6
...В машину к Гене Зеленский сел донельзя озабоченным.
– Поехали... – сказал он. – В отель.
– Мы вроде собирались поужинать в кабаке, подразвлечься...
– Это уж без меня, – раздраженно сказал Авдей Карлович. – Завтра мне нужно выспаться и с утра все хорошо обдумать.
– Что, не достанешь его там? Не подлезешь? – спросил Гена после паузы, выруливая на горную, хорошо очищенную, асфальтированную дорогу.
– Палец не просунешь... – буркнул Авдей Карлович. – Все равно что ограбить Национальный банк.
– А через окно? Стрельнуть оттуда, а? – он кивнул в сторону ближайших гор. – Иван Дону в висок залепил с пятисот метров.
– А если бы промахнулся? Если бы Дона не перевели в общую камеру?
– У нас был запасной вариант. Или уже забыли? Демид ведь устроил в СИЗО надзирателем Трофима.
– Трофима? – удивился Авдей Карлович. – Его ж везде ищут?
– Да кто его будет искать в тюрьме?
– Надо же... Это который был вторым номером у Павла? Ну артист!
– Теперь станет первым. Днями он замочил вдову Красильникову вместе с сынком, предварительно ее трахнув. И опять же уничтожил завещание Дона.
– Грязно он все-таки работает...
– Ну да, и его теперь везде ищут. Пришлось все переиграть.
– Чудны дела твои, Господи... – пробормотал Авдей Карлович. – Конечно, если менты ищут по фотороботу, безопаснее всего скрываться именно среди них... Слушай, а что у нас теперь получается? Павел сразу отпал, теперь Трофим... А кто вместо них? Только твои ребята и остаются. Или других подыскал?
– Некогда уже искать. Я, Иван да Кощей. Ну и еще по мелочи пара человек в вестибюле и в лифте. Один на этаже, на шухере. Вы их не знаете.
– Быстро ты сработал...
– Стараемся. Найти исполнителей проще всего. Желающих – как грязи. Только нам кто попало или такие дорогие, как Павел, ни к чему.
– А как теперь быть с Павлом? Или этим Трофимом. Чем он будет заниматься? Только скрываться?
– Пока да. Ляжет на дно. Мы-то думали, раз Дон сидит в одиночке и его не знает, Трофим ему в перловку подсыплет чего-нибудь несъедобного во время раздачи. Или ночью к нему зайдет, когда тот уснет. А теперь его в тюряге оставлять опасно. Там всех уже шерстить начали.
– Ладно, забудем пока о Трофиме, – поморщился Авдей Карлович. – Пусть, как отлежится, займется Павлом. Хорошо бы они сыграли вничью. Один – один... Теперь вернемся в Швейцарию. Твой Иван, говоришь, попадет с пятисот метров... А как он его там в окне увидит? – спросил Авдей Карлович. – Ведь времени уже нет ждать, пока Арнольдик встанет и сам подойдет к раскрытому окну! Кстати, чтоб ты знал, он мой друг детства... И так намучился.
Гена глянул на хозяина сбоку, но ничего не сказал.
– Сейчас он там лежит без движения в стеклянном боксе, – продолжал Зеленский. – И со дня на день к нему прилетит следователь прокуратуры Турецкий, собственной персоной! И нам остается только взорвать к чертовой матери этот госпиталь святой Беатрис со всем его улыбающимся персоналом!
Гена покосился на хозяина. Пожалуй, еще никогда не видел его настолько встревоженным и растерянным.
– Может, тогда Турецкого пришить? – спросил он после паузы. – Прямо здесь. Пока он не добрался до госпиталя?
– Это все только осложнит... Ну другого пришлют. И другого тоже? А что это даст в конечном счете?
– Хоть время выиграем... – пожал плечами Гена. – А там и ваш друг детства выздоровеет. Подойдет к окну...
– А торги прикажешь отложить? Как и Семионского? Брось, Гена... – махнул рукой Авдей Карлович. – На тебя это совсем не похоже.
– А кто вам сказал, что Турецкий прилетает сюда? Это точно?
– Дочь Цивилло мне ясно сказала: прилетает Турецкий! – все больше раздражался Авдей Карлович. – Еще сказала, что Арик про меня все время вспоминает. Что именно, нетрудно догадаться. Уж Турецкий из него все выжмет. Сразу все сопоставит и поймет... Я и так на волоске, понимаешь? Еще не арестован только потому, что у них только косвенные улики. А прямая улика лежит в боксе, под усиленной охраной. Все видели – его дочь, дежурные, охрана, – как я к нему приходил! А зачем? Навестить друга? После допроса Цивилло это будет выглядеть иначе. Это ты можешь понять? И вообще... Пока у тебя не будет нормального предложения, лучше помолчи.
Из отеля он позвонил домой.
– Джемал, это я... Ну что там у вас, все тихо?
– Не совсем, хозяин. Есть проблема.
– Что такое... Ты можешь прямо сказать? С обыском приходили, повестку приносили?
– Зачем повестку? Я бы и беспокоить тебя не стал. Мало ли повесток нам приносили! Я совсем про другое говорю, хозяин. Имя твое опозорили, доверие твое осквернили, теперь понимаешь?
– Ничего не пойму... – недовольно сказал Авдей Карлович. – Говори толком!
– Не знаю, как сказать, чтобы инфаркт тебя не ударил... Девочка твоя и мальчик этот сейчас играют в любовь... Прямо не знаю, что с ними делать.
– Ты что говоришь, ты чокнулся? – заорал Авдей Карлович.
– Зачем чокнулся, почему мне не веришь? Начали они играть на компьютере, потом слышу, притихли. Я заглянул, все увидел. Зачем одних оставил, а? Мальчику здесь делать нечего, а ты его в доме держишь рядом с девочкой, которой скучно стало. Говорил тебе как другу, зачем старому человеку молоденькая? Ведь скучно ей с тобой станет, начнет приключения искать... Зачем ты Жанночку Андрею отдал?
– Ладно! Я все понял...
– Природа. С ней шутить нельзя. Они сами еще дети, а уже своих детишек хотят делать, ну...
– Я все понял, говорю!
Гена вышел из ванной комнаты и остолбенел, увидев лицо Авдея Карловича.
– Позови ее! – нетерпеливо сказал Авдей Карлович, чувствуя, как боль сдавила ему сердце.
В трубке послышался шорох, отдаленные голоса. Потом явственно раздался ее всхлип. «Говори...» – донесся голос Джемала.
– Оля! – громко сказал Авдей Карлович. – Ты слышишь меня?
– Слышу... Авдюша, я сама не знаю, как это получилось.
– Шлюха! – заорал Авдей Карлович. – Уже забыла, откуда я тебя вытащил? Ты, блядь подзаборная, руки мне целовала!... И вот за все, что я сделал для тебя и твоей матери-алкоголички, ты меня предала?
– Володя не какой-то... – сказала она, продолжая всхлипывать. – Ты сам говорил, что он для тебя много сделал...
Он снова схватился за сердце, коротко взглянув на Гену. Тот, будто опомнившись, стал рыться в сумке хозяина.
– В ванной, идиот... – прошипел Авдей Карлович.
– Я не виновата! – рыдала она. – Так вышло... Я же просила тебя, Авдюша, не оставляй меня одну, и я же виновата, да?!
– Все, Оля, – сказал Авдей Карлович. – Позови Джемала.
– Ты сам виноват... Ты меня простишь, да?
– Прощу. А сейчас дай трубку Джемалу!
– Ты обманываешь, я по голосу чувствую... Я как знала, что так получится. Почему ты не взял меня с собой в Швейцарию, я же просила тебя.
– Да. Все правильно, успокойся, конечно, ты просила. Я завтра приеду.
– И мы помиримся? – с надеждой спросила она.
– Как только приеду, мы сразу помиримся. А сейчас не заставляй меня... Дай Джемалу трубку, в конце концов!
Гена передал хозяину несколько капсул и стакан с водой. Авдей Карлович, держа трубку возле уха, лег на диван. Гена задрал ему рубашку на животе и стал массировать грудь.
– Достаточно... – остановил его Авдей Карлович. – Джемал, ты слышишь меня?
– Да хозяин...
– Ты ведь знаешь, что нужно сделать, верно? Помнишь, мы договаривались?
– Помню, хозяин. Все помню, ничего не забыл.
– Только чтоб все было чисто и тихо...
– Я понял, хозяин. Не беспокойся.
