…никаких мотивов. Решительно никаких. Восемнадцать убийств за четыре месяца. Все утром – с семи-тридцати до восьми ноль-ноль. Все – на километровом участке второстепенной дороги из районного центра в Михайловское. Никаких попыток ограбить убитых. Никаких признаков экстремизма. Некоторые пытались скрыться, большинство оставалось на месте преступления. На допросах все клялись, что ничего не помнят.

– Ну хоть какие-то связки есть?

– Есть. Убивал всегда пассажир с правого сиденья. Единственный раз убил водитель. Но эта машина была праворульной. То есть убивал человек, сидевший справа.

Первые три случая были совпадениями, толкнувшими нас на ложный след. Тогда каждый раз убивал водителя случайный попутчик, взятый на трассе. Там, на окраине Волочанска, полно народу голосует – едут утром на работу на Михайловский комбинат. Мы встали на версию секты маньяков. Версия с треском разлетелась. Убил брат брата. Потом муж – жену, которой недавно подарил машину. Потом…

– А по стоимости машин? По социальным группам?

– Каша. Никаких зацепок. От «Москвича» до «BMW». Народ в этих местах суеверный, сразу же перестали брать попутчиков. Комбинат пустил автобус. Когда в этом автобусе непьющий передовик убил двоих и троих ранил, автобус отменили.

– Где?

– Здесь же, на проклятой версте, как ее окрестили.

– Патрулировали?

– Каждый сантиметр облазили. С собаками. Дежурных ставили. Пока капитан Сычев, объезжая дежурных, не застрелил своего водителя.

– О как!

– Ну да, пока ты в столице прохлаждался, мы тут не скучно жили. Его тут же взяли его же патрульные. Он не сопротивлялся. Твердит, что внезапно потерял сознание и пришел в себя с табельным в руке. Уже месяц, как местные вообще перестали здесь ездить. Предпочитают кругаля давать восемь километров через Слободку. Батюшка местный без зазрения совести нагнетает, проповедуя про грешников и происки Сатаны.

– Силь, но ведь должно же быть объяснение. Без сверхъестественной дьявольщины.

– Базару нет, должно. Кому вот должно, хер сыщешь.

Милицейская «десятка» вывернула с Волочанской грунтовки на корявую Михайловскую двухрядку. – Кто в этот раз вызвал?

– Местный грибник.

– А он, значит, не боится?

– С пешими никогда ничего в этой погибели не случалось. Позвонил, сказал, что иномарка с неместными номерами. Труп рядом с машиной, второго не видит. Приходится ехать.

– Силь, получается, что это я сижу на месте тайного киллера?

– Получается, Ромчик. Без понтов страшно.

– Твою ж душу… Ну, я тебя, ежели что, зарежу ласково. Помнишь, как нам это Ахмет говорил?

– Хотел бы забыть, Ромчик.

Машина вписалась в длинный поворот. Солнечный свет сквозь строй придорожных тополей забарабанил по глазам гулкой чечеткой. Звенело в ушах от вспышек морзянки. Трасса выпрямилась. Вдалеке нарисовалась машина с распахнутыми дверцами. Барабанная дробь света сползла с лобового на правое стекло свербящим глаз лучом магазинного сканера штрих-кода.

Василий бросил руль. Чутье, спасшее когда-то их обоих под перекрестным огнем, бросило вперед руку. Выстрелы один за другим обжигали левую щеку, а Василий бил лбом в искаженное яростью Ромкино лицо. Удар машины в дерево погасил сознание.

– Ромчик, ты в норме?

– Офуительно.

– Не ссы, зубы новые отрастишь. У нас было дэтэпэ, понял. Техника подвела. Тебя не закроют, нет состава. Пули через лобовое ушли, а оно – вдрызг. Я, если вдруг, подсоблю, чтоб ты быстрее отделался. Оформим тех, приезжих, потом надо будет вернуться с канистрами и зафигачить тут пожарчик. Смекаешь?

– Трактор потом пригони. Перепахать, чтобы последовательность деревьев по пням не смогли восстановить.

– Самый зуд – языки за зубами держать. Чтобы никто не заподозрил, что можно вот так просто. Прожектором. Теликом. Мобилкой… Иначе – всем хана.