38
Святые Земли, разведка боем

Чуть отдохнув от солнечного блеска, Пайпер Хект снова открыл глаза. Заваленный бумагами стол, за которым он сидел, стоял на вершине холма, откуда как на ладони был виден простиравшийся на юго-западе Шартель со всеми его гаванями. В огромной стене зияли провалы, и ослабевшие от голода защитники из последних сил трудились, чтобы успеть засыпать их до новой атаки. А вот Праведные не торопились.

Главные Хектовы силы ушли дальше, чтобы завоевывать прибрежные праманские города и разведывать подходы к Вантраду. Он предполагал, что по пути туда им предстоит ввязаться как минимум в одно серьезное сражение. Прамане просто обязаны попытаться его остановить. Смирение будет равносильно признанию того, что Господь на стороне Войска Праведных.

Неизвестно почему названное Белым море сверкало чистейшей лазурью. Рядом с гаванями Шартеля рыскали военные корабли союзников под флагами Апариона, Датеона и Восточной Империи – шакалам не терпелось вонзить зубы в добычу Войска Праведных.

– Вечно-то она перегибает палку, – прорычал лорд Арнмагил – Гаурли как раз принесла вести из краев восточнее Триамолина. – Грядут тяжелые времена, особенно для земледелия. Она же со своим крошечным отрядом прикончила четыреста восемьдесят человек.

– Хитроумная ловушка, да и душегубы у нее матерые. Вдобавок Старица помогла. Та бы справилась с войском и в пять раз больше.

Хект вздохнул. Ему не нравилось, когда где-то на стороне орудуют убийцы без его указки.

– Она хотела заявить о себе, – пояснила Гаурли.

– Да уж заявила, и еще как. Теперь все узнают, кто такая Вдова. – Хект снова прикрыл глаза: солнечные блики на воде сверкали уж слишком ярко. – И что теперь будет?

– Пугливые станут держаться от нее подальше. А Индала? Как он отреагирует, по-твоему?

– Поднимет шум, но сделать-то что он может? Сам сидит взаперти. И потом, он не идет на поводу у чувств и не совершает глупых ошибок.

– Среди тех, кто устроил тот налет, была родня Индалы. Уцелевших Вдова отправила нам в качестве пленников.

– А были уцелевшие?

Вот так неожиданность – при ее-то кровожадности.

– Около дюжины. Трое люсидийцев, один дринджериец, остальные – местные. Она хотела убить всех, но кто-то уговорил ее отослать пленников нам.

– Что там задумал этот постреленок?

Пелла уже почти спустился с вершины холма к ближайшему отряду землекопов. Заметить его было легче легкого – в последнее время, желая быть на виду, мальчик пристрастился к ярким чалдарянским нарядам местной расцветки. Хект надеялся, что тщеславие не выйдет ему боком.

Из шатра, в котором можно было хоть как-то укрыться от зноя, вышла Жена. Хект и сам там часто прятался. Он уже и забыл, как жестоко на востоке полуденное солнце.

Орудие что-то прошептало Гаурли, а та наклонилась к лорду Арнмагилу:

– Твой сын разыскал капитана городского ополчения, тот согласен открыть ворота, если мы не тронем его родных и имущество.

– Превосходно.

Он не удивился. Хоть Шартель и держался, почти все его жители понимали, что конец близок. Всех, кто пытался прийти им на помощь, сокрушили, больше подмоги не пришлют: повсюду прамане отчаянно защищали свои собственные жилища.

Господь правоверных от них отвернулся.

Если о предательстве станет известно, перебежчика возненавидят свои же, зато он спасет многие жизни, ведь Герис взяла с брата обещание.

– Превосходно, – повторил лорд Арнмагил. – Передайте ему, что я согласен. Дарую ему все полномочия. Скажите, пусть все произойдет ночью – так меньше народу пострадает.

Взрывы прогремели в казармах, на общей кухне и во время вечерней молитвы. Погибло несколько десятков человек, началась паника – и все это довольно далеко от небольших ворот для вылазок, которые открыл предатель. Несмотря на неизбежный переполох, Праведные вошли в город незамеченными.

Почти никто из защитников Шартеля не сопротивлялся. Многие молились и надеялись, что захватчики сдержат слово и пощадят их. Те же, кто все-таки решил сражаться, заперлись в большой каменной крепости. В основном это были воины люсидийского гарнизона, который Индала оставил в городе еще до прихода Войска Праведных, – самые преданные солдаты Внушающего Великий Трепет.

Весь Шартель, кроме крепости, покорился еще до полудня. Кое-где были проблемы с дисциплиной, но после вмешательства Лучезарных все затруднения разрешились.

Впервые за несколько веков Шартель стал чалдарянским городом. И при этом гораздо меньшей кровью, чем смели рассчитывать его жители.

Засевшие в крепости люсидийцы обещали сложить оружие, если им позволят покинуть город. Предводитель отказался. Он желал, чтобы они сдались без всяких условий. Люсидийцы заупрямились.

Хект приказал каменщикам замуровать входы в крепость. Пусть прамане взопреют от собственной гордости. Лучезарные проследили, чтобы каменщиков никто не тронул, а в остальном участия не принимали.

– Не хочу, чтобы весь мир захотел от меня избавиться, как мы избавились от тех воскресших Орудий в Коннеке, – пояснил Хект Пелле, когда мальчик спросил, почему бы не напустить на врагов Лучезарных. – Уж они бы точно навели порядок, но их сочли бы демонами. Церковь не признает существования Старейших, даже если вдруг Похитительницы задерут патриарший подол и отшлепают его святейшество по голой заднице на глазах у десяти тысяч свидетелей.

– А ты, пап, что-то циником становишься.

– Становлюсь? Да я им стал, еще когда младше тебя был.

Пайпер вспомнил отрочество некоего Элса Тейджа, попытался разобраться в самом себе и понять, почему же он стал заклятым врагом всего, что так много значило для того мальчишки.

– Отшлепать патриарха – это бы всем понравилось, – нарушил его размышления Пелла. – Но Лучезарным ведь нужно что-то делать, чтобы люди действительно снова в них поверили? Поэтому они с нами и возятся. Помогут нам – значит, и себе помогут до Кладезей Ихрейна добраться, чтобы стать такими богами, которые действительно являются на зов о помощи, а не такими, что годятся только для словесных перепалок священников. «Господь отвечает на все молитвы» – это лишь отговорка. Ему и не обязательно существовать…

Он замолчал. Такие разговоры вряд ли вызвали бы одобрение поборников веры.

Хект уставился на сына. Это что еще такое? Непонятно, как и когда, но ребенок начал соображать. И это пугало.

– Пелла, когда ты думаешь не только о формуле для огненного порошка и фальконетах, я начинаю нервничать.

– Вот и хорошо. Я рад. А где сейчас императрица? Уже близко?

По мнению Хекта, она была даже слишком близко.

Каждый раз думая о скорой встрече с Элспет, лорд Арнмагил волновался как юноша.

Ему так хотелось ее увидеть, что он едва не приплясывал от нетерпения. Правда, его подчиненные по-прежнему видели, что их командир пребывает в глубокой задумчивости.

Теперь уже почти никто не отпускал по этому поводу замечаний. Казалось, у Предводителя начался следующий этап: раньше он постоянно хотел спать, теперь все время витал в облаках. Странный сон, кстати, отнимал тем меньше времени и сил, чем дальше Войско Праведных продвигалось на юг.

Сам Хект мало обращал внимания на все эти странности, целиком сосредоточившись на повседневных делах.

– Она будет здесь через несколько дней, – ответил он Пелле. – Если не случится беды.

И зачем он это сказал?

Прамане упорно пытались заманить ее в ловушку. Жатва и Жена бдительно охраняли императрицу, сменив на этом посту Ферриса Ренфрау и Асгриммура Гриммсона, которым приказали вернуться в Альтен-Вайнберг и помогать Альгресу Дриеру сохранять мир в империи.

Глупцы, какие же глупцы эти прамане! Неужели они не понимают, что если с Граальской императрицей что-нибудь случится, несчастья обрушатся на них лавиной? Они ведь сами напрашиваются на то, чтобы их истребляли всех под корень.

Нет, они не понимают. Конечно же. Зато понимает лорд Арнмагил да еще Орудия, которые и станут их палачами.

Хект одновременно и ждал прибытия Элспет, и боялся его. Когда возлюбленная окажется в лагере, уединиться им будет негде… Они точно совершат какую-нибудь глупость, к гадалке не ходи.

Пайпер покраснел, вспомнив о Катрин. И снова ощутил унижение.

После торжественной церемонии по случаю прибытия императрицы едва ли не первое, что сказала Элспет, было:

– Лорд Арнмагил, я привезла вашу любимую свечу.

Хект вытаращил глаза: он ведь успел позабыть о волшебной свечке. В последний раз видел ее в своих покоях в доме Стил-Паттеров. Сразу вспомнилось несколько моментов, когда она могла бы очень пригодиться.

– Благодарю вас, ваше величество. Весьма предусмотрительный поступок.

– И небескорыстный. – Леди Хильда сопровождала свою госпожу без всякой охоты и совершенно не горела желанием тащиться в эти богом забытые дикие края, но сейчас она развлекалась вовсю. – Быть может, вы прихватите эту свечу и помолитесь вместе сегодня.

Элспет смерила подругу мрачным взглядом.

– Просто помочь пытаюсь, – проворчала госпожа Дедал. – Здешняя церковь Святого Юлеса очень знаменита.

Такая церковь в городе действительно была, и основали ее еще во времена самого Аарона. Она была тесно связана с ранней историей чалдарянской веры. Впервые побывав там, лорд Арнмагил поразился тому, насколько церковь мала.

Именно ее неказистость спасла часовенку от превращения в праманский молельный дом.

Влюбленных преследовало разочарование. Каждую минуту им досаждали своими прошениями толпы местных жителей и представителей чалдарянских государств в Святых Землях: кто-то пришел молить о мире, кто-то желал уверить в своей вечной – пока не отвернется военная удача – преданности, кто-то выпрашивал, кто-то жаловался.

То, что неукротимый город был взят лишь малыми силами Войска Праведных, не могло не произвести впечатление. Как и та жестокость, с которой захватили крепость.

Через три дня после приезда Элспет им все же удалось добраться до церкви Святого Юлеса. Правда, на молитву лорд Арнмагил и императрица пришли не одни, а в сопровождении десятка дворян. Да еще в церкви толпилась чуть ли не сотня человек. Лишь подходя к алтарю, Элспет и Хект смогли переброситься парой слов без опасения быть услышанными.

– Может, и хорошо, что нам не оставили времени, – прошептал лорд Арнмагил. – Я с ног валюсь. Недосыпаю.

– Я тоже, – тоже шепотом Элспет, и в ее голосе прозвучала едва заметная радость. – Я так истосковалась по твоим ласкам… но точно бы заснула в самом разгаре.

– Это не продлится вечно.

Настоятель церкви Святого Юлеса благословил новых хозяев Шартеля. Он был из антастов, но пробротские епископальные чалдаряне в Святых Землях мало заботились о таких пустяковых различиях. Во всяком случае, пока.

Все еще впереди. Хотя, прослышав об участи гарнизона крепости, все боялись разгневать Войско Праведных или его Предводителя.

После благословения императрица поднялась с колен и направилась к алтарю, чтобы зажечь молитвенную свечу. Лорд Арнмагил присоединился к ней.

– Не здесь и не сейчас, – горячо прошептал он, быстро коснувшись ее. – Но скоро. Я обещаю.

– Не разочаруй свою императрицу.

Что-то в ее голосе насторожило Хекта. За время их разлуки Элспет неуловимо изменилась. Казалось, ей стоит немалых трудов, чтобы не забыть обо всем и не украсть себе несколько часов наслаждения. Он молча смотрел, как она зажгла совсем другую свечу, склонила голову и вздрогнула. Когда он вернулся на прежнее место и снова опустился на колени, Элспет уже задула свечу и спрятала ее под накидкой.

После этого она подошла к Предводителю Войска Праведных, но на колени вставать уже не стала.

Озадаченный священник завершил службу.

Хект заметил, как усмехается Хильда. Она даже подмигнула ему. На этот раз госпожа Дедал точно играла в свои игры, а не действовала по указке Элспет.

Ворог повсюду сеял соблазн.

Из церкви Святого Юлеса лорд Арнмагил отправился прямиком на встречу с дурными вестями.

Когда осада уже близилась к концу, храбрый посланник из Шамрамди, которому каким-то образом удалось выбраться из люсидийской столицы и пересечь земли чалдарян, добрался до берега Белого моря. Наперекор всем опасностям целым и невредимым достиг он Шартеля, ночью переплыл гавань, пробрался в город и тайком вскарабкался по внешней стене в крепость. Его подвиг вполне можно было бы воспеть в легендах, но…

Герой обнаружил, что в крепости все мертвы – разорваны в клочья, словно крысы, настигнутые свирепыми псами. Вонь стояла нестерпимая. Было ясно, что воины погибли уже много дней назад. Зло обрушилось на них почти сразу же, как только они оказались заперты в четырех стенах.

При виде зверства посланца охватило такое отчаяние, что он просто-напросто открыл маленькие ворота для вылазок и сдался первому попавшемуся чалдарянскому священнику.

Предводитель Войска Праведных понимал, что резню наверняка учинили Фастфаль и Спренгуль – думали его обрадовать, преподнести приятный подарок.

Индала, конечно же, будет в ярости. Как и вся Аль-Прама.

Лорд Арнмагил не обрадовался. Нужно было как-то растолковать Гаурли, что ему не нравится, когда подобные фортели выделывают без предварительного его одобрения.

Хотя нельзя было не признать, что разгневанные прамане все же осознают то, что хотели втолковать им Похитительницы: лучше не вставать на пути у Предводителя и Войска Праведных.

Но после нынешних событий станут задавать вопросы и сами Праведные. Как и остальные участники священного похода, они точно знали, что к убийствам не причастны. Кое-кто вспомнит и о других таинственных событиях.

В резне заподозрят Орудия, притом Орудия весьма жестокие. Знатоки легенд и мифов, возможно, даже догадаются, кто эти самые Орудия.

– Гаурли, милая, мне необходимо с тобой переговорить.

Лучезарная явилась сразу же, как только смогла подобраться к Хекту незаметно.

– Их хорошенько отчитали, – сразу же сказала она. – Они действительно были уверены, что оказывают тебе ценную услугу. Их пристыдили, больше они не станут действовать без указки.

Хект удивился. Гаурли его опередила.

– Если только снова не забудут.

– Да, за ними такое водится. Они и правда живут сегодняшним днем.

Значит, она его опередила. В последнее время это случалось все чаще и чаще, и потому Хекту становилось не по себе.

Самостоятельность проявляли не только Похитительницы.

– Что такое? – спросил Хект – Гаурли явно что-то не договаривала.

– Быть может, они и не спросили дозволения, но чем это так уж неблагоразумно? Их жестокость лишь послужит предупреждением всем непокорным. И пусть это оскорбит Индалу – он и так уже твой заклятый враг.

Несмотря на все ее доводы, Хект по-прежнему хмурился.

– Предводитель, твое командирство не дает тебе покоя. Даже бог не может уследить за каждой мелочью.

Пайпер возразил было, что такая резня вовсе не мелочь.

– Нет, мелочь. Для бессмертных это все равно что муравейник разворошить. Да и для истории всего лишь короткий эпизод в хронике о падении Шартеля, а рядом с ним еще дюжина эпизодов, в которых прославляется почти бескровное взятие города. Вспомни только, что произошло, когда во время первых священных походов завоевали Вантрад.

Да, тогда зарезали тысячи людей; среди них были и дэвы, и дейншо, и чалдаряне – те, что не исповедовали епископальную веру, и даже те, что исповедовали, но при этом владели ценным имуществом, которое кто-нибудь очень хотел отнять. В исторических хрониках не сильно преувеличивали, когда писали, что кровь текла по улицам рекой. Много десятилетий Вантрад не мог оправиться от этого.

– Ты вечно хочешь все контролировать, – заметила Гаурли.

Хекту часто это говорили, и в последнее время все настойчивей.

– Наверное. Быть может, я слишком усердствую. Но в нынешней ситуации…

– Я тебе уже говорила: их отчитали. Так что передохни недельку, а тревожиться будешь потом. Подумай, как можно это использовать. Отправь послание Индале и попроси его не вынуждать тебя снова совершать подобное. Он, разумеется, не послушает, зато ты потом сможешь всегда на это послание сослаться, – мол, ты давал ему шанс.

На мгновение Хект задумался: как же ей удалось так искусно усмирить его гнев? Он ведь уже почти оправдывался.

– Дело сделано, – продолжала Гаурли. – И все тут. У меня есть новости.

– Хм…

– Из Дринджера идет войско – наемники и те, что разделяют отношение Индалы к Святым Землям. С ними две тысячи ша-луг – заключили мир на время кампании и еще на сорок дней. Всего четырнадцать тысяч. И они понятия не имеют, против кого идут воевать.

– Как это? – слегка рассеянно спросил Пайпер, только сейчас он впервые в полной мере осознал, что уже совсем скоро придется схлестнуться в битве со своим прошлым.

Конечно, это было неизбежно. Умом он это давно понимал, а вот сердцем – нет.

– Они не учитывают того, что произошло в Сумрачных горах и в Антале. Хотя изобрели твое оружие именно в Дринджере, тамошние полководцы презирают все связанное с эр-Рашалем. Главное – правильно выбрать поле боя, и ты без труда их сокрушишь. Может, обойдется даже без особых жертв.

Подходящее место пришло на ум сразу же. Через него неизменно следовало любое войско, идущее с юга в Вантрад или Шартель. Именно там две тысячи лет назад полегло другое дринджерийское войско. Тогда воины сражались на колесницах. В юности Хект бывал в тех местах. Он рассказал обо всем Гаурли и объяснил, что именно следует разузнать.

– И выясни, кто командует ими. Это, возможно, решающий фактор. Генералы ша-луг действуют изобретательнее, умнее и напористее.

– Иреш абд-аль-Кадири.

– Кто-кто?

– Мусса Иреш абд-аль-Кадири, за ним замужем сестра второй жены Индалы. Именно из-за родства его и поставили командовать. Хоть он и проявил кое-какие способности во время завоевания Дринджера, Гаурлр считает, что из него просто хотели тогда сделать козла отпущения. Все ждали разгрома. Иреша не особенно-то любят.

Хект хмыкнул: ох уж эта политика. Люди Индалы готовы были пожертвовать войском, лишь бы избавиться от неугодного полководца.

– Узнай, кто следующий по старшинству после аль-Кадири. Особенно среди ша-луг. – В Хекте заговорил параноик. – Может, этот Иреш только думает, что он там главный.

– Мы немедленно все проверим.

– Постой-ка, у тебя взгляд стал какой-то коварный.

– Что-что?

– Дорогуша, я уже научился немного понимать, что творится у тебя в голове. Ты сейчас не просто о разведке подумала.

– Ты хорошо меня изучил, – признала Гаурли. – Да, я как раз размышляла, какая страшная будет трагедия, если в стане твоих врагов начнется эпидемия дизентерии.

Пайпера мгновенно охватил гнев. Как? Гаурли замышляет что-то без его ведома, без его приказа? Но потом ему вдруг стало тошно от самого себя. Неужели у него началась мания величия? Едва ли. Люди с манией величия не задаются подобными вопросами. Тогда, может, у него комплекс господа бога?

Почему-то вспомнился Оса Стил. Где-то сейчас этот мерзкий пройдоха? В Салпено? Притащить бы его сюда, пусть бы стал эдакой мелкой, гаденькой Хектовой совестью. Высокое положение лорда Арнмагила его бы не слишком впечатлило – Оса ведь спал с патриархами и принципатами и знал Элса Тейджа еще сопливым учеником-неумехой. Он бы не раздумывая указал Хекту на все промахи и недочеты. Кое-что бы даже придумал при необходимости.

– Ты слишком часто уходишь в себя, – заметила Гаурли. – Здесь-то пожалуйста, но в походе не стоит. А то ведь можно и не вернуться.

Что это она имела в виду? Какой-то тайный смысл?

– Не принимая во внимание дринджерийскую политику, Индала надеется, что Иреш захватит Вантрад, если будет действовать решительно. Короля Берисмонда снедает недуг, королева Клотильда – самовлюбленная дура, которую все ненавидят. Ее враги знаются с Индалой и наверняка предадут Вантрад. А еще Индала уверен: взятие святого города все изменит – ты бросишь силы Кампании на то, чтобы его отбить, и ослабишь кольцо вокруг Шамрамди. Тогда он вырвется на свободу и соберет людей для решительной атаки. Индала уверен, что сможет покончить с Кампанией.

– С чего бы это?

Пока Индалу преследовали одни неудачи.

– Потому что Господь на его стороне. Потому что десятки тысяч правоверных желают вступить в священную войну. Просто пока не нашли умелого военачальника, который бы их объединил.

– И он считает себя таким военачальником?

– Именно.

– Тогда он впал в величайшее заблуждение.

– Может, да, а может, и нет. Правоверных-то действительно много, и они думают, что с тобой нужно покончить, только вот сами пока не готовы сорваться с места, ведь тогда на них нападут соседи.

– К тому же каждый надеется, что недоумки-соседи сами отправятся на войну и подставят спины.

– Мир такой, какой он есть.

И был таким всегда. Воля Господня не положила конец старым распрям среди правоверных.

Прошло несколько дней. Внимание к Предводителю и императрице поутихло. Те, кто никак не мог пробиться к Элспет, потеряли к ней интерес. Солдаты занимались Кампанией во славу мира и веры. Высокопоставленные особы изыскивали способы творить бесчинства во имя Господне. Повсюду происходило столько событий, войско осаждало столько городов и городишек, что Лучезарные не всегда успевали сообщать обо всем лорду Арнмагилу. Казалось, Индала совершил гениальный ход: возможно, встать на пути у армии из Дринджера будет просто некому.

За три дня эта армия продвинулась едва ли на десять миль, а потом и вовсе остановилась – Иреш аль-Кадири ждал подмоги. Вести о дринджерийском войске сильно взволновали Шамрамди. Осаждающие впали в уныние, потому что осаждаемые твердо верили, что дринджерийцы переломят ход войны: если им удастся захватить Вантрад, то праманам тут же непременно улыбнется удача.

А лорду Арнмагилу, казалось, и дела не было до всего этого – он лишь отдал приказ отправить большой разведывательный отряд. Предводитель будто бы махнул рукой на столь заманчивую возможность.

Он решил, что Вантраду не помешает хорошая порция праманской морали. Берисмонд с Клотильдой представлялись ему жалкими созданиями: он – из-за своей слабости, она – из-за своих пороков. Быть может, Берисмонд и не мог ничего поделать с недугами, а вот у Клотильды оправданий не было.

С того момента как Праведные явились в Святые Земли, королева уже дважды посещала своего кузена Роджерта, почти не скрывая цели этих визитов.

Так пусть Иреш прогонит ведьму-кровосмесительницу из Вантрада, пусть она бежит к своему любовнику. Мадук из Хульса не станет долго терпеть эту порочную женщину.

Хект рассказал об этом Гаурли и Лучезарным, но в ответ услышал лишь смех. Он покраснел и принялся оправдываться.

– Катрин мне не родня!

– Кто? – спросила Жатва.

– Ого-го! – воскликнула Жена.

– Элспет! Я хотел сказать, Элспет!

– Мне все равно. – Слова Старицы сочились скрытым ехидством.

Хект решил, что если будет оправдываться и дальше, то увязнет еще глубже.

– Я хочу, чтобы это произошло.

– Почему? – поинтересовалась Жена.

– Прамане займут город и вычистят укоренившуюся там скверну, а потом я отобью его и преподнесу императрице.

С добавлением такого сокровища в корону Элспет ее положение в чалдарянском мире сильно упрочится.

– Дамы, нам не за то платят, чтобы мы разбирались в его желаниях, – сказала Гаурли. – У кого какие соображения? Как нам воплотить в жизнь эту непростую прихоть?

Случай побыть с Элспет наедине представился лишь тогда, когда она, потеряв наконец терпение, решила сама взяться за дело. Императрица зажгла волшебную свечу, которую так и не отдала Хекту, спрятала ее в ведро и отправилась пешком через весь Шартель в торговый дом, который Войско Праведных приспособило под свою штаб-квартиру. В поисках возлюбленного Элспет бродила по лабиринту коридоров и с каждой минутой чувствовала себя все более глупо. В конце концов она нашла лорда Арнмагила. Тот как раз спорил с сыном: Пелла хотел командовать артиллерийским расчетом, который отправлялся вместе с отрядом вдогонку за Ирешем абд-аль-Кадири.

Как и Пелла, Элспет не знала, что лорд Арнмагил хочет сдать Вантрад праманам. Из своего временно́го пузыря императрица услышала лишь обрывки разговора.

Ее заметили. Для тех, кто оказывался слишком близко к свече, время тоже меняло свой бег. Если случайный свидетель сталкивался с императрицей лицом к лицу, то так или иначе замечал неладное. А Элспет иногда приходилось буквально протискиваться мимо Хектовых солдат.

После такой выходки непременно пойдут слухи, что созданиям Ночи зачем-то понадобился двойник Граальской императрицы.

Разумеется, Орудия Ночи – те же Лучезарные – не стали бы привлекать столько внимания. Им-то не нужно было пешком идти из одной точки в другую.

Пайпер Хект почувствовал чье-то незримое присутствие. И Пелла тоже. Мальчишка решил, что это его тетушка или сестра явилась к Хекту.

А сам Предводитель подумал, что с ним желает побеседовать какая-нибудь застенчивая Старейшая. Сначала он понадеялся, что это Старица, а потом заметил краем глаза то, что Пелле с его места не было видно.

Сын не понял бы, зачем императрица явилась к его отцу посреди ночи. А сбить его с толку глупой болтовней – это, мол, тайна, и случилось нечто срочное – не вышло бы. Пелла уже слишком повзрослел.

Больше Элспет никак себя не проявила. Она осознала всю абсурдность ситуации и ушла – грустная, расстроенная и пристыженная.

Императрицу лорд Арнмагил нашел в церкви Святого Юлеса. Она сидела на неприметной скамье в дальнем темном уголке и тихо плакала.

– Я ждала, что ты придешь. – Повисла пауза. – Столько времени прошло. – Снова пауза. – От телохранителей ускользать все труднее.

Наконец Элспет подняла взгляд. В тусклом свете на ее щеках блестели слезы.

– Прости, не следовало мне этого делать. Большая теперь будет суматоха?

– Завтра посыплются вопросы, но обо мне и так ходит множество слухов, и ответов никто не станет доискиваться.

Элспет подвинулась, и Хект сел подле нее на скамью.

– Священники спят, – сказала она. – В этих краях не молятся по ночам.

– Антасты не так щепетильны в том, что касается обрядов.

Элспет взяла его за руку.

– Аарон тоже не был щепетилен. Его церковь больше походила на мейсальскую, чем на епископальную.

– Хм… И все равно лучше зажечь свечу, если уж мы тут. Иначе кто-нибудь увидит.

– Господи, как я это все ненавижу. Но иначе нельзя, иначе я стану еще одной Анной Менандской или Клотильдой – шлюхой, которая спит с кем хочет, где хочет и когда хочет.

Хект выпустил ее руку, чтобы Элспет зажгла волшебную свечу, а потом обнял возлюбленную за плечи. Она прижалась к нему – маленькая хрупкая женщина, гораздо меньше, чем императрица Элспет Идж.

– Мы сами сделали выбор, и теперь мир решает за нас, как нам любить, – сказал Хект.

Элспет вздохнула.

Сегодня Пайперу не хотелось физической близости, да и ей тоже. Казалось, все шло так, как и должно было идти, вот только Элспет то и дело вздрагивала, как от холода, и прижималась к нему все теснее.

– Я понесла, – призналась она наконец едва слышно, уткнувшись Хекту в грудь, прошептала прямо в его сердце, но Пайпер все расслышал.

Он не удивился, но мысли его понеслись вскачь. Значит, это произошло еще до его отъезда из Альтен-Вайнберга, ведь Элспет знает наверняка. Уже скоро это станет заметно всем. Скоро разразится величайший в нынешнем десятилетии скандал.

– Любимая, прости меня. Прости меня, если сможешь. Я тебя погубил.

Возражать Элспет не стала.

– Я не подведу тебя, – пообещал Хект. – Сделаю все, что нужно.

– Я знаю, знаю. Столько времени волновалась, столько времени мучилась без сна, боялась, что именно ты скажешь, услышав мою новость. Воображала себе разные гадости. Но вот ты здесь и говоришь то, что я и надеялась услышать.

Хект вздохнул. Она недовольна, потому что он беспрекословно принял волю Господа?

– Новость меня не удивила. Я этого не ждал, но о возможности такой думал. Мы с тобой столько раз неосторожно отдавались страсти.

– Я все еще могу спасти Кампанию и сделать так, чтобы Катрин запомнили в веках, чтобы свершился ее завет.

– Как?

– Назову отцом Альгреса Дриера.

– Не делай этого.

– Придворные поверят. Капитан всегда был близок ко мне. О нем ходили сплетни. Отрицать он не станет.

– Не бывать этому. Я не позволю из-за меня губить Дриера.

– Пайпер, непорочное зачатие я изобразить не сумею. В непорочное зачатие люди верят, только если оно случилось две тысячи лет назад.

На мгновение перед мысленным взором Пайпера предстала торжествующая Катрин. Где бы сейчас ни находилась ее душа, она бы возликовала, узнав об их беде. Кара Господня…

Хект поразился: люди и вправду приписывали своим богам такие вот жалкие злобные мыслишки. Но к чему единственному Богу, кроме которого нет иного бога, да и вообще любому богу или богине, вникать в подобные пустяки? Им ведь вселенной надо править. Даже малым божествам вроде Лучезарных не было дела до того, что вытворяют смертные в постели, если только они не замешаны в каком-то божественном замысле.

Сердитый голос Элспет прервал его раздумья. От неожиданности Хект вздрогнул.

– Пайпер, я терпеть не могу, когда ты впадаешь в такое состояние! Зачем ты так делаешь? Я себя при этом чувствую… Прекрати. Просто прекрати так делать!

Много воды утекло с тех времен, да и Хект был тогда другим человеком, и все у него было другое – имя, женщина, культура. В восточных краях мужчина почти не видел жену, пока она вынашивала дитя, но Пайпер все же помнил, что у его жены случались резкие перепады настроения, иногда без всякой видимой причины.

– Я не нарочно. Сам не осознаю, когда впадаю в задумчивость. Почему так происходит – не знаю. Это началось, когда меня едва не прикончили наемные убийцы. Тот старик, что появляется из ниоткуда, говорит: я тогда чуть не умер, ненадолго покинул свое тело, а потом даже после возвращения так и не смог до конца в нем укрепиться, поэтому и впадаю иногда в забытье.

Кловен Фебруарен действительно так говорил, но сам толком не верил в это объяснение. И Хект не верил. Наверняка был какой-то другой ответ.

Элспет не хотела ругаться. Она снова прижалась к Хекту, тесно-тесно:

– Что нам делать?

Хект понятия не имел. Разве что подождать завтрашнего дня, а там будь что будет?

– Мы справимся с любыми невзгодами. Ты уже доказала свою силу, доказала, что можешь совладать с чем угодно.

– Надеюсь, ты прав. Но трудно нам придется.

– Еще как трудно – и по-человечески, и потому, что мы у всех на виду.

Он обнял Элспет так же крепко, как и она его.

– Ну и какие у тебя планы? – спросила Гаурли.

Хект удивился: Лучезарные, даже Гаурли, редко навещали его просто так, особенно когда он еще лежал в постели.

– О чем ты?

Гаурли явно спрашивала о чем-то определенном, и он не сразу сообразил, о чем именно, – столько событий происходило.

– Теперь ты знаешь, что случилось с твоей любовницей. Она наконец-то набралась храбрости и сказала тебе.

– Так ты все знала?

– Мы узнали, когда плод в первый раз шевельнулся. Ты никогда не бываешь один: Фастфаль и Спренгуль всегда с тобой, словно те дурацкие во́роны, которые вечно торчали на плечах у Орднана. Что, интересно, с ними стало?

– Наверное, Асгриммур знает, – тут же отвлекся Хект. – Проклятье! И еще раз проклятье! Надеюсь, вы всласть повеселились, глядя на нас.

– Не очень-то вышло весело. Но ты действительно проявил недюжинное рвение.

Хект решил не спрашивать, что же она имеет в виду, – подумал, что объяснений все равно не поймет.

– И в третий раз проклятье! Теперь я постоянно буду об этом думать, оставаясь наедине с…

– Жители срединного мира никогда не остаются одни. Кто-то всегда наблюдает.

Пайпер недоверчиво поглядел на богиню.

– Ладно, может, не всегда, но часто. Разные любовные интрижки остаются тайной лишь потому, что Ночь не находит их достаточно занимательными для сплетен.

– Ты по какому-то особому делу явилась? А то я еще из кровати не вылез.

– Я действительно хотела знать, придумал ли ты план.

– Да неужели?

– Честное слово. Нам надо знать, какую роль ты отведешь нам, и приготовиться.

Одеваясь, Хект рассеянно заметил, что этим утром чувствует себя так, как обычно чувствовал в обществе Элспет, когда горела волшебная свеча.

Ни о каком плане он подумать не успел – его одолел усвоенный еще в отрочестве фатализм: будь что будет, на все воля Божья. Бесполезно из кожи вон лезть и хныкать, если такова воля Всевышнего.

Пайпер поразился этой мысли.

Прямо сейчас в его комнате сидело божество. Каждый день оно влияло на его жизнь. И не нужно было этому божеству ничего приписывать: Гаурли напрямую говорила с ним. Не нужно было верить в некий непостижимый замысел или чью-то волю.

– Так ты успел кое о чем подумать, – заметила Гаурли.

– Это другое, но, может, и пригодится.

Еретические настроения Хекта успели хорошенько укорениться с тех пор, как его предали Шельмец и Лев, а теперь он и вовсе прошел точку невозврата.

– Да не будет у меня других богов, кроме меня, – пробормотал Пайпер, а потом озадаченно добавил: – Кроме тебя?

– Что? – спросила Гаурли.

– Меня больше не осеняет Божественная милость.

Гаурли расхохоталась.

– Что-то я сильно в этом сомневаюсь, дорогой мой!

– А?

– Ты думал о чем-то таком, что пришлось бы не по нраву праманскому или чалдарянскому богу. Они оттолкнули тебя, и тебе осталось довольствоваться огрызками варварских времен, реликтами, которым не хватило совести сгинуть подобру-поздорову. Так? Тебе чуть было не явилось откровение.

– Теперь ты надо мной потешаешься, – проворчал лорд Арнмагил.

– Иногда тебя так забавно дразнить.

Хект нахмурился и смерил ее сердитым взглядом. Еще и поэтому было трудно иметь дело с Лучезарными – в каждой фразе вечно таился подтекст. Гаурли особенно любила многослойные смыслы.

– Ты же не собираешься снова меня соблазнять? – спросила она.

– Что? Нет. Не собираюсь.

Снова? Это еще что такое? Ему подобное и в голову не приходило. С кем она разговаривает?

– Это все в прошлом, милый. В этой сказке негодница я.

– О чем ты говоришь? – Что это с ним? В голосе отчетливо прозвучала плаксивость.

– Не волнуйся. Если я решу, что пора, ты и глазом моргнуть не успеешь, как превратишься в выжатый лимон.

Пайпер содрогнулся. Да что она творит? У него и так уже неприятностей полон рот.

– Посмотрите-ка на его лицо! – рассмеялась Гаурли. – Ладно уж. Что надумал?

Хект не сразу сообразил, что перед тем, как Гаурли вдруг ни с того ни с сего решила смутить его, они говорили об Элспет. Об Элспет? Ну да, конечно! Ведь Элспет ждет ребенка. Его ребенка.

– Нам нужно сотворить еще одну Элспет. Настоящая императрица скроется с глаз долой, а поддельная, не беременная, останется у всех на виду.

Несколько мгновений Гаурли внимательно вглядывалась в его лицо.

– Ты уверен?

– Нет. Я хочу избавить ее от… Правда, она может не… Мне лучше спросить у нее, чего она хочет.

– Но ты же понимаешь, какие вселенские трудности за этим последуют?

Неужели он действительно не может представить себе возможные неприятности, потому что сейчас тревога туманит ему разум? «Вселенские трудности»? Гаурли преувеличивает или все так и есть?

– Я устрою так, чтобы ты, я и Элспет смогли обсудить это дело, – сказал он.

– Прекрасно. Когда будем обсуждать, прислушивайся к ней. Постарайся ее услышать. Мы же не хотим повторять прошлые ошибки.

О чем это она? Гаурли говорила явно не об Элспет.

Новости, которые рассказала Пайперу Элспет, совершенно выбили его из колеи. Он больше не обращал внимания на Кампанию, не мог правильно распределить поручения, когда Лучезарные отправлялись улаживать разные неясности, не следил, как делал это обычно, за своими капитанами. Сами Старейшие в бой не рвались – они нежились в том Кладезе Ихрейна, который казался им вкуснее, и набирали магический жирок. Подчиненным лорда Арнмагила приходилось действовать на свой страх и риск и как-то догадываться, чего же именно хочет их Предводитель.

– Где Пелла? – как-то утром спросил Хект у своих телохранителей, он нигде не мог отыскать мальчишку. – Хотел ему одно дело поручить.

– Простите, командир, – отозвался непонятно откуда взявшийся Титус, – Пелла уехал помогать тем отрядам, которые возятся с дринджерийцами. Их войско снова остановилось. Жатва говорит, что Иреш теперь поджидает, пока не подтянется осадная артиллерия.

– Зачем? – покачал головой лорд Арнмагил. – Ему-то всего и надо было начать атаку, пока мы заняты в другом месте.

– Командир, на этой войне много чудно́го происходит. Неудивительно, что он не хочет рисковать. Да и как бы Иреш узнал, что мы заняты в другом месте? У него же нет таких шпионов, как у нас.

– Ты прав. Пошли кого-нибудь – пусть тащат Пеллу назад.

– Хорошо. А что вы хотите ему поручить?

– Хотел поставить его во главе артиллеристов, которые донимают дринджерийцев, но теперь будет у меня, как какой-нибудь необученный новичок, могилы копать или отхожие места. Зато научится приказы выполнять.

– Сурово, – рассмеялся Титус. – У меня послание от императрицы. Она желает видеть вас после дневной молитвы. Похоже, наша госпожа не очень-то довольна лордом Арнмагилом.

– Иногда мне ума не хватает сдержаться – говорю людям то, что они слышать не хотят. Ей, наверное, кажется, что императрице тут оказывают мало внимания. Осталась бы дома – было бы ей внимание. А мы, вонючие мужланы, слишком уж заняты своей войной.

– К вам никто ночью не наведывался в последнее время?

Хект решил отмолчаться. Врать в открытую совесть не позволила.

– Так, значит, наведывались?

– Ты это о чем?

– Думал, вдруг Герис или дочки ваши заглядывали. Беспокоюсь, как там Ноя с детьми.

– Нет. Либо они слишком заняты, либо мы ушли слишком далеко. Я тоже за Анну волнуюсь.

Это была правда. Несмотря ни на что, Анна Мозилла действительно прочно занимала место в его сердце.

– Если заглянут, я их расспрошу, – пообещал Хект.