Глава 32
Сначала он слышал только помехи, потом треск сгустился в его имя:
– Гордон!
– Мы имен не называем, – напомнил коммандер, прижимая бакелитовую трубку к уху, чтобы лучше слышать Берлин.
Пол Шуман звонил с помощью рации, сигнал проходил через Лондон. Воскресное утро, на часах почти десять, но Гордон сидел за рабочим столом в Управлении военно-морской разведки, за которым провел всю ночь, ожидая вести об уничтожении Эрнста.
– Ты как, в порядке? Что происходит? Мы просматриваем прессу, следим за радиопередачами, но ничего…
– Молчать! – рявкнул Шуман. – У меня нет времени на северных и южных друзей. Просто послушайте.
Гордон наклонился вперед:
– Слушаю тебя.
– Морган погиб.
– О нет!
Гордон на миг закрыл глаза, скорбя о погибшем. Он не знал Моргана лично, но всегда получал от него достоверные разведданные, а любого, кто рискует жизнью ради страны, Гордон считал положительным.
Тут Шуман и выдал сенсационную новость:
– Его убил американец, некто по имени Роберт Таггерт. Вы его знаете?
– Что? Американец?
– Вы его знаете?
– Нет, никогда о нем не слышал.
– Он и меня пытался убить. Прежде чем я успел выполнить ваше задание. Последние два дня на связь с вами выходил не Морган, а Таггерт.
– Как, говоришь, его зовут?
Шуман назвал имя по буквам и сказал Гордону, что Таггерт вполне мог быть связан с дипломатической службой США. Коммандер написал имя на листочке и крикнул:
– Старшина Уиллетс!
Секунду спустя в дверях появилась Рут Уиллетс. Гордон сунул ей листочек.
– Соберите максимум данных об этом парне, – велел он.
Уиллетс исчезла, а Гордон спросил по телефону:
– Эй, ты как, ничего?
– Вы в этом замешаны?
– В чем?
Плохой связи вопреки, Гордон чувствовал, что Шуман злится.
– Мое задание – подстава от начала до конца. Вы в этом замешаны?
Окно было открыто, в кабинете гулял жаркий, сырой ветер вашингтонского лета.
– Не понимаю, о чем ты.
После небольшой паузы Шуман рассказал все – как убили Моргана, как Таггерт выдавал себя за него, как сорвал операцию, поведав о ней нацистам.
Гордон был искренне потрясен.
– Богом клянусь, нет, я никогда не поступил бы так со своим человеком. А тебя я считаю своим.
– Таггерт заявил, что вы ни при чем, – проговорил Шуман после небольшой паузы. – Но мне хотелось услышать это от вас.
– Клянусь…
– Коммандер, значит, предатель рядом с вами. Вам нужно его вычислить.
Раздавленный услышанным, Гордон откинулся на спинку стула. В немом оцепенении он уставился на стену, украшенную благодарностями в приказе, дипломом Йельского университета и двумя портретами – президента Рузвельта и Теодора Б. М. Мейсона, лейтенанта ВМС, ставшего первым главой Управления военно-морской разведки.
Предатель…
– Что говорит этот Таггерт?
– Что у кого-то имелись «интересы». Больше никаких подробностей. Мол, все старались радовать босса. В смысле, главного босса.
– Так побеседуй с ним снова, разузнай подробности.
– Не могу, – ответил Шуман после очередной паузы.
Намек Гордон понял: Таггерт погиб.
– Еще на корабле мне сообщили пароль про трамваи. Таггерт знал его, а Морган – нет. Как так получилось?
– Я переслал пароль своим людям на корабле. Отдельно я переслал его туда, где ты сейчас находишься. Специально для Моргана.
– Значит, Таггерт получил верный пароль, а Моргану отправил другой. Шпион бунда, подосланный на корабль, ничего не передал. Это не его рук дело. Если не он, то кто? Кто знал верные фразы?
В мыслях у Гордона сразу возникли два имени. Солдат до мозга костей, он понимал, что коммандеру следует рассмотреть каждую возможность. Но молодой Эндрю Эйвери был ему как сын. Уинсента Маниелли он знал хуже, но безупречный послужной список лейтенанта не давал повода усомниться в его верности.
Словно прочитав его мысли, Шуман спросил:
– А с теми двумя парнями вы давно работаете?
– Нет, такое почти невозможно.
– Слово «невозможно», черт его дери, сейчас имеет совершенно другое значение. Кто придумал клятый пароль? Папаша Уорбукс?
Гордон задумался. Толстосум Сайрус Клейборн знал о плане лишь в общих чертах.
– Он даже не подозревает, что пароль существовал.
– Так кто придумал фразы?
– Мы с сенатором.
Снова треск в трубке. Шуман молчал.
– Нет, это не может быть он, – возразил Гордон.
– Вы при нем пароль пересылали?
– Нет, он был в Вашингтоне.
«Сенатор переговорил со мной, потом мог отправить пароль в Берлин для Таггерта и устроить так, чтобы Морган получил неверные фразы», – подумал Гордон, а вслух сказал:
– Невозможно.
– Гордон, это слово я уже слышал. Только не очень верю.
– Слушай, операцию вообще придумал сенатор. Он переговорил с людьми в администрации, потом пришел ко мне.
– Получается, он собирался подставить меня с самого начала, – заключил Шуман и угрожающе добавил: – Вместе с людьми из администрации.
Факты закружились в голове у Гордона. Шуман прав? Куда приведет это предательство?
– Да разбирайтесь там как хотите, – сказал Пол. – Меня-то вы на самолет посадите?
– Да, сэр. Даю честное слово. Я лично свяжусь с людьми в Амстердаме. Самолет прилетит часа через три с половиной.
– Нет, мне нужно позднее. В районе десяти.
– В темноте нам не приземлиться. Мы пользуемся брошенной взлетно-посадочной полосой. В половине девятого света будет еще достаточно. Это время подходит?
– Нет. Тогда давайте завтра на заре.
– Почему?
Шуман ответил не сразу.
– На этот раз я его не упущу.
– Так ты хочешь…
– Сделать то, ради чего меня сюда послали, – прорычал Шуман.
– Нет-нет, нельзя… Сейчас это слишком опасно. Возвращайся домой. Займись работой, о которой говорил. Ты это заслужил. Ты…
– Коммандер… вы слушаете?
– Да, говори.
– Ну, я здесь, вы там и остановить меня не сможете, так что разговоры – лишь пустая трата времени. Позаботьтесь, чтобы завтра на заре самолет сел на том аэродроме.
В дверях появилась старшина Рут Уиллетс.
– Не клади трубку, – попросил Гордон Шумана.
– Сэр, на Таггерта ничего нет. Мне позвонят из отдела документации, как только что-нибудь разыщут.
– Где сенатор?
– В Нью-Йорке.
– Найдите мне самолет, чтобы немедленно туда отправиться. Частный, военный – какой угодно.
– Есть, сэр!
Гордон снова заговорил в трубку:
– Пол, мы тебя оттуда вывезем. Но, пожалуйста, послушай голос разума. Все изменилось. Ты хоть представляешь, каков риск?
Помехи усилились и заглушили слова Шумана. Быку Гордону почудился смех, а потом какая-то фраза киллера. Он расслышал лишь часть – «…шесть к пяти».
Потом Гордон услышал тишину, куда громче всех прежних помех.
На складе в восточной части Берлина (Отто Веббер называл его своим, хотя внутрь они проникли, разбив окно) обнаружились кронштейны с формой Имперской службы труда. Веббер снял броский китель с вешалки.
– Говорил я, сизый тебе идет.
Возможно, так оно и было, но сизая форма впрямь бросалась в глаза, а ведь на территории Вальдхаймского училища стрелять, по словам Веббера, придется в чистом поле или в лесу. Еще форма оказалась плотно облегающей, тяжелой, жаркой. В форме он подберется к училищу, а для самого устранения лучше захватить комплект практичнее – парусиновые брюки, темную рубашку и ботинки.
У делового партнера Веббера имелся доступ к государственному автопарку. Веббер поклялся, что однажды вернет грузовик государству (именно вернет, а не попытается продать), и получил ключи в обмен на кубинские сигары румынского производства.
Оставалась лишь винтовка.
Пол подумал о ростовщике, державшем лавку возле площади Ноября 1923 года, который снабдил его маузером. Но как знать, не участвовал ли ростовщик в подставе Таггерта? Или что крипо или гестапо не определили, откуда ружье, и не арестовали его.
Веббер сказал, что винтовки часто хранятся на маленьком складе близ Шпрее, куда он сам частенько поставляет оружие и боеприпасы.
Они поехали на север, пересекли реку у Вюлленвеберштрассе, свернули на запад и углубились в район, застроенный невысокими административными и коммерческими зданиями. Веббер коснулся руки Пола и показал на темное строение слева:
– Нам сюда, дружище.
Как и ожидалось, склад пустовал – воскресенье все-таки, а, по словам Веббера, отдых требовался даже нечестивцам-коричневорубашечникам. Вот только склад обнесли высоким забором с колючей проволокой, а большая, сейчас пустующая стоянка перед ним отлично просматривалась с оживленной улицы.
– Как же мы?..
– Успокойся, мистер Джон Диллинджер, – перебил Веббер. – Я знаю, что делаю. Со стороны реки есть ворота для лодок и барж. С улицы его не видно, а с берега не определишь, что склад нацистский: ни орлов, ни свастики на причале нет, то есть на нас внимания никто не обратит.
Грузовик оставили на полквартала дальше склада, и по проулку Веббер повел Пола на юг, к реке. Они вскарабкались на каменный парапет над бурой водой, остро пахнущей тухлой рыбой, потом по старым каменным ступеням спустились на бетонный причал, у которого стояло семь лодок. Веббер забрался в одну, Пол следом.
Они отчалили и, проработав веслами несколько минут, оказались у такой же пристани за военным складом.
Веббер привязал лодку и осторожно вскарабкался на камень, скользкий от птичьего помета. Пол за ним. Обернувшись, он увидел на реке лодки, в основном прогулочные. Отто не ошибся: никто не обращал на них внимания. По ступенькам они поднялись к двери черного хода, и Пол заглянул в окно. Внутри свет не горел, солнце сочилось сквозь матовые слуховые окна, но просторное помещение казалось пустым. Отто достал из кармана связку ключей, попробовал несколько и отыскал подходящий. Замок тихо щелкнул, Веббер глянул на Пола и кивнул. Шуман распахнул дверь.
На складе было жарко, душно, от паров креозота слезились глаза. Оглядевшись, Пол увидел сотни ящиков, а у стены – козлы с винтовками. Армия или СС использовали склад в качестве сборного пункта – вынимали ружья из ящиков, сдирали с них вощеную бумагу, счищали креозот, который защищает от ржавчины. В козлах стояли маузеры, вроде того, что разыскал для Пола Таггерт, но длинноствольные, что очень радовало. Такие винтовки бьют точнее, а в Вальдхайме Пол мог оказаться далеко от Эрнста. Оптических прицелов не оказалось, но ведь ни в Сен-Миеле, ни в Аргонском лесу у Пола Шумана на «спрингфилде» не было оптики, а меткость не подвела.
Пол подошел к козлам, выбрал маузер, оглядел и отвел затворную рукоятку. Приятный щелчок прекрасно собранного механизма. Шуман прицелился и несколько раз выстрелил вхолостую, привыкая к спусковому крючку. Они с Отто разыскали ящики с пометкой «7,92 мм», то есть калибра патронов для маузера. В ящиках лежали картонные коробки с орлами и свастикой. Пол вытащил пять патронов, зарядил маузер и выбросил один патрон, убеждаясь, что они в порядке.
– Ну, пора отсюда выбираться, – сказал Пол Отто, пряча в карман две коробки патронов. – Давай…
Договорить он не успел. Передняя дверь распахнулась, яркое солнце осветило их с Отто. Оба развернулись, подслеповато щурясь. На пороге стоял молодой человек в черной эсэсовской форме и целился в них из пистолета.
– Эй ты, бросай оружие! Руки вверх!
Шуман положил маузер на пол и медленно выпрямился в полный рост.
