44
Гериг, Идиам, владыка мертвого города

Наступил вечер, позади арьергарда солнце уходило за горизонт. Закатные лучи причудливо преломлялись сквозь не осевшую еще после последней песчаной бури пыль и окрашивали Гериг в неприглядный оранжевый цвет. В таком цвете она показалась лорду Арнмагилу еще более уродливой, чем тогда, когда он видел ее, будучи Элсом Тейджем. Он нахмурился. Несмотря на значительные разрушения, сейчас Гериг выглядел более грозным, чем в те давние времена.

Справа от лорда Арнмагила ехал Титус Консент, слева – бесстрашная Элспет. Императрица держалась в седле так же уверенно и элегантно, как ее старшая сестра. У Жены получалась более зрелая, сдержанная и величественная Элспет, чем у Гаурли, однако ее императрице недоставало благодушного лукавства Эавийн. Иногда лорд Арнмагил старался подбирать своих актрис в зависимости от случая.

Разница была едва уловима, но Титус заметил и уже спрашивал недоуменно, почему это у императрицы так быстро стало меняться настроение.

Об интересном положении Элспет Титус не знал. Бог даст (или богини) – и не узнает.

Обычно лорд Арнмагил не ездил в авангарде, но сейчас ему хотелось взглянуть на Гериг, пока совсем не стемнело, а еще больше хотелось оказаться подальше от вечных жалоб королевы Клотильды, которую вместе с небольшим потрепанным отрядом накануне утром захватили разведчики Праведных.

Почти все спутники Клотильды разбежались – в основном из-за ее несносного поведения. Из тех же самых стойких, кто остался со своей королевой, многих перебили в сражении гизелы-фракиры, их нанял какой-то вельможа-чалдарянин, враждовавший с Клотильдой.

Лорда Арнмагила все это мало занимало. Прошлое – в прошлом. Теперь Клотильда под его защитой. А вздумает и дальше плести козни – будет наказана.

Никогда еще Хект не встречал человека, который был бы настолько уверен в собственной правоте. Клотильда вполне дала бы фору самым эгоистичным демонам-богам из допраманских времен.

– Есть ли какой-то секрет, когда имеешь дело с такими, как она? – спросил он Жену.

Клотильда упорно не желала признавать, что оказалась в полной власти Праведных.

Богиня в облике Элспет улыбнулась, словно бы припомнив некую лишь ей известную шутку.

– Намекаешь, что неплохо бы что-нибудь предпринять? Убийство – прекрасный способ.

– Ты мне подкинула ужасную идею.

– Ах, я и забыла. Ты же у нас само благородство.

– В чем, в чем, а в этом меня редко обвиняют.

– Разве что настоящая императрица, – кивнула Жена. – Но она в своем роде безумна. Полагаю, что-то сделать точно необходимо, просто чтобы привлечь внимание королевы.

– Она уже не королева. Только никаких смертей, пожалуйста.

– Все равно это самый верный способ.

– Будут последствия.

– Тогда пусть помнит об этом каждую минуту. Иначе станет совсем несносной.

С Клотильдой все же кое-что произошло. Сущие пустяки, впрочем.

Когда бывшая королева вопила на несчастного слугу, у нее вдруг пропал голос. Чем сильнее она гневалась, тем сильнее сжималось горло, пока наконец Клотильда чуть не задохнулась.

Она рухнула на пол. Голос ее не слушался, но она упорно пыталась заговорить. Три раза падала она без чувств, пока наконец не осознала свое положение: будет вести себя как прежде – сама себя удушит.

Приступы удушья можно прекратить в любой момент, стоит только пожелать.

И Клотильда прикусила язычок. Очень скоро ее охватил ужас. Весь ее мир стремительно рушился под гнетом грубой реальности.

Наконец-то до Клотильды дошло: всем плевать. Она всецело во власти этих бандитов, которые лишили ее всего. И многие из них не прочь отделаться от нее раз и навсегда, чтобы избавить себя от возможных хлопот в будущем. Предводителю Войска Праведных стоило лишь бровью повести.

Когда Праведные подошли к Геригу, Клотильда была уже сама покорность. Но странных дам, путешествовавших с лордом Арнмагилом, ей обмануть не удалось. Они угадывали малейшее злобное намерение, едва оно только начинало маячить у нее в голове. Предводитель сдержал Лучезарных, но позволил им доходчиво объяснить Клотильде, что она только пленница, лишенная власти.

– Позабудь о надеждах, которые ты возлагала на своего кузена, – без обиняков заявила ей императрица Элспет. – Он точно в таком же положении, что и ты, хоть и пытается убедить себя в обратном. Он заложник, его судьба всецело зависит от того, как поведешь себя ты. И наоборот. Братство Войны могло бы услужить Индале, отдав ему Роджерта дю Танкрета.

О том, как относился к Черному Роджерту Индала, было прекрасно известно всем, кроме самого Черного Роджерта. Дю Танкрет принципиально не обращал внимания на то, что думали о нем другие.

– Эта женщина наконец-то осознала, в какую угодила переделку, – доложила Жена лорду Арнмагилу.

– Но ты все равно хочешь меня предостеречь?

– Волк навсегда останется волком, даже если ему придется ради спасения собственной шкуры на время притвориться комнатной собачкой.

– Думаешь, она не сможет сдерживаться?

– Не сможет. Клотильда не изменится. Припомни хоть одного человека вроде нее, который бы сумел измениться.

Разумеется, Хект никого припомнить не смог.

– Тогда прозорливый игрок не стал бы ставить деньги на то, что она станет кроткой овечкой.

– Определенно, – усмехнулась Жена. – Однако ты уже не раз делал рискованные ставки. На этот раз точно проиграешь. Я по-прежнему считаю, что прозорливому игроку стоит прибегнуть к помощи гадюки или несчастного случая.

С такими союзниками, как Лучезарные, устроить это не составило бы труда.

– Возможно, когда-нибудь, но не сейчас.

Она промолчала, но незаданный вопрос повис в воздухе.

– Нельзя слишком часто прибегать к простейшим способам. Именно так люди превращаются в Гордимеров и эр-Рашалей, – сказал лорд Арнмагил.

Жена смотрела на него ничего не выражающим взглядом.

– Ладно, ты права, – признал Хект. – Я и сам не раз прибегал к простым способам. – (Быть может, этого не избежать, когда поднимаешься на самый верх.) – Как бы то ни было, сейчас не об этом надо беспокоиться, а о Шельмеце. Он – наша главная забота. В следующие несколько дней, вероятно, решится судьба Святых Земель. А может, и судьба Лучезарных тоже. Нам известно, что творится в Гериге?

– Какие уж тут секреты, если Старица с ними. Командор ордена собрал главнокомандующего, Вдову и нескольких изменников-люсидийцев, которым важнее сокрушить колдуна, чем неверных.

– И кто же эти изменники? Прамане редко загадывают дальше завтрашнего дня. С самого рождения им твердят: все, что случается, случается исключительно по воле Господа.

– Старый генерал ша-луг Нассим Ализарин, с ним несколько его боевых товарищей и внучатый племянник Индалы Азим аль-Адил. Довольно молодой, даже обратил внимание на Старицу.

– На Старицу не обратит внимание только покойник. – Хект и сам испытал на себе ее чары. – Вам всем нравится искушать смертных?

– Да, нравится. Надо же и богиням как-то развлекаться. Имена люсидийцев тебе знакомы?

– Нассима я знаю. Наши пути иногда пересекаются.

Бесполезно было бы скрывать что-нибудь от Ночи, но больше Хект ничего объяснять не стал.

Стоит ли и здесь ждать осложнений?

– Может, не зацикливаться ни на чем, а просто посмотреть, как пойдет? – спросила Жена.

Она явно намекала, что даже с самыми страшными угрозами можно покончить в одно мгновение. Оборвав чью-то жизнь.

Он резко мотнул головой.

Нечасто случались подобные встречи.

– Пинкус, ты и здесь нашел свой забродивший давленый виноград. Бо, слыхал, ты подался в адский легион.

– Оттуда меня уже поперли, командир. Слишком чумазый, видно, для них оказался. Так что теперь я просто один из тех жалких дезертиров, что прячутся по углам. А Джо с тобой?

Бьогна пожал руку Титусу Консенту. Никто бы не назвал этих двоих приятелями, но знакомы они были целую вечность и питали друг к другу смешанное с завистью уважение.

За встречей наблюдали бесстрастная Гаурли в обличье Граальской императрицы и спутники Горта. Лорд Арнмагил узнал Старицу, хотя та сменила облик и облачилась в наряд из Святых Земель. Богиня подмигнула, но быстро сникла под гневным взором Гаурли.

Недовольство Гаурли не ускользнуло от внимания старого мейсалянина и суровой воительницы – лорд Арнмагил решил, что это и есть Вдова. От нее так и разило сверхъестественным смертоносным могуществом, словно она уже наполовину вознеслась – просто по кровожадной инерции.

Вдова и Хект посмотрели друг другу в глаза.

И мир замер. На мгновение перед его взглядом все померкло – он видел лишь ее глаза, наполненные бездонной тьмой. Вдова, покачнувшись, отступила.

Связь прервалась. Лорд Арнмагил чувствовал, что заглянул в некое таинственное темное зеркало из арсенала Старейших. Или в глубины собственной больной души.

Вдова, очевидно, была потрясена еще больше. Она едва не рухнула на пол, но ее успел подхватить старик-мейсалянин, пекущийся о ее репутации.

Лицо старика показалось лорду Арнмагилу смутно знакомым. Где же они встречались? И когда? Но… А вот и Нассим Ализарин и чуть поодаль – Мадук из Хульса, наблюдает за всеми. Некоторые люди возвращались в его жизнь, причем уже не в первый раз.

Пусть мир и огромен, но те, кого влекут схожие нити судьбы, так или иначе сталкиваются, когда сходятся уток и основа, пока слепые сестры тянут свою пряжу, сплетая полотно человеческой жизни.

Какая ересь!

Хект посмотрел в пол и медленно обернулся.

Сегодня у него была тень.

– Присматривайте за этими двумя, – сказал он невпопад, имея в виду Роджерта дю Танкрета и Клотильду.

Бывшая королева и ее кузен только что вышли. Дю Танкрет якобы собирался показать Клотильде ее покои, но на самом деле было вполне очевидно, что любовники отправились плести козни – они почти и не скрывались.

Все присутствующие покачали головами – подчиненные Хекта, воины из Герига, фиральдийцы, коннектенцы. Здесь никто не обрадуется, если Хект будет командовать и совать свой нос во все мелочи. Эти люди не считали, что у него есть право раздавать им приказы.

– Может, займемся тем, ради чего и собрались? – предложила Гаурли. – Пора разобраться со львом, что рычит в тени нашего костра.

– Вам слово, ваша светлость, – согласился лорд Арнмагил.

В отличие от Элспет, Гаурли такое обращение вполне устраивало.

Она кивнула с весьма недовольным видом, и это заметили все собравшиеся. Перед ними же императрица – она вполне обойдется без указаний собственного генерала.

Изображающие Элспет богини дулись даже чаще, чем сама Элспет.

С самого начала Пайпер и его помощники собирались поручить разговоры фальшивой Элспет. Лорд Арнмагил не хотел выглядеть перед всеми рвущимся к власти забиякой. На войне важно не только держать оружие наготове, но и потакать самолюбию союзников.

Пока недовольство исходило лишь от Нассима Ализарина и – еще более явственно – от его подопечного-люсидийца.

Юный Азим не желал лезть вперед своего наставника. А Нассиму не нравилось, что бывший ша-луг теперь князь неверных.

Остальные охотно готовы были считаться с тем, в чьем распоряжении имелись самое смертоносное оружие и самые злокозненные средства. Лорд Арнмагил подозревал, что Старица не стала демонстрировать им всю мощь этих средств.

Среди зрителей присутствовали люди из особого ведомства. Лица у них были каменные. Да, они пойдут на сближение с Ночью, но лишь пока не покончат с засевшим в Идиаме злом.

Эти мрачные монахи-воины на самом деле не понимали, что именно зреет в пустыне. Верить на слово Нассиму Ализарину? Но, пресвятой Аарон, он же неверный!

И все равно они подозревали, что в Идиаме свершится нечто грандиозное.

– Войско Праведных прихватило с собой кое-какие особые инструменты, они нам помогут, – сказала Гаурли.

Какие именно – уточнять она не стала, и так уже рыцари из особого ведомства переполошились не на шутку. Церковь всегда утверждала, что все это выдумки и никаких волшебных инструментов нет и в помине, как нет и Лучезарных, в которых верят одни только деревенские простаки. Все эти россказни – сущий вздор и детские сказочки.

– Отдельного упоминания заслуживает новая формула огненного порошка, – продолжала Гаурли. – Колдуну новинка точно придется не по вкусу. На расстоянии его поджечь гораздо труднее.

Лорд Арнмагил почувствовал, как после этих слов по комнате разлилось закипающее недовольство.

– Хотя обновленный огненный порошок и не защищен от заклинаний волшебника полностью, но более устойчив к ним. Наши пушкари смогут подобраться достаточно близко, чтобы задать ему жару.

Гаурли не стала уточнять, что нового порошка пока маловато. Чем меньше сказано на встрече, тем меньше узнает эр-Рашаль. А когда заговорят фальконеты, изобретать новые заклинания ему будет несподручно, да и некогда.

– У него просто не будет времени, чтобы решить, как справиться с новой напастью.

Лорда Арнмагила переполняла гордость. Это ведь Пелла вместе со своими наставниками-артиллеристами придумал новую формулу порошка. Идея была на удивление незатейлива и просто витала в воздухе, но, увы, обходилась новинка довольно дорого. В порошок добавляли чуть-чуть серебряной пыли, чтобы его не брали заклинания. Можно было использовать более дешевые, но менее эффективные медь и олово, их требовалось гораздо больше. Иногда годился даже свинец.

Из-за таких добавок дульный огонь получался цветным.

Пелле и его товарищам еще только предстояло подобраться поближе к Шельмецу и испытать свое изобретение в бою.

И собравшиеся, конечно, это понимают. Но все же добрые вести поднимут боевой дух, когда придет пора отправляться в Идиам.

Как полагал лорд Арнмагил, перед выступлением следует лучше разузнать, что их ждет в тех мрачных краях.

Лучезарные занимались разведкой без особого рвения – не хотели ненароком дать эр-Рашалю понять, какая ему грозит опасность.

Лорд Арнмагил подозревал, что дело тут нечисто. Теперь он уже никому до конца не верил. Иногда сомневался даже в отчетах Титуса – ему снова мерещилось, что Консент лжет насчет своего обращения. Не доверял Пелле, но по другой причине: мальчишка вечно рвался делать то, что делать ему запрещалось, а его мать никогда бы в случае чего не простила Пайпера.

– Генерал Ализарин, – сказал он, – говорят, вы лучше всех знаете эр-Рашаля. Как отметила ее светлость, у Войска Праведных имеются особые средства. Подумайте, как их можно использовать.

Вместе с Лучезарными он собирался низвергнуть Шельмеца в ад при помощи реликвий из Небесной Крепости.

Пусть союзники раздуваются от собственной важности, на самом же деле вся мощь будет сконцентрирована в руках у Лучезарных. Всем другим останется только не дать Шельмецу сбежать. Хотя знать им об этом не стоит – пострадает самолюбие.

У Хекта не слишком хорошо получалось скрывать свои мысли: остальные начали что-то подозревать. Им становилось все неуютнее. Сильнее всех волновались Праведные и Лучезарные.

Он изо всех сил боролся с растущей манией величия, но, как видно, безуспешно.

В глубине души у него зрело омерзительное и жутковатое подозрение: а не вступил ли он на путь Гордимера Льва? Неужели назад уже нет пути, даже если он знает о происходящих с ним переменах? Неужели сокрытые в Ночи старухи из злобы уже плетут его неизбежную горькую судьбу?

Выходит, их ремесло вовсе не судьба, а злоба?

Все было сказано. Все споры разрешили, обо всем договорились, хотя у каждого и остались тайные сомнения. Закончились переговоры с анса, в которых немалую роль сыграли «дары». Не очень часто расставленные пикеты постепенно превратились в осадное кольцо, смыкающееся вокруг Анделесквелуза. Как говорил Титус: на шее города затягивалась петля.

Произошло несколько стычек с мертвыми эр-Рашалевыми помощниками. Заканчивались такие столкновения быстро, и страдали в них исключительно подручные Шельмеца. Ярость и тревога в руинах нарастали. Анделесквелуз окутывала сверхъестественная тьма, и солдаты, стягивавшие кольцо окружения, утверждали, что черное сияние то нарастает, то убывает, будто где-то там, в глубине, медленно бьется огромное сердце.

Лучезарные охраняли союзников от демонов, а Праведные, рыцари из Братства, Правосудные и фиральдийские добровольцы Пинкуса Горта с помощью анса и даже Черного Роджерта таскали по изматывающей жаре воду и припасы и, следуя указаниям Пеллы, расставляли фальконеты. Мальчишка выбирал места из расчета донесений Лучезарных и выстраивал самые надежные огневые линии.

Действенность своего нового огненного порошка ему удалось доказать почти сразу же.

Нависшая над Анделесквелузом мрачная злоба с каждым часом становилась все чернее и непрогляднее. Растеряв мертвых помощников, эр-Рашаль сам вышел из города. Тщеславный колдун решил, что сумеет досадить Войску Праведных, подорвав их огненный порошок на расстоянии.

И снова ему несказанно повезло, как порой везет настоящим злодеям. Эр-Рашаль уцелел под градом ядовитой картечи и, прихрамывая, обратился в бегство. В своей берлоге, предаваясь жалости к самому себе, он возобновил отчаянные попытки воскресить Ашера.

Еще совсем чуть-чуть.

Однако из-за новых ран силы таяли, и работа шла медленно. Волшебника клонило в сон, но он не мог позволить себе такой роскоши. Если враги застанут его спящим, ему конец.

От них ничего не скроешь. Невидимые Орудия, большие и малые, ловят каждый его вздох, считают удары сердца. Ну ничего, настанет час, и они будут агнцами для его волка! Как только он развеет последние путы, связывающие Ашера… Понадобится лишь несколько новых душ.

И души эти принадлежат тем, кто так стремится покончить с его собственной душой. Это ли не насмешка судьбы: его заклятые враги послужат исполнению его же мечты.

Только вот эти негодяи вознамерились во что бы то ни стало первыми поставить точку в его истории.

Подручных у эр-Рашаля почти не осталось. Трое никуда не годных воскрешенных волшебников из древнего Анделесквелуза, три ходячих мертвеца из бывших анса и двое живых детей из того же племени – семилетние близнецы, брат с сестрой. Дети пережили такой ужас, что, возможно, им так никогда и не удастся оправиться. Шельмец до сих пор не принес их в жертву лишь потому, что ему нужны были рабочие руки. Еще ему помогали несколько дюжин запуганных Орудий. Толку от них не было никакого. Силы в каждом – что в перышке колибри.

И все же слугам Шельмеца, хоть и неумелым, вероятно, удастся напасть на врагов и покачнуть чашу весов в пользу колдуна, раздобыв для своего повелителя недостающие сердца, души и тела.

На это и надеялся эр-Рашаль.

Слабость и невыносимая боль не позволяли ему встать с грязного соломенного тюфяка, на котором он лежал уже очень давно.

– Близится ночь, – прохрипел он, говоря на этот раз вовсе не метафорически. – Наш час придет.

Девочка-близнец вдруг рассмеялась отвратительным басистым смехом, будто перед ним был вовсе не ребенок, а некое злобное древнее существо. В глазах ее вспыхнул недобрый зеленый свет.

– Грядет Ночи час.

Зеленый свет померк. Девочка упала на пол, брат в ужасе смотрел на нее. Что это было?

Воздух задрожал, словно в комнате только что побывал какой-то ужасный гость. Остался лишь запах тлена, затхлой земли да лежащий на полу ребенок, отмеченный его появлением.

И тут, словно в жутком приступе несварения желудка, принялись изрыгать свои заряды вражеские фальконеты.

По каменным руинам забарабанила картечь. Один снаряд отскочил от кладки и угодил воскрешенному древнему волшебнику прямо в висок. Голова его взорвалась, пыль и осколки костей полетели во все стороны.

Отчаянно сражаясь со своей непослушной плотью, эр-Рашаль обратился к последнему заклинанию как к последней надежде и стал высасывать силу из врагов, чтобы обратить ее против них самих.

Лорд Арнмагил и Гаурли в обличье Элспет сидели в тени на вершине невысокого утеса, глядя на расстилавшуюся внизу бывшую храмовую площадь Анделесквелуза. Еще с десяток наблюдателей ждали поблизости, кое-кому из них казалось, что императрица и ее главный военачальник излишне льнут друг к другу. Чуть вдалеке лениво постреливали фальконеты и обычные пушки. В руинах полыхали пожары, вспыхнувшие от зажигательных снарядов из катапульт. Фальконеты стреляли нечасто – просто чтобы напомнить о себе. Их огненный порошок действительно не поддавался заклинаниям Шельмеца. И как только хормейстер решит, что им пора выступить хором, они дружно запоют в унисон.

Все, кто решился выступить против эр-Рашаля вместе с Предводителем Войска Праведных, были в тот день здесь. Даже Черный Роджерт. И наградой за ту боль, что ему пришлось испытать, проходя через Идиам и взбираясь на Гору, было пусть и неохотное, но все же уважение остальных.

Главнокомандующий Пинкус Горт потихоньку потягивал вино из заветного бурдюка. Рядом стоял на коленях Нассим Ализарин. Пока он так и не смог увидеть в Предводителе знакомого ему по Артесипее Пайпера Хекта, не говоря уж о том прохвосте, которого когда-то звали Элсом Тейджем. Генерал о чем-то тихо переговаривался с двумя вождями из племени анса. Тех гораздо больше волновало скопление вокруг иноземцев, чем притаившееся в разрушенном городе зло. Неподалеку от Пинкуса Горта, в сопровождении женщины, которую она называла Надеждой, и немощного старика, связанного с ней несокрушимыми узами личной привязанности, прохаживалась Вдова.

Лорд Арнмагил боялся, что после всех событий этого нелегкого дня мейсалянин может и не оправиться.

Мадука из Хульса среди собравшихся не было. Командор посоветовался с анса, с отступниками ша-луг и своими головорезами из особого ведомства и придумал себе дело: с небольшим отрядом притаился в засаде неподалеку от единственного пути, по которому мог в случае чего сбежать Шельмец. Мадук был уверен, что эр-Рашаля убить не удастся и тот попытается улизнуть с самыми важными мощами, чтобы потом вновь попытаться возродить новых злодеев.

Лучезарные полагали, что шельмец может податься к Хин-тай Ат, понадеявшись обмануть Тистимеда и убедить того в своей значимости.

Не было и Азима аль-Адила. Нассим отослал его в Шамрамди – доставить донесение Индале, в надежде, что юный Аз доберется туда раньше, чем город падет. По слухам, этот час неминуемо приближался. Лорд Арнмагил очень рассчитывал, что аль-Адил сумеет изложить Индале те мысли о мире, которые Предводитель пытался вложить в голову Нассиму, причем так, чтобы Внушающий Великий Трепет принял эти мысли за свои собственные. Незримые и неслышные Лучезарные должны были помочь его убедить.

Теперь Старейшие могли добраться и до Шамрамди. Они вовсю творили там свои каверзы. Именно Лучезарные и сообщили, что город находится в отчаянном положении: стоит посильнее надавить – и сопротивление падет.

– Пора, – прошептала Гаурли. – Не будем забывать об осторожности. – Она сжала руку лорда Арнмагила – взволнованно и довольно бесцеремонно, и все, кроме самого Предводителя, это заметили.

Одна лишь Старица знала, что перед ними не Элспет. Фамильярность Гаурли ее тоже не обрадовала.

Лорд Арнмагил встал. Казалось, он вдруг стал выше, мощнее и решительнее, чем обычно. Тень его, пляшущая в свете огней, вытянулась и загустела. Иллюзия? Или во всем виновато освещение?

У тени Предводителя не было одной руки.

Он сбросил с обрывистого склона моток веревки. Один ее конец был привязан к обломку древнего каменного столба. Спускаясь вниз, веревка начала медленно разматываться.

Хект поднял левой рукой странного вида молот и пристроил его за спиной, где уже висел длинный меч. Молот алчно застонал. Предводитель обвязался веревкой и начал быстро спускаться в долину.

Под его весом веревка дрожала и дергалась, и все же императрица спокойно подняла ее, обвязала вокруг талии и тоже устремилась вниз. За спиной у нее болтался легкий мешок. Держалась Элспет одной рукой – в другой у нее было копье.

Зрители остолбенело глядели на происходящее. Подобное никак не могло случиться без вмешательства Ночи.

– Заря, ты следующая, – велела Вдова.

Можно было ничего не говорить: Надежды уже и след простыл. Никто и не заметил, как она исчезла.

– Ну, разумеется, – пробормотал старик, поглядев на восток.

– Что? – спросила Кедла.

– Восходит полная луна. Раньше ее не было, а без нее никак.

– Ничего не поняла. Почему?

– Ашер – это бог Горы. Ашторет – Невеста Горы, а она, как мне говорили, была богиней луны.

– Ну-ну, – презрительно фыркнула Вдова.

И кто тут боится мертвых богов?

Старик никогда не сказал бы этого вслух, он знал, что по-настоящему Кедла боялась только простых человеческих отношений, хотя ее так и подмывало (возможно, и бессознательно) сделать исключение для главнокомандующего.

На утесе плясали лунные тени и отблески пожарищ. Но в лунных тенях не было силы. Когда вокруг горы собрались Лучезарные, другие создания Ночи вмешиваться не станут.

Вдова протиснулась мимо Пинкуса Горта и ухватилась за веревку. Та извивалась, как змея, и была совсем не натянута, хотя по ней спускался уже не один человек. Кедла ловко обмотала веревку вокруг себя. Трос вздрагивал, словно подгоняя ее.

Точно волшебство.

Бормоча себе под нос молитвы доброму Господу, старик полез за девушкой следом. Глаза он крепко зажмурил.

Пинкус Горт ждал своей очереди.

Гаурли отвязала веревку и ступила в тень, в которой уже стоял лорд Арнмагил. Он достал у нее из заплечного мешка толстую свечу.

– Зажигай, пока свидетели не явились, – велела Лучезарная.

Конец веревки дергался, будто раненая змея.

Хект пожелал, чтобы свеча зажглась.

Ничего не произошло.

Гаурли что-то пробурчала, и фитиль тут же вспыхнул. Время замедлилось.

– Держись рядом, – брюзгливо сказала богиня. – Если я ненароком выйду за свет, нам обоим несдобровать.

Предводитель должен был нести свечу в той руке, которая не отбрасывала тени.

Гаурли не стала говорить, что он и сам, если споткнется, может расшибиться насмерть.

Вот бы получился конфуз так конфуз, сломай он шею, перед тем как эр-Рашаля настигнет злая судьба.

– Сюда. – Гаурли указала на проход между двумя каменными столбами, которые стояли, прислонившись друг к другу, словно два дружка-собутыльника.

В пляшущем свете их внутренняя поверхность окрашивалась то светло-желтым, то оранжевым.

– Будь осторожен. Даже сейчас он может нас учуять.

Земля под ногами дрогнула, несмотря на волшебную свечу.

Покосившиеся столбы чуть сдвинулись. Сверху посыпался мусор. На глазах у лорда Арнмагила маленький каменный обломок медленно полетел вниз, до земли ему еще оставалось никак не меньше минуты. Время замедлилось, но все-таки не остановилось окончательно.

– Он и правда почувствовал наше приближение, – проворчала Гаурли, хотя Предводитель Войска Праведных ничего не услышал. – Проклятье! Зашевелился большой демон. – Оставшийся позади падающий обломок уже наполовину долетел до земли. – Мы угодили в ловушку. Не мы с тобой, а весь отряд. Про свечу он не знает. Ага, и нас двоих все-таки не ждет. Но ощущает угрозу, исходящую от тех, кто идет за нами следом, и каким-то образом высасывает из них силы. Из жителей срединного мира – не из нас. Присутствие Лучезарных его несколько ослабило. Проглядел. Мы подобрались совсем близко. Но мы-то в его расчеты не входили. Ловушка – та, что на людей, – все равно сработала. Надо поскорее его отвлечь, а не то все кончится плачевно.

Продолжая говорить, Гаурли шла вперед – так быстро, как только осмеливалась. Ее слова звучали ужасно медленно.

Чем ближе Хект и Гаурли подбирались к цели, тем быстрее текло время.

Лорд Арнмагил так сосредоточился, чтобы не прозевать колдовскую ловушку, что к обычной опасности оказался не готов. К счастью, в руке у него была свеча, а не обнаженный меч. Хект обогнул покосившуюся колонну и столкнулся с каким-то мальчишкой. Тот испугался не меньше самого Предводителя и дико вытаращил глаза. В спину мальчишке тут же врезалась девчонка – того же возраста, роста и с тем же выражением лица.

Гаурли предостерегающе зашипела, но было слишком поздно. Уже десять секунд, как поздно. Дети готовились нанести удар – они шли устраивать ловушку и не знали, что невидимые враги подобрались ближе, чем те, кого им приказали убить.

Хект с Гаурли мгновенно разоружили детей. Близнецы тут же забыли о своих кровожадных намерениях и покорились. Подоспела Вдова. Воздействие волшебной свечи ее порядком удивило, хотя магический предмет растерял почти всю силу, когда вокруг него столпились четыре человека и богиня. Лорд Арнмагил поразился, с какой мягкостью и сочувствием Кедла отнеслась к детям, а потом вспомнил, что у нее были и свои сыновья. Видимо, она чувствовала свою вину перед ними из-за того, что оставила их.

Предводитель и сам чувствовал себя виноватым, а его-то дети уже выросли.

– Я ими займусь, идите дальше, – сказала Вдова.

Но на месте Кедла сидела недолго. Едва появился брат Свечка, она тут же передала ему близнецов и, не дав совершенному и рта раскрыть, отправилась вынюхивать новые жертвы.

Гаурли проскользнула мимо лорда Арнмагила, держа копье на изготовку.

– Держись ко мне поближе, только на пятки не наступай.

Она напоминала взявшую след гончую. Голова ее наклонилась набок, словно она внимала чьим-то одной ей слышным указаниям.

Каким-то образом Вдове все же удалось их догнать. Сила свечи заметно уменьшилась. Лорд Арнмагил сдержался, хотя ему хотелось вытолкнуть Кедлу из светового круга и бегом броситься вперед.

Она могла пригодиться, ведь ей тоже нашептывали неслышные указания – видимо, Старица.

Они продвигались все дальше. И когда их маленький отряд столкнулся с поджидавшими в засаде мертвецами, Предводитель даже не понял, как в ладони у него вдруг сам собой оказался молот. В следующее мгновение древко стремительно мелькнуло в воздухе, и головы мертвых волшебников взорвались в лунном свете, разлетевшись на облака пыли и костяных осколков. В руках у Гаурли сверкнуло Пронзающее Сердца. Уже павшие когда-то храбрые воины анса пали вновь, чтобы наконец обрести покой. Копье приглушенно застонало, будто женщина, которая не хочет, чтобы дети услышали мать в момент ее наивысшего наслаждения. Все случилось настолько быстро, что те, кто находился бы за пределами светового пятна вокруг свечи, ничего бы не заметили.

Даже для тех, кто стоял внутри круга, показалось, что все произошло в мгновение ока.

Тем временем земля под ними медленно раскачивалась, то и дело вздрагивая, как от судорог, словно некое необъятное существо набирало в легкие воздух для первого вздоха.

Пора ускоряться.

И вдруг лорд Арнмагил почувствовал, что не может оторвать ступню от пола. Он словно в одночасье увяз в непролазной грязи. А ведь только что они стояли на совершенно гладкой, чуть наклонной каменной поверхности.

Пыль поднялась ему до щиколоток и облепила ноги, как липкая жижа, будто нарочно не пуская его вперед.

В этой пыли сверкали в лунных отсветах костяные осколки.

Хорошо, что хотя бы мертвые анса упокоились окончательно, позабыв о битвах.

– Эй, не останавливаемся, – велела Гаурли и рассекла пыль острием Пронзающего Сердца.

Пыль сразу же сделалась не такой липкой.

Где-то неподалеку кто-то или что-то рассердилось.

Земля содрогнулась еще сильнее.

Гаурли зашла справа от лорда Арнмагила, поймала его за локоть и чуть замедлила шаг. Пронзающее Сердца впилось в странный сгусток тьмы и разрубило его. Лорд Арнмагил занес молот. Рукоятка легко и удобно лежала в его левой руке.

Тьма расступилась, и перед ними предстала комната, в которой Предводитель уже бывал много лет назад. На месте Гаурли тогда стоял старый Аз, слева от тогдашнего Элса Тейджа – Костыль с арбалетом на изготовку. До прихода ша-луг здесь много лет ютились лисы, поэтому стояла ужасная вонь, от которой слезились глаза. Тогда ша-луг спугнули зверей в святая святых служителей Ашера.

Теперь лис тут не было, как не было и звериного духа. К старому, изъеденному временем алтарю успел добавиться новый – кто-то насыпал груду камней на скорую руку. Среди грязного тряпья полусидел-полулежал иссохший старик. Тряпье это раньше принадлежало бедолагам, чьи изглоданные кости валялись по всей комнате.

Теперь тут воняло не лисами, а мертвечиной.

Временной пузырь вокруг свечи был невелик, и время в нем теперь бежало быстрее, однако лорд Арнмагил успел все разглядеть и запомнить, прежде чем на них снова обрушилась тьма. Он метнул Костолом – так назывался молот. Оружие со стоном полетело вперед, следом раздался резкий глухой стук, за ним лязг от удара по камню, после чего молот вернулся и рукоять с громким шлепком врезалась Предводителю в ладонь.

В это время Гаурли не давала Пронзающему Сердца скучать. Снова и снова устремлялось копье вперед, испуская фиолетовое сияние. В этом тусклом свечении едва-едва можно было разглядеть, что дринджерийцу снова везло. Он увернулся от молота – тот лишь нанес ему скользящий удар по правой ключице – не смертельный, только рука перестала действовать. А Пронзающее Сердца, не оправдывая свое название, лишь царапнуло его по ребрам, когда он ловко избежал удара.

От ярости и боли Шельмец взвыл.

Фиолетовое сияние погасло, но и тьма продержалась недолго – эр-Рашаль больше не мог изничтожать свет.

Лорд Арнмагил приготовился к броску. Гаурли подняла Пронзающее Сердца над головой, чтобы обрушить его сверху вниз классическим ударом.

Несмотря на давно изводившую его слабость и новые ранения, эр-Рашаль аль-Дулкварнен сумел приподняться, опираясь на свой старый дринджерийский посох-змею. Лицо у Шельмеца смертельно побледнело и перекосилось, на нем явственно читалось неверие: как такое могло приключиться? Но он почувствовал вмешательство Ночи, причем той ее части, которая ему не благоволила.

В левой руке у колдуна появился кинжал в форме змеи: тело ее составляло лезвие, а голова венчала рукоять. Один глаз змеи горел лимонным светом, другой – темно-лиловым. Шельмец махнул рукояткой в сторону незваных гостей. Глаза вспыхнули ярче.

Вперед полетел Костолом, следом за ним обрушилось Пронзающее Сердца. Из демонических глаз хлынул слепящий свет.

Но Смерть отвратила от них свой взгляд.

В самый отчаянный момент земля под ногами резко содрогнулась.

Мертвый город сотрясало величайшее из землетрясений. Все разваливалось на части. На брата Свечку упали близнецы анса, и он рухнул на землю. Дети помогли ему встать, выказав при этом глубокое почтение.

Монах вознес за них молитву доброму Господу. Бежать от грядущей катастрофы было совершенно бессмысленно.

Кедла торопилась догнать лорда Арнмагила. Нога больше не болела. Боль вообще отступала, когда Вдова сильно увлекалась. И тут вдруг рядом появилась Надежда. Даже в жарком Идиаме она излучала приятное тепло.

– Любимая, на землю падай и не двигайся, – прошипела она. – Ну же!

Земля заходила ходуном.

Пеллапронт Версулиус. Пелла все гадал, как же его угораздило заполучить имя вымышленного героя. И что стало с его родной сестрой? Он не видел ее с тех самых пор, как встретил человека, которого теперь звал отцом. Повторится ли с ним то, что случилось с Пайпером Хектом, когда тот нашел свою собственную сестру спустя несколько десятков лет?

Пелла редко задумывался о прошлом, его, в общем-то, мало заботило то, что было с ним когда-то. Кроме родных объятий Альмы, хороших воспоминаний о тех временах почти не осталось. Гораздо больше их сохранилось о годах, проведенных вместе с Пайпером, Анной и девочками. Но иногда, в долгие часы ожидания, Пелла невольно задумывался о своих истоках.

Вот и сейчас он думал об этом, привалившись к заряженному фальконету и мужественно пытаясь не заснуть. Неодолимая дремота, как напасть, изводила всех в лагере, и побороть ее удавалось не каждому.

А потом вдруг земля под ногами всколыхнулась. Часть склона вздрогнула и поползла вниз. Впереди – левее, чем все ожидали, рассыпая вокруг себя камни и глину, над поверхностью приподнялась огромная голова. Она была непроницаемо-черного цвета. Вот голова запрокинулась и воззрилась на луну.

Артиллеристы не стали попусту таращить глаза и ротозейничать – фальконеты, не заряженные особой картечью, заговорили сразу же, их даже не стали разворачивать. Те же, что были подготовлены к охоте на богов, пушкари быстро навели на цель. Прошло всего полминуты, как разверзлось лоно горы, а фальконеты уже завели свою песню.

Особая картечь угодила воскресшему Орудию в загривок, да так там и осталась. Два снаряда прошили то место, где у человека находится мозговой ствол, и вылетели через правую ноздрю чудовища, напоминавшую свиное рыло.

Точно скрученное судорогой, божество все вылезало и вылезало из земли, пытаясь повернуться туда, откуда доносился грохот. В лунном свете стало видно уродливое обезьянье лицо, искаженное от мучений и удивления.

На богов нельзя напасть. Боги сами причиняют боль, но не страдают от нее. Таково магическое положение вещей. Такова Тирания Ночи.

Потрясенные гигантскими размерами демона артиллеристы все-таки собрались с духом и прицелились поточнее. Рявкнул еще один фальконет, и снаряд с громким влажным шлепком угодил в поднимающееся Орудие. Чудовище покачнулось, взвыло громче любой пушки, высвободило из земли семипалую когтистую лапу и потянулось к одной из этих людских трещоток, которые ему так досаждали. Земля вокруг создания Ночи дрожала, кипела и плясала, хотя это и трудно было разглядеть в призрачном свете луны.

В следующие двадцать секунд выстрелили все фальконеты, которые успели выставить на линию огня. Слишком близко был Ашер – не промахнешься. Одним из снарядов чудовищу отсекло простертую вперед лапу.

Нассим чувствовал невыносимый стыд. Охваченный ужасом, он вцепился в старого Аза мертвой хваткой и не мог разжать рук. Все, во что он верил, было уничтожено в одночасье. Демон вопил, как смертельно раненный боевой слон, и тянулся к людям. Голова его моталась из стороны в сторону и, казалось, вот-вот отвалится. Отсеченная лапа стукнулась оземь с такой силой, словно упал тяжеленный надгробный камень. Демон снова взвыл и отрастил себе новую паучью длань с еще более длинными когтями. Потом ухватил фальконет и притянул поближе, чтобы лучше рассмотреть.

И тогда снова рявкнул фальконет Пеллы. Посеребренная картечь вонзилась чудищу в лицо. Даже оглушенные выстрелом канониры услышали шлепок – будто отбивали мясо. На гигантском лице проступили мертвенные пятна, оно начало медленно расплываться и стекать вниз. Чудище осело и выронило фальконет, с ним упали и несчастные артиллеристы.

Тем временем Орудие снова воспрянуло и начало восстанавливать прежнюю уродливую форму.

Что делать в таких случаях, фальконетчикам было известно давно и в мельчайших подробностях. Все пушки, которые навели на цель еще раньше, спешно начали обстрел. Те же, что навести не успели, канониры живо переставляли и тут же наводили. Когда закончилась особая картечь, стали использовать то, что было под рукой. Ни одно Орудие еще не смогло воспротивиться законам физики.

После каждой атаки чудище слабело. На это и был расчет. Но снова и снова оно собирало себя воедино, и с каждым новым воскрешением слабели уже его враги.

Несколько артиллеристов упали – они так ослабли, что не могли больше стрелять. Залпы уже гремели не так дружно. Движения солдат все больше замедлялись.

Один точный выстрел еще немного подпалил чудовище. Оно замерло.

И вдруг ночную тьму пронзили вопли.

В дни своей славной юности Ашер отмахнулся бы от Похитительниц Павших, как от назойливых ос. Но воскресший Ашер был всего лишь тенью того грозного божества. Плоть его, нашпигованная особой картечью, провисала и слабела, серебро разливало по жилам свой смертоносный яд.

Поток ворованной энергии иссяк.

А Похитительницы, отъевшиеся после Кладезей Ихрейна, норовили выклевать чудовищу глаза. За ними устремились и другие Лучезарные, тоже сытые. Потрясая вынесенным из Небесной Крепости оружием, они били, кололи, секли и душили. Редко когда еще в каком-либо из миров Орудия собирались вместе ради того, чтобы навсегда уничтожить другое могучее Орудие.

Лорд Арнмагил и Гаурли падали еще дважды, пока земля наконец не успокоилась. Они лежали ничком, головой к Шельмецу, пока тот силился подняться, как вдруг появились Надежда и Вдова. Вдова споткнулась и рухнула прямо на Гаурли. Надежда оказалась более устойчивой и без труда держалась на ногах. Когда она ринулась на эр-Рашаля, волшебник вытаращил глаза от изумления и сразу понял, что перед ним серьезный противник.

Он что-то завизжал – начало молитвы или заклинания. Силуэт Надежды чуть расплылся. Ее руки сомкнулись на горле колдуна.

Богиня двигалась с такой скоростью, что поднятый ею ветер задул волшебную свечу. И уже в следующее мгновение голова эр-Рашаля отлетела в сторону. Ожидая чего-то необыкновенного, лорд Арнмагил даже испытал легкое разочарование, настолько просто это произошло.

Ничего себе!

Ну и хватка у этой красотки!

С такой лучше не ссориться.

Реальность дрогнула. Предводитель услышал, как грохочут фальконеты, – раньше не слышал. Но громыхали они недолго, уже скоро их сменили вопли Фастфаль и Спренгуль, а потом к их яростному хору присоединились и остальные Лучезарные.

Сражение между Орудиями закончилось еще до того, как лорд Арнмагил и Вдова подошли достаточно близко, чтобы увидеть груду шлака, так и не сумевшую стать новым Ашером. Старица и Гаурли умчались еще раньше – просто перенеслись в нужное место, чтобы присоединиться к потехе.

Тело Орудия напоминало гору магмы после извержения вулкана. От него веяло жаром, запекшуюся черную корку рассекали горящие красные трещины. Вокруг трупа роились ликующие, почти невидимые Орудия помельче. Чудище больше не покусится на власть!

Лорд Арнмагил уселся на каменный обломок – настолько близко к поверженному Ашеру, насколько позволял жар. На торжествующих демонов он внимания не обращал. Предводитель постукивал по земле сломанным копьем анса и о чем-то думал.

Рядом с ним устроилась Гаурли, все еще в образе Элспет. Села она гораздо ближе, чем дозволяла репутация императрицы.

– Она знает, что я – не она. – Гаурли имела в виду Вдову, которая слишком многое успела увидеть.

Предводитель пожал плечами. Старица все уладит. Ему вдруг стало любопытно: ведь никто так ни разу и не спросил, почему леди Хильда осталась в Вантраде и не последовала за императрицей.

– Вот уж дичь проклятущая, дикая дичь! – проворчал Пинкус Горт откуда-то сзади и приложился к очередному бурдюку с вином.

Не успел лорд Арнмагил ответить, как в разговор вмешался Пелла:

– Точно, дичь. – Юноша выступил из тени в пятно потускневшего лунного света. – Дичайшая. Отец, сестры явились. Как обычно – когда вся работа уже сделана. Говорят, им нужно с тобой повидаться.

Удивленный лорд Арнмагил повернулся и посмотрел за спину Пинкусу, обнимающему свой ненаглядный бурдюк. Там стояли Вэли и Лила. Вид у них был смущенный, слова брата их раздосадовали. Девушки казались взрослее, чем помнил Предводитель, и выглядели встревоженными. За ними стояла Герис и мрачно смотрела на Гаурли. Лорд Арнмагил сразу понял, что этих дам, обученных самим Девятым Неизвестным, обмануть не удастся.

Вид у Герис был потрепанный, будто ей недавно здорово досталось.

Предводитель вздохнул. Рано или поздно (а скорее рано) ему придется заплатить за ошибку, которую он совершил с одной из сестер Идж. Хотя эту ошибку он все равно бы повторил, даже если бы волшебная свеча могла обратить время вспять.

Хотя следовало проявить осторожность и не забывать о возможных последствиях.

– В чем дело, дамы? – спросил лорд Арнмагил покорно, не обращая внимания на удивленные и испуганные взгляды тех, кто точно знал: эти три женщины никак не могут сейчас очутиться здесь и сейчас, так далеко от дома.

Лила и Вэли бросали гневные взгляды на Гаурли. Герис рассказывала про Гаурлра, Асгриммура Гриммсона, Девятого Неизвестного, Корбана Железноглазого и про портал в Юсерим, не забывая то тут, то там упомянуть Анну Мозиллу, которая тихо дожидалась вестей в Броте.

Рядом с лордом Арнмагилом – слева, на противоположной от Гаурли стороне, – уселась Старица. Напевая себе под нос какой-то коннекский рондель о романтической любви, она прильнула к Предводителю, не обращая никакого внимания на яростное неодобрение, читавшееся на лицах всех присутствующих дам, и в первую очередь Гаурли. На коленях у Старицы лежала лысая голова эр-Рашаля аль-Дулкварнена, и богиня поглаживала ее, будто кошку. Допев свой рондель, Старица склонилась к мертвому волшебнику и зашептала какие-то пророчества о дороге в Сумерки.

– Он снова обретет свою тень. Я позабочусь об этом, – закончила она.