– Он помнит меня, – сказала она, когда Бисквит начал прыгать на нее, а затем, играя, прижался к полу; его хвост молотил по ковру, выбивая пыль, а потом он снова стал подпрыгивать.

– Должен помнить, – согласился Джейми, хотя Бисквит вел себя так со всеми – как с незнакомцами, так и со знакомыми.

Этот сумасшедший клубок вонючей шерсти, который практически не поддается дрессировке, был ошалелым, чересчур дружелюбным и жадным. Но сейчас, наверное, только Бисквит не чувствовал себя неловко. Джейми точно было неудобно, как и матери Наташи, которая сидела на самом краю дивана, сложив руки на коленях и одним глазом настороженно наблюдая за собакой. Если Элисон Хоуленд и любила животных, то выглядела она как человек, который, скорее, завел бы кота.

– Я заварил чай. – Эйден, застыв на секунду в дверях, вошел с подносом и поставил его на кофейный столик, пролив немного молока из доверху наполненного молочника. Еще на подносе было шоколадное печенье – остатки от их перекусов в студии наверху.

– Эй, Эйден, как ты? – сказала Наташа, сверкнув идеальной улыбкой темноволосому парню. – Я едва узнала тебя.

– Хорошо. – Он пожал плечами, его взгляд скользнул с нее на Джейми. – Пойду наверх. Мы должны закончить записывать трек, а я хочу, чтобы партия второй гитары звучала идеально.

– Спасибо. – Джейми явно хотелось к нему присоединиться.

– Я надеюсь, мы не очень отвлекли вас от работы. – Элисон уже разливала чай, и Джейми на секунду задался вопросом, как она может выглядеть такой неловкой и в то же время держаться так уверенно в чужом доме. Противоречивая. Как и ее дочь.

– Нет, все в порядке. Мой рабочий график достаточно гибкий. – В отличие от Эйдена, Джейми не мог оторвать взгляд от Наташи.

Нет, он не испытывал к ней сексуального влечения, хотя она и была очень красивой девушкой, к тому же в поре идеально цветущей юности, – дело было в том, что она выглядела такой живой. Такой здоровой. Сегодня был четверг, так что видел он ее в последний раз меньше недели назад, и тогда она была холодной, синей и не дышала. В газетах, конечно, размещали ее фотографии, но они были сделаны раньше. Тогда она была другой. Ну, начать с того, что она была темноволосой.

Она вопросительно посмотрела на него, и он залился румянцем.

– Извини, просто это так странно – и, конечно, здорово – видеть тебя такой, но когда мы сталкивались в последний раз, я думал, что ты мертва. Это как встретить привидение.

– Я очень даже живая. – Она улыбнулась, слегка покраснев. – Благодаря вам. – У нее были идеально ровные белые зубы. Он не заметил этого, когда доставал ее из воды. Ее рот был приоткрыт, но он мог видеть только ужасную синеву ее губ. Теперь же эти губы были покрыты бледно-розовым блеском. Вроде как и не накрашены. Взрослая, но недостаточно. – Хотя все могло обернуться по-другому, если бы вы вышли гулять позже. – Ее голос звучал непринужденно, когда она взяла чашку чая, которую ей подала мать, но светлые волосы закрывали ее лицо, и он вдруг испытал ничем не обоснованное чувство вины.

– Ты знаешь, я тоже об этом думал, – сказал он. Потом наклонился и почесал собаку за ухом. Мокрый язык прошелся по его пальцам. – Это Бисквит виноват. Он спрятал свой ошейник.

– Я читала об этом, – отозвалась Наташа. – Но он также нашел меня в реке, так что я его прощаю.

Гостьи не брали печенье, и пес начал пускать слюни. Джейми взял тарелку и протянул им, но обе Хоуленд отрицательно покачали головами.

– Дома нас ждет ужин, – с улыбкой пояснила Элисон.

Эта более старая версия дочери хорошо выглядела. Джейми полагал, что в ее дневном рационе было не слишком много пирожных или печенья.

– Тогда я уберу его, – сказал он. – Бисквит не может устоять перед соблазном и в два счета утащит что-нибудь с тарелки, я не зря его так назвал. Наверное, хорошо, что у меня нет детей. У меня не очень получается приучать к правилам.

– Я просто хотела извиниться, что не смогла пообщаться с вами в больнице, – вставила Наташа. Она гладила Бисквита, но Джейми заметил, что делала она это осторожно, чтобы не нацеплять шерсти на одежду. Он ее не винил. Пахнуть мокрой собакой не очень-то приятно в любом возрасте, но точно не круто для подростков. – Это, вероятно, было грубостью с моей стороны, – закончила она.

Джейми покачал головой:

– Нет, конечно нет. – Это не было до конца правдой. Когда его не пустили к ней, он почувствовал себя идиотом, особенно когда репортеры на улице потребовали рассказать, каково ее состояние.

– Я попросила их сказать вам, что отдыхаю, но это было не совсем так. – Ее большие глаза, устремленные на него, были полны извинений и просьб о понимании. – Я просто еще не была готова… ну, встретиться с вами. Это, наверное, странно звучит. Мне казалось, что, если я вас увижу, мне придется признать, что все это действительно случилось. Я же старалась думать, что все в порядке, но когда происходили странные вещи – ну, например, возможность увидеть вас, – меня это сбивало с толку.

– Я понимаю, – сказал он. – И все в порядке, правда. Самое главное, что тебе уже лучше.

– Хотя она до сих пор не может вспомнить, что произошло, – сказала Элисон, наклоняясь над столиком. – Ничего. Я бы хотела, чтобы она вспомнила. Я имею в виду, слава богу, что на нее не напали, но мне все же хочется знать, почему она там оказалась.

– Мама! – Наташа, смутившись, закатила глаза. – Это не должно волновать мистера Мак-Махона.

– Я бы хотел вам помочь, – сказал Джейми, – но я видел только девочку в реке. Никого больше. И не было никаких признаков того, что там был кто-то еще.

Он снова и снова перематывал свои воспоминания, переживая, что упустил что-то в то утро. Он был уверен, что нет, но все его внимание – та малость, что осталась вследствие шока, – было приковано к Наташе, и как только он вошел в воду, его чувства будто атрофировались.

– Не обращайте на нее внимания. Пожалуйста, – сказала Наташа.

Девушка явно была смущена, но Джейми удивило то, что она говорит о маме, как будто той здесь не было, будто они поменялись ролями ребенка и матери. Он еще больше удивился, что это сошло ей с рук. Элисон ничего не сказала, только виновато пожала плечами. Может, она просто испытывала огромное облегчение от того, что ее дочь вернулась домой практически целой и невредимой, и не хотела ее одергивать, но в этом было что-то давно укоренившееся. Наташа так привычно произнесла это.

– Мы знаем, что если бы вы что-то вспомнили, то рассказали бы полиции, – добавила она. – И я уверена, что память ко мне вернется, когда я буду готова, и окажется, что в этом виновата я сама, что это просто глупость, несчастный случай.

Она попивала чай. Сверху, из студии на чердаке, донеслись звуки гитары. Эйден, вероятно, неплотно закрыл дверь.

Бисквит, всегда искавший, что бы могло его привлечь, выбежал из комнаты, услышав шум.

– Растаяло очарование, – сказала Наташа.

– Ему нравится находиться в студии. Вечером там всегда теплее всего.

– Вы работаете по ночам? – Глаза Наташи моментально расширились. – Допоздна?

– Иногда. Когда втягиваюсь в работу.

Она казалась ошеломленной.

– Вау. А как же вы тогда гуляете с собакой так рано? Вы это делаете перед тем, как лечь спать?

– Время от времени да, но я никогда не был любителем поспать. Как правило, я сплю не больше четырех часов. И предпочитаю вымотать Бисквита пораньше, иначе он потом сводит меня с ума.

– У меня тоже проблемы со сном, – мягко сказала она. Совершенство ее юности немного омрачилось, но ненадолго. Она снова заговорила о собаке. – Он такой милый! – Она погрозила Джейми пальцем: – Но не позволяйте ему снова прятать свой ошейник! От этого может зависеть еще чья-то жизнь.

Джейми рассмеялся вместе с ней, радуясь, что она может шутить над этим. Это облегчило его необъяснимое чувство вины. Она была в порядке. Все закончилось хорошо. Наташа поднялась, и мать последовала ее примеру.

– Что ж, нам пора. Я еще хотела успокоить вас насчет фотографий, которые просили сделать газетчики. Я им отказала. Я знаю, что вы частное лицо, – газеты не переставая об этом жужжали – и, честно говоря, я просто хочу вернуться в школу и привести свою жизнь в порядок. Могу поспорить, что вы тоже.

Джейми не мог не испытать облегчения.

– Да. Я бы согласился, если бы ты попросила, но это совсем не мое. Если бы я жаждал внимания, то играл бы в группе, а не работал над саундтреками.

– Я так и поняла. – Она поднялась на цыпочки и коснулась губами его щеки. – Еще раз спасибо.

Он смотрел на них, пока за ними не захлопнулась дверь. Бисквит, уловив какое-то движение внизу, сбежал по лестнице и теперь метался у его ног. Оставив поднос на столике, Джейми понес свой чай в студию.

– Они ушли? – спросил Эйден.

Он кивнул.

– Она, похоже, хорошая девочка.

Эйден пожал плечами:

– Да, наверное.

Джейми хотел спросить, что он имел в виду, но решил промолчать, когда увидел, что Эйден опустил голову так, что его лица не было видно за волосами. Иногда Джейми забывал, что Эйден сам не так давно закончил школу. Ту же, в которую ходила Наташа. Может, между ними что-то было. Впрочем, его это не касалось, и он не собирался совать свой нос куда не следует. Сев за стол, он впился взглядом в экран монитора.

– Правильно, – сказал он. – Давай сделаем из этого микс. И закрой дверь. Тебя слышно внизу.

Бисквит проскочил внутрь и плюхнулся на свою лежанку; дверь закрылась и, не слышимый внешним миром, Эйден начал играть.