ГЛАВА 10
Турецкий вернулся в машину.
– Тебя как зовут? – спросил он Тусиного друга.
– Антон. У вас неприятности?
– Что, заметно? – отшутился Турецкий.
Видеокассету он сунул во внутренний карман пиджака.
– Тоже в модельном бизнесе работаешь?
– Я? – хмыкнул Антон. – Нет. Я программист.
«Точно, кепка как у компьютерщика, – подумал Турецкий, читая надпись на бейсболке: „Силикон грэфикс“. Сам себе заметил: – Мог бы и догадаться».
– Я тебя не задерживаю? Может, тебе на работу нужно?
– Предпочитаю работать дома, – снисходительно растолковал Антон. – Меньше стрессов.
Турецкий покосился на счастливца, но промолчал.
Туся снимала однокомнатную квартиру на Ленинском проспекте.
Машина Антона въехала во двор, в меру украшенный зелеными насаждениями и детскими песочницами. Остановилась у подъезда. Дверь подъезда запиралась на кодовый замок, разумеется испорченный. В лифте попахивало мочой. Словом, ничем не примечательный московский дом.
Антон отпер своим ключом дверь, обшитую черным дерматином. Глядя на эту дверь, Турецкий невольно думал о драгоценностях Лебедевой. Как она могла доверить свои сокровища такой ненадежной двери? С ума она, что ли, сошла?
Войдя в квартиру, «важняк» огляделся.
«Дежа вю, – подумал он про себя. – Где-то я это уже видел. Квартира одинокой красивой девушки, жившей одиноко в большом городе…»
Но квартира Туси разительно отличалась от апартаментов покойной Лебедевой.
– Ну вот, – разводя руками, сказал Антон. – Смотрите сами, что вас интересует?
Турецкий заглянул в комнату. Порядок не идеальный, но и следов ограбления со взломом не наблюдается.
Клочья пыли под столом характеризовали Тусю как безалаберную хозяйку. Раздвижной диван был сложен, постельное белье лежало в шкафу. Шторы на окне задернуты. От этого в комнате царили сумерки.
«Важняк» вышел в коридор, по дороге на кухню заглянул в ванную. Сухо. Полотенца не влажные, банный халат тоже. Незаметно, чтобы хозяйка утром принимала душ.
На кухне царил еще больший бардак, чем в комнате. Грязная посуда покрывалась плесенью в раковине, на столе валялись крошки, огрызки яблок, шкурки от бананов, стояла кофейная чашка, в которой на дне чернели высохшие следы молотого кофе. На подоконнике умирал от засухи пыльный кактус. Турецкий не выдержал, набрал в кружку воды и полил растение.
– У Туси всегда такой беспорядок? – спросил он.
– Ну, иногда на нее нападает приступ чистоты, тогда она с утра до ночи все скребет и моет, – объяснил Антон. – Но это случается, когда она без работы. А когда есть работа, у нее на остальное не хватает времени. И ночует чаще всего у меня – от моего дома ближе ехать в агентство. Тогда квартира приобретает такой вид.
Турецкий понял причину его стремления к самостоятельности.
– Туся говорила, что Лебедева оставила кое-что у нее на хранение, – заметил он.
– Да, знаю. Свое золотишко, – просто сообщил Антон. – Но куда они его засунули, я не в курсе, честное слово! Можете все здесь осмотреть.
– Это необходимо.
– Пожалуйста! Я никуда не тороплюсь. Могу вам даже помочь. Мне и самому любопытно, куда они могли засунуть шкатулку. Чисто теоретически я об этом думал.
– И что?
– И не представляю. Но они обе уверены были, что тайник абсолютно надежный, – снисходительно улыбнулся Антон.
– А откуда ты знаешь, что это шкатулка? – подловил его Турецкий.
– Потому что я забирал ее и перевозил с квартиры Лебедевой сюда, – просто объяснил Антон.
Он рассказал, что в конце апреля Туся привлекла его в качестве силовой поддержки для транспортировки ценного груза. Нужно было заехать на квартиру к ее подруге, кое-что забрать и перевезти на квартиру к Тусе. Договорились, что Антон в девять вечера заедет по нужному адресу, там Туся его встретит, они заберут подружку с ценным грузом и втроем поедут к Тусе.
– Подружкой была Полина. Я до этого никогда ее раньше не видел. Я приехал к девяти, как договаривались…
…Дверь ему открыла Полина. Она страшно нервничала. Из глубины квартиры доносились голоса и громкая музыка.
– Проходи, – тихо сказала Полина, – только ничему не удивляйся и веди себя нормально, мы скоро поедем.
Несколько ошарашенный таким приветствием, Антон вошел в холл и огляделся.
– Туся здесь? – спросил он.
– Да, она сейчас выйдет. Подожди.
Полина почти втолкнула его в боковую комнату налево от холла. Усадила на диван.
– Вон там журналы, можешь пока полистать. Я сейчас.
Она упорхнула.
Антон встал, открыл дверь в коридор и прислушался к голосам. Акустика квартиры позволяла слышать разговор почти дословно. Мужской развязный пьяный голос уламывал Тусю предаться с ним любви непосредственно на этом диване, а два женских голоса, принадлежащих Тусе и хозяйке квартиры, упрашивали назойливого гостя покинуть апартаменты. Гость буйствовал и уходить не желал. Домогательства становились все более грубыми. В ход пошли угрозы и запугивания.
Антон тихо покинул комнату и пошел на звук голосов. Заглянул в спальню.
То, что он увидел, ему сильно не понравилось. Навязчивый гость повалил Тусю на кровать и уселся сверху, ломая ее руки. Полина стояла рядом и дергала гостя за полы пиджака, на что он реагировал матерщиной и пинками. Увидев Антона, Полина перекосилась от страха:
– Я прошу, не надо!…
Она хотела его остановить, но не успела. Антон был юноша крепкий, к тому же на его стороне был перевес в вооружении. Он со всего маху ударил гостя по затылку тяжеленным канделябром, подхваченным на подзеркальнике. Гость как сидел, так и рухнул на кровать, потеряв сознание. Из рваной раны на голове полилась кровь, пачкая покрывало.
Хозяйка квартиры тихо взвизгнула и закрыла глаза руками. Туся, выкарабкавшись из-под обмякшего тела любителя сладкой жизни, бросилась к Антону:
– Ты что наделал, идиот?
– Я что наделал? Он тебя едва не изнасиловал!
– Но ведь не изнасиловал же! – зло запротестовала Туся.
– Да, не успел, потому что я вмешался.
– И зря вмешался, кто тебя просил!
– Скажи еще, что тебе понравилось, когда этот кабан на тебя навалился!
– Тихо вы! – заорала на них Полина. – Нашли время отношения выяснять! Сматывайтесь быстро, пока он в себя не пришел.
– Никуда я не буду сматываться, – впал в амбицию оскорбленный в лучших чувствах Антон. – Вообще, кто это еще такой? Что за скот?
Обе женщины вцепились в него и поволокли в прихожую. Там Полина всучила Тусе черный кожаный чемоданчик размером со шкатулку для сигар.
– Держи и, ради Бога, не потеряй! Я тебе завтра позвоню.
– Ты что, с ним остаешься? С Максимом? – ужаснулась Туся.
– А что мне делать?
– Он же тебя убьет!
– Не посмеет. А вы уходите, я за него не ручаюсь.
– Да что тут происходит? – кричал Антон. – Что это за козел? Я ему еще мало дал.
Из спальни донесся рев и тяжелый топот. Видимо, козел очнулся и потребовал сатисфакции. Все трое нервно вздрогнули и оглянулись. Скот вырвался из недр спальни и несся по коридору, одной рукой держась за темечко, а другой нажимая кнопки мобильника.
– Изувечу, падла! – дико вращая глазами, пообещал он Антону. – На фарш пустят, стоит мне слово сказать.
– Да ты!… – кинулся в бой гордый компьютерщик, но женщины впились в него как пиявки с двух сторон.
Полина распахнула дверь на лестницу. Туся пропихнула в нее Антона, проявив недюжинную силу, удивительную при ее комплекции. Пока Полина закрывала собой дверной проем, как амбразуру дота, Туся потащила Антона к лифту.
Им повезло. Двери лифта распахнулись, как по мановению волшебной палочки. Из кабины выскочили двое бритоголовых верзил в темных костюмах и темных очках. Оттолкнув Тусю и Антона с дороги, они бросились к квартире номер 125. Не дожидаясь финальной сцены, Туся втолкнула Антона в освободившуюся кабину и быстро нажала кнопку первого этажа. Ей доставил огромное удовольствие вопль контуженного канделябром гостя в адрес своих телохранителей: «Это был он, придурки!» – и последовавший за воплем топот ног по лестнице.
По дороге домой Туся объяснила Антону, что раненый гость почему-то очень дорог хозяйке дома, то бишь Полине. Она его терпеть не может, но по каким-то загадочным причинам вынуждена терпеть его присутствие и пьяные выходки.
– Он что, мафиози? – спросил Антон, сожалея в душе, что под рукой на месте канделябра не оказалось бейсбольной биты.
– Не знаю, но думаю, что нет. Так, крутой.
– Любовник Полины?
– Не знаю, – искренне призналась Туся. – Я впервые его сегодня увидела. Но Полина его боится, это точно. Он сын какой-то важной шишки.
– Я довез ее до дома, мы вместе поднялись в квартиру, – рассказывал Турецкому Антон. – Туся поставила шкатулку на стол в комнате. Угостила меня кофе и предложила выметаться, так как ей, видите ли, требуется одиночество и сосредоточенность для сооружения тайника. Я в шутку предложил свою помощь, но она сказала, что и сама справится. Вот и все. Когда мы увиделись в следующий раз (это было через пару дней) и я спросил, сделала ли она тайник, она ответила, что да, сделала. Полина была у нее, видела, хохотала от радости и сказала, что гениально придумано и никто ничего не заподозрит. Вот, собственно, и все.
– Как выглядел гость Полины? – спросил Турецкий.
Про себя он подумал, что Туся не сказала ему всей правды. Она не призналась, что видела сына любовника Лебедевой. Если, конечно, сын любовника, изнасиловавший Лебедеву, и гость, которому заехали по башке подсвечником, одно и то же лицо.
– Как он выглядел? Высокий, под метр восемьдесят. Сытый. Морда гладкая. Молодой, но лысеющий. Не то чтобы лысый, но затылок сквозь шевелюру просвечивает, – мстительно сообщил Антон, припоминая ненавистное лицо до мельчайших черт. – Блондин. Волосы зачесывает пышно, чтобы топорщились ежиком и выглядели погуще. Лет около тридцати, не удивлюсь, если моложе, но выглядит солидно. На руках золото.
– Как зовут?
– Максим… Это они случайно обмолвились. А больше ничего Туся не сказала. Уперлась рогом, обиделась, что я настаиваю, поклялась, что впервые его видит, и вообще. Но, мне кажется, соврала.
– Ясно, – кивнул Турецкий.
Все становится на свои места… Все просто до жути. И противно… Турецкий вспомнил строки из записной книжки Полины, и его чуть не передернуло. Однако надо было работать дальше.
Он огляделся. С чего начать?
– Я вам не помешаю, если сяду за компьютер? – спросил Антон.
Турецкий сказал, что нет. Антон сел за стол, включил компьютер и ушел в иной мир. Турецкий, слабо разбиравшийся в таких делах, приступил к обыску.
Первым делом он проверил классические места для тайников: вентиляционные люки, трубы сантехники, отверстия для люстр в потолке, цветочные горшки, холодильник, баночки из-под кофе и чая, толстые книги (в них могли быть вырезаны страницы). Простучал паркетный пол, даже вынул несколько неплотно пригнанных дощечек, но убедился, что это не тайник, а просто полы пора менять. Вышел на балкон, поискал там, высунулся по пояс в кухонное окно и сунул руку под жестяной подоконник, надеясь обнаружить там пакет. Ничего…
Турецкий слегка взмок, выпачкал брюки и рубашку.
Антон не проявлял признаков жизни, сидел, неподвижно уставившись в монитор.
Турецкий согнал его со стула и проверил ножки, а заодно и стол. То же самое сделал с другим стулом. Разложил и сложил диван. Разобрал кухонный стол. Открыл шкаф, вытряхнул из него всю одежду, прощупал подкладки. Отковырнул набойки с особо толстых каблуков, проверил – пусто. Затем обстучал сам шкаф. Никакого тайника.
Бред!
Турецкий вышел на кухню. Сел. Подумал. Заодно отдохнул. В голову пришла только одна светлая мысль: попросить совета у профессионала. Он позвонил знакомому специалисту по кражам. Тот, правда, специализировался на антиквариате и грабежах из музеев, но в его богатом опыте были кражи из квартир коллекционеров, а в подобных квартирах часто присутствовали тайники.
Спец проконсультировал по телефону. После того как Турецкий по его просьбе простучал стены (тайник мог оказаться за кирпичами кладки) и сорвал с окон карнизы в виде металлических трубок (оказавшиеся пустыми), специалист заинтересовался и пообещал прислать на подмогу человека с металлоискателем.
– Был у меня случай, когда золото заварили в батарею отопления, – задумчиво сказал он, но Турецкий отмел даже мысль о том, что хрупкая девушка без специальной подготовки могла бы в одиночку разварить батарею, засунуть в гармошку пакетик с бриллиантами и золотом и заварить трубу вновь! Присутствие сообщника-газосварщика также казалось маловероятным.
– Она действовала в одиночку, в ее распоряжении были только подручные средства, – объяснил он.
– А эта девушка не скульптор? Она могла залить в гипс или сваять что-нибудь из глины?
Турецкий подумал о Тусе без прежней симпатии. Он пошел в комнату и обратился к Антону:
– Ты не знаешь, Туся лепкой из глины и всякими подобными народными ремеслами не увлекалась?
Антон очнулся, как медведь от спячки. Медленно сообразил:
– Нет, я бы об этом знал.
Турецкий вернулся на кухню и передал эту информацию специалисту.
Специалист еще крепче задумался, сказал, что приедет сам и привезет металлоискатель.
Поиски с металлоискателем принесли результаты: был развинчен корпус системного блока компьютера (впустую), разобраны стенные шкафы в прихожей, развинчены краны и душевая система в ванной, испорчен нескладывающийся зонт, и все зря.
– Если по психологии, женщина будет прятать на кухне или в тех местах, которые ей хорошо известны, – рассуждали Турецкий со спецом.
Оставалось таковые места отыскать.
Следующей жертвой пал холодильник. Его выключили из розетки и отвинтили дверцу. Внутри – пусто. Затем подозрение вызвали газовая плита и швейная машинка. Тоже напрасно… Прошло больше пяти часов с тех пор, как Турецкий приступил к обыску.
Квартира приняла такой вид, словно по ней пронесся смерч.
Наконец Антона прогнали от компьютера вторично и принялись усердно шарить в том углу, где стоял торшер на толстой деревянной ноге. Оставшись без дела, Антон помыкался, изучая причиненный квартире ущерб.
– Вам не помешает, если я приготовлю перекусить? – обратился он к Турецкому, занятому развинчиванием лампы. – Есть очень хочется.
– Нет, – отмахнулся «важняк», которому тоже давно хотелось заморить червячка.
Антон скрылся на кухне. Оттуда донесся грохот кастрюль, шум воды в кране, чирканье спичек. Затем донесся дикий вопль:
– Эй! Идите сюда!
Турецкий со спецом ворвались на кухню. Антон стоял, склонившись над кастрюлькой, и улыбался с блаженным видом идиота.
– Смотрите!
«Важняк» со спецом тоже заглянули в кастрюлю. В ней бурлила кипящая вода. На дне, среди розовых целлофановых оберток от сарделек и желтых капсул от киндер-сюрпризов лежали платиновые перстни с бриллиантами.
Насладившись этим зрелищем, Турецкий со спецом по очереди разогнули спины и перевели взгляд на стол. Пакет с мясными продуктами все еще лежал на кухонном столе – там, где они же его и оставили, когда обыскивали холодильник. Турецкий осматривал содержимое морозилки еще в начале обыска.
В целлофановых кульках лежало килограмма два замороженных колбасных изделий – сосисок и сарделек черкизовской фабрики – и одна индейка.
– Я всего лишь сардельки хотел сварить, – объяснил Антон, чувствуя неловкость оттого, что без всяких усилий со своей стороны нашел искомый тайник.
– Я так и знал! Я так и знал! – стонал разочарованный спец. – Я же говорил, баба будет прятать на кухне!
Тем не менее от его стонов никому легче не стало.
Турецкий потащил за хвост гирлянду замороженных сарделек, покрытых ледяной изморозью. Твердые на ощупь и ничем не подозрительные на вид сардельки.
Одну за другой «важняк» бросал их в кипяток. В воде они разваривались, теряли розовый целлофан. Среди остатков сарделечного фарша в жирной воде варились кольца, серьги, цепочки, подвески, браслеты… То, что не подходило под округлую форму сардельки (браслеты, например), хитрая Туся сворачивала и засовывала в капсулы от подарочка из киндер-сюрприза, а сверху натягивала целлофановую обертку сардельки.
– Она просто подождала, пока сардельки хорошенько размякнут, размотала целлофан – видишь, он здесь идет сплошной кишкой, выдавила лишний фарш и нашпиговала драгоценностями. А потом замотала по новой, – презрительно комментировал спец по тайникам. – Просто, как звуки «му».
– Однако ж сработало.
Кипяток выплеснули в мойку через дуршлаг, облили драгоценности холодной водой из-под крана, и они засверкали как новенькие.
– М-да! А сюда можно царскую корону засунуть! – извлекая из пакета увесистую замороженную индейку и держа ее за ногу, мрачно сказал спец.
Еще через час, когда усердно обливаемая кипятком индейка оттаяла, выяснилось, что царской короны в ней нет. Зато в потрошеную птицу были засунуты четыре броши в виде насекомых со вставками из разноцветных камешков, три ожерелья (из набора с серьгами) и одна диадема (тоже из набора) – самые крупные украшения.
И на этом золотой родник иссяк.
Турецкий сгреб сокровища с кухонного стола в Тусин зимний платок. По-старушечьи завязал его крест-накрест узелком. Узелок сунул в пакет. Не выпуская пакет из рук, вызвал по телефону своего водителя.
– Подскажи мне заодно адресок хорошего ювелира, – обратился он к удрученному спецу, который тоже собирался уезжать.
– Лучший в Москве эксперт по современным драгоценностям ныне проживает в Иерусалиме, – желчно ответил спец.
– Нет уж, ты мне кого-нибудь поближе найди, – попросил Турецкий.
– Ну разве что Гольдштейн, если он еще жив.
– А он мне дверь не откроет. Знаю я этих ювелиров!
Спец тяжко вздохнул, словно на него накладывали непосильное бремя. Взял трубку, позвонил и договорился.
– Все, скажешь, что от меня.
– Вот это и называется дружеской помощью, – похвалил его Турецкий.
Спец мрачно фыркнул и удалился, унося с собой металлоискатель.
– А мне что делать? – напомнил о себе Антон. – Вы так и не выяснили, что с Тусей.
– Не волнуйся, с ней все в порядке, – соврал Турецкий, нащупывая во внутреннем кармане пиджака видеокассету из камеры наблюдения «Кафе на Ордынке». – Ее машина стоит на стоянке возле клуба.
– Да? – недоверчиво переспросил Антон. – А где она сама?
– Оставь мне свой телефон, я завтра тебе позвоню. Возможно, ты мне понадобишься, – сказал Турецкий.
Машина ждала его у подъезда. Приехав на Арбат, где жил ювелир, Турецкий передал водителю видеокассету.
– Пока я буду тут, ты слетай и передай эту кассету Паше Смирнову, я ему звонил и предупредил. Если его на месте не окажется, оставь кассету с запиской у него на столе.
«Важняк» нацарапал пару слов на листке из блокнота и отдал водителю.
– Жду через час.
