Глава 21
Он проснулся с ощущением смутного беспокойства. Вокруг стояла мертвая тишина — в самом деле, ночь… Но сон не шел. Беспокойство теребило душу с занудством и настойчивостью зубной боли. Как будто что-то забыл и никак не может вспомнить — повернувшись на другой бок, Отари выругался про себя — вот еще маета… Что-то острое и твердое впилось в бок — приподнявшись, Отари посмотрел на перину. Нет ничего… Лег — снова что-то проехалось по ребрам так, что он поморщился. Наконец, он додумался пощупать карманы, и сразу же наткнулся на мешавший предмет. Все еще непослушной рукой залез внутрь — и еще до того, как вынул его, вспомнил, что это. И понял, что не давало ему спать. Совесть… В пальцах тускло мерцал гранями памятный кристалл. Обманчиво прозрачная глубина скрывала в себе то, ради чего он все и затеял — а сейчас постыдно забыл. В памяти мелькнула вереница лиц — ухмыляющийся Грор; Дино Микки, сосредоточенно набирающий очередной код вызова; Крин смотрел снизу вверх, как преданный пес… Мелькнуло и пропало лицо Пауля Эркина, незримого ангела-хранителя безумной одиссеи; даже главный диспетчер Ингвельсон возник откуда-то из глухого уголка памяти, тут же вытесненный хмурым лицом энергомеханика… Господи! Он даже не помнит, как его звали… Отари заворочался, отбросив легкое одеяло. И напоследок еще один образ возник в сознании, заставив стиснуть зубы. Антек Война. Заурядный ремонтник, простой парень, добродушно улыбался ему всем своим широким лицом, освещенным маленькими карими глазками… Всё. Отари тяжело поднялся. Все эти люди верили ему, помогали — иногда, может быть, и не подозревая об этом, ведь долг управленца — отнюдь не святой… Отари словно просыпался во второй раз. Похоже, что онемение коснулось не только тела — души… Сейчас оно проходило с тупой ноющей болью, как будто кончалось действие обезболивающего. Нейроизлучатель озадаченно пискнул и обиженно замигал оранжевым огоньком отказа. Медленными движениями Отари натянул ботинки и открыл дверь своей каморки. Спать он уже не мог…
…Кристалл скрывал за своей многогранностью сведения об истории и цели экспедиции. По крайней мере, Отари рассчитывал на это — план распаковки был буквально нафарширован множеством программ-крючков, программ-ловушек и прочих ухищрений электронного шпионажа. Они реагировали на ключевые слова и понятия, они самостоятельно искали связи между ними — даже ассоциативные, не говоря уже о логических… Сведения там есть — он был уверен на девяносто девять процентов. Ищущим взглядом обшарив помещение поста, он не нашел ничего подходящего. Дешифраторы… Дешифраторы — еще и еще. Аппаратура уплотнения… Контроля… Взгляд зацепился за незнакомый прибор — потребовалось некоторое напряжение мысли, чтобы распознать в нем метеорологический прогностер. Еще раз по кругу — Отари напряженно всматривался в линии мнемонических схем, ища в них выхода — но выхода не было. Единственный компьютер, находившийся здесь, исполнял узкоспециальные функции расчетчика. Взгляд координатора потух — смешно было надеяться… Да и зачем станции связи электронные мозги высшего уровня? Кристалл жег судорожно сжатые пальцы — такой драгоценный для него, и такой ненужный… Любой управленец в его положении отдал бы левую руку, лишь бы получить нужную информацию — Отари был убежден в этом. Длинно вздохнув, он потоптался в нерешительности, потом осторожно присел в маленькое креслице у пульта — другого здесь не было. Потрогал подлокотники — казалось, они еще хранят тепло ее рук… Отари прикусил губу и метнул на дальнюю дверь взгляд исподлобья. Сирена… Она задурила ему голову — сю-сю-сю, холосенький мальчик… Дочки-матери, едрена в корень! Он понимал, что несправедлив сейчас, но тяжелый гнев, как грозовая туча, окрашивал все вокруг в мрачные тона, придавив на мгновение теплый и рыжий солнечный блик… Зачем она его спасла? «Для себя», — подсказывало сердце. «Для своей жалости», — трезво поправлял ум. Можно представить себе чувство девчонки, нашедшей вдруг того, кого она, вольно или невольно, обрекла на смерть. А он — вот он, беспомощный, жалкий, отсыревший… «Вот небось страху-то натерпелась, пока тащила», — уже с долей сочувствия подумал Ило и невольно покосился на свое тело. Все восемьдесят килограммов мышц и костей были на месте. Видать, не до страху ей было… Отари постепенно успокаивался — вернее, лихорадочная жажда действий постепенно переплавлялась в железную непреклонность. Он упрям… Так или иначе, а своего он добьется. Так… А как? Придумает… Потом… Потом…
Тяжелеющая голова склонялась все ниже. Чуть слышно пискнул таймер — три часа ночи. Дремота, наконец, одолела — Ило и не заметил, как уснул. «Завтра все будет очень хорошо…» — последней проскользнула вспомнившаяся мысль… Завтра уже наступило.
…О том, что оно уже наступило, Отари не пришлось теряться в догадках — об этом ему в самое ухо пропел тонкий язвительный голосок: «С добрым утром! Где это вас научили спать сидя?» Открыв глаза, Отари автоматически потянулся и тут же подавил зевок — прямо на него смеющимися глазами смотрела Инар:
— В жизни не встречала человека страннее! — воскликнула она, выпрямляясь и порывистым жестом отмахнувшись от мешающих прядей. — Что, хотели отсюда связаться с кем-нибудь? Наверное, с какой-нибудь фифой из Приземелья… — и она презрительно надула губы. Отари отрицательно мотнул головой, но рыжий бесенок не унимался:
— Небось, там за вами бегала целая орда поклонниц — как же, координатор…
— Не замечал, — хмуро отозвался Ило, пытаясь отвести от нее взгляд — вызывающе короткий ярко-красный халатик вызывал в памяти корриду. Оставалось только замычать, как быку… А девушка явно была в прекрасном настроении — пританцовывая и напевая, она мгновенно исчезла в своей комнатке, и оттуда донесся плеск и фырканье. Не успел он подняться и как следует размять затекшие ноги, как она уже выскочила оттуда в своем комбинезоне:
— Куда? А мыться? — улыбка была неотразима, и Отари вновь почувствовал сухость в горле:
— Кхм… Спасибо… — и он неуклюже заковылял к двери. Инар смотрела на его ноги расширившимися глазами:
— Как вы ходите?!
Отари остановился, непонимающе посмотрел вниз:
— Как… Как и вчера.
Инар чуть покраснела (видимо, вспомнив вчерашнее), но не дала себя сбить:
— Вы ведь их чувствуете, ведь так?
— Да… Занемели немножко… — начал Отари и остановился. Наклонился. Пощупал колени, потом дотронулся до ступней… Выпрямился, растерянно улыбаясь:
— Все в порядке. А я и забыл…
— Вот что, — затараторила Инар, — нужно все хорошенько проверить через медсистему, я сейчас приготовлю…
Отари круто повернулся:
— Медсистема? Значит, я на учете?
Инар замолчала. Потом начала густо краснеть. Пролепетала чуть слышно:
— Нет… Я… На свое имя…
Координатор мгновенно понял нехитрую механику обмана — девушка посылает сигнал о своем якобы недомогании, а затем подсовывает системе его. Дальнейшее, как говориться, дело техники. Вот только как поступил бы многомудрый «Эскулап», если бы вдруг обнаружил в «женском» организме расстройство… ну, скажем, предстательной железы? Представив всю несуразность дилеммы, Отари не смог сдержаться — согнувшись чуть не пополам, он зашелся в поразившем его, как молния, беззвучном хохоте — со всхлипыванием и утиранием слез…
— Перестаньте! Ну что это такое! — сердито закричала девушка — но Ило продолжал хохотать, не в силах остановиться, и мало-помалу ее тоже разобрало — вначале несмело хихикнув, она вскоре зашлась серебряным колокольчиком. Негромкий зуммер холодным лезвием перерезал смех, оставив после себя тишину. Двое заговорщиков испуганно уставились друг на друга. Инар пришла в себя первой:
— Это циркуляр… Идите к себе. Идите же! — и энергично подпихнула неуклюжего пациента к выходу.
…Отари, конечно, не ушел «к себе» — оставшись за дверью, он мог слышать все, что говорилось в рубке. Первым он услышал знакомый — и ненавистный — голос руководителя экспедиции, гран-эрмиера Эша Бронтома:
— Инар, сколько можно ждать? — проскрипел он, как всегда, без всякого выражения.
— Уже все, дядя… — что-то пискнуло, и рубка наполнилась голосами. «Понятно — ежедневное совещание…» Отари вслушался:
— …были ли сбои после аварии на восьмой? — голос главы экспедиции. Разноголосица отрицательных ответов — Бронтом подвел итог:
— Продолжать работу по плану. Информацию об отклонениях перевести в сигнальную сеть, гриф — «срочное оповещение»…
— Концентрацию… — заикнулся кто-то.
— Концентрацию — в первую очередь! — резко перебил Бронтом. Главы станций поутихли, когда начальственный баритон призвал к порядку. Началась обычная летучка — как и во всем цивилизованном мире, начальники докладывали о ходе неведомой координатору работы, попутно жалуясь на плохое снабжение, нехватку кадров, некомплект техники и чересчур сжатые сроки. Ревниво вслушиваясь в разноголосицу обсуждения, Отари с некоторым злорадством выявил для себя парочку явных упущений и множество мелких погрешностей, вызванных непрофессиональным подходом — даже не зная сути дела, он мог бы процентов на десять повысить его эффективность. Несмотря на злорадство, его не покидала и грусть — его место было там, в гуще событий, переплетении интересов и идей… А вместо этого приходиться подслушивать у двери.
Он встрепенулся, когда очередь дошла до эрмиера «Бронзовой» — знакомый гнусоватый голос поведал о размерах повреждений и принятых мерах, завершив выступление вдохновляющим заверением о полной готовности хоть сейчас продолжить плановые эксперименты. Сердитый голос Бронтома перебил его:
— А как дела с расследованием причин? Виновник не найден? Ну, это, шустрый… как его… Ило?
Видимо, опыт убедил его, что координатор так просто не сгинет. Начальник восьмой заюлил, оправдываясь тем, что в наступившей суматохе из-за поломок связи его приказ не был вовремя доведен до охранников, но, судя по всему, бывший координатор скрылся в трюме навсегда. (Значит, приказ-таки был — отметил про себя Отари). Показания свидетелей подтверждены Центром, что исключает возможность ошибки. «А что сейчас стоит Инар крикнуть: „А вот и неправда!“» — подумал Отари и невольно подобрался. Но Инар молчала, как и подобало скромной служащей. Неизвестно, о чем она думала, но это молчание давало надежду на то, что она начала сомневаться в тех, кто руководит ею. «И в своем ненаглядном дядюшке», — с неожиданной горечью подумал он. Но эрмиер экспедиции так просто не сдавался — как будто догадавшись об этих мыслях, он властно перебил их, заканчивая совещание на высокой ноте: «Времени осталось мало, и потребуется напряжение всех сил… Но мы справимся — если никто больше не допустит ошибок, как на „Бронзовой“… Контроль и еще раз контроль! Каждый человек на виду — слишком многое можно потерять из-за глупой мелочи… Конференция не остановиться перед ликвидацией Евгенической Службы, если увидит угрозу себе — „сыромозгие“ не видят дальше собственного носа, не понимают, что уже стали не нужны…»
Рубленые фразы звучали в тишине весомо и значительно — они невольно захватывали, несмотря на механически-бездушную интонацию.
«Генетические касты надеются на проект — мы не должны подвести…» — и, даже не сделав такой нужной здесь паузы, продолжил:
— На сегодня все. Повторяю задачи — седьмой и десятой подсоединить инфорсети к главному стволу — хватит вариться в собственном соку… Вспомогательным службам продолжить развертывание маяков на островах… Та-ак, что еще… — он продолжал нудно перечислять все дела, намеченные на сегодня, большие и маленькие, важные и не очень, вызывая этим лишь презрение профессионала — научная добросовестность не имеет ничего общего с размахом руководства, имеющим целью заставить работать мозгами всех. Педантичный ученый просто раздвинул стены своей маленькой лаборатории на весь мир, что ж, ему же хуже (миру, то есть). Но ощущения Отари были сродни тем, какие испытывал бы скульптор, видя, как из драгоценной глыбы мрамора неуклюжий резец выделывает пепельницы… Слова же о долге перед кастами не задевали душевного спокойствия координатора ни в малейшей степени — снобы генетических каст слишком далеки от серой массы «средняков» и освоителей, к которым он принадлежал.
…Однако не все восприняли эту проповедь равнодушно — встретив взволнованно блестевший взгляд Инар, он убедился в этом. Растерянно остановившись, сказал неловко:
— Я пройду… т-туда, — и ткнул пальцем в дверь ее комнаты.
— Зачем?
Отари беспомощно провел рукой у лица, чувствуя, как слова опять заклинивают где-то в гортани. Инар словно очнулась:
— А-а, мыться… Конечно. — И вновь отвернулась к пульту. «Она слишком восприимчива. Но, может, это и к лучшему?» — думал Ило, механически споласкивая холодной водой пощипывающее после санации лицо. И тут же волной жара его обдал стыд — опять! Он уже подсознательно строил расчеты на использование этого полуребенка… «Не хватит ли хитростей?» — ожесточенно думал он, вытираясь самым жестким ворсом, какой только удалось найти в сушилке. Лицо горело — от стыда ли, от ворса…
Сразу же после водных процедур начались процедуры иного рода — Инар не стеснялась использовать мощности медсистемы на все сто процентов. Организм пострадавшего был исследован вдоль и поперек — Отари терпел, чувствуя себя эдакой большой игрушкой для маленькой девочки. Чувствовал он себя, впрочем, вполне прилично.
— Совсем хорошо! — подтвердила Инар, с увлечением колдуя над «куклой» — информационной матрицей, снятой с пациента, — Совсем-совсем неплохо… Да! — она решительно нажала последнюю клавишу и откинулась с победоносным видом.
— Что — да? — поинтересовался Ило, отсоединяя от торса многочисленные датчики.
— Семьдесят процентов функций восстановлено, у остальных хороший прогноз…
— Значит, здоров, — подытожил Отари, натягивая куртку. В левом кармане явственно чувствовалась небольшая, но ощутимая тяжесть кристалла.
— Инар…
— Да?
— Вас можно попросить об одном одолжении?
Девушка кинула на него испуганный взгляд:
— Каком… одолжении?
— Понимаете, — чрезмерно легко продолжил Ило, защелкивая магнитные застежки, — я ведь все-таки координатор… Мне нужно знать, почему со мной так поступили. Правильно?
Сейчас он говорил с ней, как с действительно маленькой девочкой, подводя к нужному для себя решению. Кажется, это было ошибкой:
— И что же вам надо знать? — с явной иронией переспросила Инар, показывая, что насквозь видит все эти неуклюжие маневры. Ничего не оставалось, как идти в открытую:
— Мне нужно знать все, — провозгласил Ило, — и в первую очередь то, над чем работает экспедиция…
Лицо девушки приобрело отчужденное выражение:
— Но вы ведь все равно не сможете принять участие?
— Я и не собираюсь, — огрызнулся Отари, вспомнив издевательский прием Бронтома. Еще одна ошибка — Инар отвернула вмиг погрустневшее лицо и принялась, по своему обыкновению, разглядывать что-то вдалеке. В разговоре возникла неловкая пауза — Отари поспешил заполнить ее, но вышло так же неловко:
— Это же противозаконно… Бронтом не имел право запрещать мне работать…
Молчание Инар превратилось в глухую стену — он осознал свою ошибку, но слишком поздно. «Проклятый дядюшка», — в сердцах подумал он, почувствовав испарину на лбу. А он ведь еще не попросил ничего конкретного… Может, невинность просьбы растопит этот лед?
— Инар, мне ведь нужно только считать информацию с кристалла… — просящим тоном произнес он, наклонившись к ней. Она внезапно повернула к нему наполненные упреком глаза:
— Зачем вы все испортили?! Я думала, вы уже поняли…
— Что? — автоматически спросил координатор.
— «Что-о»… — передразнила Инар. — Ничего! Если я о вас никуда не сообщила, это еще не значит, что я буду вам помогать… Просто я не хотела, чтобы вас пришили.
Отари подавил готовую сорваться с уст ядовитую реплику. Он только сурово посмотрел на Инар:
— Выходит, я здесь как бы под арестом?
Она смутилась от неожиданности, но потом дерзко вскинула взгляд:
— Можете считать, что да. Устраивает?
Отари сменил суровость во взгляде на укоризну, чем все же смутил ее — пытаясь бороться с собой, Инар выпалила скороговоркой:
— Откуда я знаю, что вы задумали? И дядя сегодня правильно сказал, нельзя, чтобы все пропало из-за глупой мелочи…
— Это из-за меня? — вопрос звучал утверждением.
— Вы не понимаете! — страстно воскликнула Инар, тряхнув своим огненным нимбом, — мы работаем для будущего…
— Своего. — Тяжело произнес Отари, поднимаясь, — своего… будущего. Без меня…
— Но… как вы не понимаете… — растерянно пролепетала девушка — Отари не дал ей договорить, уничтожив этот лепет своей ледяной вежливостью:
— Спасибо за помощь. Я думаю, мне лучше уйти… Чтобы не расстраивать вашего дядюшку! — не удержался он от колкости. Глаза Инар полыхнули злым отсветом:
— Да! Мой дядя — не вы!.. — она захлебнулась словами и на некоторое время онемела, хватая ртом воздух. Воспользовавшись этим, Отари так быстро, как только мог, направился к выходу. Но у самой двери его настиг отчаянно-гневный выкрик:
— И уходите! Подумаешь… И правильно о вас говорят — сыромозгие! Еще какие! Мой дядя…
— Донеси, донеси на меня своему дяде, — ядовито поддакнул Отари, чуть повернувшись. Растерянный взгляд был ему ответом. Отвернувшись, он поспешно вышел, ссутулившись и ничего не видя перед собой. Выкарабкался по лесенке наверх, дернул за ручку двери… Ворвавшийся теплый воздух огладил щеки ласковой ладонью, и он прищурился от лучей позабытого бледного солнца…
Так он ушел со станции космосвязи в третий раз — в слепом порыве пиная подвернувшиеся под ноги камни. Гнев гнал его вперед. Вокруг стояла тишина, нарушаемая только шорохом шагов; близкое эхо временами возвращало звук… Когда бурлящие чувства наконец успокоились, он огляделся кругом. Подумав немного, повернул параллельно берегу. Поселок, наверное, по-прежнему пуст… Вспомнив кое-что, он глянул на свою левую руку — браслета на ней не было. Он снял его еще там, на «Бронзовой» — перед тем, как выйти на свидание с ПУВ… Зачем? Интуиция… Зато теперь его считают стопроцентным трупом. Неплохо! Значит, не ищут — и он имеет шанс продержаться до звездолета. Если, конечно, Инар не выдаст. Зря он все-таки так обошелся с ней — но как было вытерпеть эту дурь! Высшие касты, гениальный дядюшка, чтоб его… Неужели не задумается? Отари угрюмо качнул головой — после такой-то взбучки… Только что искры не летели. Ладно… Переживем. И, как бы в подтверждение этой мысли, небывалая тоска навалилась на него…
…Поселок встретил его знакомой тишиной — отдаленный стрекот робота-садовника лишь подчеркивал ее. «Уж не тот ли самый, что стрекотал в первое утро?» Вполне возможно… Все это время механизм продолжал мирно трудиться, существуя в каком-то своем измерении — мирном и дремотном. На секунду Отари захотелось хоть немного пожить такой жизнью — без спешки, погонь, дерьмовых приключений… Усталость? После того, как он столько проспал, это было бы смешно… Это и было смешно — он действительно устал. Ураганный темп событий утомил не тело — душу; в конце концов, он всегда был немножко педантом, превыше всего ставящим порядок.
Найдя свою бывшую резиденцию, Ило угрюмо обозрел ее снаружи. Не найдя ничего подозрительного, толкнул дверь и вошел. Внутри тоже ничего — все вещи исчезли, и его встретила стерильная пустота нежилого дома. Ило только вздохнул… Все остальное было в порядке — душ с холодной и горячей водой, походная кухня-синтезатор, видеоформ, аптечка и гигиент. Но больше всего Отари привлекала кровать. Ритм отдыха, нагнетенный аппаратом искусственного сна, продолжал действовать — подчиняясь ему, молодой управленец со вздохом улегся на ненаполненную перину и скинул башмаки — они с глухим стуком упали на пол. Дальнейшее неинтересно…