Глава 1
- Истоки -
Сема.
Остров Руян (совр. Рюген)
1168 год нашей эры. Май.
Рука тяжело натянула тетиву со стрелой до самого уха. Составной лук настолько тугой, что Сема ощутил, как начинает дрожать рука. Сам ощутил! Давно не было таких четких наведений.
Стрела с алым оперением стремительно разорвала воздух, взмывая в небо птицей. Полет ее был не долгим. Устала и как раненная птаха устремилась к водной глади. Закованный в латы рогатый рыцарь на корабле схватился за пронзенное горло. Наконечник угодил между нагрудником и шлемом. Узкая, неприкрытая, незащищенная полоска на теле.
Дружина одобрительно загудела. Сема ощутил тяжелую длань на плече, мощный глас проговорил где-то рядом:
- Добротный выстрел, Волх. По праву ты лучший стрелок Арконы.
Названный Волхом повернулся. Его глазами Сема увидел вдоль берега несколько сотен воинов. Кто в легких кольчугах, кто в шлемах, кто при щитах, а кто вовсе полугол. В тяжелых доспехах не узрел ни одного.
На первый взгляд сброд, а не воины, на второй глаза вычленили сухие, поджарые мышцы застывших в ожидании берсеркеров. Видно привыкли биться быстро, умело. Воины при топорах, длинных мечах или двух коротких в обоих руках, многие с копьями, были и широкоплечие воители с огромными дубинами. На поясах некоторых узкие веревки, за плечами луки. У десятка воинов Сема вовсе не заметил оружия. Те повыше других будут. Стоят угрюмые, сложив руки на груди. Глаза закрыты, губы шевелятся. То не молитвы о спасении, не просьбы богам, то обращение к родичам. А среди родичей были и боги. Так кто лучше поможет в бою? Кто направит удар вернее и сил придаст? Чужой, новый бог рыцарям? Или свои, исконные боги родным воинам?
Волх отвернулся от воинов. Глаза впились в горизонт. Корабли. Насколько хватало глаз, всю гладь морскую заняли разномастные корабли.
- Неймется немцам креста всем донести. Скольких земель исконной веры лишили? И на нашу землю пятое столетие идут. Не звал никто, а все равно идут, - услышал Сема за плечами Волха.
- Сдается мне, правы были волхвы, говоря всем уходить с острова в леса далекие, дебри северные, к истокам. Все склонились под временем Сварожьей Ночи и нам пасть. - Раздалось тоскливо чуть ближе.
Волх молча пустил вторую стрелу, третью, четвертую, пятую, шестую, седьмую и расслабил руку, наблюдая, как трое рыцарей в воде канули. А еще четверо слуг рыцарских без доспехов кто за грудь пронзенную, кто за шею похватался.
В голове старшего не по летам, а по мастерству воинов ни мысли. Разум чист. Лицо спокойно. Ни один мускул не дрогнет. Вождь и бровью не поведет.
Вот он - второй из трех учеников Меченого. Первой была Иштар, но об этом Семен не знал.
- Пока жив хоть один из нас, не нести людям Арконы креста чужеродного, не молить чужих богов за орехи, - снова послышалось за спиной.
- Ох, Любомир, бошка ты дубовая. Не орехи, а грехи! - Тут же осудил кто-то постарше.
- А что такое грехи? - Прилетел наивный вопрос.
- То, что совесть неимущим понять проступки помогает.
- Это как?
- Ну, вот нет у тебя совести. Ни природы, ни мира не разумеешь. Творишь, что вздумается, что восхочется.
- Это как?
- Это тебе непонятно как, а им знакомо. И не с чем тебе сравнить деяния свои. И приходишь к черным на поклон, а те и говорят, грех ты совершил или не грех. Да только каждый грех может быть благим у них, а каждая благость грехом считаться.
- А это как?
- А вот так. Убийство самым тяжким грехом считается. Но убийство иноверца - святым долгом каждого воина станет, если в том надобность. Ложь - тоже грех, но ложь во благо - благодать. И так любое деяние двояко толкуют. А кому надо, за золото грехи прощают. А то и просто за слова, за обещания, али по принуждению.
- Святозар, а почему волхвы наши в белых одеждах, а их мудрецы в черных?
- Бороду опустить и рясу одеть еще не значит стать мудрым, Любомир. Мудрость она не лета считает, она воспитывается уроками жизни и приходит к подготовленным.
Разговор продолжался и тогда, когда с полсотни лучников пальцы в кровь сбивали, опустошив первый тул. За второй принялись, когда с кораблей ответные стрелы посыпались. Надоело рыцарям за щитами укрываться, и прервалась речь старого воина. Не успел расслышать Любомир откуда мудрость берется. Воины на берегу пришли в движение, рассыпались, уворачиваясь от стрел, щитами прикрываясь или на лету ловя стрелы те.
Волх опустошил второй тул и отдал лук через плечо. Больше он воеводе еще пригодится. А рука после лука должна немного отдохнуть, прежде чем предводитель на мечах биться начнет. Потому и стреляет из луков лишь четвертая часть воинов. Стрелами десятки тысяч врагов не победить. Прочие воины силы берегут для ближнего, затяжного боя, где предстоит основные силы показать, сдержать натиск десанта.
Отрок подхватил драгоценную ношу вождя и среди расступающихся воинов помчался со всех ног к лесу. Один из воинов на лету поймал стрелу, что угрожала помощнику Старшего брата, и отрок спокойно достиг леса.
Днища первого судна коснулись мели. Выдвинулись мостики с бортов с со шлепками плюхнулись по воде. Послышались вскрики командиров, торопящих закованных в латы рыцарей спускаться к береговой линии расторопней. Те держали щиты на весу, боясь получить стрелу в шею и по мосткам спускались слишком медлительно. Некоторые вовсе падали вводу, набирая в шлемы песка, да притапливаясь у самого берега. По их телам, как как по мощенным настилам, спешили в бой более расторопные.
Все звуки потонули в чудовищном вое, что донеслись от трех десятков воинов Арконы. Сердца немцев против воли затрепетали, в горле пересохло, а руки уже не так сильно сжимали рукояти мечей.
Были эти три десятка воинов-арконовцев без доспех. У каждого по оба оружию в руках. Мечи ли, топоры ли, цепы, булавы, веревки с острыми металлическими наконечниками или шипастыми шарами, постоянно раскручиваемые в воздухе вокруг себя, они были одинаково грозными в прибрежной линии для вязнущих у воды под тяжестью собственных доспехов рыцарей.
Этим ярым войнам прочие защитники Арконы уступили место для схватки у самого берега, сами оттянувшись к лесу. Берсеркерам для боя простор нужен. Крушат с нечеловеческой мощью все вокруг, призвав для себя в помощники духов предков и получив силу от природы, а то и силу от зверя - тотема. Кто волка, кто медведя, рысь, тигра, тура. У всякого свой родовой покровитель, свой лесной собрат.
Доспехи бы только мешали скорости этих воинов, да ускорили перегрев организма. Сражаться на палящем солнце в железе - занятие на любителя. Например, на немца, одетого в доспехи от пят до рогов. Но командирам неймется взять остров. Пойдут на все.
С налившимися кровью глазами помчались к берегу воплотившие в себе духа ярые воины Арконы. Стрелы и арбалетные болты летели в них, да все мимо. Берсеркеры от большинства смертоносных снарядов уворачивались, прочие секли на лету.
Рев и рык, вой и гнев! Показалась, что эта волна унесла жизни первых десантировавшихся захватчиков быстрее, чем коснулось их оружие. А после неистовые руянцы врезались в вышедших на берег рыцарей, откидывая обратно в воды тела уже бездыханные. Кровавая дань богу морскому на потеху. А прочим урок - да не коснется нога чужая берегов чужих со злым умыслом!
Волх, а вместе с ним и Сема стояли на утесе, сверху вниз глядя, как раскидывают одинокие войны отряды захватчиков. Берег наступал на море. Тела отодвигали водную гладь к кораблям. Бывалые, заслуженные воины, кому в строях биться давно стало тесно, первое время без потерь или ущерба для себя уничтожали молодую вражью поросль. Не дрогнули сердца ни полководцев, ни служителей веры, отправляющих первой волной молодых. Благословленные монахами, воины креста носители со странной, обреченной верой шли на убой под топоры и мечи "бесноватых".
"А где мухоморы-то?" - подумал Сема, припоминая, что по рассказам берсерками становились, напившись отваров из ядовитых, галлюциногенных грибов, но никаких зелий берсеркеры не пили. Внушенное состояние ярые войны обретали самостоятельно. Волевым посылом. Самонастрой на лютый бой лишь подкреплялся словами. Но, то скорее дань традиции, да заговоры на удачу в бою.
Когда берег усыпало телами так, что побережье стало походить на оградительные валы, ярые иссякли силой. Дольше держались те, кто вначале принял бой безоружными, отбирая оружие у врага, ломая шеи и хребты голыми руками. Эти воины и двигались быстрее, легче. Ни одного лишнего движения. Рывки, толчки, броски, каждый из которых несет если не смерть, то увечье. Немец с увечьем драться не станет - заскулит как собака и к своим поползет, а то в нору какую забьется, выжидая конца боя.
Силы человека не бесконечны. И самых умелых, ярых воинов покидали последние резервы. И то один, то другой сваливались они на тех валах, не раз и не два получив уже раны. Отряды прочих арконовцев высыпали из леса и под стрелами выносили своих братьев. Двое, спасая своих, сложили жизни, истыканные стрелами в спину на отходе, как ежи иголками. Стрелы посыпались с кораблей дождем.
Немцы, видя "отступление", воспрянули духом. С кораблей, как посуху, по телам пошли к берегу новые волны воинов. Тех, что поопытней, посильнее и поразумнее. Их отряды сплотились плечом к плечу, группами захватывая берег, закрепляясь на суше.
Волх махнул рукой, отдав команду в наступление, и сам стал спускаться с утеса. Сема некоторое время не видел берега, а когда предводитель обнажил мечи и с группой близких братьев ринулся в бой, сражение уже заполонило весь берег. Сеча разгорелась по всему побережью.
Бег, прыжок, по щеке бьет амулет, мечи рассекают две головы. Одну вместе со шлемом. Неровно, некрасиво, много крови. Совсем не так, как в фильмах. Но Волха это волнует мало, он начал движение и остановится не скоро. Тело его начинает кружиться так, что Сема огорченно ловит одни фрагменты боя. Не свое тело, не ощущаешь движений. А взгляд всегда медленнее рефлекса руки, ноги, всего танца тела. Даже взгляд натренированный.
До слуха доносится хрип, сип, крики, обрывки молитв, сведенные общим пересказом до нескольких слов. Лязг железа такой, словно стоишь в кузне, и кузнец бьет молотом по наковальне у самого уха.
Сема огорченно подумал, что до такого владения телом, каким ведет бой Волх, ему еще тренироваться и тренироваться. Предводитель руянцев тек водой. Он не двигался, он перетекал с места на место. Так учил его Меченый. И он помнил его уроки. Враги падали, когда протекал подле них.
Движения переходили в одно сплошное целое. Это даже не танец из комплекса элементов, что последовательно сменяют друг друга, это было ОДНО движение. Без начала и конца. Без вектора и возможности определить, что будет дальше. Где предводитель окажется следом, а потому он был неуловим, а враги продолжали падение. Снова и снова, пронзенные мечами или сбитые с ног.
Так не мог двигаться и собственный тотем Леопарда. Не просто слияние с оружием, как с единым целым, а что-то новое, чему Сема не мог дать определение. Мастерство, опыт и уровень этого воина не поддавались описанию. Предводитель руянцев внушал уважение. Почему его имени нет в анналах истории? Этот витязь достоин памятника.
Время ушло. Казалось, витязь Волх обогнал саму реку времени. Просто солнце вдруг стало клониться на закат, грохот стих. Мир обрел тишину.
Когда движение остановилось, Сема понял, что наступил вечер. А значит, не менее шести часов беспрерывного боя на мечах! И ни раны! И тело не изношено, что самое странное. Волх как будто перестал быть человеком.
Сам Семен, да и брат Скорпион валялись бы на земле, задыхаясь, или просто сознание отключилось бы от перегрузок. Но Волх остановился в легкой испарине, дыхание глубокое, словно какой-то тип медитации, правда, мир в глазах все же немного плыл. Но быстро настраивался под привычные очертания, обретал четкость. Восстанавливался.
Витязь неспешно убрал мечи в ножны. Арконовцы строем замерли у леса, оттащив раненых и с десяток убитых. На побережье нельзя было найти не политого кровью захватчика клочка земли. Морская вода вдоль побережья окрасилась красным. Соль не могла растворить такого количества крови сразу.
Волх не увидел за завалами тел рыцарей. Они плотным строем сгрудились у кораблей, ощетинившись копьями и арбалетами. Их натиск захлебнулся, но не иссяк. Выжидали, злобно и с нескрываемым страхом поглядывая на демона в обличье человека по ту сторону.
Предводитель Арконы, слегка покачиваясь, скользя по телам, побрел к лесу. Его воины разомкнули щиты. Глаза бойцов уставшие, в них огонь, лица в свежих шрамах. Руки, ноги, тела в скорых повязках. Но стоят крепко. Родную землю защищают. За свои жизни в три дорого возьмут, а кто и пять, десять цен, как неуемные, жадные до наживы торговцы Востока.
"Сколько же длился бой, что лекари успели всех перевязать?" - Снова подумал Сема, пытаясь услышать хоть одну мысль витязя. Или ощутить время в наведенном сне. Увы, это не удавалось.
Волх не мыслил. Он не просто на время прекратил внутренний диалог, он отключил его полностью. Сема не мог понять, как такое возможно. Это все равно, что уничтожить собственный разум. Но на лишенного разума витязь не походил. Значит, он действительно подчинил разум воле во всех его проявлениях.
- Павших и раненных в город. Вдоль леса выставить заградительные отряды. Прочим рассыпаться по лесу, отдыхать. Ночь в лесу без костров. После полуночи новый бой, - обронил Волх на ходу.
Народ закивал. Сема вновь прислушался к мыслям вождя, надеясь расслышать хоть эхо мелькнувших идей, но не услышал ничего. Витязь говорил то, что думал. И не позволял убежать мыслям вперед. И не скрывал ничего от окружающих. Открыт, прозрачен. А потому самая большая загадка. Тот, кто ничего не скрывает - прямолинеен лишь для непосвященных.
Воины углубились в лес, дождавшись окончания боя предводителя. Остался лишь один из волхвов. Седой как лунь, он сидел на пеньке, облокотившись на посох, и жевал нижнюю губу.
- Почему не унесли тебя? Отчего не уходишь? - Обратился к нему Волх.
Седой, древний волхв поднял руку, подаваясь на встречу. Но сил не хватило, снова присел и негромко заговорил:
- Здесь останусь. Время пришло, а так духов попрошу, авось и сдержу немца немного.
- За стенами града ты стоишь сотен воинов, Любомудр. Не торопи судьбу. Не уходи раньше времени.
Сема впервые ощутил эмоции Волха. Смесь тоски и печали. Легкой, как дымок на ветру. Значит все-таки человек. Человечен!
Вздохнул волхв, но пропустил слова витязя мимо ушей. А принялся за свою речь:
- Говорили тебе боги, Волх - отпустишь Генриха с откупом за сына - вернется. Таким людям богатства сколько не давай, всегда мало окажется. Вот и вернулся. Да не один, а с огромными силами. Король Вольдемар с епископом Абсалоном теперь свалились на нашу голову. Одному землю надо, власть распространить, второму веру чуждую насадить. С ними княжичи Казимир и Богуслав мести за убитого брата жаждут. Генрих не сказал им, что брат их первым войной на Аркону пошел, оттого и умер. Помимо прочего, Генрих вести разнес, что брал уже Аркону, да принимали мы все христианство, а как уплыл герцог, так похватали всех их монахов да со стен крепостных покидали. А посему за Генрихом и князь Прибыслав пошел. Его земли давече Христа приняли. А с князем и Макленбургский епископ пожаловал. Хватает шакалов на волка с избытком. Верно говорю, одинокий волк Волх? Говорили тебе боги.
- Да что мне боги?! - Вспылил Волх и добавил чуть тише, быстро обретая контроль. - Я сам из их рода. Мой отец - меченый богоборец. Мать моя - ведающая мать. Отец говорил мне, что брат у меня есть старший, но не судьба нам видать увидится с ним. Мне бы воинов еще с полсотни со старой школой. Да нет же, послушались тебя и богов твоих, уплыли на чужие земли, свои бросив.
- Что должно было свершиться, то свершится. Храм Световита будет разрушен. Аркона падет. - С болью в голосе добавил волхв Любомудр.
- Нет ничего предопределенного. Кабы не скорбь Меченого, отбились бы. Но мать...одна сожженная дева и все. Кто бы мог подумать, что подвластен отец чувствам?
- Говорю тебе... - И старик забулькал. Стрела прошибла гортань. Из-за дерева показался стрелок и еще группа из десятка людей, среди которых были и легкие рыцари и оруженосцы.
Волх взревел и бросился на стрелка. Два раза чиркнул меч, отсекая руку и голову. Следом за убийцей волхва настала очередь группы. Лес вокруг загудел, словно пробуждаясь в гневе на тех, кто лишил безобидного старика жизни. Духи леса ожили.
Сема сам ощутил такой наплыв гнева, что его пулей выбросило из наведения. Этого толчка хватило, чтобы вернуть себе контроль над телом и даже больше. Увиденное заставило поверить в свои силы и вспомнить, что своих сил гораздо больше, чем принято считать.
Просто разучился верить в себя, забыл. Теперь вспомнил, на что способен.
* * *
Двое.
Дальневосточная тайга.
Глаза открылись, сердце застучало, легкие бешено схватили воздуха. Отчего закашлялся, переворачиваясь на бок.
- Ну вот. Можешь же когда хочешь, - улыбнулся Скорпион, пряча правую руку за спину. Пальцы сводило холодом. В оживляющий заряд вложил немало сил. Даже больше, чем нужно. Но не терять же брата из-за таких пустяков, как близость смерти.
- Мне нельзя сейчас умирать, - были первыми слова Семы. - Я тоже скоро стану отцом! И сей факт дает мне отсрочку. Не армия же!
- А-а, так вот оно в чем дело. - Скорпион подал руку, помог подняться. - Смерти стал бояться?
Сема постоял на месте, приходя в себя. Кровь била в виски, кружилась голова. Подташнивало.
- Да что ее бояться? Просто переход. Тут другое - обязательства появились.
- И ты их проявил в своих блоках? - Заботливо напомнил брат.
- Кто если не я? - Принялся спорить на свой манер Сема.
Скорпион приложил ладони к вискам брата, потер.
- Ограничивать-то себя зачем?
- Можно подумать, я виноват, что меня второй раз за неделю пытаются убить. На прошлой неделе был всего один подобный случай. Тенденция возросла вдвое! К тому же все прошедшие пять лет я имел дело с людьми. Людьми! Человеками! Простыми, из костей и мяса. Очень простыми. Среди простых сам становишься простым. А если не становишься, появляется комплекс вины. Или заставляют усредняться или приспосабливаешься. - Ответил Сема, ощущая, как приятная прохлада унимает боль, и тело вновь готовится к движению, наливается силой.
- Да хватит, Сема. Ты же даже клинической смертью свой разум не можешь успокоить. Куда так торопишься?
- Движение - жизнь! - Возразил Леопард и хрустнул шеей, разминая.
- Да, жизнь. Только ЦЕЛОСТНОЕ движение! - Поправил Сергий. - Это когда вперед идет разум, тело и душа. Все вместе, никто никого не обгоняет.
- Я в тайге никогда больше недели не был. Мне некогда было об этом думать, - снова возразил Сема и на всякий случай набрал в легкие побольше воздуха. Уж очень сладким и приятным был ветер в лесу. Вдобавок ветерок принес свежесть и ароматы чего-то цветущего с цветочных полян. Сладкий привкус.
- А всем некогда. Мчаться куда-то. Ладно бы к финишу. Так ведь просто. Суета ради суеты. Даже зарядкой не назовешь. Так, истощение, - приметил Скорпион.
- Это и называется жизнью.
- Скорее - существованием. Если живешь - глаза светятся, а не потухший взгляд и душа, полная тоски по чему-то никак не сбывающемуся.
- Что мне, линзы вставить?
- Уже и со зрением проблемы? Ай-ай-ай.
Сема ощутил слабость. Навалилась дремота, захотелось спать. Минуту назад тело было полно силы и вот уже рот зевает, пробуя растяжку лица. Пересилив себя, Леопард продолжил контрнаступление:
- Так, ты мне надоел. Поехали. Точнее, полетели. Тарелка еще функционирует.
- Куда поехали? Тем более - полетели?
- Не "куда", а "зачем". Я верну тебя в суету, которую ты оставил нам в наследство после своего ухода, а там уже можешь напоминать мне, как правильно жить хоть сто раз на дню. Я в уши наушники вставлю. Кстати, ты знаешь Волха?
- Волхва?
- Нет, Волха.
Сергий вгляделся в глаза брата, пытаясь прочитать по ним недостающие звенья вопроса. Нашел не все, уточнил:
- В волка перекидывался?
- Нет вроде, но возможно и был способен.
Впрочем, Сему понять не сложно. Даже пять лет спустя.
- Если перекинется, то древний полубог воины. Если нет, то просто человек с его именем. А какой год?
- Год падение Арконы.
- Не видал, - протянул Скорпион. - В последних исторических хрониках должен числиться 1168 год. Если снова не подвинут.
- Как мне удалось выяснить, Волх был младшим сыном Меченого. От той же женщины-ведьмы - Велеславы. Ее сожгли на костре. Витязь, судя по всему, тоже не выжил. А Славу, старшего его сына, мы когда-нибудь разбудим. Значит, у тебя был еще один дядя, пока с ним не расправились воины Христа.
- Это многое объясняет. Вот почему Меч остановил натиск крестоносцев на восток. Что ж, клинические смерти тебе даже на пользу. Инфу добываешь.
Сема снова зевнул, обронил:
- Пошли что ли?
- Сема, я не хочу, чтобы ты пулю в висок из-за своей поспешности получил. Ты останешься со мной еще на пару дней, успокоишься, восстановишься. Вон зеваешь так, что птиц не слышно.
- Каких пару дней? - Замахал руками блондинчик, изображая работающие вертолетные лопасти. - Тарелку со спутника найти могут! Нужна тебе потом вся эта возня с конторами? "Где взял? Верни обратно!" Обидятся же, если не верну.
Скорпион долго, неторопливо выдыхал, собираясь с мыслями. Отвык от Семы и с непривычки не мог найти к брату подход.
- Давай так. Про обет молчания слышал?
- Я не буду молчать! - Сразу смекнул, что к чему Сема, припоминая Японские приключения.
- Будешь. Сутки. Или я никуда не полечу.
- Свяжу и потащу!
- Ты что-то забыл. Ты меня даже ударить не можешь.
- Я нет, но он может и не это. - Сема кивнул в сторону широкого дерева, скривив лицо как от зубной боли.
Меченый неторопливо вышел из-за дерева. Сочная трава сминалась под черными туфлями. Черный костюм-тройка без галстука, с расстегнутой верхней пуговицей на рубашке, прилизанные гелем волосы, схваченные резинкой в конский хвост, все это резко выделялось на фоне цветущей зелени. Даже дорогие духи, подхваченные ветром, дисгармонировали с окружающим миром. Чужой для этого мира, то ли снова порвал Рыси купол, то ли обошел его как-то по-другому.
- Привет, брат. Как здоровьице? Гляжу, детишками обзавестись собираешься. Смотрю, даже, что оба собираетесь, - обратился с ходу Меченый к Скорпиону.
- Куда это ты мне смотришь? - Съехидничал Сема.
Скорпион перехватил взгляд блондина, чуть понизил голос:
- Сема, просить у него помощи - последнее дело.
Блондин пожал плечами. Мол, и не просил. И вообще вчера за его внимание долгий диалог вели. Вот и пришел. Пришел, как смог. А может, и весь день в засаде сидел?
- А вот клише тебе думать мешают, - донеслось в свою очередь от Меченого.
- Сема, он же убить тебя собирался, - снова проигнорировал брата по матери Скорпион.
Блондин чуть призадумался, приходя к противоположному для себя еще пару часов назад выходу:
- Он не убивал. Старое проклятье. Что поделаешь? Со всяким бывает.
Скорпион хмыкнул:
- А ты не задумывался, почему именно ты на него угодил? Старые проклятья просто так не витают в воздухе.
- Все равно он нам понадобиться, - заспорил Сема. - С крутыми челами лучше дружить. Или быть в нейтралитете. Пусть лучше с нами работает, чем замышляет чего-нибудь подлое.
- Для чего? - Скорпион ощутил желание треснуть блондина по голове, спокойствие улетучивалось как дым на ветру. - Мир собрался встряхивать?
Сема прикусил губу, раздумывая, собирается он или нет. Вроде бы каждый день на что-то влияет, но является ли это встряхиванием или уже обыденность? И мысли углубились к предыстории вопроса, заставив блондина задуматься над ответом.
Меченый всех поразил. Он выпал из имиджа уверенного, спокойного бизнесмена. Резко подошел к Скорпиону и схватил его за ворот рубахи, затряс, срываясь и крича. Это была первая ощутимая эмоция, которую показал их странный знакомый с момента знакомства.
- Ты не знаешь меня! Ты не знаешь всех правил Игры! Ты понятия не имеешь, сколько слоев намерений у каждого из прибогов и как в разное время может влиять на ходы одна и та же фигура. Это не он... - Меч кивнул на Сему. - ... стал бояться смерти, это ты пытаешься отгородиться от влияния. Своего собственного влияния на мир!
Скорпион, немного сбитый с толку, приготовился к ответному действию, разгоняя тело волевыми посылами. Мышцы напряглись, глаза налились силой, измененное состояние сознания не заставило себя долго ждать.
Но тут за спиной незваного гостя появился Рысь. Обхватив шею Меченого захватом (но без удушения, скорее обозначив прием, чем применив) он спокойно заговорил:
- Успокойся. Тебя никто не звал под наш купол. Врываться в чужой двор без приглашения - не культурно, а то и чревато. Не гостем ты пришел. К тому же ты не справишься с нами всеми сразу. В данный момент здесь только твоя часть. Не сладишь, Меч.
- Да ну? - Голос Меченого повеселел, словно услышал забавную шутку. Гнев в свою очередь ушел. - Давай проверим. Но прежде чем я сделаю из вас фарш, обращу ваше внимание на несколько вещей. Во-первых, никто никуда не вламывался. Я не видел ни заборов, ни ограждений на тот момент, когда сюда проник. Во-вторых, могу поспорить, у тебя нет даже бумаги на землю. Такой простой бумажки с парой-другой печатями. А у меня она может появиться через пять минут. Поиграем в законы и порядки?
- Ты прекрасно знаешь, что пару дней назад здесь стоял купол, и дырка была лишь на несколько часов.
- Однако, я здесь появился как раз в то время, когда "забора" не было.
- Я просто не успел его восстановить. Это не дело пяти минут, как твои игры с бумажками и бюрократией. Ты можешь позвать людей и технику, и усложнить нам жизнь, но получишь лишь еще большую отдаленность нас от себя.
- Это твои проблемы, успел ты или не успел, - подметил Меченый. - И так, что из этого следует? Я не врывался на чужую территорию. Пришел странником к дому. И что в итоге? Мало того, что меня даже не поприветствовали, словно я пустое место, так еще и в гостеприимстве отказывают. Более того, угрожают. Ай-ай-ай. Не повод ли вас наказать? Раз у вас мозги превратились в фарш, я напомню вам чьих вы родов.
Рысь вздохнул и, разжав руки, исчез.
Скорпион положил руку на плечо гостя.
- Ты прав, брат. Не серчай. Путаешь ты нас всякий раз.
- Жизнь вас путает. Устоев никаких. Одни постулаты с догмами. Одни другим противоречащие, - изобразил оскорбленного Меченый.
- Ну что за народ пошел? - Обронил Сема досадливо. - Нет, чтобы кости все ему переломать. Так, по-простому, по всей логике. Так нет же, извольте, сударь, отпотчевать. Драка опосля. А потом за стыренные ложки спросить не с кого будет.
- Я тебе это припомню, - вновь без эмоций обронил Меченый.
- Испугал, - хмыкнул блондин. - Как будто ты все равно не найдешь способа что-нибудь припомнить. Вот только запчасти все свои собери сначала. Цельным у тебя больше шансов, как намекал Рысь.
- Сколько тебе раз говорить, что боги многомерны?
- А кто круче, бог, демиург или архилег? - По обыкновению вопросом на вопрос ответил-спросил Сема, добавив. - Ну, не сравниваю с Абсолютом конечно.
- Ты не получишь ответа, пока не поставишь правильно вопрос, - расставил все по полочкам Меч.
- Хорошо, а Лохнесское чудовище существует?
- Если у тебя такой разброс вопросов, что же у тебя в голове? Может тебе сразу семимерное пространство показать? Для разрядки.
- Это, в котором живет Абсолют?
- Абсолют нигде не живет, если ты под ним подразумеваешь Творца. Творец - это вся огромная, единая сумма душ, каждая из которых частичка Творца. Так что на творение, "создание" способна любая душа. И еще лучше, когда их много. Тогда творение получается более полным.
- Сыну своему ты тоже это говорил?
- Слава мало меня слушал.
- Я про Волха.
Меченый замер, разглядывая Семена, как будто в первый раз увидел. Скорпион стоял и смотрел на их бессловесный диалог. Оба великолепные актеры, умело приспосабливающие обстановку под себя. Если проще - лицемеры. Думают, говорят и непостоянны, как вода в горной реке. Один только это делает намеренно, за тысячи лет изучив человеческую психику до мельчайших подробностей, второй играет роли без намерения, просто стараясь выжать максимум информации для сравнения.
Не сговариваясь, все трое побрели к дому. Среди деревьев, блондин и Меч продолжали вести свой странный диалог. Белобрысый брат вновь задал вопрос из разряда, вводящих в ступор. Чернявый брат отвечал в нужном ему русле течения направления мыслепотока. Он все еще старался перепрограммировать Сему, то ли не заметив, то ли игнорируя тот факт, что у Семы на программирование мозга иммунитет. Сам кого хочешь собьет с программы. В связи с другим типом мышления.
- Волх как раз слушался, но коалиция Эмиссаров и прочих сил преподнесла мне сюрприз. Есть множество богов, сущностей, сил, фигур слияний, тьма тьмущая проявлений творения, каждая из которых несет свои, общие, разные интересы. И каждая взаимодействует с другими, устраивая симбиоз, или ведет собственную деятельность, воюет, устраивает временные перемирия, согласуется или не согласуется. Вся эта суета миров восхождения периодически пытается попасть по чей-то контроль. Я просто не допускаю захвата власти надолго в одни руки. Я посланник закона равноденствия, если тебе так проще!
- Посланник, не договаривающий много слов, - хихикнул Сема.
- Если ты думаешь, что кто-то будет тебе разжевывать все законы, ты ошибаешься. Это тоже своеобразный закон - "пойми сам", "приди сам", "возьми сам". Сделай себя сам, в конце концов. Это программа твоей души. Зачем мне ломать твою душу? И еще раз повторюсь, только задав вопрос - можешь получить ответ. Ответ будет. Обязательно будет. Но как ты его поймешь, зависит лишь от уровня твоего понимания. В простом анекдоте может быть больше истины, чем в святом писании. Вопрос в другом - увидишь ли ты ее или глаза твои закрыты?
- Готов или не готов?
- Именно.
- Ну, ты и злыдень.
- С чего ты взял?
Сема усмехнулся:
- Подселяешь мне молнию, а потом спрашиваешь, готов я или нет?
- Издержки профессии.
Сема фыркнул, отворачиваясь. Меченый - объект неустойчивый. И кто знает, как отреагирует на испепеляющий взгляд?
Гость же повернулся к Скорпиону.
- Кстати, что выбираешь, чай и безмятежность или новость и суету?
- Все зависит от новости, - спокойно ответил Скорпион, вслушиваясь в слова брата. Насколько хватало понимания из коротких встреч, ничего просто так братик не говорил. И за каждым словом стояли уйма значений, потайных смыслов, вариантов игры. Выбирай любую - все равно переиграет.
- Новость не имеет значения, - неопределенно обозначил суть Меч. - Все зависит от твоего к ней отношения.
Это как мифический гвоздь в голову. Вроде должно быть больно, а вроде не существует. Просто заставляет беспокоиться.
- Тебе не удастся вывести меня из себя, - остановился Скорпион. Мысли о чае и спокойной беседе улетучились. Не удастся присесть и спокойно поговорить.
- Хорошо, хорошо, молчу. - Вновь зашагал к дому Меченый.
- Стой! - Остановил Сергий. - Договаривай.
Черный гость резко повернулся, нехотя обронив:
- Ты не там, где должен быть. Кое-кто может в тебе нуждаться. Из тех, от кого ты отгородился. Подумай. Сам подумай и подумай хорошенько. По слогам повторить?
В голове Скорпиона за несколько мгновений пролетели десятки самых близких имен. Тело против воли напряглось, приготовившись к бою.
"Но к какому бою? С кем? Он просто хочет вывести меня из себя. Опыт на его стороне. Вариантов как это сделать, сотни. Какая же между нами пропасть, брат".
- Сдаюсь.
- Что? Не расслышал. Ты сдаешься?
- Сдаюсь. Говори.
- Если не ошибаюсь, то именно блондина ты учил чуть ранее никогда никому не сдаваться. Разве что женщинам. И то не всем. Выходит, нет абсолютных истин, не так ли, братик? Когда на своей шкуре ощущаешь всему, чему учишь, все кажется другим. И еще много раз все покажется другим. Жизнь либо непостоянна, либо ты не живешь. А то и вовсе не рождался. Так?
Скорпион сверкнул потемневшими глазами, стиснул зубы и исчез.
Лишь примятая трава под ногами говорила о том, что секунду назад на ней кто-то стоял.
