II
«Бээмвуху» Родригеса засекла машина, поставленная у поста ГАИ на старой Рязанке, об этом немедленно доложили Марату. Через пять минут уточнили: едут на двух машинах, перед «БМВ» — серый «жигуль», за рулем — блондин. Вызвали для подстраховки две другие машины — голубую «восьмерку» и белую «пятерку». Пока позволяли возможности радиотелефона, сообщали: движутся к центру, не торопятся, хвоста не видят. Потом расслышать что-нибудь стало уже совсем невозможно.
Минут через сорок позвонили из автомата в бар: эти двое оставили «жигуленок» на Плющихе, блондин пересел в «бээмвуху», подъехали к тунисскому посольству, вошли и вот уже торчат там больше сорока минут. Еще через полчаса: подъехали к «Украине», поднялись в свой номер.
Сообщение о Плющихе едва не ввергло Марата в панику.
— Две машины — оставайтесь на месте, одну — ко мне, срочно, с подробным отчетом, — приказал он.
Через час прикатила голубая «восьмерка».
— Давайте по порядку, — распорядился Марат. — Сколько они пробыли в тунисском посольстве?
— Почти час. Вошли, не предъявив никакого пропуска или еще чего. Машину оставили открытой. Взяли с собой какие-то пакеты. Вроде увесистые. Мы не поняли, что в пакетах.
Марат понял: автоматы.
— Дальше?
— Вышли без пакетов, ничего в руках не было. Оттуда прямиком двинулись в гостиницу.
— Где оставили машину — на стоянке?
— Нет, у подъезда, там небольшая площадка. Подняли верх и заперли. Раз не загнали на стоянку, значит, еще куда-то собираются ехать? — предположил водитель «восьмерки».
— Ты не рассуждай, а докладывай. Когда они «жигуленка» оставили на Плющихе, кто их вел?
— Тоже мы.
— Откуда они заехали?
— С набережной. Не плутали, хорошо, видно, знали дорогу. Припарковались капитально: правыми колесами на тротуар, чтобы не мешать движению. Подняли все стекла, двери заперли и подергали, хорошо ли закрылись.
— В каком месте они припарковались? В начале Плющихи? В конце?
— Ближе к середине. У дома номер двенадцать. Не знаем, что это за дом. Дом как дом.
Марат помертвел. Ощущение смерти, стоящей рядом и неумолимо приближающейся к нему, дохнуло ему в лицо и в сердце огненным холодом преисподней.
Они не знали, что это за дом. А Марат знал.
Это был его дом.
Отправив машину назад к «Украине», Марат прошел в бар, сам налил себе полстакана коньяку и залпом выпил.
— Закусить что-нибудь? — предложила барменша. Он только отмахнулся: отстань. Минут пять неподвижно сидел за стойкой. Слегка отпустило. Но чувство бездны, разверзшейся под ним, осталось.
Подсел Николай. Молчаливым кивком спросил: в чем дело?
Марат ударил кулаком по стойке:
— Идиот! Нужно было мне самому ехать к Грошеву!
— Но был же договор: никаких личных контактов, — напомнил телохранитель.
— К такой-то матери все эти договоры! Что же они, суки, не едут!
Николай взглянул в окно:
— А вон — такси какое-то. Может, они?
Марат едва ли не кубарем скатился с лестницы и выскочил на площадку перед баром. Николай поспешил за ним.
В такси действительно приехали те двое, которых отправляли к Грошеву.
Едва они вышли из машины, как Марат чуть ли не затряс старшего за грудки.
— Ну?
Тот протянул коричневый конверт:
— Вот.
Марат заглянул в конверт. Там лежали все те же фотографии рижан и их отпечатки пальцев.
— Все проверили. На них ничего нет.
— Как… нет? — упавшим голосом переспросил Марат.
— Никаких данных.
— Не может этого быть! Ну-ка, подробно. Вы приехали к Грошеву. Дальше?
— Ну, сказали ему то, что вы велели. Он сначала отнекивался: оставьте, я сделаю, сейчас совещание. Пришлось нажать: ваш приказ. Он наконец согласился. Перенес совещание, созвонился с начальником бюро Интерпола, поехал к ним.
— Дальше, дальше! — поторопил Марат.
— Ну, встретились с начальником, молодой такой. Грошев ему все объяснил. Тот сразу сказал: сейчас проверим.
— При разговоре вы были?
— Да. Грошев сказал: это свои. В смысле — его люди. Мы и с его сотрудником рядом сидели, пока он на компьютере проверял файлы. Весь банк данных два раза просмотрели — ничего на них нет.
— Минутку! Банк данных Российского бюро Интерпола?
— Ну да.
— А центральный, в Париже, запрашивали?
— Нет.
Маратом вдруг овладело ледяное спокойствие, всегда предшествующее взрывам бешенства, которые ввергали в ужас даже самых приближенных к нему людей.
— А почему? — почти вежливо поинтересовался он. — Разве я не ясно сказал: центральный? Может быть, вы не расслышали?
— Расслышали. И Грошеву об этом сказали.
— Два раза повторили, — подтвердил его напарник. — Грошев тоже это сказал — начальнику бюро Интерпола.
— А он что?
— Ответил, что сейчас нет возможности: то ли факс у них не работает, то ли линия занята. Что-то в этом роде.
— А вы что?
— А что мы? — Старший пожал плечами. — Не могли же мы его за горло брать.
— А почему — не могли?
— Ну как? Все же большое начальство.
— Большое начальство, — повторил Марат. — А я, значит, для вас маленькое. Ты какой институт кончал? — неожиданно спросил он у старшего.
— МГУ, юридический факультет.
— А ты? — обратился Марат ко второму.
— Институт физкультуры.
— И ведь хорошие институты, — констатировал Марат, как бы делясь мыслями сам с собой. — А главному в них не учат. А главное в том, что приказ должен быть выполнен. Любой ценой. И любыми средствами. Приказ — на то он и приказ.
— Но не могли же мы… — пытался повторить старший, но Марат прервал его.
— Не могли, я уже понял. Но если вы даже этого не могли, что же вы вообще можете?
Он повернулся к Николаю, протянул руку и попросил:
— Пушку.
Николай непонимающе посмотрел на шефа. Марат нетерпеливо пошевелил пальцами и повторил, уже резче:
— Пушку!
Николай не слишком уверенным движением вынул из подмышечной кобуры своего «Макарова» и вложил в руку Марата. Марат передернул затвор и разрядил всю обойму в стоявших перед ним парней прежде, чем метнувшийся к нему Гарик успел ему помешать. Бешенство его было так велико, что он продолжал нажимать курок, даже когда кончились патроны. Потом отшвырнул пистолет в сторону, кивнул Гарику на валявшихся в крови парней:
— Убрать эту падаль!
И Николаю:
— К Грошеву!
И сел в свою «семерку». Колеса на ней уже успели сменить, а два умельца из соседнего автосервиса вставили новое лобовое стекло.
— Шевелись! — прикрикнул Марат, заметив, что Николай от растерянности замешкался.
Телохранитель послушно подчинился. «Семерка» круто развернулась на площадке перед баром и ушла к шоссе. На мостике она едва разминулась с милицейской патрульной машиной, привлеченной, по-видимому, звуком выстрелов.
— Откуда они взялись? — с недоумением спросил Николай, но Марат на его слова даже внимания не обратил, лишь приказал:
— Быстрей!..
Гарик первым увидел мигалку милицейской машины. Бросил парням, толпившимся возле тел убитых:
— Не успеем. Менты!
Быстро снял с себя кобуру с кольтом, сунул одному из своих:
— Всем уходить. Останься — ты и ты. Пушки отдайте, могут обыскать. Болтать меньше: сидели, кушали, ничего не знаем.
Площадка перед баром мгновенно опустела.
Между тем барменша Ирина Ивановна, наблюдавшая за происходившим из окна, выбежала наружу, как только отгремели последние выстрелы. Воспользовавшись тем, что в суматохе никто не обращает на нее внимания, подобрала отброшенный Маратом пистолет и спрятала его под передник. Поднявшись в бар, завернула оружие в полиэтиленовый пакет, а пакет засунула в большую хозяйственную сумку, под продукты, которые она — по неистребимой торгашеской привычке — всегда брала домой из бара, хотя за них приходилось платить из своих. Но не таскаться же ей было по магазинам с авоськой, да и продукты в бар поставлялись с оптовых рынков, а цены там были все-таки ниже. Затем вновь вышла на крыльцо.
Из резко затормозившей милицейской машины выскочил капитан, мгновенно оценил обстановку, приказал:
— Всем оставаться на своих местах!
Бросил водителю:
— Вызывай оперативников — два трупа. Сообщи еще — знаешь кому.
— Кто стрелял? — обратился он к Гарику.
— Не знаю, начальник, ничего не видел. Сидел, кушал, немножечко выпивал, чуть-чуть, вдруг слышу — бах-бах-бах!
— А кто на серой «семерке» уехал? Только что нам навстречу прошла — отсюда?
— Не знаю, начальник, — повторил Гарик. — Нет, знаю! Маленький, лысый, солидный такой, да?
— Кто он?
— Очень приятный человек. Мы с ним немножечко выпили за стойкой, поговорили — о том о сем. Потом он вышел — покурить на свежем воздухе. Вах! Наверно, это — бандиты, ограбить его хотели. Их не было в баре, вот все подтвердят. — Он повернулся к парням: — Не было, верно?
— Не было, — подтвердили они.
— Не было, — кивнула и барменша.
— Значит, я правильно думаю, — обрадовался Гарик. — Он вышел покурить, они видят — богатый человек, вышел из бара, значит, есть что у него взять.
— Почему вы решили, что он богатый?
— Бедный человек сюда не приедет. Я не очень бедный человек, а тоже не могу каждый день здесь пить-кушать. Так, иногда, один раз в месяц, два раза в месяц, когда дела идут хорошо. А у него — одни часы, «Роллекс», знаете сколько стоят? Не знаю сколько, я не могу таких часов купить, поэтому и не спрашивал. Но очень дорогие, очень! А у него, наверное, оружие оказалось. Вот он их и…
Гарик выразительным жестом показал на трупы.
— Какое оружие? — продолжал настойчивые расспросы капитан.
— Не знаю. Не видел. Я в оружии ни понимаю. В огурцах понимаю, в помидорах понимаю, в арбузах, дынях, в бананах тоже понимаю. А в оружии не понимаю.
— Кто с ним был — за рулем?
— Не знаю, начальник. Шофер, наверное. Я спросил: вы немножко выпиваете, а как машину будете потом вести? Он сказал: зачем мне вести, у меня шофер есть.
— Если на него напали и он защищался, почему же он уехал?
— Как почему? Испугался, наверно. Я бы тоже уехал. А вдруг они не одни, мало ли что! Нет, начальник, я бы уехал и сразу в милицию бы пришел, все рассказал. Вот как бы я сделал. Он — солидный человек, серьезный человек. Наверное, тоже так сделает.
Капитан (а это был оперативник МУРа Олег Софронов, включенный в состав бригады Турецкого) очень сомневался в том, что Марат помчался сдаваться милиции, но дотошно продолжал допрос свидетелей.
Патрульная машина оказалась на месте происшествия так быстро совсем не случайно. Второй уже день она дежурила в переулке, метрах в пятистах от поворота к «Руси», и оператор в ней записывал все переговоры, которые велись по радиотелефонам, установленным в машинах Марата. Необычная оживленность этих переговоров и особенно нервность Марата, чувствовавшаяся в его приказах, насторожили Софронова. На всякий случай он приказал водителю поставить машину поближе. Поэтому, услышав звуки выстрелов, они подъехали к бару прежде, чем люди Гарика успели убрать трупы.
О ЧП возле бара «Русь» было тотчас же доложено Турецкому. Он внимательно выслушал сообщение, расспросил о подробностях и приказал продолжать допрос свидетелей. Сказал, что, возможно, подъедет и сам. Он бы сразу выехал на место происшествия — пора было своими глазами взглянуть на эту «Русь», но сейчас его больше волновало другое: куда направился Марат после того, как застрелил своих людей. В том, что стрелял именно Марат, а двое убитых были людьми Гарика, Турецкий не сомневался: Олег Софронов узнал по снимкам и Марата, и Гарика, и убитых. Двое, выступавшие в качестве свидетелей, тоже были из это банды.
Едва «семерка» Марата выехала на трассу, за ней незаметно увязалась машина с сотрудниками наружной охраны. В нее выделили самых опытных работников, и они уже второй день пасли его, ни разу не привлекши внимания. Сообщений от них и ждал с нетерпением Турецкий.
Выехали на Щелковское…
Движутся к центру. Едут очень быстро, даже проскакивают перекрестки на красный свет.
Свернули на Садовое…
«Очень интересно, куда же он так спешит?» — подумал Турецкий.
Стрельба возле «Руси» была, безусловно, событием чрезвычайной важности. О нем следовало сообщить Меркулову. Турецкий вызвал Косенкова, посадил его за свой телефон, приказал следить за передвижениями Марата, а сам направился в кабинет заместителя генерального прокурора. Как и предполагал Турецкий, рассказ его очень заинтересовал Меркулова.
— Что-то там происходит, — заметил он. — И что-то очень серьезное. Вопрос — что?
— Может быть, мы это поймем, когда узнаем, куда так торопится Марат? — предположил Турецкий.
Меркулов не успел ответить. Вошла Валерия Петровна, сообщила:
— Константин Дмитриевич, только что был какой-то странный звонок Звонила женщина. Сказала только одну фразу: «Для Константина Дмитриевича есть важное сообщение». И повесила трубку.
— Вызовите мою машину, — распорядился Меркулов. — Сейчас выезжаю.
— Что это за звонок? — спросил Турецкий, когда секретарша вышла.
— От барменши «Руси» Ирины Ивановны. И он наверняка связан с тем, что там сегодня произошло. Видно, у нее появилась какая-то очень важная информация.
— Может, мне съездить? — предложил Турецкий. — Или пусть Олег Софронов с ней поговорит. Он — оперативник, это его дело.
— Она не будет разговаривать ни с тобой, ни с Софроновым.
— Почему?
— Потому что боится. И ей есть чего бояться…
Когда Меркулов приехал в «Русь», там уже работала бригада оперативников из МУРа. Софронов доложил: свидетелей допросили, проверили документы, записали все данные и отпустили, предупредив, что они будут вызваны на дополнительный допрос в прокуратуру. Все люди Марата. Двое убитых — тоже. Никаких документов при них не обнаружено. И никакого оружия. Видно, не из боевиков, рангом повыше.
— Свидетелей обыскали? — спросил Меркулов.
— Да. Оружия — ни у кого. Скорей всего, успели передать своим, а те скрылись. Я сначала хотел этих свидетелей арестовать, а потом решил: не за что, да и спугнем главарей.
— Правильно решил, — одобрил Меркулов. — Барменша здесь?
— Наверху.
— Я хочу с ней побеседовать. Проследи, чтобы никто не заходил в бар. Не нужно, чтобы нас видели вместе.
— Будет сделано, — ответил Софронов.
— Наконец-то! — увидев Меркулова, проговорила барменша. — Я так и думала, что вы приедете.
— Что произошло?
Ирина Ивановна подробно рассказала о том, что она видела и слышала. Женщиной она была наблюдательной и отметила, что все происшедшее как-то связано с утренним визитом гостей на красной иномарке с черным опущенным верхом. После странного их отъезда, когда они сначала вывели Марата и Гарика под дулами автоматов, а потом прострелили из пистолета с глушителем колеса и лобовые стекла всех машин, Марат и заметался. Этих двоих парней он послал с каким-то поручением в Москву. То ли они поручения не выполнили, то ли сделали что-то не так, но Марат прикончил их и уехал, даже не оглянувшись на трупы.
— Он когда бешеный — прямо как зверь! Рядом с ним даже стоять страшно. А мне ведь приходится улыбаться, делать вид, что ничего не замечаю. Прямо коленки дрожат, — пожаловалась Ирина Ивановна.
Сообщение о странных гостях с автоматами чрезвычайно заинтересовало Меркулова. В докладе «наружки» отмечалось появление в «Руси» красной «БМВ» с двумя мужчинами, похожими на иностранцев. Номер машины на всякий случай записали, но значения их приезду не придали. Может быть, действительно иностранцы и решили пообедать в загородном ресторане, который всегда славился отменной русской кухней?
— Откуда у них автоматы? — спросил Меркулов. — Они с ними приехали или здесь взяли?
— Нет, приехали они без всего, — уверенно ответила Ирина Ивановна. — Я им по приказу Марата еще «Боржоми» вынесла на подносе. Не со стаканами, а с бокалами, чтобы на них отпечатков пальцев было больше.
— Вот как? — еще больше удивился Меркулов. — Марата заинтересовали их отпечатки пальцев?
— Ну да, — подтвердила Ирина Ивановна. — Я завернула бокалы в целлофан, чтобы отпечатки не стерлись, и бокалы сразу куда-то увезли. Но я не за этим вам позвонила.
— Уже то, что вы рассказали, очень интересно и важно. Что же еще?
Ирина Ивановна оглянулась на лестницу и поманила Меркулова в комнату за баром. Из-под стойки она взяла объемистую хозяйственную сумку и вошла следом. Из-под кульков и свертков достала целлофановый пакет, в который было что-то завернуто, и положила перед Меркуловым.
— Вот.
Меркулов развернул сверток. Там был пистолет Макарова.
— Из него Марат убил этих ребят, — объяснила Ирина Ивановна. — И отшвырнул в сторону, прямо к крыльцу. А я подобрала.
— Никто не заметил?
— Им не до меня было. Тут — трупы, там — менты едут, милиция то есть, с мигалкой. Никто в мою сторону и не глянул. Я брала аккуратно, чтобы отпечатки не стерлись. И заворачивала аккуратно.
— Смелая вы женщина, Ирина Ивановна!
— Теперь вы его возьмете? — спросила она.
— Возьмем. И очень скоро, — пообещал Меркулов. — Это — очень важная улика, — показал он на пистолет и аккуратно завернул его в пакет. — А сейчас я должен оформить протокол изъятия вещественного доказательства и официально допросить вас как свидетеля. Спасибо, вы очень нам помогли, — сказал он, когда с формальностями было закончено.
— Ну, коль уж взялись помогать друг другу, так и нужно помогать, а не языком лялякать. Вы обыск в баре будете делать? — спросила Ирина Ивановна.
— Обязательно.
— В баре ничего нет, тут все чисто. А вон там, на краю пустыря, — показала она в окно. — Трансформаторная будка, видите? Старая. Вот там они все и держат.
— Что — все?
— Ну, оружие, не знаю что еще. Их склад там.
— Понятно, — кивнул Меркулов. — И за это тоже спасибо.
Он еще порасспрашивал барменшу о мелких деталях, о приметах странных гостей с автоматами и тепло распрощался.
— Держитесь, Ирина Ивановна, уже недолго осталось, — искренне пообещал он.
— Да уж скорее бы! — вздохнула барменша.
Вернувшись в Генпрокуратуру, Меркулов выложил сверток на стол Турецкого, развернул его и показал на пистолет:
— Из этого «Макарова» Марат убил двух своих людей.
— Ну, Костя! — искренне восхитился Турецкий. — Достать такую улику! Как тебе это удалось?
— С людьми нужно уметь разговаривать. Что-нибудь известно о передвижениях Марата?
— Два часа назад они подъехали на Шаболовку, к управлению по борьбе с организованной преступностью. Марат и его телохранитель вошли в здание и прошли прямо в кабинет Грошева.
— Ясно… Значит, к Грошеву… Знать бы, о чем они говорили!
— Узнаем, — пообещал Турецкий.
