ІІІ. Исламское искушение

– Марыся, извини меня, пожалуйста! – слышит сестра по телефону взволнованный голос Дарьи. – Мы должны были еще поехать за покупками, навести мне красоту и наконец поговорить, а Джон позвонил и сказал, что нам нужно срочно ехать в аэропорт, так как сегодня мы вылетаем.

– Как это? Прямо сейчас, теперь, немедленно? – удивляется старшая сестра, опытная женщина. – Но ведь если вы едете в долгую поездку, то нужно тщательно все упаковать, приготовиться к путешествию. Ты вообще знаешь, куда вы едете? Куда именно?

– Нет, не расспрашивала, да и для чего? Ведь не я буду покупать билеты и резервировать отели. Это будет сюрприз для меня.

– Ты что, сдурела? А если тебе что-то не понравится? Если ты захочешь что-нибудь другое? Это же должны быть общие решения.

– Успокойся, не усложняй себе жизнь, о’кей? Я ловлю такси и еду. Ничего страшного! Может, в Европе прикуплю себе модные шмотки, – беззаботно говорит Дарья.

– Не смей! Я уже подъезжаю к дому. Мы вместе быстро соберем чемоданы, и я отвезу тебя в аэропорт. Пусть не думает, что ты какая-нибудь сирота и что с тобой можно делать что хочешь.

По голосу Марыси чувствуется, насколько она против этой связи и как не любит избранника Дарьи. У нее душа болит от мысли, что ее младшая глупенькая и неопытная сестричка находится под влиянием такого невоспитанного хама, к тому же намного старше ее.

– Возьми мои шмотки – я купила их буквально неделю назад и еще не надевала, – сует она ей фирменные платья, брюки и блузки.

– Ты с ума сошла? Это стоит уйму денег! – противится Дарья, так как ей на самом деле достаточно поношенных джинсов и бесформенной рубашки.

– Это все с распродажи, не беспокойся, – успокаивает ее Марыся. – На восемьдесят пять процентов дешевле. Я заплатила как за тампакс.

Сестры смеются – перед отъездом у них хорошее настроение. Они чувствуют себя так, словно вместе едут на каникулы, но в глубине души у каждой из них затаился страх. Марыся беспокоится о сестре. Видно, что та очарована, поэтому зависима от мужчины, который Марысе не симпатичен и пугает все больше. Она отдает себе отчет, что младшая сестра сделает для него все. Дарья же чувствует себя странно, потому что ее сердце на самом деле полно любви, но это не чистое и открытое чувство, о котором она мечтала, в нем много недомолвок и тайн. Она знает, что Джон не говорит ей обо всем. Он не говорит почти ни о чем, а она не спрашивает и считает, что во время отпуска они сблизятся и мужчина откроет ей свое сердце.

– Когда ты должна быть в аэропорту? – спрашивает Марыся.

– Он сказал, чтобы я вызвала такси и приехала.

– Но в котором часу у вас вылет? Какой авиалинией? – спрашивает сестра, а Дарья только неуверенно пожимает плечами. – Позвони ему и спроси. Может, еще успеем быстро тебя накрасить.

Марыся грустно улыбается. Звоня любовнику, Дарья задает лишь один вопрос, а потом только кивает головой. Даже на расстоянии Марыся слышит крик, доносящийся из телефона.

– Но я хочу с тобой лететь, Джон. В самом деле… извини… Уже еду!

Сестры не комментируют разговор, поспешно в молчании впихивая вещи в чемодан, закрывают его и направляются к двери.

– Иди, присядем на минутку. Говорят, так нужно делать перед дорогой.

Марыся задерживает Дарью у двери и смотрит ей в глаза – в них паника, растерянность.

– Но…

– Пять секунд! – Она тянет ее на канапе в гостиной и осторожно подталкивает. – Помни, сестричка: когда тебе будет плохо или что-нибудь пойдет не так, как тебе хотелось бы, напиши, и я помогу тебе вернуться домой.

– Марыся! Это же только каникулы! – восклицает Дарья, закатывая глаза. – Ты с ума сошла? Хуже мамы!

– Я тоже когда-то упрекала ее в чрезмерной опеке, – спокойно возражает та, беря младшую сестру за руку и крепко сжимая. – Но теперь я знаю, что это бесценно.

Женщины едут в аэропорт настолько быстро, насколько это возможно. Они выскакивают из машины и бегут с багажом к паспортному контролю. Джон вырастает перед ними как из-под земли и смотрит на Марысю неприязненно, а в сторону Дарьи его голубые глаза мечут молнии.

– Ты не можешь приехать сама и не опоздать?! – спрашивает он осуждающе.

– Ты торопил меня. Откуда я могла знать, что уже сегодня должна быть готова… – слабо защищается молодая женщина.

– Не знаю, что еще я за тебя должен делать?! – продолжает ворчать парень, бросая чемоданы на линию досмотра багажа, и говорит с претензией: – Виза, билеты, отели…

– Если это чересчур дорого для тебя, то не нужно было ее приглашать, – вмешивается возмущенная Марыся. – Если у кого-то нет денег, он не заводит любовницу. Девушка еще учится. Кроме того, не нуждается в таком старом пердуне, как ты! – Она дает волю нервам.

Джон наклоняется к Марысе и грозно шепчет:

– Я с тобой не разговариваю, поэтому не вмешивайся.

– Это моя семья, моя сестра, и я не позволю с ней так обращаться! – отвечает она без страха, с гордо поднятой головой, а Дарья, дрожа всем телом, уже почти плачет.

Джон отходит в сторону и только сжимает зубы. Он должен выдержать эту зловредную бешеную бабу, потому что уже через минуту Дарья будет принадлежать только ему. От этой мысли он иронично улыбается. «Эта стерва получала бы у меня с утра до вечера», – думает он, и эта мысль сразу же улучшает ему настроение.

– Даруся, держись, – обнимает за плечи любимую сестричку Марыся. – Вот тебе немного денег на всякий случай.

Она сует ей в руки пачку евро.

– Напиши, когда прилетишь. Присылай фотографии и заходи в фейсбук.

– Конечно! – У девушки несчастное выражение лица, как если бы они расставались навеки.

– Чем вы летите? – спрашивает Марыся у Джона, но тот, не обращая на нее внимания, поворачивается спиной и проходит через рамку детектора. – Куда вы летите?!

На прощание она видит только его наглую шельмовскую ухмылку и злой блеск в глазах.

– Почему ты так отнесся к моей сестре? – спрашивает Дарья во время перелета в Дубай. – Кроме того, ты говорил, что забираешь меня в Европу, в Париж, а мы снова премся на Ближний Восток, – добавляет она обиженно.

– Не нравится – можешь вернуться тем же самолетом домой, – резко отвечает Джон. – Лучше сделать это раньше, а не позже. Меня никто не похвалит за то, что ты вперлась без приглашения в мою свободную холостяцкую жизнь и не давала покоя даже в ортодоксальной Саудовской Аравии, – характеризует он их связь; Дарья широко открывает глаза, глотая слезы.

«А может, действительно вернуться на этом же самолете? – думает она. – Как он ко мне относится? Как к дерьму! У Марыси нюх на людей, и у нее есть причина, если она так его не переносит. Я не должна позволять мужчине говорить в мой адрес такие слова и так вести себя по отношению ко мне, потому что сама потеряю к себе уважение». Она все больше убеждается в том, что должна свернуть с дороги, которой следует.

Неожиданно Джон меняет тон и обнимает ее сильной рукой, под тяжестью которой худенькая девушка просто теряется:

– Что повесила нос, малышка? Не тушуйся. Твоя сестра настроила тебя против меня, потому что у нее самой жизнь исковеркана и она хотела бы, чтобы ты была так же несчастна, как она и ваша мамочка. Чтобы присоединилась к семейному клубу разбитых сердец.

Мужчина в совершенстве может использовать собранную информацию и манипулировать людьми. Он ни минуты не задумывается, ранит ли он кого-нибудь, – все его действия преследуют одну цель. Каждый в его окружении должен ему подчиняться, а он будет использовать все доступные средства и не останавливаться ни перед чем, чтобы этого достичь. Это Джон принимает решение, он раздает карты, он решает судьбу людей: дает счастье или забирает жизнь.

– Перестань же хмуриться. Выпьем шампанского, о’кей? – усмехается он сладко, но Дарья не улыбается. Нехорошее предчувствие охватило ее и не отпускает.

– Успокойся! Это ведь наши каникулы! Ты уже не должна носить абаю и кого-либо изображать. Будет супер! – убеждает ее любовник, заказывая бутылку «Дом Периньон».

Когда они выпивают очередной бокал, мужчина ластится к партнерше, укрывает ее тонким пледом и бесстыдно лапает, не обращая внимания на пассажиров, сидящих вокруг. Он наклоняется над Дарьей и открыто целует ее в губы, беря то, что ему принадлежит. Ведь, в конце концов, это он ее спонсор, он все организовал, и теперь девушка от него зависит. Ему очень нравится такое положение вещей. Джон, возбудившийся под влиянием алкоголя и переживаний в Эр-Рияде, наконец затягивает Дарью в тесный туалет и пользуется ею в свое удовольствие. Девушка не проявляет ни радости, ни интереса, но ему это не мешает. Самое главное, что она не отказывает ему и выполняет все, к чему он ее склоняет. Удобнее всего брать ее сзади, поэтому он так и делает, а на десерт – оральный секс. Девушка снова давится его большим набухшим членом, который он жестоко впихивает ей в самое горло и под конец душит ее спермой. Мужчина кончает, вытирается бумажными полотенцами, застегивает брюки, взъерошивает спутавшиеся волосы Дарьи и выходит, оставляя ее одну в туалете. Девушка заливается слезами, как маленький ребенок. «Почему он ко мне так относится? – спрашивает она себя. – Наверное, он меня не любит». Сделав такой вывод, она расстраивается и не может успокоиться. Она вытягивает из сумочки деньги, которые получила от Марыси, и только сейчас видит, что это солидная сумма. «Я всегда смогу на них вернуться», – радуется она, но решает дать любовнику еще один шанс. Она убеждена, что его поведение объясняется дурным влиянием Саудовской Аравии, где мужчина по отношению к женщине может позволить себе все.

Джон снял номер в скромном отельчике в районе Дейра, чем шокировал Дарью, потому что она в жизни не останавливалась в таких местах.

– Северная часть Дубая несколько напоминает мне район Квинс в Нью-Йорке. Это торговая и жилая часть большой агломерации, – поясняет он испуганной девушке, которая не привыкла плутать по таким неблагополучным районам.

– Ты был в Нью-Йорке? – спрашивает Дарья, по– прежнему ничего не знающая о своем партнере и понимающая, что время, проведенное вместе, только подчеркивает недостатки мужчины, которые она заметила еще в Саудовской Аравии.

– Да, был, ничего интересного. Здесь мне больше нравится. – На его лице написано удовольствие. – Тут не видно небоскребов, выделяющихся на фоне остальной части города, а широкие тротуары полны спешащих людей и велосипедистов. Благодаря запруженным улицам можно ощутить ближневосточную атмосферу. Остальной Дубай мертв!

– Как по мне, здесь слишком много эмигрантов со всего мира, – хмурится Дарья, глядя на людей через окно такси. – Это настоящий котел: пакистанцы, сикхи, филиппинцы, арабы, черные – не известно, из Африки или из других мест… Это, пожалуй, не слишком безопасное место для белого, ты так не считаешь?

Наконец-то она выражает свои опасения. Джон критически смотрит на нее, и сразу вся радость исчезает с его лица.

– Единственное, что ты можешь, – это бояться и жаловаться. Ты еще нигде не была, ни с кем не познакомилась, а уже критикуешь и боишься! Я не знаю, как можно быть такой трусихой!

– Я думала, что англичане – это народ конформистов, людей, уверенно ступающих по земле, – отважно говорит недовольная, обиженная девушка. – Не нужно рисковать, если ты не должен.

– Ты знаешь о Дубае и Ближнем Востоке только дерьмо! – повышает голос Джон. – Живущие в этом районе люди – самая порядочная часть жителей этого города. Их проблема заключается лишь в том, что у них нет денег, потому что они не родились богачами. Я слышал, что Польша – это демократическая страна, что вы боретесь за свободу под флагами солидарности, а ты обычная расистка.

– Может быть, но зато ты, господин англичанин, о моей стране не много знаешь. Конечно, мы демократы, но в то же время и чертовские снобы и националисты.

Дарья, желая наконец разрядить обстановку, иронично критикует свою родину.

– Это потому вы так воротите нос от беженцев из Сирии или Ирака? – сжимает челюсти Джон: видно, что эта тема его тоже волнует.

– О боже! Давай не лезть в политику, потому что точно загрызем друг друга во время этой поездки. – С нее достаточно уколов и ссор. – Мы должны мило провести пару недель – так постараемся, чтобы этот отпуск был незабываемым.

– Что ж, так наверняка и будет, – обещает ей Джон с таинственной улыбкой.

Оставив багаж на ресепшене, они выходят в город. У Дарьи на душе неспокойно, но она с интересом оглядывается вокруг. Действительно, это настоящий восточный мир, но, летя сюда, она хотела увидеть сияющее богатство Дубая, лоск этого города и невероятные вещи, о которых она столько слышала, а не бедность и нужду. Она думала, что, по крайней мере, на выходные или хотя бы на одну ночь они остановятся в люксе «Бурдж-эль-Араб» или в отеле «Атлантис», что будут спускаться на лыжах по снежному склону в «Эмирейтс молл» или поплавают с дельфинами в красивом бассейне на искусственном острове в виде пальмы. Она рассчитывала также на выход в один из эксклюзивных ресторанов в Мадинат Джумейра, который является местом встреч богачей из Арабских Эмиратов и европейских туристов, таких как они. Джон не кажется ей бедным, поэтому она рассчитывала на все эти радости, думая, что, может, хоть как-то сравнится с Марысей, которая купалась в богатстве, будучи женой Хамида, да и при Кариме ей неплохо живется.

Джон чувствует себя как рыба в воде и ничего не боится.

– Видишь, малышка? Все эти эмигранты, которыми ты пренебрегаешь и которых так боишься, привезли с собой сюда также своих поваров, благодаря чему на Дейре появился настоящий рай для гурманов. Тут есть забегаловки индусские, пакистанские, филиппинские, тайские и много-много других.

Он показывает на ресторанчики и столовые, мимо которых они идут, а Дарья старается не выказывать недовольства и отвращения. Выставленные на тротуаре столы прикрыты клеенками или отвратительными, в пятнах, полотенцами, на которых жируют мухи. Под стенами мрачных ободранных домов лежит мусор, среди которого шныряют коты или крысы тех же размеров. Видно, при таком количестве выброшенных на улицу отходов им тут хорошо живется.

– Если кто-то интересующийся миром задержится в Дубае подольше, то выберется на эти окраины за дешевой прекрасной едой, а также за покупками, потому что тут можно найти недорогие сувениры и восточные продукты, такие как халва, кофе, чай или финики буквально за гроши.

Джон нахваливает окружающую их убогость, а Дарья начинает сомневаться в толщине его кошелька и все больше опасается. «Если он хочет перебиваться со мной две или три недели каникул в таких условиях, то я, пожалуй, этого не вынесу, – думает она расстроенно. – Если уже вначале он экономит и мы останавливаемся на мусорнике, то что же будет в дорогой как не знаю что Европе? Может, попрошу Марысю, чтобы она сразу купила мне обратный билет?» Она убита своим положением и начинает тревожиться. В ортодоксальной Саудовской Аравии она рисковала для любовника всем, даже свободой и жизнью, и теперь не в силах безмятежно принять все эти разочарования.

Они сворачивают на боковую улочку, еще более грязную и полную противных типов, сидящих под стенами грязных, покрытых плесенью домов. Девушке в нос ударяет смрад гнили и забитой канализации. Она все больше ужасается.

– Входим, – сообщает ей Джон, таща ее за руку к неприглядным воротам, от которых остался только деревянный каркас, а двери нет. Из-под ног разбегаются крысы и быстро прячутся в щелях пола.

– На лестницу, – направляет мужчина. – Несмотря на вид, тут самая лучшая индусско-пакистанская еда на всем Ближнем Востоке.

– Правда?

У Дарьи нет сил слушать объяснения. В эту минуту она принимает решение вернуться домой. И как можно скорее!

– Кроме того, у меня для тебя сюрприз, – сообщает Джон с широкой улыбкой. Девушка молчит, закрывая нос от всепроникающего смрада. Англичанин в очередной раз бросает на нее критический взгляд:

– Ну ты и принцесса на горошине! Я и не подозревал об этом!

Они входят в какую-то квартиру. С порога их окутывает жар и острый, сильный запах жареного карри. Дарья чувствует, что через минуту ее вырвет, но ее любовник, не обращая внимания, подталкивает ее вперед, за заслонку из пластика. О чудо! Следующее помещение светлее, чем мрачный коридор и прихожая, потому что здесь есть балкон, закрытый от улицы ажурной ширмой. На полу лежат грязные маты, под стенами – цветные подушки, а по центру стоит низкий деревянный стол.

– Ну что? Как в гареме в давние добрые времена халифата, – сообщает с энтузиазмом Джон. – Снимай обувь и заскакивай внутрь.

Дарья смотрит через деревянную, ручной работы, словно кружевную ширму на оживленную улицу. Она делает глубокий вдох и старается успокоиться. К ней мгновенно возвращаются силы. Выпив одним глотком поданную ей Джоном холодную колу в стакане с инеем, Дарья оживает полностью.

– Постой, тут что, был алкоголь? – спрашивает она, едва дыша и цокая языком о небо.

– Ну да… – смеется Джон иронично. – Видно, твой организм этого требовал. Я и не знал, что ты можешь в таком темпе опрокинуть рюмашку.

Он весело хлопает себя по бердам, потом берет открытую бутылку дешевого виски, которая неизвестно с каких пор стояла на столике, и снова делает девушке коктейль.

– Пей, будешь полегче! – добавляет он чувственно.

– Я могу быть еще легче? – тихо спрашивает Дарья, но решительно не хочет ссориться. – Мы съедим что-нибудь или ты посадил меня на голодную диету? У меня урчит в животе.

– Выбирай, что тебе нравится, в любом количестве. – Мужчина вручает ей меню, которое представляет собой один лист бумаги. Он такой залапанный и жирный, что мало что на нем видно, но цены удается разглядеть. Они настолько низкие, что даже в индонезийском варунге было бы дороже.

– Я не знаю этой кухни. – Девушка кладет кустарное меню на стол и вытирает руки о брюки. – Я везде чувствую карри, значит, каждое местное блюдо приготовлено на его основе.

– Что ж, это любимая индусская приправа. В конце концов, не только индусская – вся Азия обожает карри. Здесь есть прекрасное ананасное карри из Карнатаки, керальское карри из цыпленка. Или можешь заказать также бириани с фаршем или обычные кебабы с мясом птицы. Это все нужно есть с дхалом из зеленой, красной или черной чечевицы и теплым хлебцем наан. Для любителей более традиционной кухни есть цыпленок, приготовленный в печи и называемый «тандури», «тикка масала», британские блюда на основе индийской кухни, а для отважных – видоизмененная португальская говядина виндалу из региона Гоа, которую готовят адски острой. Это самые пикантные блюда в мире.

– А ты в этом разбираешься!

Дарья в шоке, потому что Джон говорит о готовке и еде с большей нежностью, чем обращаясь к ней.

– А что с запретами? Они тоже не едят свинины?

– По большей части жители Индии являются индуистами и вегетарианцами, а пакистанцы, будучи мусульманами, питаются в соответствии с принципами, прописанными в Коране:

– Эй! Ты цитируешь поэзию!

Дарью это забавляет, и она глупо хохочет, наверное, из-за того, что Джон постоянно подливает ей алкоголь, а еще потому, что ничего не ела. У нее шумит в голове, а язык начинает заплетаться.

– Это священный Коран, а не какая-то там поэзия! Это слово Божье! – Любовник хмурится, словно девушка совершила святотатство.

В этот момент в двери появляется невысокий худой и смуглый мужчина с арабскими чертами лица.

– Официант! Принесите тикку масала и дхал, – машет ему Дарья рукой, желая обратить на себя внимание, хотя в помещении больше никого нет. – И как можно быстрее, потому что я сейчас упаду под этот низкий столик и начну лаять.

Она глупо шутит, смеясь при этом до слез, на что мужчина только таращит большие черные глаза.

– Что она делает? – подходя к Джону, спрашивает он осуждающе. – Для чего тебе эта деваха, гм?

– Моэ?!

Дарья наконец узнает своего пакистанского шефа из Англии.

– А ты что здесь делаешь? Ты тоже хочешь что-нибудь съесть? Но в этой забегаловке все пересрут, говорю тебе! – Она не следит за словами, бормоча проклятия, за чем оба мужчины следят с отвращением. – Сколько буду жить, в такую рыгаловку не зайду.

– Привет, молодая госпожа!

Пакистанец не пожимает протянутую ему ладонь, а прикладывает руки к груди и наклоняет голову. Дарья никогда за ним не замечала такого поведения. Напротив, он всегда тискал работниц и охотнее всего светлокожих блондинок из-за восточной границы.

– Привет! Это твоя пивнушка? Не слишком она тебе удалась по сравнению с теми, которые принадлежат тебе в Европе!

– Пивнушка?

Мухамад смотрит с удивлением на Джона, а тот только улыбается уголками губ, но Дарья ничего не замечает.

– Ты пьешь алкоголь, брат? – шепотом спрашивает пакистанец, хотя они могли бы запросто кричать у девушки над ухом, потому что сейчас она мало что понимает.

– Что же было в этих напитках… – Полька склоняется набок, после чего падает на подушки, совершенно опьяненная.

Джон здоровается с коллегой как с родственником, крепко обнимая его за плечи и целуя в обе щеки.

– Теперь мы можем поговорить. А пить алкоголь мы можем вынужденно, если у нас есть оправдание – высшая цель. Знаешь, что тогда это не считается грехом.

– Зачем же ты ее взял в такую дорогу, выполняя настолько тяжелую миссию? – снова задает вопрос Мухамад.

– Всегда может для чего-нибудь пригодиться.

– Ты случайно не влюбился в неверную?! – возмущается глубоко верующий мусульманин, в Европе слывший кобелем и закладывавший за воротник, особенно виски с джином.

– Она наполовину арабка, а если наша религия доминирующая и вскоре заполонит весь мир, значит, теперь ее можно причислить к приверженцам ислама. Еще немного подрессирую, изменю привычки и будет о’кей.

– Для чего она тебе нужна? У тебя таких и намного лучше, чем она, толпы. Во Франции и в Испании тысячи мусульманок.

– Но я люблю риск и обожаю предопределять человеческие судьбы.

Пакистанец приходит к выводу, что его единоверец и товарищ, известное лицо в «Исламском государстве», человек-хамелеон и ужас строптивых сирийцев и иракцев, а также всех неверных в их регионе, особа, поднявшая бурю в мировых медиа, – человек надменный и пробует играть роль Бога. Но они зашли уже вместе так далеко, что Мухамад не может отступить. Да и джихади Джон в жизни бы ему этого не позволил.

На следующий день Дарья просыпается с сильной головной болью. Слышен настойчивый звук, и только через некоторое время она понимает, что это телефонный звонок. Звук не смолкает, и она открывает один глаз, берет телефон с прикроватной тумбочки и прикладывает к уху.

– Ты жива, молодая пьянчужка? – слышит она веселый голос Джона. – На тумбочке стоит то, чем можно похмелиться. Выпей это скорее, потом тебя охватит слабость.

– Что это за дерьмо? – хрипит Дарья. – Если я выпью молоко, то блевону.

– Это индийский йогурт райта, антидот с приятным вкусом азиатских блюд, применяется при различного рода отравлениях. Приведи себя в чувство, потому что под отелем тебя ждет машина с водителем. Он отвезет тебя развлечься в центр Дубая, чтобы ты не слишком разочаровалась в этой поездке.

– Он меня отвезет? А что с тобой? Где ты вообще? – Девушка садится на постели и оглядывается, не узнавая ни места, ни обстановки. – Мы разве не вместе проведем эти чертовы каникулы?

– Мне нужно уладить кое-какие дела, но мы встретимся позже.

– Постой-постой, а где мой телефон?! – кричит она, не давая ему прервать разговор. – Это не мой аппарат!

– Не знаю, любимая, – шутливо отвечает Джон. – Не имею понятия, где ты посеяла сумочку. Может, ты помнишь?

Дарья чувствует иронию в его голосе. События прошлого вечера не отпечатались в ее памяти, а номер в отеле она увидела только сегодня. Вчера после прилета они оставили багаж на ресепшене и сразу направились в город. Сумочка все же была при ней в этой паршивой забегаловке, где ей подали только выпивку и не дали поесть. Как же она могла ее не взять? Или как это Джон мог ее оставить? Ведь он не мог ее не заметить?

– Нужно туда пойти и спросить, не находили ли они, – предлагает она самое простое решение, но ее снова забрасывают грубыми оскорблениями.

– Ради бога! Ты идиотка! Это Ближний Восток и азиатская забегаловка. Там если что-то теряется, то так тому и быть. Нужно хранить ценные вещи в жопе!

– Но у меня в сумочке был паспорт, кошелек с кредитной карточкой и деньгами и мой новенький смартфон…

Девушка начинает плакать, и слезы струями текут по ее опухшему лицу.

– Паспорт, слава богу, был у меня, а остальное ты просрала, – грубо говорит Джон. – А откуда у тебя вообще деньги?

– Марыся дала.

– Да? Дала тебе на обратный билет? – доносится до Дарьи взбешенный голос любовника. – Гребаная перестраховщица!

Парень орет во все горло, но через минуту берет себя в руки.

– Не стоит об этом думать. Сейчас же собирайся и езжай в город, – снова говорит он спокойно. – Водитель тебя отвезет, а я не буду экономить на твоих удовольствиях.

Дарья думает о том, что ее партнер непредсказуемый и неуравновешенный. Сначала кричит и оскорбляет ее, а через минуту его уже можно прикладывать к ране. «Такие мужчины делают из женщин рабынь, потому что у тех нет возможности их бросить, – проносится у нее в голове. – Они не могут от них отвязаться. Когда женщины уже принимают решение от них уйти, они показывают себя с лучшей стороны. Женщины остаются, чтобы через минуту снова мучиться из-за своей глупости».

Девушка выпивает йогурт, который действительно творит чудеса. Она быстро принимает душ и набрасывает летние вещи, которые получила от Марыси. В кармане юбки она находит двести евро с небольшой карточкой, на которой по-арабски сестра написала: «Мабрук». «Ты даже не знаешь, любимая, как эти деньги мне сейчас пригодятся, – говорит она мысленно и решает ей позвонить, пока еще есть решимость вернуться домой. – Может, буду об этом жалеть, но я должна это сделать. Я не могу терпеть такое отношение к себе! Кроме того, для меня слишком много неясностей!» Номер телефона Марыси она знает наизусть, так как считает, что пару вещей в жизни она должна запомнить: нельзя полагаться только на электронику, в чем она имела возможность снова убедиться. Соединение, однако, какое-то странное: один короткий сигнал – и все. Девушка пробует раз пять, но безрезультатно. Она решает позже разобраться, в чем же дело. Сейчас она радуется поездке по сказочному городу, хотя ей немного грустно, что Джон не хочет к ней присоединиться.

Едва Дарья спускается в маленький холл отеля, как замечает азиата, одетого в униформу шофера, который лениво встает со стула, смотрит на нее исподлобья и молча идет к двери. Можно только догадываться, что это ее водитель. Машина неплохая: есть мощный кондиционер, она полноприводная. В странах Персидского залива на таких преимущественно и ездят, значит, это не какой-то особенный люкс. Хамский водитель не спрашивает, куда Дарья хочет поехать, а сразу включает мотор и едет в одному ему известном направлении. «Правильно ли я сделала? Может, это какой-то похититель?» Только теперь девушка начинает об этом думать, впадая в панику.

Она обращается к парню на переднем сиденье:

– Мистер! Кто тебя прислал? От кого вы? От Джона Смита? – взволнованно спрашивает она, но не слышит ответа. – Немедленно остановись!

Она кричит от ужаса, проклиная собственную глупость и легковерность:

– Остановись, а то выскочу на ходу!

Она снимает фиксатор с боковой двери и тянет за ручку. Водитель внезапно тормозит и съезжает на обочину. Как немой, он показывает ей пальцем на телефон, при этом еще более неприязненно смотрит на нее бешеным взглядом. «Такие сукины сыны побивают своих жен и дочерей камнями. Этот обрезанный член считает, что женщина – ничто, воздух, незаметный атом праха. Я ему еще дам прикурить!» – решает она – в ней играет горячая арабская кровь.

– Джон, кого ты прислал? – спрашивает она по телефону в раздражении. – Парень ничего не говорит, не представился, у него не было даже карточки с моим именем. Не знаю, в нужную ли я машину села!

– Успокойся и дай ему трубку, – говорит Джон.

Девушка слышит взволнованный голос любовника, азиат скукоживается. Он наклоняет голову и, если бы мог, то, пожалуй, пал бы на колени и бил лбом о землю. Он отвечает односложно, жужжат они по-арабски, поэтому девушка догадывается, что говнюк не знает никакого языка, кроме своего родного и языка страны, в которой работает.

– Маршрут я определил сам, потому что достаточно хорошо знаю этот город и хочу, чтобы ты увидела все самое интересное, – впервые поясняет ей Джон, когда водитель отдает Дарье трубку. – Можешь с ним говорить по– арабски, потому что этот подлец на самом деле не говорит ни на каком цивилизованном языке. – Он добродушно смеется. – Держись и наслаждайся приключением. Этот парень ничего тебе не сделает, даже если ты плюнешь ему в лицо или дашь в зубы.

– Как это? Он смотрит на меня с такой ненавистью, что я его даже боюсь, – жалуется девушка, выражая свои опасения.

– Хорошо тебе развлечься! Позже увидимся под Бурдж-Халифа. Оттуда уже вместе поедем на ланч-сюрприз.

– Под тем самым высоким зданием в мире?! – вскрикивает она в волнении.

– Именно, – подтверждает Джон довольно, потому что любит, когда его любовница реагирует как маленькая девочка.

– Я уже боялась, что ты снова возьмешь меня в какую-нибудь пакистанскую малину с домашнего приготовления пивом в качестве выпивки.

– Нет, сегодня будет то, на что ты надеялась и рассчитывала. Ничего не бойся.

О чудо, он не отчитал ее за критику и не обозвал идиоткой! Таким милым Джона Дарья еще не знала. Ей очень нравится эта перемена, а ее юное сердце просто тает от любви.

– Это прекрасно, – отвечает она нежно. – А не приоткроешь ли мне тайну, где мы будем обедать? В этой невероятной башне?

– Тогда не будет сюрприза, любимая. Наберись терпения.

Джон говорит так, как будто это и не он. Дарья мечтает теперь только об одном – прижаться к груди этого чудесного парня.

– Дай на минутку телефон этому пакистанскому сопляку, – просит в завершение любовник.

После последних наставлений пакистанец открывает ей дверь и смиренно наклоняет голову, опуская взгляд. Женщина сразу чувствует себя лучше и гордо задирает нос. Она улыбается, как госпожа.

– «Эмирэйтс молл», – ворчит шофер, что, пожалуй, должно означать направление езды.

Дарья разглядывает все вокруг, наслаждаясь пейзажем. Город – огромная метрополия. Везде что-то разрушается и строится новое. Панорама Дубая – это башни, а над ними сотни подъемных кранов.

Дороги также модернизируют, но, несмотря на это, движение осуществляется без заторов. Нет пробок, и машины мчатся на всех парах. И какие машины! Туристка заметила уже «порше», «феррари», «бентли» и пару «роллс-ройсов», в том числе и один кабриолет голубого цвета с белой обивкой. За рулем наверняка сидит знатный житель Арабских Эмиратов, одетый в белую тобу, на голове – тонкий белый платок. Блестят на солнце драгоценные бриллианты на манжетах его рубашки и пальцах, украшенных большими перстнями-печатками. Девушка в восхищении. «Вот им везет! У них в Коране или в хадисах должно быть записано: умеренность в еде, алкоголе и богатстве. Но кто в Средние века надеялся, что из песков пустыни забьет струей черное золото? – размышляет девушка. – В то же время Саудовская Аравия выглядит по сравнению с ними убогой страной, потому что ваххабиты не могут радоваться даже огромным деньгам. Они должны делать вид, что истязают себя, потому что в соответствии с их принципами всякое веселье грешно. При таком подходе к вере и образу правоверного мусульманина сказочный Дубай должен быть проклятым городом», – посмеивается она в душе.

Когда они приезжают к «Пирамид молл», у Дарьи просто вытягивается лицо. Она видит построенные в виде египетских святынь торговые центры – один больше другого. «Эмирейтс молл» – это огромный комплекс с самым большим рынком золота не только на Ближнем Востоке, но и в мире. Здесь можно увидеть многочисленные фонтаны, некоторые из них с подсветкой, другие скрыты среди тропических растений. Самое большое впечатление на нее производит каскад воды, текущей с высоты четырех этажей по внутренней стене здания.

Выясняется, что Дарья обречена на помощь своего водителя, вонючего пакистанца в сальвар камиз и небольшой ермолке на голове. Чтобы освободиться от нежелательного общества, ей пришлось бы снова морочить Джону голову и, быть может, испортить ему настроение, которое для него редкость, поэтому она лишь смиренно вздыхает. Слуга хочет ее куда-то отвести, потому что все время на нее оглядывается и кружит около, как верный пес. В конце концов он показывает ей на магазин, который просто сверкает от золота и драгоценных камней, выставленных в витринах.

– Чем могу служить, мадам? – Услужливая женщина-продавец широко улыбается, хотя одежда Дарьи и не предвещает высокого выторга. – Не хотите ли посмотреть на серьги, перстни или браслеты?

– Я просто смотрю, – тихо говорит Дарья, не знающая, на чем остановить глаз, потому что тут столько красивых и дорогих вещей. Она теперь очень жалеет, что потеряла сумочку и осталась без гроша в кармане. Она не может также потратить двести евро от Марыси, потому что решила отложить их на черный день. «Зачем мне таскаться по таким местам, когда все для меня недоступно, – грустно думает она. – Я беднее самых бедных нищих: у меня нет ни цента на капризы!»

Вдруг в магазин входит шофер и что-то шепчет девушке за прилавком.

– Подойдите, пожалуйста! – машет Дарье продавец. – Прошу примерить, ваш ли это размер.

Она вынимает больших размеров прекрасные велюровые футляры, открывает их, и глазам девушки предстают нежная цепочка с подвеской в виде верблюда с бриллиантовым глазом и в комплекте – сережки в подобном стиле. Также есть браслет с камнем и два чудесных перстня из трехцветного золота.

– Я не понимаю… Вы меня с кем-то спутали…

Дарья уже хочет выйти из магазина и бежать со всех ног, но в дверях встает шофер и преграждает ей путь.

– За все заплачено, а госпожа должна только проверить, идет ли ей, – по-прежнему вежливо смотрит клиентке в глаза продавец.

– Точно? А кто это купил?

– Ваш муж, Джон Смит. А вы госпожа Дарья Новицкая, да? – проверяет она данные, а девушка хватается за горло, слыша, что любовник представился ее мужем.

– Мой муж сделал мне сюрприз совершенно неожиданно, – вздыхает девушка с облегчением, по-прежнему в шоке, так как не ожидала такой щедрости от грубоватого англичанина. «Может, еще что-то из нашей связи и выйдет? Может, первый блин комом мы уже съели? – думает она безмятежно. – Просто Саудовская Аравия и моя семейка доводили его до стресса. Надеюсь, что не должна буду выбирать между ними».

Все сидит на девушке как влитое, но она не хочет выходить из магазина в украшениях, так как планирует отдать их Джону, чтобы тот сам решил, когда ей их надеть. Теперь она уже следует за пакистанцем: видно, таким способом Джон распланировал ее покупки. Так, собственно, и есть. Они посещают еще пару фирменных магазинов, в которых ее ждут сумки с вещами для примерки, – все уже оплачено. «Не лучше ли было прийти сюда вдвоем и вместе выбрать и купить?» Удивительный прогресс мужчины будит подозрения Дарьи: «Подготовка всего этого заняла у него много времени. Я уже ничего не понимаю».

В перерыве между покупками пакистанец препровождает туристку к месту, где находится искусственный лыжный спуск. Он снова показывает ей пальцем на вход, а сам забирает сумки у нее из рук и быстро поворачивается.

Дарья кричит ему вдогонку:

– Эй, парень! А как же я туда войду?

Она говорит по-арабски, зная уже, что это единственный язык, на котором они худо-бедно могут понять друг друга.

– Абонемент на вашу фамилию ждет, – отвечает тот, не глядя ей в глаза.

– Но у меня нет теплых вещей, а там, внутри, пожалуй, минусовая температура.

– Все готово, – повторяет он, тяжело вздыхая: видно, обязанности гида белой женщины для него мучительны.

Дарья как по мановению волшебной палочки получает необходимое для снежного удовольствия снаряжение. У обозначенных секций выбирают подходящие ей пуховую куртку, лыжи, палки и даже шарфик, шапку и рукавицы. Ее шокирует женщина, которая предлагает полагающиеся ей в рамках пакета теплые шерстяные носки. «Невероятно! – не может прийти в себя девушка. – Какое-то катание на лыжах доведено здесь до совершенства!»

Внутри, разумеется, холодно, даже пар идет изо рта. Дарья, еще ребенком, выезжала зимой с родителями в горы и неплохо справлялась со скоростным спуском со склонов, но теперь боится, не потеряла ли сноровку. Кроме того, склон достаточно крутой, ездят на нем профессионалы. Коль скоро она уже здесь, грех было бы не попробовать. «Как жаль, что у меня нет моего смартфона. Я могла бы сделать снимок и переслать Марысе и маме. Вот бы мне завидовали!» Они все втроем всегда мечтали приехать сюда, но постоянно не хватало времени задержаться в Дубае надолго, чаще всего они находились только в транзитной зоне в аэропорту. Привыкнув к температуре и снаряжению, Дарья решается наконец и садится в подъемник, но соскакивает с него уже на первом холме: другие спуски крутые, как для самоубийц, и лыжника увидишь на них лишь изредка.

– Эй, ты одна? – цепляет ее молодой эмиратец, потому что белая женщина без компании всегда лакомый кусок для жителей Персидского залива. – Может, съедем вместе?

Предлагает он это, любезно улыбаясь.

– Почему бы и нет! Я давно этого не делала, – соглашается Дарья, ведь заниматься спортом в группе всегда приятнее, чем одному. – Надеюсь, что не сломаю ноги.

– Не бойся! – успокаивает ее парень. – Это невозможно забыть. Как езду на велосипеде.

Конечно, он прав. После двух спусков Дарья может похвастаться даже неплохим слаломом и одним невысоким прыжком.

– А говорила, что не умеешь ездить!

Араб стоит около нее, похлопывая ее по спине, потому что видит, что партнерша уже сильно замерзла.

– Может, хочешь выпить горячего шоколада? Можно отсюда выйти, а потом снова вернуться. Ты на сколько часов пришла?

– Время вот-вот закончится. В конце концов, я дольше на этом морозе, пожалуй, и не выдержала бы.

– Жаль. У меня открытый абонемент. Я здесь живу, поэтому он окупится. Так или иначе, шоколада мы могли бы выпить. Ты куда-то спешишь?

– Вообще-то у меня есть еще час до ланча, поэтому почему бы и нет…

– А где ты будешь есть? Одна пойдешь? – продолжает расспрашивать парень, чем отбивает у нее охоту с ним связываться. Видно, что он ее клеит.

– Послушай! Я только для того пошла кататься на лыжах одна, чтобы время скоротать. Мой муж улаживает кое-какие дела, а позже мы вместе пойдем на обед в Бурдж-Халифа, поэтому относись ко мне, как к подружке, а не как к сексуальному объекту, о’кей?

Свою реплику Дарья заканчивает раздраженно, после чего парень молча исчезает и заскакивает на сиденье электрического подъемника.

– Мадам… – Пакистанец ждет ее у выхода и снова ведет в только ему известном направлении.

На этот раз они входят в очень дорогой фирменный бутик, где девушку снова ждут подобранные наряды, которые ей предлагают примерить. Среди элегантной одежды она находит записку: «Переоденься в это и приезжай на ланч. Я очень голоден. Джон».

Платье как на нее шито, к тому же и цвет подобран к ее цвету кожи и волос. Обувь идеальна, сумочка идет к ее вещам – все самое модное и с этикеткой фирмы, одежду которой Дарья никогда даже не мечтала приобрести. На дне бумажного пакета лежит еще косметичка с кохлем, тушью для ресниц, духами новой линии «Шанель», а также блеском и помадой для губ. «Какой же перфекционист мой парень!» – не может не удивиться она. Ведь мужчины в большинстве своем не имеют понятия о женской одежде или косметике. Да к тому же еще чтобы сами ходили покупать и выбирать – это невообразимо! «И хотелось же ему посвятить мне столько времени! Жаль, что не со мной, но и так нечего жаловаться». Она решает даже не вспоминать об этом маленьком неудобстве.

Дарья не имеет понятия, что над этими покупками работал штаб мусульманских женщин, приспешниц джихадиста Джона и привержениц «Исламского государства», обожающих мужчину как божество и считающих его религиозным лидером и героем. По его поручению они реализовали только небольшой пункт искусного плана опутывания в сети Дарьи, в отношении которой Джон имеет виды. Он постоянно твердит, что эта светлокожая полуарабка пригодится ему во время совершения их миссии, что она даже необходима. У нескольких людей из его окружения зародилась мысль, что их герой влюбился, но они тут же пришли к выводу, что это невозможно. Этот человек живет, чтобы совершить миссию – ради Аллаха, ислама и халифата. Он всегда говорил, что женщины служат только для того, чтобы выполнять самые легкие или же самые трудные задания, что они созданы служить Богу и мужчинам. На этом их роль заканчивается. Глубоко религиозный, Джон-Ясем верит каждому слову, начертанному в святой книге и в хадисах, где о слабом поле все сказано крайне определенно. Этими средневековыми заповедями он руководствовался всегда. Он не допускал никаких нововведений или усовершенствований, которые были бы логичны с точки зрения времени и изменений, связанных с прогрессом. Но когда он работает над тем, чтобы опутать какого-либо человека, то часто сам нарушает заповеди: цель оправдывает средства. Он может тогда есть свинину, пить алкоголь, модно одеваться, пользоваться духами. Тогда его пренебрежительное отношение к женщинам диаметрально противоположно и он становится обворожительным и любящим джентльменом.

– Привет, драгоценная! – шокирует любовницу Джон как своим видом, так и обращением. – Как прошел день?

– Волнительно, – признается Дарья, глядя влюбленными глазами на ухажера, которому точно об этом известно.

Мужчина неузнаваем. За исключением моментов, когда Джон переодевается в арабскую одежду, в которой выглядит чрезвычайно естественно, в Саудовской Аравии он одевался в спортивном стиле и как можно более современно. Он надевал брюки и хлопчатобумажную рубашку с длинными рукавами. Дарья никогда не видела его в костюме, галстуке, элегантной обуви. Именно так он оделся сегодня. И выглядит шикарно. Девушка тоже ошеломительна: она сильно накрашена – по-арабски – и подобрала волосы, сбрызнув их оттеночным лаком с частичками золота. Никто бы не узнал в этой красивой женщине запуганной девушки из Дейры.

– Сейчас пойдем выпьем немного, но очень хорошего алкоголя, – говорит Джон с нажимом. – В клуб «Атмосфер» на сто двадцать втором этаже, – смеется он озорно, видя, как у девушки от радости сияют глаза, которые благодаря арабской косметике стали почти черными. – А потом съедим хорошие французские блюда.

– Тоже там?

– Нет, в другом необычном месте. – Он по-прежнему держит все в тайне.

Они поднимаются наверх на скоростном лифте, который тихонько шумит, быстро преодолевая дистанцию. Когда они из него выходят, их ошеломляет вид на Персидский залив. Дарья, как непослушная ученица, подбегает к окнам от потолка до пола и с бешеным биением сердца осматривает панораму до горизонта. Высота берет свое – ноги у нее дрожат. Поэтому она судорожно хватается за поручни, чтобы чувствовать себя хоть немного в безопасности.

– Я не могу! – вскрикивает она, смеясь. – Это необыкновенно!

– Поэтому это место вписано в книгу рекордов Гиннесса как самый высоко расположенный ресторан в мире, – с гордостью сообщает Джон. – Четыреста двадцать два метра над уровнем моря. Это что-то!

– Даже выше, чем «Бурдж-эль-Араб»?

– Тот отель славится другим, но об этом позже. – Он делает загадочное выражение лица и таинственно улыбается. – Присядем, а то у меня уже в желудке урчит, а мы еще должны кое-что выпить для повышения аппетита.

– Как жаль, что у нас нет ни фотоаппарата, ни телефона!

Дарья оглядывается вокруг и видит людей, которые пришли сюда не только ради красивого интерьера, превосходных напитков или еды, но, пожалуй, прежде всего из-за вида и возможности пофотографировать. Все щелкают фотоаппаратами.

– Я бы так хотела увековечить эту минуту… – признается она грустно.

– А кто сказал, что мы не сделаем себе фото? – спрашивает Джон. – В аппарате, который я тебе оставил, есть такая возможность, и в моем тоже.

Он вынимает мобильный, становится рядом с женщиной и делает селфи. Потом еще одно, с другой перспективы, и наконец просит официанта, который с радостью запечатлевает их вместе, когда они сидят в удобных креслах у красивого столика красного дерева.

– Знаешь что? Тот, другой, сюрприз отложим на завтра, – решает Джон, когда им приносят прекрасные алкогольные коктейли. – Сегодня поедим здесь: нет смысла морить себя голодом, правда?

Он берет Дарью за руку и ведет в ресторан, находящийся здесь же.

– Так мы завтра тоже будем в Дубае? Так долго? – расспрашивает молодая женщина: ей хочется все же побольше узнать о своем отдыхе.

– Завтра да, но как долго, сам не знаю. Мой рабочий план меняется.

– Ты ничего не говорил о том, что будешь работать. Я думала, что мы вдвоем… – ластясь, она полным любви взглядом смотрит в глаза любимому.

– К сожалению, я незаменим на этой работе, они без меня не справятся, – говорит открыто мужчина. – Если бы я валялся вверх животом, то всю программу угробил бы.

Джон говорит так, словно спасает годовой план фирмы или ее бюджет.

– Жаль…

– При случае мы можем все же быть вместе, немного осмотреть достопримечательности, а я организую тебе множество приятных вещей и развлечений, – обещает он, и у Дарьи сразу же проясняется лицо.

– Что ты планируешь для меня на завтра?

– Ты что-то говорила о том, чтобы полежать вверх животом. Может, поехала бы на пляж? – предлагает он.

– А они здесь безопасны для женщин? – интересуется девушка. – Ведь это арабская страна, а в таких загорать на пляже для женщин достаточно затруднительно.

– Любимая! Дубай – это город, протянувшийся вдоль пляжа почти на сорок километров. К сожалению, общественные пляжи, не относящиеся к отельным комплексам, достаточно многолюдны, замусорены и неухоженны. Для сравнения: обслуга некоторых отелей просеивает песок раз в неделю, чтобы туристы были довольны. Ты должна наконец искупаться в море, потому что вода в заливе очень теплая, а дно чистое, хотя, к сожалению, иногда к берегу прибивает мусор.

– А куда я могу пойти купаться? – спрашивает все более заинтересованная этой идеей Дарья. – Я не хотела бы вынырнуть с памперсом на голове.

– Пляж при «Джумейра бич резидент» очень популярен, но, к сожалению, всегда битком набит; там можно позагорать, недалеко расположены рестораны, кафе и магазины. Я не бывал там часто – такие толпы не для меня.

Не обращая внимания на официанта, который переступает с ноги на ногу, ожидая, пока они сделают заказ, мужчина продолжает:

– На этом пляже можно мило провести время с семьей или приятелями, приготовить барбекю или покурить кальян. Это, пожалуй, самое безопасное место для того, чтобы позагорать: там часто вдоль берега курсирует полиция, по воде и по суше, чтобы охранять загорающих. Вид оттуда открывается тоже неплохой: прямо напротив – «Бурдж-эль-Араб».

– Семьи у меня нет, поэтому расскажи еще о каком-нибудь пляже, – говорит Дарья.

– При «Ум Сукейм» песка мало, кот наплакал, зато огромная толпа вокруг яхт-клуба и до черта кайтсёрферов. Там тоже можно щелкнуть себя на фоне роскошного отеля. Но это отвратительное место! – кривится Джон.

– Ну хорошо. Теперь скажи, что бы ты мне посоветовал и куда сам ездишь, бывая здесь, – говорит наконец девушка нетерпеливо.

– Я? В Дубае? – отпирается Джон, чувствуя, что слишком много ей рассказал.

– Ну конечно, Джон. Это твой город, я в этом убеждена. Ты живешь здесь, и достаточно долго, чтобы знать все особенности.

– Джумейра-3 – это мой любимый пляж. Очень широкий, достаточно чистый и не переполненный даже на выходные, с фантастическим видом на весь бизнес-центр Дубая и Бурдж-Халифа, – пренебрегает разумными выводами женщины парень. – Я любил проводить там время днем и ночью. После заката люди часто устраивают там гриль, плавают в заливе, дети бегают, а романтически настроенные пары прогуливаются вдоль побережья. Ночью там можно лежать на песке и смотреть на звезды или приземляющиеся самолеты.

Вдруг его охватывает сентиментальное настроение, в котором он никогда бы не признался даже самому себе.

– Рядом – множество мечетей, поэтому призывы к молитве придают этому месту необычную атмосферу.

– Эй, мы туда должны пойти вместе! – хватает его за руку Дарья, потому что под влиянием рассказа и необычной перемены, которая произошла с мужчиной, ее охватывает дрожь.

– Может, удастся, – подает ей надежду Джон. – Последний красивый общественный пляж находится между Джумейрой-1 и Бурдж-Дубай. Там мощный волнорез, магазинчики, игровая площадка для детей, душ, туалеты, а также десятикилометровая дорожка для бега трусцой с мягким покрытием и разметкой через каждые пятьдесят метров. По ней можно, разумеется, и бегать, и ходить, и ездить на роликах. Днем это место пусто, но вечером и ночью там полно народа. Даже арабы осознали пользу здорового образа жизни и, несмотря на страшную жару и высокую влажность воздуха, дубайцы мучаются, чтобы быть в форме.

Джон заканчивает монолог смехом, а потом обращается к терпеливому официанту и наконец делает заказ. Не глядя в меню, и Дарья это сразу замечает. Это значит, что здесь он также является завсегдатаем.

– Я должна была остановиться в этом городе на месяц или два, чтобы увидеть все. Если бы у меня была возможность проводить время у моря в безопасности и с наслаждением.

Она снова предоставляет все Джону: она знает, что тот наверняка уже распланировал и завтрашний день.

– Тут же около района Джумейра-3 находится «Джумейра бич парк», платный пляж с ресторанами и другими удобствами. На чистеньком песке стоят шезлонги и пластиковые столики, там можно спокойно загорать до волдырей или прятаться в тени под пальмой.

– Он охраняемый? Полиция охраняет территорию? Потому что, сам знаешь, что, если какой-нибудь араб увидит кусочек голого женского тела, тем более белого, его хватит торчок.

Джон с минуту молчит, стараясь совладать с возмущением. Когда он начинает говорить, его голос по-прежнему спокойный и нежный – в конце концов, он же профессионал.

– Не слышал о нападениях на женщин даже на общественных пляжах, не говоря уже о частном клубе. Наверняка будешь в безопасности и ничем не стеснена, потому что в понедельник и среду эта территория доступна только для женщин.

– Что?! Как если бы я была в Саудовской Аравии! – возмущается девушка, хотя за минуту до этого утверждала, что на совместном пляже не будет чувствовать себя в безопасности. – Разделение полов даже здесь! – говорит она негодуя.

– Никакого разделения полов, – спокойно поясняет мужчина, чувствуя, что кровь уже пульсирует у него в висках. – Предписания эти имеют целью создать из Дубая город, наиболее благоприятный для женщин, – они приобщают их к активному образу жизни и проведению времени на воздухе. Это касается в основном местных женщин, которые часто происходят из традиционных семей. Кроме того, принципы эти ограничивают не прекрасный пол, а, скорее, мужчин.

– В чем это? Они не могут таращиться безнаказанно? – говорит вполне свободно Дарья, потому что наконец-то чувствует себя с Джоном непринужденно. – Они не могут грубо задеть или украсть бабу?

– Речь идет о том, моя дорогая, что женщины всю долгую неделю и в пятницу, субботу и воскресенье имеют возможность позагорать на пляже как в общественных местах, так и в частных, а мужчин пару дней не впускают в два элитарных клуба. Это мы должны возмущаться! Это нас дискриминируют, а не вас! – Джон разъясняет феминистке факт, который сбивает ее с толку.

– А как же я должна одеться в этот бабский день? – отмахивается от абсолютно правдивых фактов женщина, переходя к другому вопросу.

– Если речь идет о купальном костюме, то он свободный, без каких-либо предписаний и запретов, хоть я однажды был свидетелем ситуации, когда полиция вывела женщину, которая вместо нижней части купальника надела стринги.

– Что ж, меня это не удивляет, потому что даже в Польше это шокирует.

– Вот видишь! На общественном пляже можно увидеть полностью одетых арабок и почти полностью раздетых женщин в купальниках. Разумеется, загорание топлес – это харам, поэтому грудь лучше не выставляй, – шутит под конец мужчина.

Любовники с большим аппетитом едят прекрасные изысканные блюда – их подали почти через час. Но они не пожалели об этом: беседа была милой и занимательной. Дарье открылся совершенно новый мир. Девушка предается мечтаниям, как было бы чудесно, если бы они сюда переехали и жили вместе. Если Джон работал в этой стране, значит, у него есть контакты и он мог бы сюда вернуться, если бы захотел. Она решает поговорить с ним об этом, но потом: вначале пусть закончится их первое длительное и волнительное совместное путешествие. Оно началось с неприятностей, и Дарья даже хотела вернуться домой, но теперь она благодарит Бога за то, что не сделала этого: сейчас она счастлива как никогда.

Вторую ночь в Дубае пара проводит уже в другом районе и в новом отеле. Когда они к нему подъезжают, молодая женщина приходит в восторг, а ее сердце переполняется надеждой на совместную счастливую жизнь с этим чудесно преображенным мужчиной. Впервые они любят друг друга спокойно, без доминирования и подчинения, благодаря чему их исключительная любовь не становится хуже, а, наоборот, одухотворена и приносит больше удовольствия как одной, так и другой стороне. Уже почти рассвело, когда Джон кладет Дарье на грудь коробочку с украшениями, которые она примеряла в «Эмирейтс молл».

– Это в знак хорошего начала нашего волнующего отдыха, – говорит он тепло, после чего они прижимаются друг к другу и засыпают глубоким сном.

Дарья уже знает, что, когда утром она откроет глаза, Джона не будет, но сегодня ее это не раздражает, потому что она искренне верит каждому слову мужчины. Перемена в поведении была с его стороны верным начинанием. Он ведь человек-хамелеон, роль обворожительного джентльмена дается ему без труда.

Женщину снова везет пакистанец-шофер, к которому она начинает понемногу привыкать, но никогда не научится доверять, – она отдает себе отчет, что его теперешнее подобострастие по отношению к ней вызвано страхом перед ее любовником.

Пляж при «Джумейра бич парк» оказывается волшебным оазисом, полным как свободных жительниц Объединенных Арабских Эмиратов, так и женщин-традиционалисток, которые только раскрывают свои абаи и подтягивают рукава, выставляя руки на солнце. Для них уже и это жест распущенности, большего они себе наверняка не позволят. Они все же смеются, рассказывают анекдоты, и видно, как счастливы проводить время на свежем воздухе, на берегу залива, без опасности поругания – взглядов мужских развратных глаз.

– Это место только для арабок! – этими словами была встречена Дарья, когда хотела разместиться на свободном пластиковом лежаке под пальмой. – Иностранки слева.

Женщина в черном критически окидывает ее взглядом.

– Так иностранки или немусульманки, ты определись! – не дает себя Дарья в обиду и резко отвечает на прекрасном арабском языке.

– Афлан, афлан!

Толстая баба смотрит на нее умильно и нежно улыбается.

– Что нужно сделать, чтобы так отбелить кожу? – спрашивает ее подруга помоложе, которая не закрывает тела и носит нескромное бикини.

– Наверняка мать ее в молоке держала, – отвечает та, что постарше. – Но мне на такую развратницу, как ты, жаль было бы выбрасывать деньги. Ты и сейчас лакомый кусочек.

– Ты пользуешься отбеливающими кремами? – хихикает молодая, не обращая внимания на уколы, – ее можно считать классической арабской красавицей, с копной вьющихся черных волос и черными как уголь глазами. Кожа у нее очень смуглая, удивительно, зачем она ее выставляет на солнце. – Наверняка пользуешься косметикой на основе козьего молока. Я приобрела уже серию средств, но как-то не очень помогают.

– А я, наоборот, хотела бы быть немного смуглее, – отвечает весело Дарья, – потому что в сравнении с моей сестрой я как альбинос. Нам не раз говорили, что мы не из одной семьи. Она – в папу-араба, а я светлокожая – в польку-маму.

– Поделились. – Старшая женщина кивает головой, тянется к пляжному холодильнику и достает из него сладости.

Она обращается к Дарье, держа поднос с пирожными, истекающими медом и маслом.

– Любишь баклаву? У нас она самая вкусная, – нахваливает местная патриотка.

– Мамуль, почему ты так обжираешься? Это вредно! – делает замечание дочка, а та смотрит на нее с улыбкой, довольная заботой, но наминает одно пирожное за другим.

– Бери, а то сейчас не будет, – торопит новая знакомая, и все три женщины поглощают лакомство молниеносно.

Женщина постарше предлагает услуги иностранке, с которой они только что познакомились:

– Если хочешь сделать какие-либо косметические процедуры в Дубае, то приходи к нам.

– Да, ты решительно должна с собой что-то сделать, – поддерживает молодая, протягивая руку к сумке за визиткой и буклетом фирмы. – Я уже с первого взгляда вижу, что тебе нужен маникюр и педикюр.

Она делает губы бантиком, осматривая Дарью.

– Хуже всего волосы! Валлахи, ты что, никогда не пользуешься укрепляющими препаратами? – Женщина постарше тоже беспардонно критикует. – О таких тонких перышках нужно заботиться!

– И кожа, – вторит ей дочь. – У тебя кожа как терка!

Она проводит ладонью по плечу Дарьи, и та вздрагивает.

– Не смогла за собой поухаживать, так как мой друг поспешил с отъездом.

Дарья оправдывается как ученица, но без обиды, потому что чувствует, что замечания сделаны добродушно и совершенно не ехидны.

– Послушай, посидишь тут с нами часа два, а потом йалла в наш спа-салон, – решает хозяйка. – Если ты будешь такая неухоженная, то каждый парень в конце концов будет в претензии к тебе. Знаешь, что в обязанности женщины входит быть красивой?

Она подмигивает и заливается озорным смехом.

– А какой национальности твой любовник? – интересуется старшая.

– Англичанин, – гордо сообщает Дарья.

– А! При таком можешь даже в мешке ходить. Они ни на что не обращают внимания, – говорит молодая арабка, презрительно надувая губы.

– Он немусульманин?! – возмущается мать.

Но через минуту она пренебрежительно машет рукой и только говорит:

– Моя младшая дочь Нура тоже с таким связалась. Мир перевернулся, что делать. В конце концов, мы все люди святой книги, а в Библии и Коране много общего, – констатирует она.

Дарья видит, что эта традиционная арабская женщина толерантна. «Откуда в людях берется ненависть к приверженцам другой религии, когда, в общем-то, мы друг другу так близки?» – проносится у нее в голове мысль, но сейчас нет времени на ней сосредоточиться.

Девушка мило проводит вторую половину дня в обществе местных женщин, которые окружают ее, удивляясь ее внешности и происхождению, и с интересом слушают рассказы о Ливии, которую не выносят, о Саудовской Аравии, которой они боятся, и о Бали, о котором мечтают. Несмотря на разницу в происхождении, культуре и опыте, они прекрасно понимают друг друга, хотя порой их мнения расходятся.

Позже Дарья мчится сломя голову к «Марина молл», в котором находится спа-салон новых знакомых – эмираток. Это современнейший центр высшего уровня, и девушка убеждена, что охотно провела бы там весь день, хотя до сих пор выход в косметический салон был для нее сущей каторгой.

Когда через два часа закончились процедуры, которые выполнялись одновременно, чтобы быстро справиться, оказывается, что она ничего не должна платить: услуги были гратис – в рамках промоции. Она понимает, что это чушь, и удивляется щедрости арабской нации, тому, как они проявляют доброжелательность. Такой щедрый жест на Западе невозможно и представить!

После всего Дарья забегает в номер отеля, чтобы переодеться к ланчу. Она застает там Джона. О чудо, мужчину не разбудил шум открываемой двери, он по-прежнему лежит с закрытыми глазами. Видно, что он измучен и встревожен: дыхание у него неровное, а на лице волнами идут напрягающиеся мускулы. Кожа уже не белая, а белоснежная, с синими тенями вокруг глаз и желтоватая на висках, где видны пульсирующие фиолетовые вены. Видно, что его мучат какие-то кошмары. Это беспокоит его любовницу, и она решает уговорить его взять наконец-то отпуск и отдохнуть. Сколько же можно работать? Фирма не рухнет, если его не будет две или три недели. Дарья не понимает, почему работа в телефонной компании настолько нервная, и искренне этому удивляется.

Мужчина медленно просыпается и смотрит на наблюдавшую за ним девушку мутными темно-зелеными глазами.

– Ты… Ты прекрасно выглядишь… бомбезно… – шепчет он, как будто еще во сне, протягивая к Дарье свои мускулистые руки. – Иди-ка сюда.

Он затаскивает ее в постель и крепко прижимает, а она смотрит внимательно и с испугом в настоящее лицо любовника. Она сдерживает дыхание и не знает, с чего начать, но в конце концов поддается вожделению и любви. Она прижимает лицо к его шее, и думает, что наверняка найдет какое-то объяснение этой ситуации. Ее Джон все же голубоглазый англичанин.

На ланч они едут в незнакомое Дарье место – это очередной сюрприз, который запланировал Джон. Только когда они въезжают на плотину, соединяющую материк с отелем на острове, девушка догадывается и бросается своему чудесному парню на шею.

– «Бурдж-эль-Араб»! – восклицает она радостно. – Однако!

– Я рад, что смог исполнить твою мечту, – говорит любовник, как герой сказки или дешевого романчика, глядя на свою избранницу с необычайной нежностью.

– Всегда об этом мечтала. Марыся, кстати, тоже! Как она удивится, когда я ей пришлю фото с видом сверху!

– В данную минуту у тебя нет такой возможности, но, думаю, дешевле будет показать ей весь маршрут, когда ты вернешься.

– Но почему? Я всегда была в фейсбуке, твиттере или скайпе. Если я буду молчать, она страшно обеспокоится, – объясняет Дарья человеку, который о своей семье не рассказал до сих пор ни слова и который наверняка должен быть страшно одиноким.

– Ты не должна разрешать ей доминировать над тобой! – разволновался ни с того ни с сего Джон. – Она хочет держать тебя под каблуком! Ведет себя так, словно она твоя мать, да еще страшная эгоистка.

– Успокойся! Марыся меня любит, правда, очень эгоистично, но делает все для моего блага, – спокойно говорит девушка, не понимая, почему Джон так злится. – Если в ближайшее время я не дам о себе знать, она перевернет все с ног на голову и подключит к моим поискам Интерпол.

Дарья беззаботно смеется. Она не знает, как близка к правде в своих шутливых предположениях. Псевдоангличанин же убеждается, что выбрал не ту женщину для своей миссии, хотя она казалась идеальной. Нерешительная, зависимая, запуганная. Он проклинает себя в душе за то, что не разузнал все о ее семейке, особенно об этой упрямой арабской суке, ее сестре.

Теперь пара воссоединилась на контроле у входа в самый роскошный отель в мире.

– Ну тут и проверяют! Скрупулезнее, чем в аэропорту, – говорит молодая женщина.

– У нас забронировано.

Джон предъявляет распечатку и смотрит своими голубыми глазами на вышколенного охранника в форме. Тот сосредоточивается на стороне его паспорта с фотографией, а потом внимательно и с удивительной серьезностью сравнивает ее с оригиналом.

– У вас есть другой документ? – спрашивает он достаточно холодно, но по-прежнему вежливо.

– Да, разумеется.

Джон тянется к дорогому кожаному кошельку и вынимает английские водительские права.

– О’кей. Спасибо и извините за беспокойство.

Шлагбаум открыт, заграждения с шипами автоматически прячутся в асфальт, и пара может уже въехать, как говорят, в самое тщательно охраняемое место на Аравийском полуострове. Еще перед входом в главное фойе они проходят через рамку сканера, который пищит, сигнализируя о наличии металла у одного из проходящих, но это никого не смущает, и после еще одного небрежного досмотра ручным детектором их впускают внутрь.

– Сегодня мы будет наслаждаться французской кухней на двадцать седьмом этаже, – говорит любовнице Джон, ведя ее к лифту.

Девушка с удивлением замечает небольшие капельки пота на его лбу, хотя в отеле работает кондиционер и поэтому даже слишком прохладно.

Пара проводит почти три часа в ресторане «Аль– Мунтаха», где наслаждается блюдами, приготовленными одним из лучших мастеров французской кухни, и напитками из далекой Шампани. Джон с удовлетворением оглядывается вокруг и чувствует себя все более свободно, хотя сначала нервничал и с трудом взял себя в руки. Теперь он убеждается, что нет в мире идеально охраняемых мест и всюду можно проскользнуть. Он считает, что тренинг успешно завершен, и решает, что уже на следующий день он отправится выполнять миссию в Европу.

Дарья не понимает, почему они приехали в аэропорт настолько раньше, ведь у них не сквозной полет и не транзитный, значит, им не нужно будет часами просиживать в зале ожидания. Они могли приехать вовремя и сразу пойти на посадку через свой gate. Поскольку они путешествуют бизнес-классом, еда и напитки для них бесплатны. Они снова сидят в лаунже Мархаба, там, где познакомились пару месяцев назад, но женщине кажется, словно прошли века. Ей досадно при вспоминании, что в последний раз она была здесь со всей семьей, с близкими ей людьми, а теперь одна как перст. Ее доверие к любовнику все больше ослабевает, хотя, к сожалению, любовь по-прежнему ранит ей сердце и ум, лишая возможности мыслить объективно. Много неясного, она по-прежнему ничего не знает о своем друге, только выдвигает ничем не подтвержденные домыслы. Она лелеет в себе убеждение, что Джон – человек изнервничавшийся, с переменами настроения, возбудимая личность. Иногда он груб и обращается с ней как с наложницей; в другой раз становится обаятельным, щедрым любовником. Поездка в Дубай все смешала в ее голове, и теперь она не имеет понятия, что ей делать дальше. Все началось с неприятного опыта в неприглядной азиатской забегаловке в опасном районе, когда она хотела сразу же вернуться домой, а закончилось сказочно романтическими событиями и упоительными ночами, которые еще больше привязали ее к Джону. Она все еще не знает, любит ли он ее хоть немного, потому что никогда не слышала из его уст волшебного признания. Она все же любит его всем своим молодым сердцем и невинной душой. Девушка рассчитывает на поездку в Париж, город влюбленных. Но если и там англичанин будет по-прежнему странно себя вести или плохо к ней относиться, она за гроши долетит к маме в Польшу. Этот запасной план ее немного успокаивает.

– Ахлян ва сахлян, – слышит она знакомый голос. Дарья поднимает взгляд и снова видит пакистанца Мухамада. Теперь он выглядит намного хуже, чем в последний раз: похудел, щеки – с двухдневной щетиной – запали, а глаза лучатся грустью.

– Привет, Моэ, – снова бездумно протягивает она ему руку, но сразу ее отдергивает. – Как дела? Ты летишь с нами?

Девушка спрашивает учтиво, но мужчина поджимает губы, а у Джона на лице читается бешенство.

– Если это тайна, то не говори. Нет проблем.

Дарья обижается и решает больше с ним не говорить.

– Я еду в другую часть мира, – поясняет все же мужчина слабым голосом. – Лечу домой, в Индию.

– А я думала, что твоя родина – Пакистан, – не может смолчать девушка.

– Это искусственное разделение, Дарин. А ты летишь с Джоном в Европу? У тебя будут незабываемые каникулы.

– Я тоже на это рассчитываю!

– Принести вам что-нибудь выпить? – предлагает Мухамад. – Я хочу взять себе воды.

– Я пойду, сиди, – мило предлагает Джон. – Хочешь еще бокал вина? – обращается он к Дарье, а та только кивает головой.

Когда англичанин исчезает, Мухамад тут же наклоняется к девушке.

– Дарин… Я знаю тебя, ты для этого не подходишь.

– Я не подхожу Джону? – спрашивает она удивленно, потому что вообще не понимает, о чем речь.

– Для этого тоже. Но я имею в виду такую жизнь. Возвращайся в свой спокойный христианский мир! – повышает он голос, чтобы тут же прикрыть рот и со страхом осмотреться вокруг.

– Ты добрая, нежная и милая девушка, – добавляет он уже тише. – Я всегда очень тебя любил и относился как к невинному и беззаботному ребенку, которым ты являешься и до сегодняшнего дня.

– Очень приятно это слышать. Но я не понимаю, почему вначале моя сестра, а теперь и ты стараетесь оттолкнуть меня от моего парня? Это странно! – теряет терпение девушка. – Я не понимаю, почему вам так это не нравится. Конечно, Джон немного нервный и иногда невоспитанно себя ведет, но теперь он уже намного лучше и, возможно, именно наша связь поможет ему остепениться.

Мухамад с грустной улыбкой только крутит головой. Дарья наконец спрашивает обеспокоенно:

– Или есть что-то, о чем я не знаю?!

– Дарин, эта миссия не для тебя! – говорит с жаром мужчина. – Это не твоя история! Оставь это другим, предназначенным или избранным, закаленным в боях…

– Какая миссия? О чем ты говоришь?! – Женщина начинает нервничать и с надеждой высматривает Джона: она боится, что пакистанец сошел с ума.

– Вот немного денег для тебя.

Мухамад берет в ладони ее руку, словно вдруг забыл, что для глубоко верующего мусульманина касание чужой женщины категорически запрещено.

– Воспользуйся ими, когда уже все поймешь. Надеюсь только, что тогда еще сможешь соответственно среагировать. Не дай себя одурманить и обмануть…

– По-прежнему не понимаю, о чем ты говоришь! – бесится Дарья. – И не могу принять деньги от чужого мужчины!

– Он не должен знать!

Мужчина дрожит, видя непонимание со стороны собеседницы, а ведь у него нет сейчас времени на долгие объяснения.

– Спрячь их на черный день. Для меня это добрый поступок, закят, это мне зачтется в раю.

Он смотрит на нее умоляюще, и шокированная девушка наконец прячет стопку стодолларовых купюр в карман джинсов.

– Возьми также этот мини-смартфон. Его тоже спрячь и храни как зеницу ока: это твое окно в мир и путь спасения. Телефон, который тебе дал Джон, заблокирован на международное подключение и избранные номера.

– Я по-прежнему ничего не понимаю! Кто его заблокировал и для чего? О чем ты говоришь?

– Кто о чем говорит? – услышал Джон последние слова разговора.

Конспираторы отпрянули друг от друга при звуке его голоса.

– Я говорю ей, что в Париже красиво круглый год, а она не хочет мне верить, – лжет и не краснеет Мухамад.

– Она просто глупенькая!

Англичанин садится рядом со своей любовницей и крепко ее обнимает: видно, считает свои слова ласкательными, а не оскорбительными.

Выпив воды, пакистанец через минуту встает и направляется к выходу.

– Я буду собираться. Прощай, йа ахи!

Мужчины обнимаются как родные братья и словно прощаются на долгое время.

– Желаю тебе исполнения миссии и прекрасного возрождения, – покровительственно похлопывает Мухамада по щеке Джон, а потом кладет ему руку на голову, словно благословляет в дорогу.

Дарья проспала все долгое время полета, не зная о том, что Джон был не столько милым, сколько хитрым. Он принес ей вино только затем, чтобы украдкой подсыпать ей снотворное. Он хочет избежать вопросов, споров, отступлений, пояснений, так как время полета решает использовать для разработки следующего искусного плана. В последнее время Дарья морочит ему голову до такой степени, что он ни на чем не может сосредоточиться. К тому же ему претит быть сладким джентльменом, ведь это не в его хищной натуре, хотя обожание любовницы все больше ласкает его больное эго и приносит удовлетворение.

Пара останавливается в типичном французском отельчике, размещенном в высоком четырехэтажном узком каменном здании на Монмартре. Эта часть Парижа застроена именно такими старыми каменными домами, протянувшимися вдоль крутых, стремящихся вверх мощеных улочек и узких переходов со ступенями, разительно отличающихся по характеру от остального города. Некогда этот район был центром развлечений и главным местом пребывания богемы. Сейчас из-за туристической индустрии сохранилось не многое, но художники по-прежнему тут.

Дарья просто скачет от радости: наконец она находится в городе влюбленных, атмосфера его необычная. Она планирует посетить кафедральный собор Нотр-Дам над Сеной, Версаль и Лувр. Девушка столько об этих местах слышала, столько читала, что теперь не может усидеть в отеле и охотнее всего сразу же побежала бы в город. Джон смеется.

– Подожди! Нужно все распланировать. Нельзя бросаться вслепую, так ничего не увидишь, – убеждает ее создатель самых грозных планов двадцать первого века. – Куда ты хочешь пойти в первую очередь?

– Не знаю! Всюду! – смеется женщина как ребенок. – Но теперь мы будем гулять уже вместе, правда?

– Не обязательно, моя маленькая, – милым спокойным тоном отвечает мужчина, а у Дарьи потухает лицо, хорошее настроение сразу же исчезает. – Тут у меня тоже есть дела, обязанности…

– Ты же говорил, что это будет отпуск! – восклицает возмущенная девушка дрожащим голосом. – Отпуск означает свободное время, а не работу. Я не знаю, для чего тебе в таком случае нужна здесь я! Мухамад был прав, уговаривая меня, чтобы я возвращалась домой.

Она пробалтывается и выдает тайну, которую должна была хранить.

– Да? Что еще говорил тебе этот проклятый пес? – вдруг теряет самообладание Джон.

Он подскакивает к уже лежащей женщине, но в последнюю минуту берет себя в руки, чтобы ее не ударить. «Еще не время, – говорит он себе мысленно и стискивает зубы, пару раз глубоко вздыхая. – Я тебя еще научу послушанию!»

– Ничего не говорил… – рыдает Дарья. – Только то, что этот путь и какая-то миссия не для меня. Какая еще миссия?!

Она задает лишний вопрос: у мужчины глаза сужаются в щелки, но он держит язык за зубами, чтобы не вызвать у нее худших предположений.

– Моя миссия – исправить мир… – признается он, играя словами. – Весь наш современный мир – это электроника и медиа, а я как-никак являюсь специалистом в этой области.

– Такой себе спец, что у меня телефон без интернета и даже имейл я сестре не могу отправить! – говорит Дарья обвиняющим тоном.

– Не беспокойся, еще сможешь.

– Ты работаешь в телефонии и не можешь обеспечить меня каким-нибудь порядочным аппаратом? А может, просто не хочешь?

– Сейчас придет моя французская знакомая, которая будет твоим гидом по Парижу, – меняет тему мужчина. – Иди в ванную и приведи себя в порядок. Мы не должны сразу же посвящать ее в тайну наших отношений и проблем.

Девушка молча закрывается в большом помещении с огромной антикварной ванной на ножках, умывальником и унитазом. Она садится у окна и смотрит на улицу. У всех улыбчивые лица, даже нищий, который расположился на противоположной стороне улицы, ласково разговаривает со своей собакой, почесывая ее за ухом. Люди ходят поодиночке, парами или группами. Все громко разговаривают и размахивают руками. Она разочарованно всхлипывает. «Наверняка приятно проводят время. Туристы осматривают достопримечательности, потом идут в ресторанчики поесть восхитительной французской еды, а вечером – в паб, клуб или кабаре. А я снова буду одна, – жалеет она себя. – Изоляция и одиночество женщин в арабских странах не бросается в глаза так, как в Европе. Там это обычай, рутина, а здесь такое положение просто невозможно пережить».

Слыша приглушенные голоса в комнате, она принимает ванну, освежается, делает легкий макияж, после чего присоединяется к любовнику и молодой худенькой женщине.

– Ясмин, – представляется брюнетка.

Она смотрит на Дарью с неприязнью, изучая ее взглядом, как врага, соперницу или незваного гостя.

– Буду эти пару дней тебе компаньонкой, чтобы ты не чувствовала себе одиноко, – сообщает она холодно, не слишком доброжелательно. Видно, что сопровождение молодой туристки будет для нее досадной обязанностью.

– Нет потребности себя принуждать, – гордо возражает Дарья. – Ведь это Европа. Никто меня здесь не съест, не нападет и не изнасилует средь бела дня. Кроме того, я не какая-нибудь забитая темная девушка, которая нигде не была и ничего не видела. В придачу я знаю пару языков, а значит, поверь мне, не нуждаюсь в таком сомнительном обществе, тем более по принуждению.

Она хватает сумочку, которую получила в подарок от Джона в Дубае, и хочет выйти, но Джон неожиданно толкает ее на кровать.

– Как ты, черт возьми, себя ведешь! Кто-то жертвует ради тебя своим временем, а ты отвечаешь ему такой неблагодарностью? Где ж тебя воспитывали? Разве что на мусорнике этой прогнившей испорченной Европы! – орет он во все горло, и Дарья видит в глазах незнакомки удовлетворение. – Ты не знаешь Ясмин, а уже относишься к ней, как черт знает к чему. Подумать только!

Парень берет себя в руки, но мысленно признает правоту Мухамада: эта засранка непригодна для его миссии, надел только себе ярмо на шею.

– Я принесла входные билеты.

Теперь француженка просто излучает дружественность, а ее лицо – спокойствие и добродушие.

– Значит, для нас… – она показывает головой на Дарью и неуверенно сдвигает плечами, – билеты в музеи и галереи, а для вас, – смотрит она с преданностью на Джона, – в «Мулен Руж», клуб «Бразилиана» и ваучер на ужин в Эйфелевой башне. Не знаю, сможете ли больше обегать.

Она сладко улыбается.

Дарья чувствует себя стервой. Джон так о ней заботится, обеспечивает ей развлечения, не жалеет ни денег, ни труда, а она чем ему отвечает? «Что на меня нашло?» – задает она себе вопрос, не смея поднять взгляд на своих благодетелей.

– Извини меня за мое поведение, Ясмин, – говорит она тихо. – Это, скорее всего, из-за разницы во времени и климате.

Женщина садится рядом с ней на кровать и обнимает ее.

– Наверное, да! Мы, девушки, пробежимся еще по блошиному рынку в этом районе. Ты не представляешь, какие цацки там можно иногда найти! За гроши!

Ясмин оказывается наилучшей приятельницей и веселой компаньонкой. Она типичная француженка – видно, имя получила в честь известного во всем мире цветка, а не потому, что оно арабское. Может, теперь и в Европе такие дают? Дарья уже сталкивалась с разного рода странностями и не хочет об этом думать.

На блошином рынке новая приятельница уговаривает Дарью:

– Примерь этот парик!

– Но его кто-то носил. Я еще вшей каких-нибудь подхвачу… – брезгует девушка.

– Что ты! Здесь часто попадаются совсем новые вещи, – поясняет Ясмин, показывая на бирку. – Хорошо иногда переодеваться, да?

– Джон, пожалуй, это любит. Я предпочитаю собственное лицо, хотя, может, и не самое красивое и не идеальное.

Женщина смотрит ей игриво в глаза.

– Успокойся! Нужно иметь фантазию, а если твой парень любит такие цацки-пецки, то почему к нему не присоединиться? Ну посмотри, как тебе идут черные волосы! – восклицает она, надевая парик на голову скривившейся Дарьи. – Ты создана для такой прически и такого цвета. Сделаешь Джону сюрприз.

– Хорошо, почему бы и нет, – наконец соглашается Дарья на уговоры.

После того как они побывали в Лувре, где не должны были ни минуты стоять в километровой очереди у входа (билеты были куплены через интернет), шопинга и многочасовых пеших экскурсий приятельницы падают с ног.

– Нужно что-то съесть, – говорит Ясмин, и Дарья охотно поддакивает, потому что от голода у нее урчит в животе. – Любишь устриц?

– Конечно! Ты угадала мое любимое блюдо.

– Прекрасно, потому что Париж славится этими дарами моря, приготовленными в морском соусе, – забавно облизывается она.

– Это в каком же? – расспрашивает из интереса Дарья.

– В томатном с луком, чесноком, большим количеством майорана и петрушки.

Теперь они уже вдвоем глотают слюнки.

– К этому прилагается теплый багет и пиво или бокал вина. Неплохо, правда? – смеется Ясмин, берет Дарью за руку и тянет в маленький ресторанчик недалеко от их отеля.

Они усаживаются на террасе, потому что там можно курить, а Ясмин не вынимает сигареты изо рта. Дарья не такая заядлая курильщица и до сих пор курила только за компанию, но подражает щуплой француженке. Когда приходит официант, они заказывают блюдо, о котором говорили.

– Ты здесь родилась? – Дарья пытается что-нибудь узнать о приятельнице. – Франция чудесна, а Париж – у меня нет слов! Я хотела бы здесь жить.

– Да, я местная, – отвечает женщина, но не развивает тему.

– А чем занимаешься? Не работаешь, что у тебя есть столько времени на меня?

– Это, собственно, и есть моя работа, – говорит она серьезно, глядя собеседнице в глаза.

– Ты переводчик? – по-прежнему бездумно затрагивает щекотливую тему Дарья.

– Да, организую экскурсии. Для тех, кто едет с Ближнего Востока на Запад и в другую сторону.

– Ой, это прекрасно! Какая интересная работа! Ежеминутно узнаешь новых людей, завязываешь знакомства… Твои маршруты только по Парижу или ты делаешь выезды?

– Теперь популярнее всего, как ты называешь, выезды, но большинство моих клиентов направляются в Германию и Скандинавию, – поясняет Ясмин спокойно, ее, видно, забавляет говорить намеками одно, когда собеседница понимает другое.

– В Германию? А что там смотреть? Ничего интересного, – говорит сама себе Дарья. – Пейзажи Скандинавии, конечно, чудесны, но там холодно и чертовски дорого. Зачем они туда едут?

– За хлебом и работой, – отвечает Ясмин коротко.

Полька обалдевает: что это за экскурсия, когда едешь искать работу? Можно устроиться через посредника. Ведь это самый богатый регион мира! Вдруг до нее доходит смысл странных слов собеседницы. Наверное, она имеет в виду жителей бедных или охваченных войной арабских стран, потому что оттуда приезжают сейчас больше всего. На всякий случай она решает сменить тему.

– А люди из Европы куда охотнее всего путешествуют?

– К наиболее популярным местам относятся те, в которых пересекаются Азия, Европа и Африка.

– Неужели это края, где нефть льется рекой? Турция, Кувейт, Саудовская Аравия, Бахрейн, Катар, Объединенные Арабские Эмираты, Оман, Иордания, Израиль, Египет или Судан…

Дарья произносит все это на одном дыхании – видно, что у нее по географии была пятерка.

– Нет, Судан наверняка нет, потому что там народ терпит бедствие и права человека систематически попираются. А Сирия, Ирак, Йемен или Палестинская автономия – это опасные регионы, охваченные войной, поэтому, пожалуй, никто в здравом уме туда не поедет. Саудовская же Аравия не выдает туристических виз, туда можно выехать только на паломничество в Мекку, на работу или в гости к родственникам.

– Ты хорошо разбираешься в политике. А Джон говорил, что ты маменькина дочка, – смотрит на собеседницу с беспокойством Ясмин. – Как бы он не удивился!

Она хмурится, а Дарья не понимает, о чем речь.

Вдруг женщины слышат доносящиеся из ресторана крики. Толпа посетителей с террасы пытается протолкнуться внутрь.

– Что случилось? – спрашивают все вокруг. – Что происходит?

В маленьком ресторанчике полно людей, и все с ужасом уставились в экран телевизора. В последних новостях сообщают об ужасном теракте самоубийцы, который совершен в наиболее известном мавзолее мира, самом прекрасном мусульманском здании в Индии, которое включено в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

«Тадж-Махал, индийский мавзолей, созданный падишахом Империи Великих Моголов Шах-Джаханом в память о преждевременно умершей любимой жене Мумтаз-Махал, называемый святыней любви, сегодня безвозвратно уничтожен, – с грустью и возмущением говорит диктор. – Ответственность за теракт взяло на себя “Исламское государство”, но исполнитель еще не идентифицирован. Скорее всего, это пакистанец, постоянно живущий в Великобритании».

– Мухамад? – шепчет Дарья, но тут же говорит: – Это невозможно… Что это мне взбрело в голову!

В плохом настроении, уже без аппетита, женщины принялись за обед. Они молчат, не комментируют трагические события, даже не хотят по-дружески, откровенно поговорить. У Дарьи шумит в ушах, ей кажется, что что-то от нее ускользнуло, чего-то она не заметила и теперь не может собрать все воедино. Только и слышит слова Мухамада, который все время повторял о ее миссии. «Какая, черт возьми, миссия? Я выполняю какую-то миссию или Джон?» – разговаривает она сама с собой, думая, что начинает сходить с ума. А Ясмин решает предостеречь Джона о том, что его избранница не такая глупая гусыня, как он надеялся. Он должен быть бдительным, потому что эта неверная может нарушить все их планы и помешать миссии, которую они должны выполнить.

Вечером Дарья и Джон готовятся идти в «Мулен Руж», или кабаре «Красная мельница», – самое прекрасное и самое известное место развлечений в Париже. Расположено оно в районе красных фонарей, недалеко от Монмартра, где находится их отель. Его можно узнать издалека по большому макету красной мельницы на крыше. Со времени возникновения кабаре ставит танцевальные спектакли, в которых на сцене выступают танцоры и танцовщицы, одетые в разноцветные откровенные костюмы. Танцовщицы часто появляются топлес, они украшены бижутерией или цветными перьями.

На протяжении многих лет «Мулен Руж» славится исполнением канкана, который является одним из символов Парижа и Франции.

– Я слышал, что у тебя есть какой-то красивый парик, в котором ты выглядишь ошеломительно. – Джон становится у двери в ванную, и у Дарьи отваливается челюсть. Она видит перед собой типичного свободного художника с длинными каштановыми волосами, собранными в хвост, в просторной одежде и невероятной шляпе.

– А что – идем в кабаре, поэтому немного подурачимся.

Женщине эта ситуация явно не нравится.

– Ничего не понимаю! Не нравится мне это! Ты что, от кого-то скрываешься? Что ты натворил? Ты из всего делаешь какие-то чертовы секреты.

– Ты не умеешь веселиться. Здорово быть то одним человеком, то совершенно другим.

Любовник подходит к ней и нежно обнимает, но теперь это не действует.

– Нет! Не здорово! Я – Дарья Новицкая – не должна ни от кого скрываться.

– Это не укрывательство, это преображение, – спокойно поясняет Джон.

Однако внутри у него все дрожит: если и дальше так пойдет, он должен будет избавиться от этой девушки, а он, сам не зная почему, не хотел бы этого делать. Он не допускает мысли, что привязался к ней, тем более – полюбил.

– Это игра. Ты никогда не хотела быть актрисой? – уговаривает он ее нежно.

– Нет, я хотела иметь красивого нормального парня и большую любовь. Это в последний раз, Джон. Даже когда вернемся в Саудовскую Аравию, я не буду уже кем-то, не знаю кем. С этим покончено!

– Хорошо, любимая…

– И включи телевизор! – кричит она из ванной. – Страшные вещи творятся в мире! Эти фанатики снова нанесли удар!

– Кто-кто?

– Как это кто? Исламисты, джихадисты, «Аль-Каида» или какие-то другие сукины сыны. Попросту террористы! – возбужденно кричит Дарья. – Для них нет ничего святого! Если можно безнаказанно убивать женщин и детей, то что их остановит от уничтожения памятников прошлого и ценностей, культуры нашего мира?!

– Ну ты и прониклась! Да ты бешеная! – смеется над горячностью девушки Джон, неожиданно узнающий ее с новой стороны. – Видно, таков ход вещей.

– Не понимаю! Какой такой ход? Да они замахнулись на конец света!

Мужчина решает не продолжать бессмысленную дискуссию. Не сейчас. Может быть, когда-нибудь он расскажет ей, каково его мнение на этот счет, но только дома, в Сирии. До этого времени он должен все же реализовать свой план, и хорошо бы, чтобы эта вспыльчивая женщина не испортила все. Он включает на минуту телевизор и, когда на фоне Тадж-Махала видит знакомое лицо пакистанца, чувствует невыразимую радость. Потом он решает, что нужно спешить. Хватит уже осматривать достопримечательности, притворяться и черт знает что. Сегодня точно закончатся каникулы и начнется работа. Чтобы Дарья ни о чем не догадалась, они должны в отношении ее принять решительные меры. Он подгоняет ее к выходу, чтобы она случайно не увидела по телевизору их общего знакомого: не дай бог она сопоставит факты и придет к правильным выводам. Это будет означать для нее смертный приговор.

– Почему ты не заказал ужин?

Женщина недовольна, но старается совладать со своим голосом и мимикой, чтобы не слишком выказывать эмоции.

– Там, внизу, хорошо. Сидишь себе в первых рядах и ешь прекрасную французскую еду.

– Не слишком хорошо… – недовольно поглядывает на нее Джон. – Убедишься, когда начнется выступление.

– Зато они все увидят.

– А вот и нет. Эти богачи будут выворачивать себе шеи, чтобы хоть что-нибудь увидеть. Однако они не оценят выступление и хореографию в целом. Канкан будут танцевать у них на голове, а пыль со сцены будет лететь им прямо в глаза.

– Наверняка им подадут прекрасную еду, – говорит Дарья, не находя других аргументов.

– Все холодное, мясо как подошва, а морепродукты пованивают так, что слышно даже здесь, – смеется Джон, замечая, что женщина становится все более требовательной.

– В таком случае хорошо, что мы сидит тут.

У критиканки улучшается настроение, она берет парня под руку и прекращает спор. Она так хотела бы сидеть в первых рядах и пить дешевое шампанское! А больше всего хотела бы, чтобы закончилось это притворство и они могли бы провести хоть немного времени вместе. Без сопровождающих, без нервов и спешки. Дарья, ни о чем не подозревая, надеется, что остаток каникул пройдет под знаком любви и понимания.

Однако в этот вечер, после удачной миссии в Индии Мухамада, друга и брата по Аллаху, Джон-Ясем решает начать претворять в жизнь план, который готовил долгое время. Вся сеть конспираторов и исполнителей наготове и ждет только приказа. Самым ловким даже удалось завербовать несколько новоприбывших беженцев из Сирии, чтобы те усилили их ряды и пошли дорогой мучеников. Достаточно найти наиболее обиженных судьбой, у которых война забрала всю семью, любимых жен и детей, лишила домов, надежды и достоинства. Нужно было все же искать желающих не среди покорных баранов, которые страшатся за свою жизнь, готовые целовать неверных в жопу за ложку теплого супа и тонкий пледик в приюте. Необходимо было найти готовых на все бешеных волков, которые больше благополучия ценят сладкий вкус мести.

Нужно быть неплохим психологом, чтобы из многотысячной человеческой массы выловить до такой степени подавленных и злобных. Идеально для этого задания подошла Ясмин, психолог с дипломом магистра, работающая в одном из лагерей для беженцев. Так же хорошо она проявила себя в Испании и Англии, а выполнение задания облегчает ей то, что она полиглот от рождения. Три языка – нидерландский, французский и немецкий – она всосала с молоком матери-бельгийки, а арабский усвоила от отца-англичанина. Пару других она подучила во время научной работы. Присутствие этой женщины в оперативной группе, действующей на территории Европы, для джихадистов бесценно. Теперь же земля начинает гореть у нее под ногами, поэтому она решила уехать вместе с Ясемом и завербованными ею добровольцами в «Исламское государство». Их путь ведет в Сирию.

У Ясмин многолетние отношения с этим необычным человеком, наполовину англичанином, наполовину сирийцем, и она рассчитывала на то, что предназначена ему. Она не может поверить, что он так подло с ней поступил. Теперь она не знает, кого больше ненавидит: бывшего любовника или эту неверную-потаскуху. Все же она решает типично по– арабски вооружиться терпением, потому что не пророчит слабой, невоспитанной и ни во что не посвященной девушке долгой жизни.

Ясем надеется, что после его парижской акции джихадисты перестанут дезертировать из рядов боевиков в Сирии и Ираке, рассчитывая на благополучие на гнилом Западе. Даже если они не захотят остаться на поле битвы по собственной воле, у них не будет иного пути. Европа наконец-то прозреет и закроет границы, чтобы нельзя было их перейти так легко, как теперь, затерявшись в толпе беззащитных беженцев. Еще мужчина думает, как дальше замыливать глаза девушке, проклиная себя за то, что взвалил на плечи дополнительный груз, который постепенно начинает его тяготить. Зачем ему это было нужно? Сначала он делал это с мыслью о славе в медиа и о том, чтобы утереть нос надменному саудовцу бен Ладену. Теперь же он убежден, что не стоило так усложнять жизнь, но сам не знает, почему и дальше тащит за собой эту девушку. Он отдает себе отчет, что ее присутствие представляет для него риск и угрожает провалить искусный план. Гордыня и самоуверенность толкают его на усложнение задачи и еще более дерзкое ее решение. Он ведет себя как парень, играющий в компьютерные игры и мечтающий пройти на высший уровень, справившись с самыми сложными проблемами. Этим наивысшим уровнем для преступника-джихадиста становится Дарья – женщина, которую он жаждет и которой не позволит уйти. Она непременно должна принадлежать ему.

На следующий день Дарья собирается выйти в город самостоятельно. Джон, конечно, уже успел улетучиться. Нет при ней и Ясмин, которая вчера целый день ходила за ней тенью. Она включает телевизор, но он, оказывается, перестал работать. Она закрывает дверь на задвижку и достает телефон, который получила от Мухамада. «Посмотрю в интернете, что говорят о теракте в Тадж-Махале», – решает она, и ее сердце бьется от страха, что Джон может ее за этим застать. Она не знает, почему пакистанец дал ей деньги и мобильный телефон и сказал держать это в тайне, но ее любовник наверняка не был бы доволен тем, что она приняла подарок. Телефон от Джона действительно звонит на один-единственный номер – его собственный. Девушка многократно пробовала дозвониться до Марыси и матери, но соединение сразу срывалось. В пакете нет также интернета, поэтому до сих пор у нее не было ни одного контакта с внешним миром. Но в мобильном пакистанца есть все. Через минуту подключения к Сети Дарья на первой попавшейся информационной странице находит дополнительные сведения, касающиеся вчерашнего теракта в Индии. В здании мавзолея было убито более ста человек и около двухсот раненых – тех, кто находился снаружи. Когда она видит фото подозреваемого самоубийцы-террориста, совершившего ужасное преступление, у нее перехватывает дыхание. С фотографии на нее смотрит спокойное, невозмутимое лицо Мухамада. «Что делать?» – паникует она, кусая губы и хрустя пальцами, потому что ничего не понимает. Она знала человека, обычного парня, доброго и мягкого, еще два дня назад разговаривала с ним, а теперь он оказался преступником. Джон тоже его знал, и даже лучше нее, и относился к нему как к брату и другу. «Что это значит? Во что я вляпалась?» – спрашивает она себя. «Бежать!» – кричит ее подсознание, но прежде чем она успела сделать какое-либо движение, кто-то начинает стучать в дверь.

– Открывай! – слышит она раздраженный голос Ясмин. – Что ты вытворяешь?

– А ты чего орешь?!

Дарья знает, что самая лучшая защита – это нападение, поэтому тоже кричит как сумасшедшая, открывая дверь.

– Кто-то тарабанил в дверь! Я должна была открыть дверь незнакомцу? Он не хотел уходить! – на ходу придумывает она правдоподобную историю.

– Собирайся! Быстро!

Дарья не рассчитывала на такое, но не спорит с женщиной, лицо которой перекошено злобой, взгляд тяжелый.

– Переезжаем в другой отель или сразу едем еще куда-нибудь. Ясем… – Она прикусывает язык. – Так решил Джон.

– Какой Ясем? – останавливается Дарья на расстоянии полушага.

– Я обмолвилась. У меня брат Ясем. Я только что, перед тем как сюда прийти, с ним разговаривала.

– Джон, кто-то хотел войти в вашу комнату, – тут же информирует своего шефа об инциденте Ясмин. – Мы уже покинули отель. У тебя есть идеи, что теперь делать? Какой-то запасной план?

– Езжайте прямо в аэропорт, – приказывает мужчина. – Придумай какую-то сказочку для девушки и не зли ее. Если у нее возникнут подозрения и я буду вынужден ее убить, вы обе ляжете в песок.

Джон шантажирует женщину, потому что знает характер своей бывшей и понимает, что только страх может ее удержать. И то не всегда.

– Орли или де Голля? – спрашивает Ясмин.

– Де Голля. Он больше. Можете там часами ходить как по торговому центру, не возбуждая ничьих подозрений.

– А ты? Присоединишься к нам?

– Посмотрим. У меня билетов много, да и выкуплены они на разные авиалинии, поэтому увидим, что знают здешние спецслужбы обо всем этом и как сложится ситуация. Не думаю все же, что эти копухи так быстро сопоставили факты и вообще чего-то ожидают. А потом будет уже только плач и скрежет зубовный. Они всегда горюют после, обвиняя друг друга, а в обычном состоянии это недобросовестные, небрежные и ленивые дебилы. Их убивает надменность: им кажется, что они неприкасаемы и находятся в безопасности в своем небольшом европейском мирке, – критикует он ненавистных иноверцев. – Суют свой нос в наши дела и думают, что мы будем это покорно терпеть, так как, по их мнению, мы все просто недоразвитые козо…бы! – вульгарно заканчивает он свою тираду и отсоединяется.

– Посидим минуту и выпьем кофе, – решает Ясмин: она не знает, что делать с грудой багажа, сумками и сумочками, которые они поспешно сгребли в отеле. – Мы должны обдумать, как это все упаковать. Не будем же мы ехать в аэропорт с пакетами и черными мешками, как какие-то нищенки!

– Какой аэропорт? Сегодня мы идем с Джоном в клуб «Бразилиана», а завтра – на Эйфелеву башню.

Дарья не может поверить, что решение было принято без ее участия, как всегда, как будто она дешевая марионетка, которую перебрасывают с места на место. С нее хватит.

– Я поговорю с ним! – Она вынимает телефон из сумочки, но Ясмин вырывает его из ее рук.

– Я только что с ним говорила. Таково его решение. Не морочь ему голову: у него есть дела поважнее, – говорит она язвительно. – Не перегибай палку!

Дарья просто кипит от злости.

– Что? Как?! Это должен был быть наш совместный отдых, а теперь я чувствую себя так, словно мы участвуем в гонках без складу и ладу. Меня это не устраивает! Я на это не подписывалась! – сообщает она холодно и уже хочет встать, но женщина резко осаживает ее.

– Не нервируй его, – говорит она грубо, в голосе слышна угроза. – Он выбрал тебя среди сотен тех, кто рвался к нему в постель…

– Ты имеешь в виду себя?…

Дарья уже давно заметила, что эта женщина чувствует к ее партнеру.

– Да, среди прочих. Поэтому радуйся привилегии быть его избранницей: Джон – это не абы кто…

– Ну конечно! – прерывает ее Дарья. – А кто же он? Компьютерщик? Менеджер компании сотовой связи? И не в состоянии обеспечить меня приличным телефоном? Друг парня, который подорвался в Тадж-Махале?

Ясмин закрывает ей рот холодной маленькой, но сильной ладонью.

– Молчи! – шипит она.

– Может, наконец, мне кто-то объяснит, что тут происходит?!

– Узнаешь в свое время.

– У меня нет желания дольше ждать! Меня это не интересует! Я еду в Польшу, к маме, – принимает внезапно решение Дарья.

– Значит, ты лишишь себя Барселоны и Египта в чудесном пятизвездочном отеле? Именно там он хотел с тобой развлечься.

Ясмин знает, что должна сбавить обороты и задержать эту девушку, ведь, если та уйдет, Джон действительно убьет свою приспешницу.

Кто из окружения Ясема мог предположить, что их сильный лидер, ужас всех – друзей и врагов, – неуловимый джихади Джон западет на какую-то бледнолицую европейку? «Сердцу не прикажешь», – думает Ясмин, и ей становится очень грустно: даже такое твердое и жестокое сердце, как ее, может смягчиться под влиянием чувства, под влиянием любви, которую она дарит только одному человеку под солнцем – Ясему.

Дарья снова не знает, что ей дальше делать.

– Хорошо… Еще минуту подожду разъяснений. Но как только Джон появится в аэропорту, то, будь добра, проваливай и дай нам поговорить, – требует Дарья.

Девушка поначалу была зависима от англичанина, хотя он ей даже не нравился и относился к ней пренебрежительно – только как к объекту секса и вожделения. Но потом неизвестно откуда пришла любовь. Когда же Джон проявил щедрость и решил очаровывать ее обаянием, она попала в его сети, сети худшей зависимости. Она верит, что все можно объяснить, даже знакомство Джона с Мухамадом. Она ведь тоже знала этого человека и, несмотря на это, не чувствует себя виноватой. Никогда не знаешь, что кому стукнет в голову и с кем ты свяжешься. За грехи одного не может отвечать вся семья, друзья и сотрудники. «Это глупо! – думает она. – Джон меня любит, он добрый и щедрый. Он даже назвал меня своей женой…» Влюбленное сердце бьется в груди, а добродушие, искренность и легковерность девушки направляют ее шаги на путь, ведущий прямо в пасть льва. Льва, которого знают в Сирии и Ираке как джихади Джона.

Все готово, застегнута последняя пуговица. Двое людей Джона входят в клуб «Бразилиана» без проблем – как техники, – потому что сейчас каждая фирма, желая проявить толерантность и доброжелательность к беженцам, дает работу приезжим, не проверяя документов, удостоверяющих личность или квалификацию: бедолаги все потеряли на своей родине, охваченной огнем войны. Один араб быстро покорил сердце артистки – специалистки по пусканию пыли в глаза, игривым улыбкам и ночным сверхурочным – самой дорогой, эксклюзивной девочки по вызову. Необычайно красивый восточный любовник делает ей сюрприз, придя перед спектаклем с цветами, шоколадом и собранной дорожной сумкой. Он уверенно входит через артистический вход, никто его не проверяет и не задерживает.

Три исламских боевика сидят в зрительном зале, а еще двое – во внутренней галерее, откуда лучше всего видна сцена и набитый зрителями как сельдями в бочке зал. Они видят также счастливчиков, которые выкупили полный пакет с закуской и вином и сидят у столиков рядом со сценой. Сегодня, однако, сердца наблюдающих не переполняет зависть к достатку и свободе, в каких купаются богачи европейцы. Сегодня сердца боевиков и шахидов таят горечь и боль, их заливает ненависть, которую пробудили в них исламские вожди – люди, управляющие их жизнью и смертью. Они поверили им на слово, что когда они убьют безоружных невинных неверных, то будут благословенны. Если же при проведении этой акции насилия они отдадут свою жизнь, то будут святыми мучениками. Им за это положен рай, страна, истекающая молоком, медом и вином, где их ждут гурии – райские черноокие девы, предлагающие нескончаемый секс и удовольствие. Там не будет боли, страха и мучений, не будет никаких утрат, ежедневных проблем. Их семьи будут с гордостью носить титул шахида, и тогда на них снизойдет милость Аллаха и благосклонность ближних. Это им вбили в головы, убеждая уговорами и посулами во время многократных встреч. Это говорили уважаемые и умные люди – как тут не поверить? Боевики хотят прервать нить своей несчастной изгнаннической жизни и наконец-то стать счастливыми. А во всех их трагедиях виноваты неверные, так что они не колеблясь лишают их жизни.

Джихади Джон не этот тип мученика – он маджахедин, боевик, борющийся за правду, ислам и справедливость. Он не собирается подвергать себя опасности, а только хочет координировать акции. Поэтому, когда пробил их час и началась стрельба и убийство невинных людей, он на мгновение появляется на сцене и дает очередь из автомата, который без проблем пронес в зал. Паника охватывает толпу, слышны крики, стоны и рыдания. Удовлетворение приносит мужчине факт полной власти над жизнью и смертью. Он чувствует себя карающей рукой Бога и изливает горечь и болезненную ненависть, выпуская пули из смертоносного оружия. Вдруг он видит в зрительном зале целящегося в него мужчину, который неизвестно почему пришел на латиноамериканское представление с оружием. Его лицо кажется ему знакомым, хотя и облик, и фигура другие. Когда пуля попадает в грудь Джону, его вдруг осеняет. «Это же проклятый бен Ладен из Саудовской Аравии! Что он тут делает?! А рядом с ним его въедливая с…ка Мириам – жена, любовница и наложница. Проклятая грешница! Он меня запеленговал? Неужели шпионил, следил и наконец настиг в центре Европы? Теперь конец успешной карьере и прекрасной жизни? Или это случайность?» Мысли роятся в голове Джона, но он не намерен сейчас искать ответы на вопросы. Он не собирается дать себя убить. Воздаст с лихвой.