черную точку. Гидроплан ухнул вниз, заставив инстинктивно вцепиться в ручки кресла — некоторое время Отари боролся с подкатившим к горлу клубком. Стражники казались отлитыми из чугуна — ничто их не брало. Наконец, под крыльями тонко зашипела вода — несколько несильных толчков, и самолет замер, покачиваясь. По корпусу отдался щелчок причала, покачивание прекратилось. Пилот, не оглядываясь, вышел из кабины. Отари поглядел на охранников — те чего-то ждали… Наконец пискнул вызов, и электронный голос чуть слышно проскрежетал какую-то фразу. Кивнув, сидящий впереди поднялся:

— Путь свободен… Вперед.

Второй подтвердил приказ несильным, но непреложным толчком в спину — неуверенно ступая по зыбкой сходне, Отари выбрался наружу, сощурившись от бьющего в лицо солнца. Оглядеться ему не дали — подхватили под скованные руки и чуть не бегом увлекли в тамбур. Через минуту он, невольно ссутулив плечи, шел по каким-то переходам, или, вернее, лазам, иногда с трудом протискиваясь между влажными стенами. Повернув под прямым углом, лаз превратился в широкий, хорошо освещенный, но пустынный коридор, неожиданно выведший их к техническому подъемнику спирали генератора. Странно, что подъемник работал — как видно, использовался охраной базы для каких-то своих целей… По крайней мере, не придется топать вниз пешком. Палец ведущего, помедлив, выбрал нужный виток спирали — зажглась крохотная синяя звездочка, и кабина, дернувшись, начала с глухим скрежетом ввинчиваться в толщу океана…

Минула минута. Затем еще одна — Отари наблюдал за миганием проносящихся сигнальных огоньков, механически отсчитывая витки. Ожидание прекратилось неожиданно — судорожно вздрогнув, клетушка встала. Отодвинув створку люка, ведущий некоторое время изучал открывшуюся картину. Ничего особенного — все тот же радиальный коридор, близнец предыдущего, только хуже освещенный и не такой тихий — вокруг явственно слышалось гудение работающих механизмов. «Насосы, наверное…» — решил Отари. Системы жизнеобеспечения — воздух, вода и т. д. «Пошли», — обронил через плечо стражник и шагнул в коридор. На сей раз шли недолго — повернули в ближайший тупик и уперлись в дверь. Отари недоверчиво огляделся, потянул носом сырой воздух, насыщенный дрожжевым запахом… Охранник гостеприимно распахнул дверь и мотнул головой — заходи. Войдя следом, он так же молча разомкнул наручники и вышел. Дверь захлопнулась — Отари остался один.

Камера — а это была настоящая камера — оказалась на редкость безликой и ничем не примечательной. Раньше она, по всей видимости, служила кладовой, нынче же корпус стражи приспособил ее под карцер… Отари не спеша осмотрелся — один среди стен. Койка, стул и гигиент не создавали впечатления обстановки, выглядя здесь случайно и временно. Как, впрочем, и само помещение — стены казались просто наспех сколоченными ширмами. Это впечатление усиливала планировка, выкроившая несимметричный кусок пространства среди механизмов.

Присев на койку, он опустил голову на руки — смотреть на унылые тона пластика не хотелось. Думать тоже — поведя плечом, он отогнал такое знакомое и ненужное теперь ощущение неприятной праздности. Уж чего-чего, а времени на отдых у него теперь хватало… Именно сейчас Ило окончательно понял, что все, чем он жил до этого, кончилось. У узника нет прошлого — оно ампутировано. Для него это усугублялось еще и отсутствием будущего.

…Относительную тишину нарушило близкое жужжание — Отари вскинул голову. Оказывается, здесь работала доставка — в стенной нише объявился брикет стандартного пайка и канистра с водой. Ниша явно была предназначена для более объемистых грузов — все это казалось в ней удручающе маленьким и жалким. Подавляя в себе эту некстати возникшую слезливую жалость, молодой управленец вскрыл саморазогревающийся пакет и без особого аппетита пообедал, ободряя себя мыслью о том, что вряд ли его будут откармливать на убой. Почувствовав себя после еды чуть бодрее, некоторое время прислушивался к звукам из-за стен. Не услышав ничего особенного, очередной раз вздохнул и улегся поудобнее. Привычка к ночным сменам на станции космосвязи брала свое — он и не заметил, как провалился в сон, убаюканный неразборчиво-ритмичным гулом вокруг. Этот же серый шум наполнял камеру и после того, как он уснул.

…Долгожданный гость пожаловал к вечеру — Ило едва успел протереть глаза, а зевок пришлось подавить при звуке открываемой двери. Вскочив, он оказался лицом к лицу с приятно улыбающимся человечком в черной униформе — то ли оператор, то ли… невесть кто — отличительных признаков не было. Возраст посетителя определить тоже не удалось — несколько старообразное востроносое лицо могло принадлежать и тридцати, и пятидесятилетнему. Общее впечатление безобидности усиливалось легким нервным тиком, выражавшемся в беспрестанном помаргивании. Дверь захлопнулась — человечек, не переставая улыбаться, сделал несколько вычурный жест рукой:

— Присядем?

— Пожалуйста… — Отари опустился на койку — посетитель примостился на табурете, сразу же закинув ногу на ногу и положив сверху плоскую папку-чемоданчик, какие обычно используют юристы и врачи.

— Меня зовут Мец Демур Думлок, проще говоря — Мец… Вас, как я знаю — Отари Ило?

— Можно просто — Отари, — в тон ответил Ило, присматриваясь к посетителю. Ни малейшей наигранности или фальши не ощущалось в его манере держаться — чувствовался высокий профессионализм. Не этого ожидал координатор, очутившись в лапах врага… Хм — в бархатных лапках?

— …Вы, конечно, понимаете, что очутились в ситуации… гм… скажем, несколько двусмысленной?

Ило сделал движение, будто нажимает на курок. Мец кивнул:

— Вот именно. Поэтому, собственно говоря, я не вижу препятствий в своей миссии… В двух словах — я уполномочен предложить вам стать полноправным участником экспедиции.

Отари показалось, что он ослышался.

— Кем?

Улыбка собеседника, неуловимо переменившись, вдруг перестала быть просто данью вежливости:

— Штатным сотрудником группы зет-два.

— Это что еще за… — Отари опомнился. — Значит, не на прежней должности?

Человечек элегантно, хоть и несколько кукольно, взмахнул рукой:

— Все формальности будут улажены — вас переведут приказом начальника экспедиции.

— По причине?

— Несоответствие. — И, заметив реакцию координатора, примиряюще вздел ладони: — Нет-нет, вам нет нужды становиться сейчас в героическую позу и с ходу отказывать — дело в том, что этим вы ничего не измените. Все факты уже собраны и соответствующим образом оформлены — вопрос сейчас стоит о наличии самого субъекта… То есть — вас.

Улыбка его приобрела еще один оттенок — змеиный. Отари посмотрел на него с интересом — имя Меца Думлока, кажется, не упоминалось в составе руководства… Откуда же этот чертик из коробочки с кастовым именем управленца? Какой-нибудь карманный адвокат, наверное. Следует поберечься — иногда из таких вырастают карманные «серые кардиналы». Что ж — когда тебя берут за горло, нужно… улыбаться? Отари действительно улыбнулся — и, не дав собеседнику приспособиться к перемене, произнес совершенно мирным тоном:

— Хорошо… Так что это за работа?

Помолчав секунду, Мец тут же поддержал предложенный тон:

— Вижу, что вы в принципе не против — прекрасно! В здравом смысле вам не откажешь… А работа пустяковая — группа занимается отработкой психического контроля над веществом — как вы его называете…

— ПУВ… — принужденно усмехаясь, ответил Ило. Ему сразу стало неуютно.

— Да, вот ведь — название… — Мец живо блеснул глазами, бросив быстрый взгляд на Отари. — Вы, я думаю, справитесь… Я дам вам документ, который вы должны подписать, — деловито продолжил он, распахивая папку и вытягивая из нее невесомый листок сиреневого пластика. Следующим на свет появился листок белого цвета:

— Условия здесь. Прошу ознакомиться.

Отари тяжело наклонил голову — ощущение неуюта усилилось.

— Значит, на «дно»… — тусклым голосом произнес он, облокотившись о колени и не отрывая глаз от пластикового настила. Мец замер, застигнутый врасплох. Потом успокоенно рассмеялся:

— Ах, вот оно что… Вы наслышаны о несчастных случаях, произошедших когда-то. Но, поверьте, там вы будете в большей безопасности, чем здесь! — и он указал на стены. Яснее намека быть не могло. Отари, однако, не поддался первому порыву:

— Вы предлагаете мне выбор между двумя способами казни, — ответил он довольно зло — и будь я проклят, если подпишу собственный приговор! Лучше уж быть убитым при попытке к бегству…

Мец вновь рассмеялся — на сей раз, может быть, и искренне:

— Ну вот, мне теперь приходится убеждать вас не расставаться преждевременно с жизнью! Но, поверьте, дело здесь совсем не в законном поводе для расправы с вами… — он замолчал, наморщив лоб, затем, будто бы внезапно решившись, заговорил вновь:

— Если бы вам ясна была цель экспедиции, вы бы поняли, что представляете сейчас довольно большую ценность для нас…

Отари поднял глаза:

— Как я понял, ваша цель — захватить власть в Федерации. При чем же здесь моя скромная персона?

— Власть? Конечно! — без всякого смущения подтвердил Мец, — но как? По-моему, вы как раз этого четко себе не представляете.

Отари удивленно пожал плечами:

— Но после того, как у вас в руках будет это открытие…

— Для всех, не так ли? — Мец, словно настораживая собеседника, поднял кисть руки с длинными холеными пальцами. — Ведь, согласитесь, открытия делаются для того, чтобы потом ими могли пользоваться все, кому не лень. Все — вплоть до самого последнего идиота!

Отари продолжал смотреть на него, не меняя позы. Маленький человечек утратил наигранную щегольскую манеру, и улыбки больше не было на его лице:

— …Наивно было бы думать, что сыромозгие правители, прослезившись, в благодарность уступят нам свое место. Ведь им так удобно сидеть на нем, в то же время пользуясь услугами Евгенических кланов! Наша цель не в том, чтобы создать еще одну игрушку для слабоумных! (Он уже чеканил слова) Нашим открытием смогут пользоваться только избранные — генетически запрограммированные члены новой касты, которую мы и создаем здесь, сейчас — на века!

Мец замолк, будто какое-то время еще прозревал что-то в далеком, туманном будущем. Отари теперь был уверен, что все им сказанное — правда. В памяти проплывали строчки, еще так недавно пренебрежительно опущенные им при составлении обзора: «Добровольцы чистых генетических линий…» Он посчитал это все обычным боулистским бзиком и прошел мимо, не вдумавшись хорошенько. Но тогда — тогда он им действительно нужен! Ведь он единственный из людей, перенесший прямой контакт с ПУВ и сумевший даже управлять им…

— Ну так как, Отари Ило, вы согласны? — вывел его из задумчивости голос гостя.

— Я нужен для выведения новой породы? — прямо бухнул Ило. Мец поморщился:

— Мы лишь установим, какие особенности наследственности влияют на способность к контакту… Вы ведь наверняка незнакомы с возможностями аппаратуры генетического контроля?

Ило кивнул — куда уж там. Евгенисты оберегают свои тайны с пылом фанатиков.

— Вы ничего не теряете, — продолжал рассуждать Мец — если наше дело закончится успехом, то вы перестанете быть опасны — а если еще и поможете нам, то можете рассчитывать… — он подумал. — Да! Вы вполне можете стать одним из родоначальников новой генетической линии… А это положение, которого не всегда достигают даже высшие!

Он взглянул на Ило так, как будто только что его увидел:

— Вам можно и позавидовать — такой шанс… Да у меня голова закружилась бы! — и, видя, что Отари никак пока не проявляет своего энтузиазма, мелко покачал головой:

— Все-таки вы на редкость уравновешенный человек.

Вздохнул:

— Ну, хорошо… У вас есть еще время подумать — я оставлю здесь документ… Если вас заинтересуют подробности, передайте вызов мне лично — вот, я оставлю еще свою визитку с датчиком связи.

На лице его вновь появилась улыбка:

— И не медлите с решением. Уж мы-то с вами знаем, как опасно испытывать терпение нашего дорогого гранд-Эша… Я не прощаюсь! — и, дернув рукой в прощальном салюте, вышел. Дверь захлопнулась, колыхнув воздух в камере, и Ило вновь остался один. Огляделся… Можно было бы подумать, что этот визит ему приснился, если бы не брошенные на койке разноцветные листки вместе с изумрудной пластиной визитки… Отари осторожно взял ее, повертел в пальцах, ощущая гладкую поверхность. Бросил… Итак — боулисты намерены стать мрогвинами! Отари впервые объединил в одной фразе эти два слова, и от этого смысл ее стал особенно выпуклым и явным. Вопрос в том, нужно ли им помогать ради спасения собственной жизни? Думлок сулит райские перспективы… Забравшись на вершину, хорошо сулить тем, кто внизу — ведь подняться так просто, надо лишь захотеть! Посчитаем это украшениями речи — без них смысл сказанного укладывается в одну фразу с соответствующей угрозой в конце: служи, а не то… Нужное поставить. Он улыбнулся — твердокаменные евгенисты так уверены в успехе, что готовы (хотя бы теоретически) допустить его, безродного, в свою элиту. И не знают они, что дело-то совсем не в наследственных способностях. Совсем-совсем не в них… «Они (плонийцы) будут жить. Мы — нет…» Сказано стариком четко и ясно. Он-то пережил один мрог, и не стал дожидаться второго. Почему? Правильно — потому что не надеялся стать полноценным мрогвином. Это он-то, коренной плониец, часть этого мира! И из жителей деревни мрогвинами станут далеко не все. Инициация. Вот нужное слово — превращение мальчика в мужчину… вернее, кто там у них — мальчик, девочка… неважно. Как у насекомых — личинка, куколка, имаго. Период окукливания, перерождение, тоже выдерживают далеко не все — ну, для этого на Земле полно внешних причин. На Плоне причина одна — она заключена в душе испытуемого. Если она не отзовется резонансом страха — посвящение произойдет. Лучший способ для этого — неведение. «Сильные» могут справиться сами. Тут Отари усмехнулся — уж его-то никак нельзя отнести к «сильным». Просто ему повезло… Он ничего не знал о ПУВ, когда по глупости полез купаться. Дело ограничилось путешествием к станции связи…

Поднявшись с койки, он сделал несколько шагов по камере — из угла в угол и обратно. При этом он время от времени бросал взгляды на визитку-датчик. Решать надо сейчас. Он покачал головой — уже вот-вот, вскоре, все полетит в тартарары, а тут… Интересно, действительно Бронтом говорил о защите баз то, что думал? Отари мало что известно о ней… Зато он вычислил примерную мощность напора мрогвинов — после этого не было нужды еще что-то узнавать. Возможно, конечно, что плонийцы не додумаются до коллективных действий… Однако невнятный, но упорный внутренний голос звучал безнадежно пессимистически — словно глухо гудело пламя гигантского костра… Он внезапно остановился — а есть ли у него выбор? Вспомнились медовые взгляды маленького человечка — чертика из коробки. Как легко тот открыл ему тайную, главную цель экспедиции — отчего вдруг такая откровенность? Да еще с незнакомым человеком, поступки и происхождение которого уж никак не свидетельствовали о благонадежности. Откровенность с врагом… Отари чуть не расхохотался — как и всякая чрезмерность, эта была смешна до ужаса. Смерть с двойной гарантией — если его не погубит мрог, его прикончат боулисты! «Координатор экспедиции добровольно принял участие в сложном и опасном эксперименте и трагически погиб…» — вот так это и подадут в каких-нибудь новостях созвездия. А на Земле и глазом не моргнут… Что же ему остается? Остается — надежда… На сей раз — на случай. Его Величество Случай, иной раз выступающий в ипостаси бога. А если люди Грора к тому же успеют достаточно намутить воду («И без того… не слишком послушную», — хмыкнул Отари), то возможность может представиться. Для этого нужно время — обязательно! Протянуть хотя бы до вычисленного срока. Протянуть, протянуть…

Походив по камере еще немного, Отари дождался, пока решение не оформиться окончательно. Потом подошел к койке и поднял сиреневый листок контракта. Что ж… Пусть все будет законно. Скривившись в неловкой усмешке, он оторвал предохранительную наклейку и плотно надавил на липкую поверхность большим пальцем. Не дожидаясь, пока отпечаток покраснеет, тем же пальцем нажал на контакт датчика. Вызов послан. С координатором Отари Ило отныне покончено… Да здравствует доброволец-смертник Отари Ило!