Глава 22

Я в очередной раз проснулась в поту, выпутавшись из тяжелого, кошмарного сновидения с мутными, нечеткими образами и ощущением опасности. Занявшийся за раззанавешенным окном рассвет слегка растворил темноту, сделав обычную гостиничную комнату уютнее. И высокий широкоплечий мужчина, застывший у окна, привалившись к стене плечом, только усиливал впечатление. Мой любимый мужчина…

Когда-то я уже видела Доминика таким — почти обнаженным, в серых, обтягивающих упругие ягодицы трусах, — с той разницей, что сейчас он повернулся ко мне спиной, позволяя тайком любоваться его статью. Наверное, он почувствовал мой взгляд — мускулы, словно маленькие барханы, едва заметно «покатились» по его мощной широкой спине от лопаток к длинным сильным ногам, которыми он твердо стоит на бренной земле. Правда сейчас я подметила еще одну его любопытную особенность, которую запомню навсегда: Ник, видимо, слегка нервничая, поджимает пальцы ног.

Бодрствующий туманник обернулся, блеснув сияющими глазами, и, внимательно посмотрев на меня, тихо спросил:

— Не спится, родная?

Я поморщилась, согласившись:

— Снится всякая муть.

Он глубоко вздохнул, глядя с пониманием: оба знаем, что кошмары, возможно, никогда не перестанут мучить меня. Мало того, что сама пережила за последние дни, так еще и магия зеркальщика не дает забыть старые преступления Любителя Красного, свидетелем которых я невольно стала. А чего стоят два последних убийства?..

Кто-то считает, что туман несправедливо распределяет свои дары, что возможность прожить на пару-тройку десятков лет дольше обычных людей, продлить молодость должна быть у всех. Но большинство сильных туманников по ряду причин едва ли благополучно живет дольше, как правило, «выгорая» на работе. За сомнительные подарки от Голодного тумана маги платят собственными искалеченными жизнями, отсутствием семей, маниями и фобиями или, как я — лишний раз опасаясь посмотреть на себя в зеркало, чтобы не увидеть чье-то застывшее в смертельной маске лицо.

Откинув одеяло, я поправила бретельку тонкого легкого верха пижамы, босиком прошлепала до окна и приникла к Доминику.

— Я люблю тебя, Рыжик, — шепнул он, прижимая мою голову к груди.

Я потерлась о нее щекой, наслаждаясь гладкой горячей кожей и ставшим привычным и родным запахом. И стуком — ровным биением сердца этого неповторимого и необыкновенного мужчины, которое теперь мое.

Одной рукой Доминик, зарывшись в мои волосы, массировал затылок, а второй — гладил меня по спине, забираясь под коротенький топ, спускаясь ниже, успокаивая, вызывая щемящую нежность в груди. Как же хорошо — вот так стоять и наслаждаться близостью любимого человека, без похоти и желания, а ощущая родную душу рядом, ощущая человека, который укутал меня собой, словно одеялом.

Я слегка отстранилась, положив ладони ему на грудь и посмотрев в глаза:

— Ник, я не представляю, как бы смогла пережить все это без тебя.

Он улыбнулся, взяв мое лицо в ладони и поглаживая большими пальцами скулы.

— Я эгоист.

— Да неужели? — улыбнулась и тоже потянулась к его лицу, коснуться, погладить колючие, потемневшие от пробившейся щетины щеки. — Незаметно.

— Я рад, что ты нуждаешься во мне. — Темные глаза Доминика вспыхнули каким-то тревожащим, но в то же время будоражащим мою суть голодом. — Что нужен тебе…

Приподнявшись на цыпочках, я коснулась меток на его висках, поблескивающих в предрассветных сумерках и предупреждающих об опасности, казавшихся живыми, готовыми в любой момент сорваться и побежать по всему телу. Пальцами я не ощутила шероховатости или выпуклости на коже, как, думала, должно быть, но метки были горячие и действительно пульсировали.

В памяти всплыло видение-воспоминание: почерневшее жуткое лицо Доминика, когда берсерк, готовый убивать и крушить все вокруг, почти полностью вытеснил разумное существо. И только страх за меня, блеснувший в его безумных глазах, смог остановить одержимого на пороге разрушения.

Я никогда, никогда даже не думала, сколько силы воли нужно шелонам, чтобы контролировать свою магию. Свою одержимость. И во что она может вылиться, если потерять контроль. Теперь понятно, почему в правовом кодексе для туманников отвели специальный раздел, — чтобы учитывать наши нюансы. А слухи о шелонах, которые ходят по миру? Их одержимости родными, работой, но чересчур сдержанном, даже холодном отношении к окружающим. Они редко проявляют эмоции или суетятся, совершают глупые и бессмысленные поступки или действия, даже в юности, потому что с рождения учатся контролировать свои эмоции и порывы.

Я перевела взгляд с таинственных меток на губы Доминика. Коснулась их пальчиками и шепнула:

— Я нуждаюсь в тебе, как в воздухе. И очень сильно люблю.

Казалось, вместе с первыми лучами солнца, с началом нового дня между нами рождается что-то совершенно иное — чудесное и нерушимое. Прижавшись лбом к моему лбу, Доминик выдохнул:

— Я никому тебя не отдам. Никогда.

— Поцелуй меня. — Я подалась ближе к нему, приподняв лицо, потянулась к его губам.

Мы долго целовались, неспешно наслаждаясь вкусом друг друга, мягкостью губ, теплом рта и невероятным чувством единения. Руки Доминика путались в моих волосах, рассыпавшихся по спине, ласкали шею, затылок. Я таяла от его сладкого шепота, сама нашептывала ему о любви, пока в какой-то момент ситуация не изменилась. Словно пространство вокруг и мы сами заискрили от напряжения. Мне стало мало его нежных, почти невинных прикосновений, я горела от любви к своему шелону и желала ощутить его глубоко внутри себя. К счастью, не я одна воспламенилась.

Доминик стиснул мои ягодицы ладонями, приподнимая над полом и прижимая к своему телу, позволяя ощутить ставшую твердой плоть у него в паху. Поцелуи стали страстными, жадными, голодными. Почти незаметным движением, к моему мимолетному возмущению, Ник избавил меня от трусиков, жалобно треснувших, когда он резко дернул их вниз. А затем легко поднял и прижал к себе. Я обняла его за шею и обвила бедрами талию в нетерпеливом ожидании. Чувство полного и стремительного заполнения было ошеломительным, я вцепилась зубами в собственную руку, чтобы не закричать от удовольствия, но хриплый чувственный стон сдержать не смогла.

Удивительно, насколько легко Ник управлял нашим соитием, плавно приподнимая и опуская меня, стоя, широко расставив ноги, и вторгаясь в мое тело с глухим рыком. А я плавилась, растекалась горячим воском по его телу, сходила с ума от накала ощущений и стонала от страсти. На самом пике Ник сжал мои бедра, и я взорвалась в собственных ощущениях. И тут же почувствовала, что он последовал за мной, содрогаясь всем телом. Затем прислонился к стене лопатками, отчего я почувствовала коленями шершавый рисунок на обоях, и шумно дышал. Мы оба взмокли и прижимались друг к другу с силой утопающего, вцепившегося в спасательный круг.

— Единственное, о чем я прошу тебя: береги себя, и тогда мы будем жить долго и счастливо, — неожиданно глухо, но с какими-то отчаянными нотками выдохнул он мне в макушку.

— Я прошу о том же тебя, — не менее сипло прозвучал мой ответ.

Я была счастлива, обнимая его за шею, чувствуя его плоть в себе, дыша терпким мужским ароматом и сжимая ногами влажное сильное тело. Меня буквально распирали эмоции и поэтому, целуя его лицо, я выплескивала свои чувства:

— Я люблю тебя, я так сильно люблю тебя, люблю, люблю… люблю…

Мы постояли какое-то время сплетенными, затем Доминик отнес меня в ванную. Сам вымыл, замотал в полотенце и отнес, полусонную, в постель. Засыпая, я услышала:

— Я тебя тоже люблю, Рыжик. Мне будет проще умереть, чем жить без тебя. Только всегда помни: берсерки умирают либо от старости в постели, либо среди трупов своих врагов или тех, кто оказался рядом, когда у шелона срывает контроль. Поэтому береги себя, Эва. Всегда и везде.

— Я постараюсь, — сонно ответила я, уткнувшись ему в грудь и уплывая во тьму.

— Как же я устала ничего не делать, — проворчала Ясмина, переворачиваясь на другой бок. — Мы третьи сутки работаем жертвами, и никакого намека, что вообще кому-то нужны.

Я решила немного отвлечь подругу и дурашливо поддела:

— Госпожа Лали, вы с высшим баллом закончили юридический, а рассуждаете, как домохозяйка из деревни Гадюкино. Маньяк, который до сих пор не…

— Откуда? — вытаращилась на меня Ясмина. — У вас в Рошане правда есть такие названия?

Поджав губы, я посверлила подругу взглядом, а потом, подражая ей, язвительно заметила:

— Вероятно, так же, как и у вас. Вспомни, три дня назад мы проезжали мимо поселков Бугристые Яйца, Тухлый Берег, Кривая Задняя Нога, Плавник Слепого Карпа и…

— Ой, да ну тебя, — отмахнулась она. — Я о том, что лежу тут в шикарном купальнике, вся такая потрясающая, а… никто не обращает внимания. Это, знаешь ли, настораживает и раздражает.

Ясмина придирчиво осмотрела свои женственно-округлые формы, слегка прикрытые золотистым купальником, тяжело вздохнула и шлепнула еще масла на загоревший живот. Затем, хмуро поглядывая в сторону Арджана, начала с каким-то остервенением втирать масло в кожу.

— Между прочим, «никто», если кое-кто до сих пор не в курсе, работают, и, в отличие от некоторых, у них нет времени скучать у бассейна, — призвала я подружку к здравому смыслу, заинтересовавшись происходящим у обрыва.

Там на фоне буйного сегодня океана Доминик с Арджаном страховали Дашкана, спускавшегося в обвязке с утеса. Видимо, решили осмотреть все подходы к «заповедной» территории. Вообще-то, наши охранники неуловимо изменились со вчерашнего дня, чувствовалось напряженное ожидание, а мы с Ясминой не могли понять, что конкретно послужило причиной. Почему именно накануне они пришли в полную боевую готовность?

Когда лежать под зонтиком окончательно надоело, я нырнула в воду, чтобы, наслаждаясь прохладой, смыть все, что давит душу, угнетает. Через пару минут мы плавали вместе с подругой, методично наматывая круги по бассейну. Через полчаса, таким образом выплеснув негатив, пошли готовить обед.

Только сели с Ясминой в гостиной пить кофе перед телевизором, предварительно благополучно накормив охрану и прибравшись на кухне, услышали шум подъехавшего автомобиля. Мы кинулись к выходу, а через секунду чуть не схлопотали выговорешник от Укомби, который злобным призраком возник перед нами у двери, заставив пристыженно замереть и, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, дожидаться, когда он проверит, кто сюда прибыл.

Прибыл начальник отдела, занимающегося расследованием особо громких и страшных преступлений Алекс Тавита собственной персоной. Стремительно зашел в гостиную, так же быстро окинул цепким взглядом нас с Ясминой, плечом к плечу замерших у дивана и пристально уставившихся на него с вопросом в глазах. Затем посмотрел на своих подчиненных и Доминика, бесшумно появившихся из-за его спины.

— Игра по-крупному началась, — мрачно объявил Тавита, затем, повернувшись к Дашкану, пояснил: — Хиз с твоими парнями выявили слежку. Пока объект себя не обнаружил, но спины зачесались у всех.

— Тогда зачем же вы сюда приехали? — у меня невольно вырвался вопрос, выдавший, что я в панике.

Отвечать никто не стал, да я и сама поняла — сморозила глупость. А Тавита, устало усевшись в кресло, продолжил:

— И главное — на моем автомобиле «глаз» повесили…

— Может, кто-то с телевидения? — предположил Укомби.

Но Тавита мотнул головой:

— Лайл проверил — суть нашего Любителя Красного. Вот я и облегчил ему поиски. Сразу к вам приехал…

— Ну да, конечно, зачем от работы массу народа отвлекать? Вам бы только побыстрее с ним встретиться, а я бы с удовольствием отложила подобное свидание на более поздний период, — не менее испуганно, но привычно колко пробурчала Ясмина.

Мы с ней дружно плюхнулись на диван, ноги держать отказывались.

— Чем больше времени у Мерандо, тем он лучше подготовится, будет осторожнее и спокойнее. Если вынудим его напасть сейчас, у нас больше шансов на успех… поймать, — спокойно и весомо пояснил нам Доминик.

— Я вообще не понимаю, что ему нужно? Почему именно рыжие? — заистерила Ясмина.

Словно вспышка, у меня в голове возникло видение одной из картинок «отката».

— Огонь в их крови…

Окружающие уставились на меня с недоумением, а вот Тавита хмуро произнес:

— Вы правы, Эвелина Андреевна. Есть древняя легенда о том, что раньше правили стихии. В старину и дары приносили, и поклонялись именно им, всем известным: Огню, Воде, Земле, Воздуху и самому таинственному и непредсказуемому — Туману. Кроме того, раньше считалось, что рыжие — особенные, потому что им достался поцелуй огня.

— Почему именно они особенные, а не туманники? — удивился лишенный дара Укомби.

Арджан усмехнулся, остальные маги так или иначе поддержали его.

— Туман раздает проклятия, а не дары, дружище. И поверь, в старину так считали все без исключений. Светящиеся глаза туманнику не скрыть, вот и жили отшельниками или изгоями. Хотя их услугами пользовались без зазрения совести.

Тавита кивнул, дополнив ищейку:

— Да, мы нашли старый свиток с легендой в одном из тайников экзорциста-маньяка. Лайл постарался — не зря считается лучшим сутевиком у нас. В крови рыжих есть тот самый «поцелуй» огня. Если его разбудить, он воспламеняет душу человека, а опытный экзорцист способен управлять этим огнем. Если, конечно, сумеет удержать власть над душой.

— Я не понимаю… как? — выдохнула я потрясенно.

— Когда вы в прошлый раз помогали нам, Лайл заметил кинжал, которым Мерандо резал жертвы. По рунам на нем и специфической форме мы нашли связь. Это оружие — древний артефакт «Душник». Лет двести он вообще считался исчезнувшим с лица Земляра. Нож предназначен для захвата души человека и позволяет перемещать ее в ловушку. Там на тумбочке в комнате вы видели…

— Стеклянную дурацкую банку, — сипло шепнула я, растерянно кивая.

— Да. Сумасшедшие экзорцисты частенько пытаются использовать чужие души, и подобные «хранилища» давно известны. Но Мерандо ее усовершенствовал, уменьшил и, по-видимому, создал уникальную привязку душ. Чем больше страданий испытывало тело человека, тем сильнее «горела» душа. И тем больше контроля и силы у Мерандо.

— И Сора… — придушенно шепнула Ясмина, закрыв лицо ладонями.

— Мы найдем его. И душеловку эту тоже, — скрежещущим голосом пообещал Арджан, опускаясь перед любимой на колени.

У меня по коже мурашки побежали от холода, хотя на дворе теплынь.

— Зачем убивать? Ведь воспламенить кровь можно и другими способами. Любовь, например. Страсть…

Доминик сел рядом со мной на диван, отчего тот прогнулся, и я скатилась под теплый надежный бок к своему мужчине, сразу обнявшему меня.

— Страсть и любовь — слишком утомительная и хлопотная процедура для «воодушевления» объекта, ну и потом все равно душу изымать необходимо… — совсем уж мрачно пояснил Тавита.

Я едко хмыкнула:

— Скорее, экзорцисты от природы интроверты, флегматичны и холодны. Горячие страсти и высокие чувства не про них.

Остальные промолчали, но по лицам было видно, что согласны. А Тавита продолжил делиться:

— Мы тщательно проверили каждый этап жизни Мерандо. Нашли недвижимость, купленную на его имя напрямую и через подставных лиц. Он несколько лет проработал юристом в солидной похоронной компании. Через него проходило много документов умерших, благодаря чему он смог приобрести парочку тайных убежищ, которые обследовали криминалисты. Найденные там улики наделали большой переполох у начальства. Большинство моих подчиненных не спят уже которые сутки. Нам предоставили неограниченные силы на поимку маньяка. Его травят по всем каналам и частотам, показывают лицо крупным планом каждый час, предупреждены посты на дорогах, все службы и транспортные предприятия. Каждый внук мечтает его поймать. Теперь мы много чего знаем о нем…

— Так зачем ему этот огонь… смерти? — мертвым голосом спросила Ясмина.

— Смерть — начало новой жизни, как говорят. — Тавита облокотился на ручки кресла, поддавшись немного вперед. — Пламя душ рыжих усиливает его магию, несет невероятную власть над другими и дарит молодость. Ему шестьдесят три, а выглядит на тридцать максимум. И очень сильный туманник, если продолжает скрываться от нас. Даже от зеркальщиков и сутевиков, а сильнейшие ищейки и ловцы измотаны бесплодными поисками. Именно по этой причине меня просили вам напомнить: нам противостоит зверь — злобный, голодный, непредсказуемый и крайне опасный. Эвелина Андреевна выжила совершенно нечаянно, помог случай и невероятное везение!

Мы с Ясминой нервно переглянулись и громко сглотнули.

Тавита посидел с нами еще немного, а затем, переговорив со своими подчиненными во дворе, отбыл. Вечер провели за игрой в карты, но мужчины были настороже, а мы с Ясминой — в плену своего страха. Поэтому довольно рано разошлись по спальням. Одно хорошо: моя Личная Тень тут же укутал меня своим теплом, но кто бы сомневался, что спать он будет вполглаза.