Глава семнадцатая
Развязка
События этого дня развивались стремительно.
Естественно, что ни Турецкий, ни Грязнов, при всей их оперативности, не смогли бы находиться одновременно в нескольких местах. А мест таких было немало. И в этом смысле очень помогла информация, которую выдал Плешаков, не имевший, разумеется, никаких иных желаний, кроме одного – утопить соперника. Но тот оказался проворнее. К сожалению или нет, это уж теперь Богу судить...
А по информации Плешакова, иначе говоря, по сведениям, добытым, вероятно, тем же Николаем Андреевичем Лаврухиным, основные финансовые операции Западинский проводил через концерн «Викинг», в котором имел контрольный пакет акций. В концерн входил ряд фирм, деятельность которых, по словам того же Плешакова, была весьма туманна. И целью их существования являлись, скорее всего, перекачка денег и биржевые аферы. О чем, кстати, свидетельствовал своеобразный отчет самого Западинского перед своими партнерами – генералом Игнатовым и бандитом Абушахминым, состоявшийся в ресторане «Русский дом».
Далее. Такой хитрый и наглый... ну да, преступником его может назвать только суд, а пока, значит, такой опытный бизнесмен, как Западинский, ни за что не стал бы держать компромат на себя среди обширной документации телекомпании «ТВ-Русь». Ведь все они, эти компании, кому бы ни принадлежали, постоянно, так или иначе, сотрясаются от угроз проверок со стороны налоговых служб. И потому факты, свидетельствующие о незаконных операциях, могут быть извлечены лишь из тех фирм, на которые меньше всего могло бы пасть подозрение. «Викинг» – вполне подходящая для подобных дел организация. И чтобы облегчить следственной группе, возглавляемой Турецким, выемку и изучение финансовой документации концерна, по сути принадлежащего Западинскому, Меркулов попросил министра внутренних дел, не раскрывая существа операции, включить в группу Турецкого нескольких толковых работников Управления по борьбе с экономическими преступлениями.
Оперативникам Грязнова и бойцам СОБРа из Главного управления по борьбе с организованной преступностью предоставлялась возможность провести задержание вора в законе Абушахмина, проживающего в подмосковной Апрелевке, а также его охранников – членов матвеевской оргпреступной группировки, чьи фамилии известны.
Вторая большая группа должна была проделать ту же акцию по задержанию сотрудников охранной фирмы «Палаш», фамилии которых были указаны в выплатных ведомостях бухгалтерии в Останкине.
А вот сам Александр Борисович, при поддержке, как выразился Грязнов, лучших сил МУРа, должен был штурмовать замок на Сенеже. Причем сделать это так чисто, чтобы юный фигурант и все без исключения похищенные им из американских компьютерных сетей файлы оказались немедленно и надежно укрыты от посторонних. В число последних мог входить кто угодно – от любопытной ФСБ до... и так далее.
Картина сегодняшнего взрыва на Шаболовке Турецкому была, в общем, ясна. Уточняющие детали должны были последовать от экспертов-криминалистов. В принципе случай не частый, когда убийца взят на месте преступления. Да еще имея при себе вещественные доказательства, возможно, совершенного им же предыдущего убийства. И если предположения о причастности найденного оружия к убийству Матюшкина окажутся обоснованными, заказчику могут быть предъявлены конкретные обвинения. Но при любом варианте поводы для задержания Западинского у следствия уже имеются. Очередь за бесспорными доказательствами. Вопрос совсем непростой, поскольку ни Абушахмин, ни Игнатов своего подельника сдавать не будут. Они-то как раз и постараются сделать так, чтобы выглядеть в глазах суда безвинными овечками: ничего не знаем, никакого участия в аферах не принимали, поди поймай за руку. Ну а всякая болтовня, противозаконным путем записанная на магнитофонную ленту, это – не доказательства. Мало о чем могут трепаться пьяные люди!..
– Эта сволота не хуже нашего законы знает, – сказал Турецкий Грязнову, сидевшему рядом с ним в машине, которая в сопровождении микроавтобуса-»мерседес» с лающими звуками сирены мчалась в Останкино. В микроавтобусе сидел следователь Генеральной прокуратуры Илья Григорьевич Волин, новый член бригады Турецкого, и десяток собровцев, причем пятеро из них были при полной, как говорится, выкладке. Им предусматривалась особая роль. Ну а лучшими силами краснознаменного МУРа Грязнов считал, разумеется, самого себя, поскольку не мог оставить Александра Борисовича в одиночестве перед лицом наиболее ответственной части общей операции.
– Знают получше нас, – поправил он Турецкого. – Адвокаты самые дорогие набегут! Все эти Городецкие и Резваны. Хрен продохнешь...
– Не дрейфь, мой генерал! – бодрился Турецкий. – Сейчас мы Илью кинем на документацию. Ничего толкового он у них, конечно, не раскопает, но шороху наведет. Выемка документации творческого процесса не остановит, и телевизор от наших действий не отключится, но нервишки мы им взвинтим. Да и сама атмосфера обыска, санкционированного на самом верху, бодрости нашему олигарху вшивому не прибавит...
– Будем надеяться, – криво усмехнулся Грязнов.
Вид солидной группы офицеров милиции, предводительствуемой двумя генералами – Турецкий для придания акции большего впечатления тоже надел прокурорскую форму с генеральскими погонами, – вызвал в Останкине нечто похожее на шок. Хотя тут привыкли и к большему количеству мундиров. Но эти, не удостаивая охрану объяснениями, спокойно себе прошли к лифтам, предупредив постовых, что суетиться и предупреждать кого-то не следует, они явно явились не для того, чтобы поделиться воспоминаниями о славном прошлом своей службы.
Засланный предварительно в качестве рекогносцировщика на студию, Сергей Карамышев встретил наверху, у лифтов, и сказал, что нужное лицо на месте. Собирается проводить какое-то совещание с юридической службой.
– Очень хорошо, – кивнул Турецкий, – самое время. – И толкнул дверь в приемную.
За столом секретарши, где в прошлый приход Турецкий разговаривал с пожилой женщиной, теперь сидела яркая пышечка-блондинка, ну прямо вся из себя. И нарочно тесное зеленое платье на ней было призвано, по всей видимости, не скрывать, а именно подчеркивать ее откровенную сексуальную озабоченность.
Увидев входящих, она тут же сделала большущие глаза, не потерявшими еще хорошего летнего загара шоколадными ручками талантливо изобразила свой восторг и только после этого задала наиболее уместный вопрос:
– Вам назначено? – Причем скорее утвердительно. Разве можно сомневаться, что подобные посетители явятся без спросу! – Как о вас доложить?
Искреннее благожелательство так и перло из нее. Но Турецкий, даже несколько сожалея внутренне, что должен будет крепко огорчить эту славную пустышку, развернул и сунул ей под самый носик свое постановление на обыск, санкционированное заместителем генерального прокурора.
Все, на что ее хватило, это задать ну совершенно дурацкий вопрос, от которого у Грязнова в его плотоядно загоревшихся глазах – девица была точно в его вкусе, хотя и не догадывалась об этом, – заплясали чертики, предшествующие искреннему смеху:
– А-а... что вы будете искать? Вам помочь?
– Нет, мы, пожалуй, сами, – сдерживаясь, ответил Турецкий. От этой простоты умереть можно было.
– Я сейчас же доложу. Присядьте!
– Благодарю, докладывать не надо, мы уж как-нибудь и тут разберемся, – успокоил девицу Турецкий.
– Но у шефа совещание!
– Мы в курсе. Это как раз то, что нам и нужно. А вы не беспокойтесь, гнев Западинского вашей головы не коснется. Как ты считаешь, Вячеслав Иванович? Защитим девочку, если чего?
– Еще как защитим! – не выдержав, гоготнул-таки Грязнов.
Увидев входящую без всякого вызова в его обширный кабинет большую милицейскую компанию во главе с двумя генералами, Западинский, у которого было препоганейшее настроение, едва не взбесился. Он с маху треснул кулаком по столу и заорал:
– Ирина! Черт бы тебя!..
– Не надо, – взмахом руки остановил его Турецкий, подходя к столу. – Ничего не надо: ни секретаршу пугать царским гневом, ни президентскую занятость изображать. Вот постановления на обыск и на ваше задержание, господин Западинский. Ознакомьтесь. – И аккуратно положил перед ним развернутые листы с текстами, подписями и печатями. На бланках Генеральной прокуратуры.
– Это... это... что?! – Западинский даже побелел от бешенства.
– Читайте. Про вас. Господа, – Турецкий повернулся к троим сидящим у длинного стола служащим, – дело вот какого рода. Пока ваш шеф знакомится с моими постановлениями, санкционированными заместителем генерального прокурора, я вам вкратце объясню ситуацию. Сейчас Илья Григорьевич, следователь нашей прокуратуры и член моей бригады, пройдет вместе с вами и оперативными сотрудниками Московского уголовного розыска в ваш юридический отдел, в бухгалтерию и так далее и произведет необходимую для следствия выемку документации. В соответствии с вышеозначенным постановлением предлагаю вам не оказывать нашим сотрудникам противодействия, а, наоборот, предоставить дискеты и жесткие диски со всей информацией о деятельности канала «ТВ-Русь» за последние годы. Сроки определит сам следователь. В этой связи я вынужден прервать ваше ответственное совещание. Илья Григорьевич, приступайте. До свидания, господа...
Юристы вместе с Волиным покидали кабинет шефа в скорбном молчании. С ними ушли и остальные, кроме Грязнова.
– Ознакомились? – спросил Турецкий «убитого горем», иначе и не скажешь, Западинского, тупо глядящего в лежащую перед ним бумагу.
– Как зовут вашу секретаршу? – поинтересовался Грязнов.
– Да пошла она!.. – зло сплюнул Западинский и поднялся, набычившись.
– Напрасно, – спокойно ответил Грязнов на этот некрасивый выпад. Он открыл дверь в приемную и сказал: – Как вас зовут, милая девушка? – и, услышав ответ, продолжил: – Очень славно, Ирина, пожалуйста, приведите сюда двоих посторонних людей, первых, кого встретите. Нам необходимы понятые. Я внятно говорю? Ну вот и хорошо. Я жду. – Он очаровательно улыбнулся, старый греховодник.
– Вы чего? – совсем уже грубо воскликнул Западинский. Было похоже, что до него никак не мог дойти смысл того, что он только что читал. И он схватил мобильник, стал лихорадочно набирать номер.
– А вот этого вам делать не следует, – решительно прервал его занятие Грязнов. Крепко взяв Западинского за руку, он почти играючи вынул из его пальцев трубку и отложил в сторону.
– Вы что тут творите?! – завопил Западинский. – Вы мне ответите за насилие! – Он стал демонстративно тереть якобы поврежденную руку.
– Не надо вони, Западинский, – негромко и брезгливо сказал Грязнов, вытирая свои пальцы носовым платком, будто держал в руках какую-то гадость. – А вот за свои поганые поступки отвечать вам придется. И звонить никому не надо, не помогут. Наверху с вами уже решено. Сдают вас, Западинский. Оттого я сам и приехал за вами, это понятно? А сейчас мы выгребем ваш сейф, письменный стол и выкачаем все, что имеется в компьютере. И после этого... – Грязнов с улыбкой посмотрел на Турецкого. – Дальше вам расскажет Александр Борисович, с которым вам была уже предоставлена высокая честь познакомиться. Но вы ни хрена, извините, не поняли и не побежали сдаваться, а продолжили свою гнусную работу...
– Вы мне все ответите! Нет у вас никакой власти! Я требую, чтобы мне дали возможность позвонить на Старую площадь!
Он вдруг вспомнил, что справа, на приставном столике, находится как минимум десяток телефонов, и схватил какую-то трубку. Но Грязнов и тут показал себя. Обойдя стол, он взял широкой ладонью целую связку телефонных проводов и резким движением вырвал их все из розеток. У Западинского даже челюсть отвалилась. Он резко нажал на кнопку вызова секретарши. Никто, естественно, не отвечал. И Западинский устало рухнул обратно в свое вращающееся кресло.
– Вот так-то лучше. – Грязнов опять выглянул в приемную и сказал Карамышеву, который ожидал своего выхода. – Сергей, давай приступай. Ты в компьютерах, я знаю, сечешь. Нам надо все забрать.
Сергей вошел в кабинет, пристроился у компьютера, занимавшего все пространство бокового стола слева от Западинского, и включил его. И пока аппаратура приходила в рабочее состояние, вытащил из ящиков стола несколько коробок с дискетами.
Вошла смертельно перепуганная Ирина в сопровождении двоих молодых людей.
– Вы здесь работаете? – спросил у них Грязнов.
– Нет, они авторы, – ответила за них тихим голосом секретарша.
– Подойдет, – кивнул Грязнов и начал объяснять им, цитируя Уголовно-процессуальный кодекс, чем сейчас здесь будут заниматься.
И началось. Грязнов изымал документы, а Турецкий все наименования вносил в протокол. Они словно бы давили на Западинского психологически. Одно дело, когда тебя какие-нибудь оперы шмонают, им можно и нагрубить, и нахамить, и послать покруче, а с генералами как-то сложно: свою непонятную линию гнут.
Наконец работа в кабинете завершилась. Оставались формальности, которыми занимался Турецкий. Грязнов же, выйдя в приемную, где сидела притихшая, словно мышка, секретарша с большими глазами и всеми прочими, тоже немалыми, достоинствами, и, вздохнув, попросил попить.
Ирина с готовностью порхнула к стеклянному шкафу, достала сразу несколько бутылок разных напитков и взглядом спросила, какую открыть. Грязнов указал на зеленую, на «Тархун». А отпив глоток шипящего приторно-сладкого напитка, выдохнул:
– Прелесть!.. И вы – прелесть, Ирочка... Вот бы да мне такую секретаршу, горы бы свернул!..
– И где вы их... сворачиваете? – Кокетство немедленно проснулось в ней. И как-то очень ловко задвигалось, побежало по всему подбористому и щедрому телу.
– Ох, и не говорите! – притворно вздохнул Грязнов, ероша рыжую свою шевелюру, точнее, ее остатки, скорее создающие впечатление присутствия прически. – Жулье всякое ловлю. МУР – знаете такую организацию?
– Да кто же о нем не слышал! – расцвела девица.
– Ну вот, а я – его грешный начальник.
– Ой, как интересно! – Она продолжала активно цвести. – Но ведь я тут работаю. У Виталия Борисовича... А что ему будет?
Грязнов равнодушно пожал плечами:
– Скорее всего, долго теперь не увидитесь. Так что думайте, прелесть моя. Я вам на память визиточку свою оставлю. Вдруг надумаете? Вот и позвоните, а я буду очень рад вас услышать, увидеть, ну и... как придется. Позвоните? И свой телефончик дайте...
– Я подумаю. – Кокетство так и хлынуло из нее.
«Балда, конечно, но попка!..» – мечтательно сказал сам себе Грязнов, возвращаясь в кабинет.
Все было закончено. Карамышев даже успел запаковать собранные материалы в две большие картонные коробки, которые обнаружил в комнатке для отдыха господина олигарха. Суетливо откланявшись, ушли понятые. Можно было двигать дальше. Но на Западинского напало упрямство. Он категорически отказывался куда-то ехать, а если и мог согласиться, то разве лишь в присутствии собственного адвоката.
Грязнову это надоело.
– Вы сами пойдете или мне вызвать спецназ? Тогда поплететесь, господин хороший, под конвоем и в разобранном виде. Не думаю, что вы хотите предстать перед вашими бывшими сотрудниками и вообще коллегами в таком неприглядном виде. Ну?
– Адвоката!
– А он вам не нужен, – вмешался Турецкий. – Вот предъявим обвинение, тогда и увидитесь с ним. А пока вы можете помешать следствию, находясь на свободе. Понятно объясняю? Давайте, поднимайтесь, у вас еще будет возможность переодеться и собрать все необходимое для переезда в следственный изолятор.
– Я никуда с вами не поеду!
– Вячеслав Иванович, вызывай конвой. Кстати, надо ж и эти ящики транспортировать. Сережа, скажи нашим, они в бухгалтерии, что мы едем на дачу к этому господину. Ты – с нами. Там тоже надо будет вычерпать всю информацию. Заодно и с одним толковым специалистом познакомишься. Парень, говорят, – настоящий ас. Гениальный хакер, как его характеризует этот господин, – Турецкий небрежно ткнул в Западинского большим пальцем.
Западинский, видимо, не вслушивался в смысл того, что говорил Турецкий, но он подумал, что если и сможет что-либо изменить в своей судьбе, это произойдет именно дома, на даче, где он все равно найдет возможность дорваться до телефона. А там! В общем, надо ехать, иного выхода не будет. К тому же еще неясно, что это у них за спецназ. Может, два-три таких же мудака, которых просто расстреляет сенежская охрана. А списать?.. Тут всегда найдется возможность. Абу имеется для этого...
– Ладно, – решился он, поднимаясь. – Я поеду. Не надо никакого вашего спецназа, сам пойду.
Он взял со стола связку своих ключей и, проходя через приемную, грубо швырнул их на стол секретарши.
– Я скоро вернусь! – заявил он резко. – Следи за порядком!
– Сережа, позвони, чтоб забрали ящики, и догоняй нас, – сказал Турецкий.
А вот Грязнов, проходя через приемную, обернулся и лукаво подмигнул Ирине. Отчего она вмиг избавилась от страха, которым умел хорошо пользоваться Западинский, держа своих сотрудников в жестких рукавицах.
«Ах ты, бесовщина! – хитро жмурясь, покачал головой Грязнов. – А ведь девка запала... Саня, конечно, смеяться станет, но где ж нам на всех мэнээсов-то набрать?..»
Чем ближе подъезжали к Сенежу, тем тревожнее становилось на душе у Западинского. Он увидел, когда выходил, возле подъезда здания белый полицейский «форд», увешанный дополнительными фарами, сиренами и разноцветными мигалками, словно праздничная елка. Но это – пустяки. Впритык к нему стоял довольно вместительный микроавтобус с затемненными стеклами, возле которого прохаживался высоченный парень в штурмовой броне, каске с забралом и с короткорылым «калашом» под мышкой. Не человек – машина. Еще их называет братва «тяжелыми» и никогда не желает с ними связываться. Сколько их там, в микроавтобусе, один черт знает...
Грузный хозяин машины сидел на переднем сиденье. Турецкий рядом с Западинским на заднем и индифферентно смотрел в окно. Наручники на Виталия не надели, и он посчитал это хорошим знаком. В его голове мелькали совершенно безумные мысли. Ну, например, врезать этому суке-следователю боковым в челюсть и рвануть у какого-нибудь светофора в сторону. Что они, в толпу, что ли, стрелять станут? А эти «тяжелые» для кроссов не приспособлены, хрен догонят... Понимал ведь, что бред, а тело напрягалось, как перед прыжком. Неожиданно словно проснулся молчавший Грязнов:
– У нас в машине двери блокируются, господин Западинский. Это я на тот случай, если у вас вдруг возникнет желание совершить ненужные телодвижения. Понятно говорю? – Он обернулся и в упор посмотрел на Западинского, отчего у Виталия даже мурашки по спине побежали.
«Да что они, гипнотизеры здесь?» И тело снова расслабилось. Но лишь на короткое время. Вспомнился недавний телефонный разговор с Абу. Тот просто сообщил, что у ментов добавилось работки. И Виталий все понял: значит, с Толей покончили. Подробности дела его не интересовали, поскольку он еще с утра лично обсудил все возможные варианты с Игорем, прикрытие которому обеспечивали «быки» Бориса Абушахмина. На бумаге, как говорится, все выглядело гладко и красиво. Могли, конечно, возникнуть и непредвиденные случайности, но их Игорь должен был избегнуть уже на месте. А взрывное приспособление, которым Игнатов снабдил Абу на случай проведения вот такого рода спецопераций, уже дважды отлично показало себя, сильная и безотказная штука. Из спецразработок. Генерал уверял, что никакая экспертиза концов не обнаружит. За исключением собственной. Но уж ее-то услугами никому и в голову не придет пользоваться...
Странно, что Игорь не позвонил. Договорились же, что, закончив работу, он сделает звонок и скажет только одно слово: «Да», что и подтвердит сообщение Абу, которому в свою очередь доложит об исполнении его братва. Странно, что Игорь не звонил. Но и в тоне Абу не было тревоги, значит, волноваться не стоит. Сделано чисто. А у Игоря могло просто не оказаться при себе телефонной карточки, теперь же в Москве черт-те что происходит с телефонными автоматами.
Размышления об Игоре и выполненном им задании как-то неожиданно отошли на второй план, а на первый выплыл прежний упрямый вопрос, на который Виталий так и не получил четкого и ясного ответа. Не было его и в постановлении о проведении обыска. Или было, только он сам не врубился? Что ему, в конце концов, инкриминируют?
И он кинул свой вопрос, будто в пустоту, ни к кому конкретно не обращаясь.
Турецкий оторвался от созерцания подмосковных окрестностей и нудным голосом чинуши произнес длиннющую фразу, причем на одной интонации:
– Вы подозреваетесь в совместном с другими лицами участии в совершении ряда тяжких преступлений.
– Чушь! Бред какой-то! Такой и статьи-то нет.
– А у вас теперь найдется время для изучения Уголовного кодекса, – отозвался с переднего сиденья Грязнов.
– Так что, я, выходит, соучастник? Но каких преступлений? – сделал наивно-удивленное лицо Западинский.
– Подозреваемый в соучастии, – поправил Турецкий. – Следствие разберется.
– Бред какой-то! – презрительно фыркнул Западинский.
– Поначалу всем так кажется, – кивнул Турецкий.
– А потом наступает прозрение, – отозвался Грязнов.
– Ну мне-то не в чем раскаиваться! Тем более – прозревать, – бодро сказал Западинский.
– Это заметно, – снова кивнул Турецкий. – Кажется, подъезжаем?
– Да, – подтвердил Грязнов. – Тут уже близко. Господин Западинский, у меня будет к вам одно нелишнее предложение. Мы сейчас подъедем к воротам вашего замка, выйдем из машины, и вы прикажете своим телохранителям, «палашам» этим, парням Абушахмина, если они там, у вас, обретаются, немедленно сложить оружие, отворить ворота и принять положение «лицом к стене, руки над головой». Это все для того, чтобы они не совершили по ошибке непоправимых глупостей, понятно, а?
– А если я откажусь? – с вызовом ответил Западинский.
– Это сильно усугубит ваше положение.
– А что, может быть и хуже? – уже с иронией спросил Западинский.
– Вы даже не представляете насколько! – Грязнов говорил не оборачиваясь. – На всякий случай хочу вас предостеречь от попытки к побегу.
– Ах вон вы о чем! – презрительно бросил Западинский. – Угрожаете? Хороши законнички! Бандиты!
– Ну зачем же нам забирать ваши лавры! – засмеялся Грязнов. А Западинский опять почувствовал на спине зловещее шевеление мурашек. – Если вы откажетесь, а тем более откажутся они, я отдам приказ стрелять на поражение, и перехлопаем всю вашу сволочь. Но у вас могут не выдержать нервы, и вы кинетесь бежать. И даже на крики «Стоять!» не отреагируете. Понятно? – Грязнов обернулся и холодно посмотрел на Западинского.
Какие там, к черту, мурашки! Спина у Виталия стала вмиг мокрой, будто на него вылили ведро ледяной воды.
– Я прикажу им, – хрипло сказал он и двумя руками убрал упавшие на лицо волосы. Они тоже были мокрыми. Или это от рук?..
И дальше все происходило словно в кошмарном сне, когда видишь, как под тобой вдруг рушится лестница и ты падаешь в пропасть и знаешь, что спасения нет, и на смену охватившему тебя ужасу неожиданно приходит холодное любопытство: как это сейчас произойдет? И ты просыпаешься в ледяном поту.
Два автоматчика подвели Западинского к воротам, в которых открылось маленькое окошечко.
– Это я, – сказал Западинский. – Открывайте. Никакого сопротивления не оказывать. Кончено, ребята, – и почувствовал, что голос сорвался.
За воротами не торопились. Автоматчик постучал по железному листу прикладом.
– Не хер стучать! – зло ответили с той стороны. – Сейчас пошли за главным. Придет, тогда разбирайтесь! А мне не велено.
– Подождем главного, – сказал, подходя, Грязнов. – Эй, слушай меня! Я – начальник МУРа Грязнов. Приказываю всей охране выйти во двор и сложить оружие! Промедление будет расцениваться как сопротивление! Слышал?
– Не ори, – спокойно посоветовали из-за ворот. – Вон главный идет, с ним и договаривайся.
Донеся шум двигателей отъехавших машин.
После этого во дворе воцарилась тишина. Грязнов сердито сопел. Он подождал минуту-другую и взмахом руки отдал команду пятерым собровцам.
Из микроавтобуса тут же была вынута раздвижная лестница, приставлена к высокой ограде, и по ней буквально взлетел наверх один из бойцов. Глянул вправо, влево и... поднял забрало.
– Нет никого! – В голосе было недоумение.
– Открывай! – приказал старший.
Боец спрыгнул во двор, мгновение спустя раздался скрежет металла и короткий хруст. Половинка ворот плавно покатилась в сторону, в другую – вторая.
Двор, вымощенный бетонной цветной плиткой, действительно был абсолютно пуст.
– Вперед! – приказал старший, и бойцы, вбежав во двор, вмиг рассредоточились и взяли на прицел все сектора.
Грязнов тронул Западинского за предплечье и сказал:
– Повторяю, бежать не советую. Сергей! – обернулся к Карамышеву. – Здесь имеются еще выходы? Ты же был тут?
– Так точно. Во-он там, – показал он рукой в правую сторону. – Туда подходит гравийная дорога от «Выстрела». И дальше, за озеро. А куда ведет, не знаю.
– Плохо, – поморщился Грязнов и поглядел на Турецкого, наблюдающего за происходящим со странной усмешкой. – Что скажешь?
– Скажу, что войско спешно покинуло полководца. Но это создает для нас лишь дополнительные неудобства, не больше. Пошли в дом, здесь, я думаю, никаких сюрпризов ждать не надо. Ведите, Виталий Борисович. А за беглецов не переживайте, мы с ними скоро разберемся.
Западинский послушно пошел в свой краснокирпичный, напоминающий уменьшенный до приемлемых в России размеров средневековый замок. Двери были не заперты.
Грязнов, прежде чем войти, достал пистолет и передернул затвор, знаком предложил Турецкому сделать то же самое. Потом обернулся к старшему группы СОБРа и что-то сказал ему негромко. Тот кивнул и побежал к «мерседесу». Машины въехали во двор. Собровец вышел из своего микроавтобуса с рацией и забубнил, поглядывая в ту сторону, куда, по всей вероятности, удрали охранники Западинского, не пожелавшие выполнять приказы ни собственного шефа, ни начальника МУРа. Ну да, своя шкура дороже.
В доме было тепло, но не душно. Едва слышно работали вытяжки и большие вентиляторы на потолках.
Оставив Западинского под охраной собровца и Сергея Карамышева, Грязнов с Турецким, прикрывая один другого, пошли по комнатам. На нижнем этаже никого не было. В маленькой комнатке на втором этаже обнаружили пожилую женщину в очках, которая, полулежа в кресле, что-то вязала. Она взглянула на вошедших поверх очков и сказала удивленно:
– Здрасьте вам! Это еще что такое? Чей-то вы маскарад затеяли? Иль обедать уже хотите?
– Нет, мы не по этой части, – ухмыльнулся Грязнов.
– А пушки чего вытащили? Ворон пугать? Али меня, старую?
Умная оказалась женщина, слово «пушка» знала. Образовали ее, видать, тут.
– Как вас зовут? – спросил Турецкий.
– Да вы че, ребяты? – Она отложила вязанье и внимательно, уже через очки, вгляделась в пришельцев. Сомнение мелькнуло в глазах. – Не, вы не наши. А чьи будете?
– Из Москвы мы, гражданка, – ответил Грязнов. – Из Генеральной прокуратуры и уголовного розыска. А сюда мы привезли вашего хозяина. Арестованного.
– Батюшки боже! – всплеснула женщина руками. – И за что его?
– Нехороший оказался человек, – поторопился Грязнов. – Вы нам вот что скажите. В доме еще люди есть?
– Так охрана!
– Эта уже сбежала. А еще?
– А еще мне не велено говорить.
– Нам можно, даже нужно.
– Ну тады если так, идите себе по колидору до конца, а там друга лестница. По ей на третий этаж – и найдете Вадика. Господи! Да как же эта! Ой, страх-то какой! – запричитала она, но никакого страха не продемонстрировала. – И где жа он?
– А внизу. Под охраной. Спускайтесь, разговор будет. Вы себя так и не назвали...
– Марфа Ивановна я. А ты, мил человек? – уставилась она на Грязнова.
– А я, стало быть, Вячеслав Иванович. А он, – показал на Турецкого, – Александр Борисович. Вот и познакомились. Вы поварихой тут?
– Ой, мил человек, да всё я! И мету, и кормлю, и злодеев бужу.
– Это каких же?
– А которые с пушками расхаживают. Дом стерегут.
– Почему вы их считаете злодеями? Пакостят, что ли?
– Не, пакостить остерегаются. Морды у них... эти... некондиционные, – выговорила она почти по слогам, видимо, однажды поразившее ее слово.
– Вон что! – даже присвистнул Грязнов. – Видал, Саня, как народ теперь мыслит?
– Ты, мил человек, вот че, ты не свисти тут, черненького-то не вызывай!
– Ах ты, мать честная! – засмеялся Грязнов. – Баптистка, что ли?
– У тебе своя вера, Вячеслав Иванович, у мене своя. И ты мою веру не трогай.
– Извините, Марфа Ивановна. Не буду. Да и не хотел обидеть. Но вы спускайтесь на первый этаж. Мы тоже сейчас туда подойдем. Поговорить надо. Пошли, Саня.
Пока шли по «колидору» и поднимались на третий этаж, Турецкий спросил Грязнова, откуда тот догадался, что тетка – баптистка?
– Так черненький же! Это они так черта называют. Ты свистнешь, а этот сатаненок тут как тут, глядишь, и молоко на плите сбежало. Или суп сам по себе пересолился. Мелкий пакостник.
– Смотри-ка, – с уважением отметил Турецкий. – Обширные у тебя, оказывается, познания.
– А то!
В довольно просторной комнате на третьем этаже, больше похожей на русскую светелку, с окнами, выходящими на все четыре стороны света – значит, она находилась в одной из башен «замка», – стоял широкий диван. На нем валялся, не снимая ботинок, черноволосый парень с растрепанной книжкой в руках. Парень был в очках. Читал внимательно.
В простенке работал здоровенный компьютер, выкидывая на экран монитора замысловатые многоцветные картинки абстрактного толка.
Слабо жужжала вытяжка. Воздух в комнате был слегка озонированный.
На вошедших парень не обратил ни малейшего внимания.
Грязнов подошел к дивану и вынул книгу из рук парня. Тот удивленно уставился на генерала. Слава посмотрел в книгу – там были сплошь математические формулы. Отдал парню.
– Вы кто такие? – спросил тот наконец.
– Из уголовного розыска.
– А я тут при чем?
– Поразительное дело, Саня, – рассмеялся Грязнов. – Все без исключения задают этот дурацкий вопрос. Хотя сами же все прекрасно знают. Ну нет у нас лишнего времени, Вадим Олегович, чтобы просто так наносить вам визит. Это хоть ясно?
– Со временем – ясно. У меня его тоже чаще всего не хватает.
– Теперь, мы думаем, будет с избытком. Верно, Александр Борисович?
– Верней не бывает, – серьезно закивал Турецкий. – Давно здесь обретаетесь, Вадим?
– Это имеет отношение к тому, за чем вы приехали?
Грязнов сделал глубокомысленное выражение:
– Самое непосредственное. Мы и Виталия Борисовича с собой прихватили. Специально, чтоб он сам мог объяснить вам, за что и почему приказал убить вашего отца. А заодно и сестрицу.
– Как?! – Вадим вскочил, словно подброшенный диванной пружиной.
– А вот так, – сухо ответил Грязнов. – Где находится то, что вы вытащили из американских сетей?
Парень ошарашенно молчал.
– Если вы никогда не читали Уголовный кодекс, а сделать это следовало бы, приступая к тому, чем вы тут занимались под бдительным оком вашего покровителя, вы бы знали, что чистосердечное признание в содеянном, а также добровольная выдача украденного может в конечном счете оказать влияние на суд, когда вам будет определяться мера наказания. Вы понимаете, о чем речь?
– Да это и ежу понятно, – морщась, отмахнулся он, будто от надоедливой мухи. – Почему вы заявили, что Виталий убил папу? Какие у вас на то основания?
– Веские, – ответил за Грязнова Турецкий.
– А Ленка? – вдруг с ужасом осознал сказанное Вадим.
– Жива она. И есть гарантии, что в ближайшее время с ней ничего не случится.
– Где она?
– Вам сейчас не о ней, а о себе следует подумать, – наставительно сказал Грязнов.
– А что, Виталий, вы сказали, здесь?
– Внизу. Нас ждет. Под охраной.
– Да-а?.. – Парень как-то сразу притих. Сел на диван, взялся обеими руками за голову, длинные волосы скрыли лицо. Копия Западинского. Наконец он поднял голову и печально посмотрел на Грязнова. – Дискет у меня уже нету, отдал Виталию. Куда он их задевал, спросите у него. Но все записано на жестком диске. Можете изымать... если хотите.
– Изымем, – решительно поднялся Грязнов, – пойдемте вниз...
– Виталий! – воскликнул растерянно Вадим, увидев сидящего уже в наручниках Западинского.
– Да врут они все! – вскинув скованные руки над головой, зло заорал Западинский. – Врут, гады!
– А что, разве и Плешакова не вы отдали приказ убить? Точнее, взорвать в машине? – спокойно спросил Турецкий.
Западинский не сумел сдержаться, метнул яростный взгляд на спросившего. Но ответил после паузы так же зло:
– И не думал. А что, разве он уже сдох?
– Естественно. Когда работает ваш Игорь Прилепа, жертвы, как правило, быстро переходят в мир иной.
– Не знаю такого.
– Да? А он говорит, что отлично знает вас. Странно. Ему-то в его положении зачем врать?
Западинский побагровел. По лбу покатились крупные капли пота.
– Ну что ж, значит, устроим вам с ним очную ставку, – сказал Турецкий. И без всякого перехода добавил: – Где дискеты с американскими материалами? Те, которые вам дал Вадим...
И Западинский вдруг непонятно сконцентрировался. На его мокром лице, кажется, даже мелькнуло подобие какой-то сатанинской улыбки.
– Понятия не имею. Лично у меня ничего нет. Можете обыскивать.
– Жаль, – скучно сказал Турецкий. – А я рассчитывал на взаимопонимание. Вы – нам, мы, соответственно, вам. Не вышло. Жаль.
– Чего жаль-то? – взбодрился было Западинский.
– Вас... – Турецкий вздохнул, будто решил для себя окончательно какое-то очень неприятное дело, которого в принципе могло бы и не быть, однако так уж получилось...
– Не понял? – Западинский, кажется, еще пробовал хорохориться.
– Элементарно, – вздохнул Турецкий и обернулся к Грязнову: – Вячеслав, друг мой, оказывается, этот тип нисколечки не понял и не осознал, что мы приехали его брать не вообще, за какие-то там мифические групповые преступления, а за совершенно конкретные убийства, то бишь организацию, заказы и прочее, что, несомненно, тянет даже в наши шибко демократические времена на вышку. В смысле на пожизненное. Так излагаю?
– Абсолютно, господин государственный советник! – напыщенно ответил Грязнов. – И это, позволю заметить, практически уже доказано. Суд – теперь чистая формальность. Я – генерал, я знаю.
– А он – нет! Поразительно! Поэтому я думаю, Вячеслав, мы больше не станем его пугать тем, что кто-то где-то даст ему по морде, нет. Мы его, славненького, и пальцем не тронем. Мы его с тобой к тем чертям в камеру сунем, которые сто лет без бабы обходятся. А утром нам его принесут на допрос, и он сразу во всем сознается, верно?
– А у него другого выхода не будет! – захохотал Грязнов и лукаво подмигнул стоящему у дверей офицеру спецназа. – Там же такие артисты!
Спецназовец хмыкнул так, что у Западинского вмиг пропали все надежды, что сказанное – всего лишь угрозы, не больше.
– Ну и забирай его! – кивнул офицеру Грязнов. – Ей-богу, надоело чикаться. Эта погань почему-то уверена, что с ней ничего не случится, что она, как всякое говно, обязательно выплывет. Не выйдет в этот раз. Я лично ручаюсь. Уводи!
Командир мощным рывком поднял Западинского из кресла и толчком отправил к двери. Но... Виталий Борисович тяжким кулем рухнул на пол.
Собровец поднял его за шиворот, поглядел в глаза и усмехнулся:
– Слабак! – после чего так же небрежно швырнул обратно в кресло. – Дайте ему воды. А лучше – подмыться.
Грязнов отвратительно нагло захохотал, и, возможно, именно от этого Западинский пришел в себя.
– Обгадились от страха, Виталий Борисович? – участливо спросил Турецкий. – Так где же ваше хваленое самообладание? Ладно, давайте сюда все дискеты, а мы – в ответ – дадим гарантию, что вы будете жить. Сережа, – он повернулся к Карамышеву, – поднимись вместе с Вадимом Олеговичем в студию и вынь жесткий диск. Юноша тебе поможет.
Вадим посмотрел на своего бывшего друга с таким презрением, что даже Турецкому стало неловко. Он переглянулся с Грязновым и без всякого выражения сказал Западинскому:
– Ну, будем говорить?
– Скажу... – прохрипел Западинский.
– То-то же...
