Глава 18
Приехав в полицейский участок в воскресенье в пять часов, Лиман Гритт почуял неладное. Вождь никогда не вызывал его на встречу в такое время, к тому же темнил насчет цели вызова. Он ждал перед участком на пару со своим сынком, Билли Кэппелом. Билли, один из десяти членов Совета племени, обладал большим влиянием. Пока они здоровались, подъехал на мотоцикле председатель Совета Адам Хорн. Никто не улыбался, и, войдя в здание участка, Лиман исполнился худших подозрений. После аварии дня не проходило, чтобы ему не звонил вождь – похоже, его не устраивала работа Гритта. Должность констебля не являлась выборной, этот назначенец полностью зависел от вождя. Между ними не было близости, более того, Лиман не доверял вождю, его сыну и Хорну – но тот вообще не пользовался уважением у большинства таппаколов.
Элиас Кэппел уже шесть лет являлся вождем племени и держал его в ежовых рукавицах. Его правой рукой был сынок, Билли, левой – Хорн. Эта троица успешно переигрывала своих политических недругов и казалась неустранимой. Они подавляли любое недовольство и осуществляли твердую власть; собственно, мало кому приходило в голову им возражать, пока казино ломилось от игроков и чеки поступали исправно.
Они собрались в кабинете Гритта, и констебль занял свое рабочее место во главе стола. Но при взгляде на них ему показалось, что под ним не мягкое сиденье, а раскаленное железо. Вождь, славившийся немногословностью и угрюмостью, сразу взял быка за рога:
– Мы хотим поговорить о расследовании случившегося вечером в понедельник.
– Остаются вопросы, на которые нет ответов, – добавил Хорн.
Лиман утвердительно кивнул:
– Так и есть. Что вы хотите узнать?
– Все! – грозно прикрикнул вождь.
Лиман открыл папку, переложил несколько бумажек и достал рапорт. Там говорилось об основных обстоятельствах аварии, марках участвовавших в ней машин, пострадавших и их ранениях, процессе спасения, смерти Хэтча. Папка достигала толщиной двух дюймов, столько там было документов и фотографий. Исключение составляла видеосъемка, присланная полицией города Фоли: в деле не было ни ее самой, ни ссылок на нее. Гритт, предвидя неприятности с вождем, вел параллельно два дела: официальное, которое он сейчас зачитывал, и секретное, которое даже не приносил в участок. Но видео из Фоли поступило и шерифу, а значит, вождь мог быть о нем осведомлен. Его копию Гритт благоразумно хранил дома.
– Что они делали здесь, на нашей земле? – спросил вождь. Судя по его тону, это был, с его точки зрения, важнейший вопрос.
– Этого я еще не знаю. Завтра у меня встреча с Майклом Гейсмаром. На ней я надеюсь прояснить этот вопрос. Он их начальник. Я уже спрашивал, но пока что ответы неопределенные.
– Эти люди проверяют судей? – спросил Хорн.
– Совершенно верно. Это не силовая структура, просто расследователи с дипломами юристов.
– Тогда какого черта они сунули сюда свой нос? – повторил свой вопрос вождь. – У них нет права здесь распоряжаться. Тем не менее они приехали сюда – надо полагать, по какому-то делу – в понедельник ближе к полуночи.
– Я стараюсь в этом разобраться, вождь, я стараюсь! Вопросов куча, мы ищем концы.
– Ты говорил с девушкой, которая была за рулем?
– Еще нет. Я пытался, но врачи запретили. Вчера ее перевезли в Таллахасси, я съезжу туда через день-другой. Послушаю, что она расскажет.
– Ты тянешь, надо было поговорить с ней раньше, – заметил Билли.
Лиман ощетинился, но призвал себя к спокойствию.
– Повторяю, к ней еще не пускают. – Обстановка накалялась с каждой минутой, и Лиман чувствовал, что добром это не кончится.
– Ты беседовал с другими людьми? – поинтересовался Хорн.
– Конечно, это часть расследования.
– С кем именно?
– Значит, так. Я несколько раз разговаривал с Гейсмаром. Дважды спрашивал его, что им здесь понадобилось, но он ничего толком не ответил. Говорил с ее врачами – тоже ничего. Обе страховые компании присылали сюда своих оценщиков для определения повреждения автомобилей, я говорил и с ними. И так далее. Всех, с кем я говорил, не упомнить. Все это входит в мои служебные обязанности.
– Что тебе известно об угнанном пикапе? – спросил вождь.
– Ничего нового, – ответил Гритт и повторил основные сведения, не упоминая про видео из Фоли.
– О том, кто им управлял, все еще ничего не известно? – осведомился вождь.
– Ничего не было известно до сегодняшнего утра.
Троица навострила уши.
– Выкладывай! – распорядился вождь.
– Шериф Пикетт заезжал в пятницу выпить кофе. Знаете заправку Фрога Фримана севернее Стерлинга? В понедельник Фрог не закрывал свою лавочку допоздна, то есть не то что было открыто, но и не заперто. Какой-то человек зашел купить льда. Фрога уже грабили, поэтому он установил камеры. Хотите взглянуть?
Троица дружно кивнула, хотя без особой радости. Лиман пощелкал по клавиатуре и развернул монитор. Появилось видео – тяжелый грузовой пикап, стоящий перед магазином. Из кабины вылез водитель. Пассажир прижимал к носу окровавленный платок. Водитель исчез внутри магазина, но скоро вышел. Они уехали.
– Что это доказывает? – поинтересовался Кэппел.
– Ничего, но выглядит подозрительно, учитывая время, место и то, что, кроме них, на дороге никого не было.
– Ты намекаешь, – заговорил Хорн, – что человек с разбитым носом сидел за рулем угнанного пикапа, устроившего аварию?
Лиман пожал плечами:
– Какие намеки? Это не я снял, я просто показываю это вам.
– Ты проверил регистрационный номер? – осведомился вождь.
– Да. Номер флоридский, но фальшивый. В списках не значится. Зачем вешать на машину фальшивый номер, если не затеваешь какую-то гадость? На мой взгляд, фальшивый номер превращает этих двоих в подозреваемых. Пассажиру ударила в лицо раскрывшаяся подушка, отсюда кровь. Они не сообразили запастись льдом во второй машине, той, что с фальшивым номером, которой управлял второй человек с видео. Парни удирали с места аварии, видят – лавка Фрога открыта. Они не все продумали. Наверное, им просто не хватило мозгов. Про камеру над входом тоже не сообразили. Серьезный промах. Вот они, голубчики! Теперь их поимка – дело времени.
– Этого не произойдет, Лиман, – заявил вождь. – По крайней мере, сейчас. Ты этим заниматься не будешь. Я немедленно снимаю тебя с должности.
Лиман принял удар с неожиданным для него самого спокойствием. Он не спускал глаз с троицы, сложившей руки на толстых брюхах.
– На каком основании? – спросил он.
Вождь выдавил улыбочку:
– Я не обязан сообщать о причинах. Это называется волевым прекращением полномочий, предусмотренным нашими правилами. В качестве вождя я вправе нанимать и увольнять глав всех департаментов. Тебе это хорошо известно.
– Известно. – Понимая, что все кончено, Лиман решил напоследок позабавиться: – Как я погляжу, большие люди решили все замять. Это видео никогда не увидит свет. Загадки вокруг этой аварии так и останутся загадками. Человек погиб, убийцы остаются безнаказанными. Так получается, вождь?
– Я прошу тебя немедленно сдать дела! – прорычал вождь.
– Здесь мой кабинет, мои вещи.
– Кабинет больше не твой. Найди коробку, свали все в нее и выметайся. Мы ждем.
– Ты шутишь!
– Мне не до шуток. Поторапливайся, воскресенье все-таки.
– Совещание созвал не я.
– Заткнись, Лиман! Сказано тебе, собирай вещички. Отдашь ключи, оружие, а дела не трогай. Соберешься – и брысь отсюда! Помни, Лиман, в твоих интересах держать рот на замке.
– Конечно, ведь это как раз то, чем мы тут занимаемся. Зарываем головы в песок, не распускаем язык, все шито-крыто, лишь бы большие люди были довольны.
– Правильно мыслишь. Вот эту часть – не распускать язык – можешь начать прямо сейчас.
Лиман уже вынимал из ящиков свой скарб.
Майкл постучал в дверь Лейси с некоторой дрожью. Его худшие опасения оправдались: в палате по-прежнему находился Гюнтер. Он сидел на краю ее кровати, между ним и сестрой была разложена доска для игры в нарды. Нехотя сложив доску, он положил ее на диван в своем «кабинете».
Поболтав с Лейси несколько минут, Майкл вежливо попросил Гюнтера ненадолго оставить их наедине.
– Зачем? – спросил Гюнтер.
– У нас деликатный разговор.
– Если на тему ее работы, то, думаю, с этим можно подождать до завтра. Воскресный вечер – вам это ни о чем не говорит? А главное, она еще не готова обсуждать рабочие вопросы. Если вы хотите поговорить об аварии, расследовании и тому подобном, то я не уйду. Ей пригодится вторая пара ушей и мой совет.
Лейси не вмешивалась. Майкл поднял руки в знак того, что сдается:
– Согласен. О работе ни слова.
Он опустился в кресло рядом с Лейси. Опухоль на ее лице почти спала, кровоподтеки изменили цвет.
– Вы ужинали? – спросил его Гюнтер. – В кафетерии продаются замороженные сандвичи двухлетней давности со вкусом кровельной дранки. Рекомендовать побаиваюсь, но сам съел уже три штуки и пока еще жив.
– Лучше я воздержусь.
– Тогда кофе? Плохой, ясное дело, но пить можно.
– Пожалуй, – согласился Майкл. – Благодарю.
Все что угодно, лишь бы от него избавиться! Гюнтер обулся и вышел. Майкл решил не терять времени.
– Сегодня я заезжал к Верне, – начал он. – Сама понимаешь, там царит траур.
– Я отправила ей два мейла, она не отвечает. Дважды звонила, но она не берет трубку. Мне надо ее увидеть.
– Как раз об этом я и хочу потолковать. Как только Гюнтер вернется, я умолкну. Пусть это остается между нами. После этого кошмара Верна живет, как во сне. Иначе и быть не может. Шок есть шок. Но она понемногу приходит в себя, и речи, которые я слышу, мне не очень нравятся. Целая группа друзей Хьюго, включая его однокурсников с юридического факультета, охотно дает советы. Они замышляют иски к таппаколам. Это же настоящая золотая жила, вот они и придумывают, как бы ее вскрыть. Честно говоря, я, не будучи экспертом по гражданским правонарушениям, не понимаю, на что они надеются. То, что авария произошла в резервации, не возлагает вину за нее на индейцев. Кроме того, там вступает в силу племенное право, а в нем черт ногу сломит. Хьюго был государственным служащим, и Верне всю жизнь будет причитаться половина его зарплаты. Мы с тобой знаем, что это немного. Жизнь Хьюго застрахована на сто тысяч, их будет нетрудно получить. Дальше – страховка угнанного пикапа. Главный в этой компании болельщиков Верны, тот еще пустозвон, говорит, что пикап был застрахован в «Сауверн Мьючиел» на 250 тысяч. Несмотря на угон, страховое покрытие остается. Потребуется иск и суд, но шанс на выигрыш якобы велик. Я не очень в этом уверен. Но чем дальше в лес, тем больше дров. Болтали об иске к «тойоте» за дефектные ремень и подушку безопасности. Тут уже не обойтись без тебя и твоей страховой компании, и вот в этой части мне перестает нравиться их тон…
– Ты шутишь, Майкл? Верна винит меня?
– В данный момент Верна винит всех на свете. Она сломлена, испугана, от нее не приходится ждать рациональных суждений. И потом, я не уверен, что у нее хорошие советчики. Такое впечатление, что они сидят вокруг ее стола и придумывают, как засудить любого, кто связан с гибелью Хьюго. Твое имя тоже звучит, и что-то я не слышу, чтобы Верна возражала.
– Они обсуждали это в твоем присутствии?
– Они плюют на приличия. В доме полно людей, которым все время подвозят еду. Тетки, дядья, кузены – любой, у кого появляются какие-то идеи, может нести что заблагорассудится и заодно подкрепляться. Мне все это совершенно не по душе.
– Поверить не могу, Майкл! Мы с Верной дружим много лет.
– Нужно время, Лейси. И для твоего, и для ее выздоровления. Верна хорошая, и когда пройдет шок, она одумается. А пока придется запастись тер– пением.
– Все равно, я не верю… – пробормотала Лейси.
Тут в палату вломился Гюнтер с подносом и тремя стаканчиками дымящегося кофе.
– Даже пахнет плохо, – объявил он, поставил поднос и скрылся в ванной.
Наклонившись к Лейси, Майкл шепотом спросил:
– Когда он уезжает?
– Завтра. Даю слово!
– Давно пора.
