Пара вдохов цитеры и горячий душ привели его в чувство. Сейчас Отари не спеша одевался, предаваясь сладким мечтам о ждущей его койке. На другие мысли сил пока не было. Проходящий мимо человек остановился — Отари узнал командира группы и слабо улыбнулся в ответ.

— Ну как, отошел?

— Да…

— Ничего, ерунда. Могло быть хуже.

— А что все-таки произошло?

— Произошло то, что какой-то кретин не подключил эмиттер энергозащиты. Вот в стыки погрузочного люка и хлынуло… — охотно объяснил бывший командир. Еще раз поощрительно улыбнувшись, отправился дальше — вскоре донесся его подбадривающий голос. Пожав руки всем своим новым товарищам, Отари вышел из гигиенической, и, слегка приволакивая ноги, отправился к подъемнику.

В информашке учета значился одиннадцатый уровень. Далее надлежало изыскать в шестом секторе «Помещение № 19». После недолгих поисков он действительно нашел указанное «помещение», в просторечии обзываемое «свальней». Оно оказалось неожиданно приличным: восемь гидрокоек, при каждой свой гигиент — в общем, жить можно. И он с облегчением развалился на своей. Вздохнул. Поспать бы… Провел рукой по одеялу, пощелкал ногтем… Черт его знает, может, здесь так не принято. До конца смены еще больше часа, можно и обождать… Мысли вернулись к произошедшему. «Регулярно» — сказал Грор. Хотелось бы знать, насколько регулярно — или ему просто так сильно повезло? И еще многое хотелось бы узнать про это чертово ПУВ и про этих чертовых боулистов, черт бы их совсем побрал! Отари попытался собрать разбегающиеся мысли, но безуспешно — голова была словно ватой набита, и думать отчаянно не хотелось. Помучившись с минуту, безнадежно выдохнул. Чертовщина… Он готов был уже малодушно сдаться, когда мысль на излете вдруг зацепилась за нелепую на первый взгляд деталь. Транквилизатор… Кой черт транквилизатор — самая настоящая «заглушка» типа зомбина! Поморщившись, он оперся лицом о руки и потер лоб. Эта чудовищная кукла, так похожая на него. Он содрогнулся, вспомнив дергающееся веко. «Смотрите вниз…» Те, кто командовал, знали, в чем дело. В голове мелькнул смутный образ — тень озарения… Он попытался ухватить, задержать этот миг понимания, но отблеск стерся — он уже забыл, что хотел вспомнить. Осталось лишь чувство легкой досады. Однако спать уже не хотелось — получив толчок, мозг, словно хорошо отрегулированный часовой механизм, уже не мог остановиться — зажужжали идеально подогнанные колесики, заходили рычаги и шатуны, цепляя то, что им положено — и больше не было слабого измученного человека. Был координатор. И он занимался тем, что ему и надлежало по рангу — думал.

…Он начал с того, с чего и следовало бы — с начала. То есть с вещества, именуемого полностью управляемым. Хотя, судя по сегодняшнему, следовало бы его назвать полностью неуправляемым. ПНУВ… Пнув, таким образом, неведомых экспериментаторов, Отари перешел к фактам. В этом веществе не соблюдались основные законы сохранения — пусть на какие-то доли секунды, но не соблюдались. Эдакая фаза беззакония… И вещество-призрак — потому что в этой фазе оно вообще не должно существовать. А раз не должно… То, наверное, и не существует — в реальном физическом мире. Где же тогда? Ну, сейчас это не важно — хоть в царстве фей. Важно то, что в нормальном мире сему веществу все дозволено, как настоящему призраку. Например, переносить с места на место задремавших координаторов. Или лепить снежных баб по их образу и подобию… Он вспомнил свое молочно-белое лицо под стеклом шлема… И резко сел, потрясенный — отражение! Его отражение, которое само ищет его взгляд! Так же, как сам он искал взгляд отражения — там, в пещерах…

«Глаза — зеркало души», говорили древние, не подозревая, что в поэтической форме излагают самый что ни на есть прозаический факт. Если сравнить мозг с лампой, то именно из глаз выходят самые мощные потоки «света». «Свет» этот вполне реален, он регистрируется приборами и носит обыденное название «психоизлучение». Отари припомнил всю историю надежд и разочарований, связанную с этим открытием, совершенным задолго до его рождения. Все давно утихло, сменившись обычной рутиной — психоизлучение можно было регистрировать, измерять, даже усиливать, стало известно многое о его физической природе… Но прямая передача мыслей так и осталась мечтой. Потому что «свет» одного человека не был виден никому, кроме него самого…

…Казалось бы, все ясно. Транквилизаторы, не бывшие транквилизаторами, приказ смотреть в пол, металлизированные скафандры — все это предохраняло от контакта с… ПУВ. Значит, оно опасно. Но как же он, Отари Ило? Ведь он-то жив?! Или ПУВ в трюме более опасно, чем в океане? Да, до полной ясности еще далеко. Все равно — в основе он не ошибался, он интуитивно чувствовал это.

…Ило думал еще минуту, прежде чем окончательно объединить в голове сопротивляющиеся факты — к ним добавилось еще и чудовищно несоразмерное с щелями стыков количество воды в трюме. Это можно было объяснить только одним — еще одним! — свойством. Прыжок через фазу небытия был мгновенным, то есть — квантовым. Это вещество должно было иметь такую особенность.

Он хлопнул себя по колену, словно заложив последний кирпич — и, словно откликнувшись, браслет издал требовательный писк.

— Эд?

Отари вначале не понял, что обращаются к нему. Секунду смотрел на коммуникатор, потом спохватился, узнав:

— Грор! Вы…

— Я ждал вас. Нам нужно поговорить.

— Сейчас?

— Именно сейчас!

— Понятно… — протянул Ило. Оглянувшись на пустое помещение, нерешительно предложил:

— Можно встретиться у меня — до конца смены еще час, так что никто…

— Хорошо, согласен! — нетерпеливо перебил Грор и отключился. У молодого управленца сложилось впечатление, что атмосферщик решил не отвлекаться на мелочи. Может, он имел виды на то, как использовать угодившего к нему координатора. А он, как назло, не готов! Отари еще раз прошелся по своим рассуждениям в чаянии составить на их основе пригодный план. Однако в любой план теперь влезала вызывающе неопределенная величина — сам Грор. Энергии в этом человеке не убавилось со времени их знакомства — Ило убедился в этом очень скоро.

…Он появился, не дав Отари закончить свои розмыслы — с шумом ввалившись в «свальню», бородач из вежливости постучал по другой стороне двери:

— Можно?

Отари сдержал улыбку:

— Конечно, входите…

Грор повертел головой — в бороде блеснула усмешка:

— Да я вроде уже зашел…

— Садитесь. — Ило показал на соседнюю койку. Гость грузно опустился на всхлипнувшую перину и уставился на Отари горящими глазами:

— Видели?

— Да.

— Значит с вами можно говорить прямо…

Он остановился, помолчал, не отрывая взгляда от собеседника.

— Я уже понял, во что может превратиться эта штука, — он постучал согнутым пальцем по перине, — эта сатанинская сила, подчиняющаяся боулистам. И только им! Против такого козыря не попрешь… И они возьмут власть без звука. Какое там без звука, на ура! Их будут носить на руках — те бездельники, что живут в мегаполисах на содержании — ужо будет им булка с маком! А я не хочу — понимаете, не хочу всю оставшуюся жизнь питаться чьими-то подачками. И детям своим этого не желаю…

Он говорил, как профессиональный оратор, модулируя голос в нужных местах и умело подчеркивая слова скупыми жестами. Отари поймал себя на том, что невольно заслушивается.

— …если мы — мы с вами! — не возьмем дело борьбы в свои руки… — он выдержал драматическую паузу. Отари, не став дожидаться, вклинился в нее:

— Борьба? Вы предлагаете…

— Я предлагаю объявить им войну! — отрубил Грор, ударив кулаком по всхрапнувшей перине. Несмотря на излишнюю патетичность заявления, Отари не усомнился в его искренности. Перед ним встала трудная задача…

— Каким образом вы хотите воевать? — спросил он, сохраняя профессионально-бесстрастный тон знающего себе цену специалиста. Грор наклонился вперед и понизил голос:

— Раздолбать к чертям проклятые лаборатории… Первым делом! Способы есть, взрывчатка тоже…

— А люди?

— Люди готовы! — не поняв его вопроса, воскликнул Грор; небрежно взмахнул рукой — сегодня был сбор руководителей групп — большинство меня поддержало…

«Значит, есть и несогласные», — отметил про себя Ило.

— Но что вы в таком случае хотите от меня? — задал он риторический вопрос.

— Вы — координатор, — усмехнулся Грор, — вы сможете спланировать все наверняка… Это редкая удача — если бы не ваше присутствие здесь, меня не поддержало бы и половина.

«Вот еще новость — я, оказывается, пособник этого безумия!» — сердито подумал молодой управленец, но сдержал эмоции. Вообще при разговоре с Грором нужно было постоянно сдерживаться — его манера просто-таки провоцировала на ответный всплеск.

— Я должен подумать, — начал Отари отвлекающий маневр.

— О чем тут думать?! — шепотом вскричал Грор, напряженно вытянувшись вперед, — разве вы недостаточно видели?

— Мало видеть — надо еще понять, — наставительно произнес Отари, в душе сам поражаясь своей наглости, — мне нужны и другие источники — очевидцы, а главное…

— Очевидцы? — тяжело задышал Грор. Лицо его изменилось — теперь он сверлил координатора презрительным взглядом исподлобья. — Вы хотите знать? А вы слышали что-нибудь про «дно»?

«Дно… — вспомнил Ило, — ведь им угрожал Бронтом?»

— …Человека оставляют якобы на дежурстве — аккурат на время очередных фокусов с океаном. А потом находят кровавые ошметки! — лицо Грора налилось кровью, — а еще потом пишут, что дежурного задавило упавшей балкой… или он отравился нейтрализатором — здорово, да?! — его кулачище путешествовал в опасной близости от носа Отари. Отодвинувшись, тот спросил, стараясь сохранять спокойствие:

— Отчего же это происходит на самом деле?

Грор замолчал, отходя от внезапного гнева. Ответил немного погодя севшим, каким-то надтреснутым голосом:

— А черт его знает… Трюмы задраены со всех сторон — капля не просочится… И ведь ясно, что подстроено! — он досадливо хлопнул ладонью по койке. — Но все молчат. А что остается? — и он поднял на Отари словно промытые грозой ясные светло-серые глаза.

Отари промолчал. Ему вспомнилась статистика несчастных случаев — двенадцать человек за пять лет. Десять из них, по словам Грора, за последний год. Предположение напрашивалось, конечно…

— Так что? — вопрос вывел Отари из задумчивости. — По-прежнему считаете, что нужно ждать, а не наказывать убийц?

Грор действовал напролом — и его напору трудно было противостоять.

— Убийц наказывать нужно, — осторожно начал Отари, — но доказательства…

— Какие, к черту, доказательства! — взорвался Грор, — все боулисты одним миром мазаны, мы для них ничто, так — удобрение!

— А они для нас? — спокойно возразил Ило. Грор открыл было рот, но тут же захлопнул. Внимательно посмотрел на Отари:

— Вы хитры, координатор… Да только тут ваша хитрость не поможет — тут дело в простой человеческой справедливости.

— Я хочу добиться справедливости, — с расстановкой сказал Ило, — но только справедливым путем. Война — это худшая несправедливость.

— Вы так считаете? — зло отпарировал Грор. — А я вот нет! — Он воинственно задрал бороду. — Я не собираюсь ждать, пока нас превратят в рабов. И вы должны помочь мне, координатор — ведь это в ваших же интересах!

Отари согласно кивнул:

— Я и хочу помочь вам…

— Так в чем же дело?!

Ило почувствовал, что мало-помалу начинает контролировать направление беседы, и поспешил воспользоваться этим:

— Дело в том, что без достаточной информации я бесполезен… Сегодня я узнал немало, но мне нужен источник постоянный — лучше всего доступ в сеть управления. Тогда, скорее всего, не потребуется никаких взрывов и жертв. И, кстати, тогда я смогу быть свидетелем, а не обвиняемым.

— Где? — недоуменно спросил Грор.

— Суд наверняка состоится, — объяснил Отари, — ведь даже если не считать убийств на «дне», которые я, наверное, смогу доказать, существует еще и мое личное дело. Я не собираюсь отпускать Бронтома с миром!

— Но дело может сложиться так, что будет поздно, — мрачно заметил Грор.

— Вряд ли проект завершится раньше, чем придет очередной корабль, — ответил Отари, — а он придет через полгода.

— Вы так уверены?

— Я знаю свое дело.

Грор помолчал — его словно выключили. Пропал задорный блеск в глазах, и Отари видел перед собой просто усталого мужчину лет пятидесяти, переживающего не лучшие времена. Наконец, тот поднял голову и сказал:

— Хорошо… Может быть, я устрою вам встречу с Микки… Вы его видели — связист. Он имеет прямой доступ…

— Спасибо! — радость Отари была искренней. Грор тяжело поднялся и не спеша направился к выходу — Отари вскочил, чтобы проводить его. У самой двери Грор повернулся и посмотрел искоса:

— Вы и в самом деле сможете доказать убийства на «дне»?

Странный тон… Отари ответил честно:

— По крайней мере, я знаю одно свойство ПУВ, которое может их объяснить.

— Какое?

— Сверхтекучесть. Это квантовая жидкость — я это понял сегодня… Наверняка это связано с другими его свойствами.

— Значит, вы думаете, что эта чертовщина могла просочиться сквозь люки?

— Конечно. Если у меня будут данные, я смогу доказать, что каждый раз трюм был в зоне реакции и не прикрывался энергозащитой. А взаимодействие ПУВ с человеком, я думаю, кое-кому хорошо известно — иначе бы аварийные команды не снабжали «заглушкой» под видом транквилизаторов.

Грор внимательно выслушал, грустно покачал головой:

— Это было бы здорово…

Ничего больше не добавив, крепко пожал на прощание руку и вышел в коридор. Вернувшись на свою койку, Отари некоторое время сидел, ни о чем не думая, потом незаметно для себя задремал.

…Его разбудил звонок, возвещающий о конце очередной вахты. Не успело отзвонить, как в «свальню» вошел первый ее обитатель — румяный детина в синем комбинезоне ремонтника:

— Ты откуда? Новенький?

Отари протер глаза и, осторожно подбирая слова, ответил и представился. Детина протянул руку:

— Антек Война, будем знакомы. Куда пристроился?

— Я… в контроль. Оператором…

— А-а… — только и ответил Антек, вздохнув, — ты к Ингу… А мне сменщика до сих пор нет — сколько уж говорил… — он скроил расстроенную мину, но тут же добродушно хохотнул: — Ну, ты с Ингвельссоном не соскучишься!

Отари догадался — тот самый диспетчер, что так радикально проверил его квалификацию.

— Как он — ничего? — наполовину уже искренне поинтересовался он. Антек открыл было рот, но ответить не успел — дверь распахнулась, и в «свальню» один за другим начали вваливаться распаренные работой унтерспецы в разноцветных комбинезонах. Тут были: энергомеханик в тускло отсвечивающем изолирующем костюме, оборотник в мутно-желтом балахоне, два черных оператора и еще один в чем-то оранжевом — Ило так и не вспомнил, к какой службе относится этот цвет. Знакомились быстро — несколько фраз, и его оставили в покое. Последним подошел таинственный «оранжевый» — тщедушный парень с выцветшими грустными глазками, оказавшийся попросту мусорщиком. В помещении постепенно установился плотный уютный гул, присущий любому общежитию. Отари не был новичком, и, присмотревшись, понял, что здесь он может позволить себе все в пределах разумного — четкой субординации освоителей не было и в помине, как и изысканных манер «евгениев». Главенствовала полная расхлябанность — только по отношению к энергомеханику выказывалась какая-то почтительность, да и то скорее потому, что он был здесь самым старшим. И новоявленный «спец» со спокойной совестью разлегся на койке. На это никто не обратил внимания.