11
...Когда Дона затолкали в кузов «уазика», он присвистнул от неожиданности.
– Мля, знакомые все рожи... Вы, в натуре, ничего не перепутали?
Дюжие омоновцы, севшие по бокам, молча сопели и смотрели в сторону. Дон обернулся в сторону кабины.
– Владимир Игнатьич, товарищ подполковник, наше вам! – продолжал Дон сквозь решетку окна. – Вы это куда меня?
– Потом все объясню, – ответил Демидов. – Как только отсюда отъедем...
Он явно нервничал и опасался проверки на КПП при выезде с Петровки, 38. Но все обошлось. Охранник только взглянул на удостоверения и сопроводительные документы, потом махнул рукой в сторону выезда.
До Садового кольца они ехали молча. Дон время от времени поглядывал на омоновцев, сидевших напротив него с автоматами. Но они смотрели в сторону, как бы не желая его видеть.
Когда подъезжали к Белорусскому вокзалу, Демидов сказал водителю:
– Притормози... – и снова обернулся в салон: – Парни, выйдите, разомнитесь. Перекурите там, пивка попейте, у меня вопросы будут к задержанному, прежде чем прокуроры начнут его колоть... Идите, идите, все нормально. И ты, Сережа, тоже сходи, – сказал он водителю. – Движок не выключай пока. Пяти минут нам хватит. – И перешел в кузов, где сидел Дон в наручниках.
Они остались в машине вдвоем и какое-то время молча смотрели друг на друга.
– Значит, к прокурорам меня? – спросил Дон.
– Слава, ты не думай, я все понимаю... – Демидов достал ключ от наручников. Потом посмотрел ему прямо в глаза. – Ты ж меня знаешь, я таких пацанов, которые стали на путь исправления, всегда уважал, помогал им и, как мог, поддерживал. Правильно?
– Ну, правильно, – настороженно подтвердил Дон, завороженно глядя, как Демидов вставляет ключ и открывает замок наручников.
– Сам знаешь. Я привык все делать по-справедливости. И твердо знаю: вины твоей здесь никакой. Анисимов еще телевидение позвал, ни с кем не согласовав... Славы ему захотелось!
– Анисимов? Сам позвал? – удивился Дон.
– Подонок он был, царство ему небесное. Если уж честно... Я знаю: ты его не собирался убивать. Он сам как бы напросился... Любой бы тоже психанул на твоем месте. Верно я говорю?
– Ну. Так и скажите это прокурорам! – воскликнул Дон, разминая освободившиеся от наручников запястья.
– Одного ты не понимаешь... – вздохнул Демидов. – А разъяснять уже нет времени... Короче, если бы это дело оставили у нас в районной прокуратуре, мы бы быстро все как есть установили, как непредумышленное, а то и несчастный случай натянули... То есть так, как все и было на самом деле. Беда, что это случилось на глазах всей страны, получило широкую огласку, общественный резонанс, пошли запросы в Думу, и возмущенная общественность требует крови... Чего смотришь? Да, в Думу был запрос. Словом, попал ты... И на этой волне встряла Генпрокуратура, теперь все понимаешь? А это уже очень серьезно, Слава.
– А там что, не разберутся? – спросил Дон.
– Да пойми, ты для всех – криминальный авторитет! Рецидивист. Об этом уже было столько сказано в газетах и по телевидению. И обратного хода нет. А им там сейчас – вот так! – он провел ребром ладони по горлу, – нужна повышенная раскрываемость громких преступлений.
– А вам она не нужна? – подозрительно спросил Дон.
– Ты про что? – не понял Демидов.
– Насчет раскрываемости.
– Им еще нужнее... – нетерпеливо сказал Демидов. – Они на виду и на слуху. Все ждут результата. Громкие дела тянутся годами... Словом, давай, не тяни, Слава, скоро парни вернутся, и другой возможности у тебя не будет. Теперь все понял?
– Да вон они стоят. Пиво пьют... Ну, не знаю... Одно не пойму, куда вы меня, в натуре, везли, Владимир Игнатьич? Вроде Генпрокуратура в другой стороне, а?
– Мы везем тебя в Благовещенский, там у них Следственное управление... – Демидов озабоченно взглянул на часы. – Специально через Белорусский вокзал. Что, до сих пор не понял? Я думал, ты поумней будешь. Короче, вокзал вон там. И там всегда толпа. Прыгай, и ходу туда! Смешайся с ней – и в подземный переход, а там в любую электричку... Я пару раз для понта выстрелю вверх, но ты не обращай внимания.
– Вам это зачем? – подозрительно спросил Дон. – Вам же за это припаяют...
– Называется: неполное служебное соответствие, – кивнул Демидов. – Чушь собачья. Волкодавы, как я, начальству всегда будут нужны. Не они же пойдут брать вооруженных убийц?.. Ты за меня, Слава, не беспокойся... А если уж совсем откровенно, мне нужно, чтоб такие крутые, как ты, были у меня в должниках... – он весело сощурился. – Ну, ты готов?
Он резко сунул руку в карман куртки, где глухо щелкнул предохранитель «макара».
«Умный ты мужик, – подумал Дон, глядя на Демидова. – Только одного не понимаешь...»
– Всегда готов, – сказал он вслух. – Ну, я пошел?
Демидов кивнул. И, хотя в салоне было тесно, Дон, уже приоткрыв заднюю дверцу, резко развернулся и нанес удар ногой Демидову, успевшему выхватить пистолет, в пах. Тот охнул, согнулся, схватился за живот, уронив «макара» на пол.
Дон подхватил его, выпрыгнул из машины, мельком глянул в сторону омоновцев, степенно пьющих пиво у ларька.
Наверняка они в курсе, подумал Дон.
Народу возле Белорусского, как всегда, было много, все озабоченные, с сумками, чемоданами и колясками, и потому не заметили или не обратили внимания на случившееся.
Демид был прав: затеряться здесь – дело техники.
А я уж уши развесил, думал Дон, лихорадочно работая локтями и пробиваясь к подземному переходу к перрону. Это все ты здорово придумал, товарищ подполковник, одно только не знаешь: своими ушами слышал я, о чем твои менты базланили, когда меня возле гаражей поджидали. Там не вышло, решили, значит, здесь замочить, при попытке к бегству?
Остановившись у касс, он задумался. Там, возле выхода к электричкам, его могли поджидать, если Демид успел очухаться. В метро идти – денег ни копья, и это может привлечь ненужное внимание. Он встал за угол на выходе у платформы номер семь, выглянул – и тут же отпрянул.
Два «омоновца», из тех, что только что пили пиво, бежали к электричкам, на ходу грубо расталкивая всех встречных и поперечных. Один из них на ходу что-то кричал в рацию.
Дон качнул головой, довольный своей предусмотрительностью. Он прошел на другую платформу, где стоял готовый к отходу поезд дальнего следования. Потолкался среди пассажиров, прошел в самый конец платформы, спрыгнул на землю, перебрался на другую и снова вернулся по ней в подземный переход, чтобы слиться с толпой.
Было по-зимнему сыро, зябко, хотелось для начала чего-нибудь пожрать и потом как-то согреться. Только где? Надо бы позвонить, но кому? Любу сейчас пасут, ее телефон и без того прослушивался... А решаться на что-то надо. Вон уже мент косится... Что за жизнь настала, прости господи!
Он вышел на узкую улицу, отходившую от Ленинградского проспекта влево и увидел стоявшую у тротуара новенькую «Ауди-100». Проходя мимо, заметил в приоткрытое тонированное окошко, что там целуются парень с молодой женщиной.
– Кх-м... – сказал он, нагнувшись к ним. – Чем это вы тут занимаетесь?
– Ой! – взвизгнула женщина, отпрянув от парня. – Кто это?
– Да вот шел мимо, смотрю, точно, машина та самая... И цвет и марка, а главное, номер совпадает. Спички есть?
То, что парень не послал его сразу и не дал по газам, убеждало, что дело здесь нечисто. А если воспользоваться их растерянностью, можно кое-чего поиметь...
– Вот...
парень был совсем молодой, лет двадцати двух, пошарил по карманам, а она – несмотря на ухоженность лица, тянула не меньше, чем на тридцать пять, – сунула Дону шикарную зажигалку.
Дон пару раз щелкнул, посмотрел на язычок пламени, потом похлопал по карманам.
– Черт, сигареты тоже в офисе оставил... – сказал он. – Парочка найдется?
И когда парень полез в карман, Дон протянул свою длинную руку в салон, вроде за пачкой сигарет, а сам спокойно вытащил ключи зажигания из передней панели.
– Вы что делаете? – взвизгнула дама.
– Спокойно, сейчас все узнаешь... что делаю и зачем. Значит, машина та самая...
Он выгнулся спиной назад, словно еще раз хотел прочесть номер машины Не ошибиться бы. Но похоже, он угадал. Парень наверняка служит водилой у ее мужа. А тут они выбрали место для свидания. Хорошо устроились...
– Не твоя тачка, верно говорю? – Он подмигнул шоферу.
– Я ее не угонял!
– Да знаю... – Дон по-хозяйски пнул ногой колесо. – Я ж не говорю, что угонял. Зачем хозяйскую тачку угонять. Верно? Вот жену угнать – совсем другое дело...
– Все? – робко спросил парень, когда Дон затянулся. И протянул руку за ключом зажигания.
– А ты не спеши...
– Женя, что ты сидишь?.. Слушайте, вы! Верните сейчас же ключи! – потребовала она.
– А ты мужу пожалуйся... – хмыкнул Дон. – Или ментов позови. Могу, конечно, и вернуть... – Он снова покрутил ключи на пальце. – Только далеко ведь не уедешь. В смысле, не дальше мужа. Он ведь самолично меня как частного детектива просил за вами проследить. И ведь как чувствовал, а? Женя, значит... Ну, он вообще-то про другого думал.
– Что вы, наконец, от нас хотите? – спросила она плачущим голосом. – Денег?
– Ну уж, сразу денег...
Краем глаза он заметил приближающийся милицейский патруль. Пора было срочно определяться. Парочка, кажется, созрела.
– Мне б погреться для начала. Я ж тут давно вас пасу. Замерз совсем... Ты не смотри, что у меня прикид под бомжа. Это чтобы не бросаться в глаза общественности. Таких тут много. В салон сяду, тогда и поговорим...
Женя безропотно открыл стопор задней двери. Видно, очень держался за эту работу. Иначе давно бы послал куда подальше.
– Чего вы хотите? – грудным голосом спросила грешная женщина, когда он захлопнул за собой дверь. Она смотрела на него в зеркальце заднего обзора своими огромными глазищами. А ничего баба, подумал Дон, почему-то вспомнив свою Любу. Ее лицо разрумянилось, что ее красило еще больше.
– Послушайте... – продолжала она. – Мы отблагодарим вас, обязательно... Только вы никому не говорите, прошу вас. Сколько мой муж вам обещал? Я дам больше... Только не говорите ему ничего. Это его убьет.
– Ну да, сердце у него больное, – сочувственно кивнул Дон. – А у меня оно покуда здоровое. Да и все прочее покуда работает в штатном режиме.
И подмигнул ей, отчего она побелела. Он сам не вполне понимал, зачем сдался ему этот кураж. Мимо машины прошли милиционеры. Они заглянули в салон, задержав на женщине свои взгляды. И прошли дальше. Дон сидел, привалившись к ближней к ним двери, и они на него не обратили внимания.
– А вы тоже прячетесь? – спросила она.
– Ни боже мой! – оскорбился Дон. – Ведь если меня задержат, начнут составлять протокол, мы же с вами договориться ни о чем не успеем, верно я говорю?
– Ну так чего вы хотите? – снова спросила она. – Или сколько?
– А чего тут не знать, – ухмыльнулся Дон. – Неужто не понятно? Вон у него спроси, чего мужики хотят от такой, как ты. Только на службе я этим не занимаюсь, понятно? Работа есть работа. Я правильно говорю?
Парень молчал, смотрел в сторону. Его руки стискивали руль, беспокойно сжимаясь и разжимаясь.
– Ладно, – сменив тон, смилостивился Дон. – Тыща зеленью и позвонить по мобильному. Муж твой больше обещал, если вас засеку, понятно? Только Женя мне твой очень понравился. Молчит, но в обиду тебя не даст. Не дашь ведь, а? Чего молчишь?
– Я слушаю... – сказал Женя, по-прежнему глядя прямо перед собой.
– Вот и слушай. А после подбросите меня в одно место. На Большую Дмитровку. И вы меня не видели, и я вас. Делаю это, как уже сказал, из сочувствия. Нравишься ты мне. Но больше мне на глаза не попадайтесь.
Парень хотел что-то сказать, но она умоляюще положила руку на его плечо. Потом порылась в сумочке и протянула Дону сотенные купюры с изображением Бенджамина Франклина.
– И сотовый! – напомнил Дон. – Раз только позвоню, и хорош. Вы свободны.
– Но вы действительно оставите нас в покое? – начала она.
– Шантажировать не собираюсь, – усмехнулся Дон. – Не в моем стиле. У кого хошь спроси.
Потом он стал припоминать номер сотового Павла. Но вспомнил только номер одной из квартир, где тот бывал. И набрал его.
– Здравствуй, Лида. Мне Пашу бы... – сказал он, услыхав женский голос.
– Его нет. А кто его спрашивает?
– Да товарищ его... Слава. А когда хоть объявится?
– Вчера уехал. Ничего не сказал. Когда он вернется, сегодня, через неделю... Знаете, наверно, раз товарищ. Что-нибудь передать?
– Номер его сотовый не подскажешь? – он непринужденно перешел на ты. – А то забыл, а книжка в другом месте.
– Нет, он не разрешил... Что ему передать, если позвонит?
– Скажи, Слава Дон ему звонил. Он знает. Пусть поостережется! Тут такое начинается... Повнимательнее пусть будет, передадите?
– Хорошо... – неуверенно сказала она.
– Тебя ведь Лидой звать, точно? – спросил Дон. – Да ты не бойсь, он мне про тебя рассказывал.
Она промолчала.
– Я еще перезвоню попозже... – сказал Дон и вернул сотовый.
Черт, и поговорить не с кем... Паша – единственный, про кого можно сказать: этот не настучит. Из нынешних – один такой остался. Только работа вишь у него такая. Специфика, вернее сказать. Может пропасть на неделю, а то и больше, потом вернется с пачкой зеленых и все в момент просадит с корешами... Которых, тоже осталось – раз-два и обчелся.
И никогда не расскажет, где был и за что сегодня столько платят. Хотя чего там спрашивать?.. И так давно ясно, за что платят такие бабки. Стоит только на него посмотреть.
– Мы куда-нибудь поедем? – робко спросила она. – Вы же просили вас подбросить?
– Прямо, – показал Дон. – Уже говорил. На Большую Дмитровку. Там меня уже заждались. И повернете, где покажу.
– Так вы сегодня работаете? – от облегчения она разговорилась, а машина тронулась.
– Иногда я подрабатываю. Государство копейки платит. А жить-то надо. Сегодня я, считай, в отгуле.
– У вас семья? – спросила она после паузы.
– Мал-мала... – хмыкнул Дон, вспомнив собственное детство в большой семье с отцом-алкоголиком. – И все в соплях.
Он долго выбирал, где припарковаться, наконец велел остановиться возле небольшого грузинского ресторанчика.
Вошел, огляделся. Пусто и темновато. Пара ментов обедают за дальним столиком. Они безразлично взглянули на вошедшего Дона, потом отвернулись к своим тарелкам, издававшим запах харчо. О чем-то гундела их рация, торчащая из кармана форменной куртки, висевшей здесь же, на вешалке. Дон издали различил обрывки фраз: "...сбежал возле Белорусского из машины, вооружен и опасен... При задержании может оказать активное сопротивление...»
Святая правда, подумал Дон, усаживаясь. Запросто могу оказать. А эти сидят себе, кушают, и в мою сторону ни ухом, ни рылом. Вот отчего у нас растет преступность.
– Вот все, что у тебя здесь написано, – сказал он пожилому официанту с седой щетиной на щеках, указав в меню на раздел закусок. – А менты что у тебя едят?
Менты услыхали, приподняли головы от своих тарелок.
– Харчо, – невозмутимо ответил официант. – Будете?
– И харчо, – кивнул Дон. – дальше, бутылку водки, шашлычок на ребрышках. Ну и остальное, на твое усмотрение.
– Вы кого-то еще ожидаете? – спросил официант.
Дон поманил его пальцем, тот склонился к его уху.
– Они уже здесь... Только покуда об этом не знают. – И закончил громко: – А от моего стола бутылку шампанского нашей родной милиции...
Теперь все, включая повара, высунувшегося из окна раздачи, смотрели в его сторону. Откуда-то из соседней комнаты вышел пузатый, черноусый и лысый мужик, должно быть, хозяин этой бывшей шашлычной номер такой-то. Он взял у официанта запись заказа и подозрительно взглянул на гостя. Менты за своим столиком тоже навострились, приняли боевую стойку. За что, должно быть, их здесь и подкармливают...
– А ты, дорогой, в состоянии оплатить... – спросил хозяин.
– Сроду халдеев не обманывал! – оскорбился Дон.
...Он не просыхал два дня, меняя кабаки, и все вокруг Большой Дмитровки, стараясь далеко от нее не удаляться. Пил не один. Каждый раз у него появлялись новые друзья и собутыльники, ночевал черт-те где и черт-те с кем, утром всех начисто забывая. Все не решался, все ждал, когда закончатся деньги, чтобы явиться наконец в Генпрокуратуру с пустыми карманами.
