Глава 14
Сидя за расшатанным столиком в кафе «Эдельвейс», Вилли Коль допил кофе и доел штрудель. Вот так-то лучше, а то от голода руки тряслись. Разве можно не есть столько времени? Это вредно для здоровья.
Ни управляющий, ни другие не видели похожих на подозреваемого. Коль надеялся, что хоть кто-то в этом убогом районе видел погибшего в Дрезденском проулке.
– Янссен, фотографии бедняги убитого у вас с собой?
– В машине, майн герр.
– Так принесите.
– Есть, майн герр!
Молодой человек допил колу и пошел к машине.
Коль двинулся за ним к двери, бездумно барабаня по пистолету в кармане. Он вытер лоб и, услышав рев очередной сирены, посмотрел направо. Хлопнула дверца «ДКВ», и Коль повернулся к Янссену. Тут слева, за спиной у помощника, кто-то метнулся прочь.
Мужчина в темном костюме, с футляром для музыкального инструмента или с чемоданом в руке, резко развернулся и поспешил во двор высокого ветхого дома по соседству с кафе «Эдельвейс». Торопливость, с которой он свернул с тротуара, показалась неестественной. Да и что человек в костюме забыл в том ветхом доме?
– Янссен, вы это видели?
– Что?
– Как тот мужчина свернул во двор?
Молодой человек пожал плечами:
– Краем глаза видел мужчин на тротуаре.
– Мужчин?
– Кажется, их было двое.
– Нужно проверить! – сказал Коль, вняв голосу интуиции.
Жилой дом соединялся со зданием справа. Оглядев проулок, Коль не увидел дверей черного хода.
– Там сзади наверняка служебный вход, как в «Летнем саду». Перекройте его, а я пройду через главную дверь. Считайте, что оба мужчины вооружены и готовы на все. Держите пистолет наготове. Бегом! Вы нагоните их, если поспешите.
Инспектор-кандидат рванул в проулок. Коль вытащил пистолет и медленно двинулся во двор.
Ловушка!
Совсем как в квартире Малоуна.
Запыхавшись от короткой пробежки, Пол и Реджи Морган стояли на мрачном дворе, среди мусора и дюжины буреющих кустов можжевельника. Двое подростков в пыльной одежде швыряли камни в голубей.
– Это ведь другие полицейские? – тяжело дыша, спросил Морган. – Не те же, что в «Летнем саду»? Такого быть не может.
– Те же.
Пол точно не знал, заметили их или нет, но молодой полицейский в зеленом шелковом пиджаке посмотрел в их сторону в тот самый момент, когда Пол затащил Моргана во двор. Следовало считать, что их заметили.
Проигнорировав вопрос, Пол огляделся по сторонам и подбежал к деревянной двери в центре дома. Дверь оказалась заперта. Окна первого этажа в восьми футах над землей: влезть сложно. Большинство окон были закрыты, но Пол приметил открытое. Квартира, в которую оно вело, пустовала.
Морган перехватил его взгляд и сказал:
– Да, там можно спрятаться и задернуть шторы. Только как туда влезть?
– Эй, вы здесь живете? – спросил Шуман парнишку, который швырял камни.
– Нет, майн герр, мы только играть сюда приходим.
– Хотите заработать целую марку?
– Боже милостивый! – С круглыми от изумления глазами мальчишка подошел к незнакомцам. – Да, хотим.
– Отлично, только действовать нужно быстро.
Вилли Коль остановился у внутреннего двора.
Вот, теперь Янссен наверняка прикрыл дверь черного хода. Можно свернуть за угол. Ни следа подозреваемого из Дрезденского проулка или мужчины с чемоданом. Лишь несколько подростков собрались у ящиков из-под молока, составленных штабелем поперек двора. Мальчишки испуганно посмотрели на полицейских и зашагали прочь.
– Эй, ребята! – позвал Коль.
Подростки остановились, встревоженно переглядываясь.
– Что?
– Идите сюда!
После секундного замешательства мальчишки рванули прочь со двора, подняв пыль. Коль даже не попытался их преследовать. Сжав пистолет, он внимательно осмотрел двор. Во всех квартирах первого этажа окна зашторены или на подоконниках стоят чахлые цветы, показывая, что в доме живут. Лишь одна, без штор, явно пустовала.
Коль медленно подошел к голому окну, заметил на земле отпечатки и тут же догадался, что это следы ящиков из-под молока. Подозреваемый заплатил мальчишкам, чтобы те подтащили ящики к окну, потом вернули их на место, после того как он с сообщником залезет в квартиру.
Не выпуская пистолет из рук, инспектор стиснул кнопку звонка, вызывая швейцара.
Секунду спустя показался издерганный мужчина. Седой жилистый швейцар открыл дверь и испуганно уставился на пистолет в руке у Коля.
Инспектор переступил порог и, глядя швейцару через плечо, заметил судорожное движение в дальнем конце темного коридора. Только бы Янссен не потерял бдительность! Сам Коль, по крайней мере, бывал на поле боя. В него стреляли, но и сам он, как ему казалось, подстрелил пару вражеских солдат. А Янссен? Он хороший снайпер, но стрелял только по бумажным мишеням. Как он поведет себя, если завяжется перестрелка?
– Вторая квартира справа на этом этаже пустует? – шепотом спросил Коль швейцара.
– Да, майн герр.
Коль вышел из подъезда, чтобы следить и за двором: вдруг преследуемые выпрыгнут из окна и попытаются сбежать?
– Черный ход караулит другой полицейский, – сказал он швейцару. – Позовите его!
– Да, майн герр.
Не успел он отойти, как появилась дородная старуха в синей косынке и бордовом платье.
– Герр Грайтель! Герр Грайтель! Скорее вызывайте полицию!
Коль повернулся к старухе.
– Полиция уже здесь, фрау Хегер, – проговорил швейцар.
– Что? Как так получилось? – захлопала глазами старуха.
– Зачем вам полиция? – спросил ее Коль.
– Совершена кража!
Интуиция подсказывала Колю, что это дело рук преследуемых.
– Рассказывайте скорее, майне фрау.
– Моя квартира в фасадной части дома. Из окна я увидела, как двое мужчин прячутся за ящиками, которые, замечу, вы, герр Грайтель, обещали увезти несколько недель назад.
– Продолжайте, майне фрау, вдруг дело очень срочное?
– Эти двое явно прятались. Потом, буквально минуту назад, выбрались из-за ящиков и взяли велосипеды с подставки у главного входа. Насчет второго велосипеда не знаю, но первый точно принадлежит фрейлейн Бауэр. Она уже два года без кавалера, значит велосипед им не одалживала.
– Нет! – пробормотал Коль и бросился во двор.
Теперь инспектор догадался: подозреваемый заплатил мальчишкам, чтобы те бросили ящики под окна – надо же оставить следы, – а потом снова сложили в штабель, за которым он спрятался вместе с сообщником. Мальчишкам он велел напустить испуганный, виноватый вид, намекая полицейским, что их преследуемые спрятались в доме.
Коль выбежал со двора и увидел живое доказательство статистических данных, которые он, как добросовестный полицейский, отлично знал: самый популярный вид транспорта в Берлине – велосипед. Местные улицы кишели велосипедистами, скрывавшими преследуемых не хуже, чем плотная дымовая завеса.
Они побросали велосипеды и шагали по оживленной улице прочь от площади Ноября 1923 года.
Пол и Реджи Морган искали другое кафе или бар с таксофоном.
– Как ты догадался, что в кафе «Эдельвейс» засада? – спросил Морган, запыхавшийся от быстрой езды на велосипеде.
– По машине. По той, что стояла на обочине.
– По черной?
– Да. Сначала я ничего не заподозрил, но потом меня осенило. Вспомнилось, как пару лет назад я шел на дело. Выяснилось, что к Бо Джиллетту спешил не один я. Бруклинские копы опередили меня, но они оказались лентяями и припарковались прямо у дома, аж на обочину залезли. Думали, машина не маркирована, никто внимания не обратит. Бо обратил. Он пришел, сообразил, что его ищут, и исчез. Я потом целый месяц его искал. «Полицейская машина», – мелькнуло у меня в подсознании. Когда молодой парень вышел из кафе, я тотчас понял, что видел его на террасе «Летнего сада».
– Они преследуют нас от Дрезденского проулка. В «Летний сад» за нами пришли, потом сюда… Господи, как им это удалось?
Пол задумался. Он не обмолвился Кэт Рихтер, что собирается сюда, он дюжину раз проверял и убеждался, что от пансиона до стоянки такси его не преследуют. В Олимпийской деревне он тоже помалкивал. В кафе «Эдельвейс» полицию мог подослать ростовщик, но тот не знал о «Летнем саде». Нет, два трудолюбивых копа выследили их самостоятельно.
– Такси, – наконец ответил Пол.
– Что?
– Это единственная связь между «Летним садом» и кафе «Эдельвейс». Теперь либо добираемся на своих двоих, либо высаживаемся за два-три квартала до места.
Они уходили все дальше от площади Ноября 1923 года и через несколько кварталов отыскали пивную с таксофоном. Морган отправился звонить своему информатору, а Пол заказал пиво и, сама бдительность и нервозность, караулил снаружи. Он не удивился бы, заметив тех двоих копов, спешащих по их следам.
Кто они такие, черт подери?
Морган вернулся за столик встревоженным.
– У нас проблема, – объявил он, хлебнул пива и вытер усы. – Рейхсканцелярия не разглашает информацию. По приказу Гиммлера или Гейдриха – мой информатор не знает, кого именно, – информация о публичных выступлениях правительственных и партийных чиновников не разглашается до особого уведомления. Никаких пресс-конференций. Ничего. Приказ распространили несколько часов назад.
Пол залпом выпил полкружки пива.
– Что же нам делать? Ты хоть что-нибудь знаешь о распорядке дня Эрнста?
– Я даже не знаю, где он живет, только что где-то в Шарлоттенбурге. Можно подкараулить Эрнста у рейхсканцелярии, проследить за ним. Но это очень непросто. Окажешься в пятистах шагах от высокого партийного чиновника – могут остановить для проверки документов, а то и задержать, если полиции что-то не понравится.
Пол задумался:
– У меня есть идея. Я мог бы раздобыть информацию.
– О чем?
– Не о чем, а о ком. Об Эрнсте, – ответил Пол.
– Ты? – искренне удивился Морган.
– Но мне понадобится пара сотен марок.
– Столько у меня есть.
Морган отсчитал купюры и протянул Шуману.
– Как думаешь, твой человек в Министерстве информации сумеет навести справки о том, кто не состоит на госслужбе? – спросил Пол.
– Точно сказать не могу, – пожал плечами Морган. – Но одно знаю точно: если национал-социалисты на что-то способны, так это собирать информацию о своих гражданах.
Янссен и Коль вышли со двора.
Фрау Хегер не смогла описать подозреваемых. По иронии судьбы слепота ее была не политической, а физической. Катаракта позволила хлопотунье увидеть, как чужаки прячутся за ящиками, потом удирают на велосипедах, а шанса разглядеть подробности лишила.
Удрученные, Коль и Янссен вернулись на площадь Ноября 1923 года и продолжили поиски – расхаживали по улице, беседовали с лоточниками и официантами, показывали фотографию убитого, спрашивали о подозреваемом.
Удача улыбнулась детективам, лишь когда они добрались до булочной напротив парка, скрытой в тени статуи Гитлера. Полный булочник в несвежем белом фартуке сказал Колю, что видел, как примерно час назад на другой стороне улицы остановилось такси. По словам булочника, такси здесь – явление редкое, местным жителям не по карману, а из других районов сюда приезжать незачем, тем паче на такси.
Булочник заметил, как крупный мужчина с зачесанными назад волосами выбрался из машины, подошел к статуе, немного посидел на скамейке и ушел.
– Как он был одет?
– В светлое. Я плохо разглядел.
– Что-то еще заметили?
– Нет, майн герр. У меня был покупатель.
– Тот мужчина нес портфель или чемодан?
– По-моему, нет, майн герр.
Итак, предположения Коля подтвердились: подозреваемый остановился неподалеку от Лютцовплац, а сюда приехал по заданию.
– Куда он пошел?
– Не знаю, майн герр, извините.
Слепота, ну конечно… По крайней мере, детективы получили подтверждение, что их подозреваемый недавно сюда приезжал.
Из-за угла выехал черный «мерседес», притормозил и остановился.
– Ах! – негромко воскликнул Коль, наблюдая, как Петер Краусс выбирается из салона и оглядывается.
Коль понимал, как Краусс его выследил. Устав обязывал инспектора сообщать дежурным, когда он отлучается из «Алекса» в рабочее время и куда направляется. Он думал, стоит ли делиться своими планами сегодня. Впрочем, Вилли Коль не любил нарушать устав и перед отъездом написал: «Площадь Ноября 1923 года» и ориентировочное время возвращения.
– Вилли, я просто район объезжаю, – пояснил Краусс, кивнув в знак приветствия. – Хочу знать, как продвигается расследование.
– Какое еще расследование? – из чистой вредности уточнил Коль.
– Убийства в Дрезденском проулке, разумеется.
– Ну, похоже, ресурсы нашего отделения подтаяли, – посетовал Коль и сухо добавил: – По неведомым причинам. Но мы считаем, что подозреваемый недавно приезжал сюда.
– Я обещал тебе связаться с партийными информаторами. Рад сообщить: моему информатору доподлинно известно, что убийца – иностранец.
Коль достал блокнот и карандаш.
– Как зовут подозреваемого? – спросил инспектор.
– Он не знает, – ответил Краусс.
– А по национальности?
– Он не уточнил.
– Так кто твой информатор?
– Этого я раскрыть не могу.
– Петер, я должен его опросить. Вдруг он свидетель?
– Он не свидетель. У него собственные каналы…
– …тоже не раскрываемые.
– Именно. С тобой я делюсь, чтобы порадовать: твои подозрения подтвердились.
– Мои подозрения? – переспросил Коль.
– Ну, что убийца не немец.
– Я такого не говорил.
– Кто вы? – спросил Краусс, повернувшись к булочнику.
– Инспектор расспрашивал меня о человеке, которого я видел.
– О подозреваемом? – спросил Краусс Коля.
– Возможно.
– Ты молодец, Вилли. Мы в километрах от Дрезденского проулка, а ты выследил подозреваемого до этой дыры. – Краусс глянул на свидетеля. – Он помогает?
– Майн герр, я ничего не видел, – дрожащим голосом проговорил булочник. – Практически ничего. Только как мужчина выбирался из такси.
– Где был тот человек?
– Я не…
– Где? – прорычал Краусс.
– Через дорогу. Майн герр, я правда ничего не видел. Он стоял ко мне спиной. Он…
– Лжец!
– Клянусь… Клянусь фюрером!
– Дающий лживую клятву – тоже лжец.
Краусс кивнул своему помощнику, молодому круглолицему гестаповцу, и сказал Колю:
– Мы отвезем его на Принц-Альбрехтштрассе. Посидит там денек и даст нам полный словесный портрет.
– Не надо, майн герр, пожалуйста, не надо! Я хочу помочь, честное слово, хочу!
– А на деле не помогаете, – заметил Вилли Коль, пожав плечами.
– Я же сказал вам…
Коль попросил у булочника удостоверение личности. Тот протянул дрожащими руками, Коль раскрыл и стал изучать.
– Наручники ему, – велел Краусс помощнику. – Везите в штаб-квартиру.
Молодой гестаповец заломил булочнику руки за спину и надел наручники. Булочник чуть не плакал.
– Я пытался вспомнить. Я правда…
– Вспомните, уверяю, вспомните.
– Мы занимаемся очень важными делами, – сказал Коль. – По-моему, вам стоит помочь нам сейчас же. Раз мой коллега хочет отвезти вас на Принц-Альбрехтштрассе, – подняв брови, инспектор взглянул на перепуганного булочника, – боюсь, дела ваши плохи, герр Гейдрих, очень плохи.
Булочник вытер слезы и захлопал глазами:
– Майн герр, я ведь не…
– Да-да, еще как увезут… – Коль осекся и снова взглянул на удостоверение личности. – Так вы… где вы родились?
– В Гёттбурге, неподалеку от Мюнхена, майн герр.
– Ясно, – невозмутимо ответил Коль и медленно кивнул.
Краусс смерил его взглядом.
– Майн герр, мне кажется… – промямлил булочник.
– Городок тот маленький?
– Да, майн герр, только я…
– Тише, пожалуйста! – попросил Коль, буравя взглядом удостоверение личности.
– Вилли, да в чем там дело? – не выдержал Краусс.
Коль отвел его в сторонку и прошептал:
– Думаю, крипо не станет использовать этого свидетеля. Поступай с ним как хочешь.
Краусс ответил не сразу, пытаясь разобраться, почему Коль вдруг изменил намерения.
– Почему?
– И сделай одолжение, не упоминай, что мы с Янссеном его задерживали.
– Вилли, я снова спрашиваю: почему?
– Начальник службы безопасности СД Гейдрих – из Гёттбурга.
Рейнхард Гейдрих, начальник разведывательного отдела СС, первый заместитель Гиммлера, слыл самым безжалостным человеком Третьего рейха. Бессердечная машина, однажды он обрюхатил девушку, потом бросил ее, потому что презирал распутниц. Говорили, что Гитлер не любит причинять боль, но, если нужно, мирится с ее использованием. Гиммлер любит причинять боль, но не умеет использовать ее в своих целях. А вот Гейдрих обожает причинять боль и мастерски использует ее себе во благо.
Краусс покосился на булочника и встревоженно спросил:
– Так они… хочешь сказать, что они родственники?
– Предпочитаю не рисковать. К тому же гестапо ладит с СД куда лучше, чем крипо. Ты можешь допрашивать его, особо не тревожась о последствиях, а вот если в СД увидят мое имя в связи с этим булочником и расследованием, моей карьере конец.
– И тем не менее… допрашивать родственника Гейдриха… – Краусс потупился и спросил Коля: – По-твоему, он знает что-нибудь важное?
Коль вгляделся в несчастного булочника.
– Думаю, он знает больше, но ничего особо ценного для нас. То, что ты счел уклончивостью, наверняка связано с привычкой подмешивать в муку опилки или готовить на масле с черного рынка. – Инспектор огляделся по сторонам. – Уверен, если мы с Янссеном продолжим поиски здесь, мы выясним все, что можно, касательно инцидента в Дрезденском проулке, а еще… – Коль понизил голос, – не вылетим со службы.
Меряя улицу шагами, Краусс, вероятно, вспоминал, называл ли свое имя человеку, который, не дай бог, упомянет его при кузене Гейдрихе.
– Снимите с него наручники! – приказал он помощнику.
Пока молодой гестаповец суетился, Краусс повернулся к Колю:
– Вилли, скоро нам понадобится отчет об инциденте в Дрезденском проулке.
– Да, конечно.
– Хайль Гитлер!
– Хайль!
Гестаповцы сели в «мерседес», объехали статую фюрера и влились в поток транспорта.
Когда машина скрылась, Коль вернул булочнику удостоверение личности.
– Ну вот, герр Розенбаум, можете возвращаться к себе в лавку. Мы вас больше не потревожим.
– Спасибо вам, ой, спасибо! – взахлеб лепетал булочник; руки у него тряслись, слезы заливали носогубные складки. – Благослови вас Бог, майн герр!
– Т-ш-ш! – прошипел Коль, раздосадованный столь бурной благодарностью. – Возвращайтесь в булочную.
– Да, майн герр! Хотите свежего хлеба? Или штрудель?
– Нет-нет! Вас булочная ждет!
Бедняга поспешил к себе в лавку.
– Так фамилия у него не Гейдрих, а Розенбаум? – спросил Янссен по дороге к машине.
– Об этом вам, Янссен, вопросы лучше не задавать. Мои ответы не помогут вам стать хорошим инспектором.
– Есть, майн герр! – Молодой человек заговорщицки кивнул.
– Так, нам известно, что подозреваемый выбрался из такси и сидел на лавке, прежде чем отправиться на неведомое задание. Давайте спросим безработных, не видел ли кто чего.
С праздными людьми им не повезло, ведь, как объяснил Коль Янссену, многие из них не жаловали ни партию, ни полицию. Впрочем, невезение кончилось, когда детективы добрались до человека, сидящего в тени бронзового фюрера. Коль взглянул на него и понял: это солдат либо регулярной армии, либо фрайкора, неформальных милицейских отрядов, сформированных после войны.
Коль спросил о подозреваемом, и мужчина энергично кивнул:
– Да-да, я знаю, о ком вы.
– Майн герр, назовитесь, пожалуйста.
– Я Гельмут Гершнер, бывший капрал армии кайзера Вильгельма.
– Что вы можете рассказать нам, капрал?
– Я разговаривал с этим мужчиной менее сорока пяти минут назад. Он соответствует вашему описанию.
Коль почувствовал, как сердце пускается бешеным галопом.
– Он еще здесь, капрал?
– Нет, я его не вижу.
– Так расскажите нам о нем.
– Хорошо, инспектор. Мы с ним говорили о войне. Поначалу я чувствовал в нем товарища, потом – что-то странное.
– Что именно, майн герр?
– Он вспоминал Сен-Миельскую операцию и был совершенно спокоен.
– Спокоен?
Мужчина кивнул:
– У нас было столько убитых, пятнадцать тысяч в плен попали. Для моей дивизии С это день траурный. Настоящая трагедия! Американцы и французы оттеснили нас к Гинденбургской позиции. Тому человеку немало известно об операции. Подозреваю, что он в ней участвовал, но ужасной не считает. В глазах у него я прочел полное безразличие. А еще он отказался выпить со мной, отказался погибших помянуть! – гневно добавил мужчина. – Не знаю, зачем вы его ищете, такая реакция подозрительна сама по себе. Не удивлюсь, если он дезертир. А то и предатель.
«Или сражался на другой стороне», – с сухой иронией подумал Коль, а вслух спросил:
– Он что-нибудь рассказывал о своих делах в городе или в другом месте?
– Нет, майн герр, не рассказывал. Мы беседовали совсем недолго.
– Он был один.
– По-моему, нет. Ушел он с другим мужчиной, не таким высоким и крепким. Но того, второго, я плохо видел. Извините, майн герр, не приглядывался.
– Вы просто молодец! – похвалил Янссен и сказал Колю: – Наверное, во дворе мы видели его сообщника. Невысокого, в темном костюме.
– Наверное, – кивнул Коль. – Одного из сидевших в «Летнем саду». А тому, высокому, сколько лет?
– Под сорок. Как и мне.
– Его вы хорошо разглядели?
– О да, майн герр. Он же сидел там, где сейчас сидите вы. Я могу подробно его описать.
«Хвала небесам, хоть кто-то слепотой не заразился!» – подумал Коль и оглядел площадь, высматривая человека, которого видел час назад.
Он повел хромого ветерана через дорогу, жестом останавливая машины.
– Майн герр! – обратился Коль к художнику, сидевшему у дешевой тележки, на которой выставлял свои работы.
Уличный художник оторвался от работы над цветочным натюрмортом, отложил кисть и, увидев удостоверение Коля, испуганно вскочил:
– Инспектор, я много раз запрашивал разрешение, но…
– Вы рисуете только красками или и карандашом тоже? – резко спросил Коль.
– Я…
– Карандашом рисуете?
– Да, майн герр. Я часто делаю наброски карандашом, а после…
– Отлично! У меня для вас задание.
Коль усадил хромого капрала на хлипкий брезентовый стульчик и сунул художнику блокнот.
– Хотите, чтобы я нарисовал портрет этого человека? – спросил художник удивленно, но с готовностью.
– Нет, хочу, чтобы вы нарисовали портрет человека, которого этот мужчина опишет.
