II
День клонился к вечеру, улицы были оживлены, народ ехал с работы, у торгового центра кишмя кишела толпа. У каждого были свои заботы, простые, житейские, и Вадим вдруг ощутил острую зависть ко всем этим людям, которые живут обычной, трудной, но нормальной жизнью, какой и сам он жил всего неделю назад. «Какой там неделю!» — поразился Вадим. Еще в понедельник утром он перебирал в гараже картошку и радовался, что ее хватит не меньше чем на месяц. А сегодня только четверг. Всего за каких-то четыре дня его жизнь словно бы переломилась надвое, он будто бы внезапно провалился сквозь тонкий лед и оказался в жизни совсем иной, страшной, чудовищной, которая, оказывается, существовала параллельно обычной жизни, и лишь тонкая пленка отделяла одну от другой.
Да, остро, до смертельной тоски он завидовал тем, кто живет так, как всего четыре дня назад жил он сам. Но в глубине души знал: если бы высшие силы сделали бы для него возможным выбор — вернуться в ту, прежнюю, жизнь или оставаться в этой, он без колебаний отказался бы от возврата.
Каждый человек несет свой крест. Ему выпал такой, и хочет он того или нет, но должен донести его до своей Голгофы. Господь посылает человеку испытания не за вину, а по силам его, — вспомнил Вадим библейское. И помолился, чтобы хватило у него сил выполнить все, что выпало на его долю.
В оживленной, занятой своими заботами толпе никто не обращал на него внимания. Вадима это порадовало. В обменном пункте он продал три сотни долларов, чтобы не разбрасываться баксами, и подошел к стоявшей возле метро «Волге» с шашечками.
— На Кутузовский, к «Украине».
— Полтинник, — заломил таксист, мгновенно — опытным глазом — оценив платежеспособность клиента.
— А не крутовато? — спросил Вадим.
— Для чего, собственно, нужны деньги? — философски отозвался таксист. — Чтобы превращать необходимость в удовольствие. Правильно?
— Правильно, — согласился Вадим. — Поехали!
По пути он высмотрел универмаг и сразу нашел в нем то, что искал: элегантную шляпу, белую, с короткими полями и металлическими дырками по бокам. В соседнем отделе высмотрел трость, как раз такую, какую он нарисовал в своем воображении: черную, легкую, с изящной резьбой.
— Английская ручная работа, — объяснила продавщица и, поколебавшись, добавила: — Сэр.
— Сэнк ю, — небрежно кивнул Вадим.
Через квартал, в «Оптике», Вадим нашел и очки — темные, в тонкой золотой оправе. Правда, это были не хамелеоны, как он хотел, но времени выбирать и заезжать в другие магазины уже не оставалось.
И шляпа, и трость, и очки стоили бешеных денег. Вадим, словно бы вернувшись на мгновение в прежнюю свою жизнь, даже ужаснулся себе: да что же я делаю, швыряю такие бабки! Но тут же успокоил себя. В конце концов, это были бандитские деньги и тратил их он не ради удовольствия, а для дела. Производственные расходы.
Выходя из «Оптики», он приостановился у огромного, во всю стену, зеркала и оглядел себя. В полном порядке. Даже лучше, чем он ожидал. От гомика, конечно, что-то было, но больше — от заезжего иностранца. Это Вадима вполне устраивало.
Возле гостиницы «Украина» он расплатился с таксистом, накинув ему червонец за остановки у магазинов, и взглянул на часы. Десять минут восьмого. Из автомата набрал телефон 352-го номера. Долго слушал длинные гудки. Не отвечали. Значит, еще не вернулись.
При входе в гостиницу дорогу ему преградил швейцар:
— Вашу визитную карточку, господин!
Не удостоив его даже внимательным взглядом, Вадим сунул ему полтинник. Деньги мгновенно исчезли из руки швейцара. Он открыл перед Вадимом тяжелую дверь и козырнул:
— Добро пожаловать, мистер.
В холле Вадим высмотрел удобное кресло в углу, купил в киоске толстый «Штерн» и, погрузившись в кресло, стал небрежно просматривать его, время от времени поглядывая на входные двери.
Он узнал их мгновенно, в первые секунды, они даже не успели войти в холл. Петрович был не совсем прав, они были не как американские гангстеры, а как палестинские террористы, которых Вадим насмотрелся в Израиле. Он научился каким-то шестым чувством, чутьем улавливать злобу и агрессивность, исходившую иногда от самого простого с виду феллаха, и интуиция почти никогда не подводила его. Эти были не так сильно эмоционально заряжены, но агрессивность была в самой их сути, и Вадим безошибочно ее угадал. Они вошли в лифт и исчезли из поля зрения Вадима. А ему и не нужно было больше на них смотреть. Он отметил главное: оружия у них нет, оба были одеты легко, по-летнему, под такой одеждой даже «беретту» не спрячешь, в руках у них тоже ничего не было — ни сумки, ни даже какого-нибудь пластмассового пакета. Значит, он был прав: оружие они рассчитывают получить у Марата завтра.
Теперь нужно было хорошенько подумать. У Вадима и раньше мелькала мысль, что Марат может попытаться решить проблему привычным ему, домашним способом: попросту убрать этих неудобных гостей-рижан. Но теперь, увидев их, Вадим понял: Марат никогда на это не пойдет. Он тоже видел этих двоих и не мог не понять: за ними — не банда, даже очень сильная, за ними — организация, государство, страна. И если он сделает даже малейшую попытку пойти на конфликт с Аббасом, то будет уничтожен — этими или другими — так же безжалостно и жестоко, как эти собираются уничтожить его, Вадима.
Значит, будет врать, попытается подсунуть им труп какого-нибудь бедолаги с разможженным до неузнаваемости лицом, ростом с него, Вадима.
Поверят ли они?
А ведь могут и поверить.
Выгодно это ему, Вадиму? Он уже твердо знал: нет.
Значит, нужно их предупредить, что он жив и находится вне досягаемости людей Марата.
Предупредить. Как?
Да очень просто, вдруг понял Вадим: поговорить с ними. И не по телефону, а лично, с глазу на глаз. Сначала он усмехнулся нелепости этой мысли, но тут же подумал: все правильно. Что они с ним могут сделать в людном холле гостиницы? Выкрасть и спрятать в номере? Но малейший шум привлечет внимание охраны. Просто убить — ножом или руками? Могут, даже в толпе. Но их задача — не просто убить Вадима, а сделать это демонстративно-показательно. «Чтобы весь мир узнал…» И это — не пожелание. Это — приказ. А для таких людей приказ — это приказ.
Какой-то риск, конечно, все-таки был. Вадим даже пожалел на секунду, что после аварии не вытащил кольт из-за пояса мертвого Сергуни. Но тут же отбросил эту мысль. Даже если бы у него было оружие, он не успел бы им воспользоваться. А разговаривать с ними, держа их на мушке, это и вовсе нелепость.
Придется рискнуть. Ставка стоила того: если бы удалось перевести свирепую энергию и решимость этих двоих с него, Вадима, на Марата — это было бы решением всех проблем.
Вадим подошел к внутреннему телефону и набрал 352-й номер. Ответили быстро, высоким голосом:
— Говорите, вас слушают.
— Я хотел бы поговорить с мистером Сильвио или мистером Родригесом, — произнес Вадим.
— Я — Сильвио. Кто со мной говорит?
— Тот, кого вы сегодня целый день искали в поселке, — ответил Вадим.
Пауза.
— Повторите то, что вы сказали.
— С вами говорит человек, которого вы сегодня искали, — повторил Вадим.
Долгая пауза. Затем в трубке:
— Я — Родригес. Кто вы?
— Вадим Костиков.
— Как вы это докажете?
Вадим даже усмехнулся: они были явно обескуражены.
— У вас есть моя фотография?
— Да, есть, — несколько помедлив, ответил Родригес.
— Вы сможете меня по ней узнать?
— Полагаю, что да.
— Ну так спускайтесь в холл первого этажа. В углу небольшой бар, справа от лифта. Я буду вас здесь ждать.
Пауза.
— Когда?
— Да прямо сейчас, — беззаботно предложил Вадим. — Конечно, если у вас нет более важных дел.
Пауза.
— Мы будем через четыре минуты.
— Жду.
Вадим повесил трубку.
Они спустились через четыре минуты. За это время Вадим, сунув официантке пятидесятитысячную бумажку, попросил сдвинуть один из столиков в сторону и чуть дальше от бара, почти к проходу, и поставить один стул со стороны бара, а два других — напротив, чтобы гости сидели спиной к холлу. В случае чего у него была маленькая возможность перепрыгнуть стойку бара и попытаться уйти через служебный ход. Это была единственная мера предосторожности, которую он мог предпринять.
Первым из лифта вышел Сильвио, за ним — Родригес. Они осмотрелись по сторонам. Вадим поднялся со своего стула и сделал им приглашающий жест. Они подошли и остановились у столика.
— Добрый вечер, — проговорил Вадим. — Садитесь, господа.
Но они продолжали стоять.
И молчать.
Наконец Родригес решительно произнес:
— Вы — не Костиков.
Вадим снял шляпу и очки. Предложил:
— Смотрите внимательней. Фотография с вами? Сравнивайте.
Сильвио вынул из кармана легкого пиджака снимок. Взгляд на снимок, взгляд на Вадима. И снова — на снимок и на Вадима. Передал фотографию Родригесу. Тот всмотрелся, кивнул:
— Он.
— Показать паспорт? — спросил Вадим.
— Покажите, — сказал Родригес.
Вадим достал из кармана и бросил на стол свой паспорт. С минуту они изучали его, потом вернули — так же бросив на стол. Вадим сунул паспорт в карман.
— Вы — господин Родригес? — спросил он громилу.
Тот молча кивнул.
— А вы — господин Сильвио? — повернулся Вадим к блондину — «хлыщу», как назвал его Петрович.
— Совершенно верно. Какая интересная встреча. Что с вами случилось, господин Костиков? Попали в аварию?
— Да нет, слегка поспорил с женой.
Сильвио засмеялся. Родригес угрюмо молчал.
— Не присесть ли нам, господа? — повторил приглашение Вадим. На этот раз оба сели. — Что будете пить?
— Ему — «Боржоми», мне — виски со льдом, — ответил Сильвио.
— Бутылку «Боржоми» и два виски со льдом, — отдал Вадим распоряжение официантке.
Через минуту заказ был на столе.
Вадим взял свой стакан:
— Ваше здоровье, господа!
— И ваше, господин Костиков! — Сильвио тоже сделал глоток.
Родригес даже не притронулся к своему «Боржоми».
По-видимому, он никак не мог понять, что происходит. Наконец, прямо спросил:
— Какова цель вашего визита к нам?
— Мне передали, что вы искали меня сегодня полдня, — объяснил Вадим. — Я подумал, что вы хотите о чем-то со мной поговорить. Вот я и приехал.
Сильвио и Родригес переглянулись, но не ответили.
— Значит, вы не поговорить со мной хотели? — спросил Вадим. — А тогда зачем вы меня искали? Хорошо, — продолжал он, не дождавшись ответа. — Я буду делать предположения, а вы меня поправьте, если я ошибаюсь. Согласны?
— Вы очень интересный собеседник, господин Костиков, — заметил Сильвио и закурил. — Слушаем вас.
— Вы искали меня для того, чтобы все в поселке узнали, что вы ищете меня. Вы, так сказать, создавали общественный интерес к событию, которое вслед за этим должно последовать. Пока я не ошибаюсь? — прервался он.
— Допустим, — согласился Сильвио. — Что же это, по-вашему, за событие?
— Сам акт убийства. Точнее — публично-показательного уничтожения меня. Чтобы это попало во все газеты. Как говорит уважаемый Саид аль-Аббас: «Чтобы весь мир знал, как мы расправляемся с врагами нашей родины». Я прав?
— Вы знаете аль-Аббаса? — спросил Родригес.
— Мы виделись во вторник вечером в Риге. Мистер Марат возил меня туда, чтобы убедить аль-Аббаса в правдоподобии его версии исчезновения известного вам груза. И ему это удалось.
— Вы заходили в израильское посольство, — проговорил Родригес, словно бы уличая Вадима в злодействе.
— Да, мне пришлось это сделать, — согласился Вадим. — По приказанию господина Марата. Он знал, что люди Аббаса будут за мной следить.
— О чем вы говорили с послом?
— Я попросил его помолиться за меня у Стены плача. Он обещал.
— И все? — недоверчиво переспросил Родригес.
— И все, — подтвердил Вадим. — Важен был сам факт моего появления в израильском посольстве. Иначе аль-Аббас не поверил бы, что я агент Моссада.
— А вы не агент Моссада? — с интересом спросил Сильвио.
— Я два года служил в отряде по борьбе с террористами на оккупированных территориях. А этот отряд и Моссад — разные вещи. Это — тонкость, которой люди Марата не знают. Отсюда и пошло — Моссад.
— То есть вы хотите сказать, что господин Марат вас подставил? — уточнил Сильвио.
— Да.
— И не вы украли груз?
— Не я.
— Кто же?
— А вы еще сами не поняли? — спросил Вадим. — Марат.
— Для чего?
— Чтобы продать его более выгодному покупателю. И он его уже продал.
— Кому?
— Этого я точно не знаю, — ответил Вадим. — Думаю, кому-то из Пакистана. А может быть — иранцам. Не буду гадать. Во всяком случае, груза у него уже нет.
Вмешался Родригес:
— Вы говорите, что Марат вас подставил. Почему вы согласились на это?
— Иначе он убил бы и меня, и членов моей семьи. У меня не было выбора, — объяснил Вадим. — Он обещал, что, как только я сыграю свою роль, он меня прикроет и оставит в покое. Он не ожидал, что аль-Аббас воспримет все так остро и пришлет вас. Поэтому он решил выдать меня вам. Но мне удалось скрыться.
Воцарилось напряженное молчание.
Вадим взял свой стакан:
— Чюз!
И сделал глоток.
Сильвио закуривал уже третью сигарету.
— Я вам не верю, — проговорил наконец Родригес.
— Я и не ожидал, что вы вот так сразу мне и поверите. Есть способы проверить мои слова.
— Какие?
— Вы должны встретиться с Маратом завтра утром, не так ли? — Он не получил ответа, но понял, что угадал. — Сегодня четверг, 20 часов 30 минут. Ровно 20.30. Вы видите меня живым и здоровым, хоть и не совсем невредимым. И вне досягаемости людей Марата. Имейте это в виду — как факт.
— И что из этого вытекает? — спросил Сильвио.
— Это вы поймете завтра, когда Марат будет вам объяснять, почему он не может меня вам выдать. Не знаю, как он будет выкручиваться. Скорее всего — вам представят труп человека, похожего на меня. Хотя бы ростом. Якобы погибшего прошлой ночью в автокатастрофе. Катастрофа действительно была. И в ней действительно погиб человек Марата, который меня захватил и вез к нему. На скорости сто пятьдесят километров в час его машина врезалась в асфальтовый каток.
— Как же удалось уцелеть вам?
Вадим пожал плечами:
— Мне просто повезло.
Сильвио лишь головой покачал:
— Вам не просто повезло. Вам очень повезло.
— Возможно, — согласился Вадим. — Второй способ. Потребуйте у Марата показать вам груз.
— У нас нет задания забрать груз, — проговорился Сильвио. Родригес с гневом на него посмотрел.
— Я сказал: не забрать. Всего лишь показать, — уточнил Вадим. — Он не сможет этого сделать. Найдет какие-нибудь отговорки.
Сильвио и Родригес вновь переглянулись. В глазах Сильвио мелькнула растерянность, и Вадим понял, что самого груза они могли никогда и не видеть.
— Вы знаете, как выглядит груз? — прямо спросил он. — Вижу — нет. — Он достал из кармана ампулу и положил на стол. — В коробке — сто таких ампул. И двадцать небольших металлических капсул.
— Откуда у вас эта ампула? — спросил Родригес.
— Она оказалась у меня случайно. Я взял ее у человека, который пытался похитить меня и погиб.
— А у него откуда? — настаивал Родригес.
— Он возил ее на анализ к профессору Осмоловскому. И после получения результатов анализа профессора убил.
— Значит, господин Марат знает, что это такое? — спросил Сильвио.
— Да.
— А вы?
— Знаю.
— Что же это такое?
— А сами вы — знаете? — спросил Вадим.
— Да, — кивнул Сильвио.
— Литий, — сказал Вадим. — Без него невозможно создание термоядерной бомбы.
«Кажется, я их достаю», — отметил он, наблюдая за реакцией на свои слова.
— Вы позволите нам взять эту ампулу с собой? — спросил Родригес.
— Мне очень нравится деликатность вашего тона, — ответил Вадим. — Эта ампула стоит больше трех тысяч долларов. Но я вам ее отдаю, чтобы при проверке груза вы не попали впросак. Только не попадитесь с ней, а то вам пришьют убийство профессора Осмоловского и его лаборантки.
— Спасибо. — Родригес передал ампулу Сильвио, тот спрятал ее в карман своего летнего легкого пиджака. — И за предупреждение спасибо.
— Вы можете предложить еще какой-нибудь способ проверки? — спросил Сильвио.
И Вадим рискнул:
— Да. У меня есть еще только один способ доказать, что я не враг вашей родины…
— Вы хотите сказать, что вы — друг? — прервал его Сильвио.
— Нет. Ваша родина мне безразлична. Мне небезразлична моя родина.
— Израиль? — уточнил Сильвио.
— И Россия, — сказал Вадим.
— Вы счастливый человек, у вас две родины, — с иронией констатировал Сильвио.
— Да, у меня две родины, — подтвердил Вадим и подумал, что сказал чистую правду: и Стена плача в Иерусалиме, и парящая над водой колокольня в Калязине одинаково трогали его сердце.
— Итак, что за способ? — вернул разговор в деловое русло Сильвио.
— Если после проверки вы убедитесь, что прав Марат, а неправ я, завтра днем я буду ждать вас в центре поселка. И вы сможете без помех провести свою показательную акцию уничтожения. Напротив торговых рядов там есть кинотеатр — обратили внимание? Перед ним — небольшая площадь. Днем она обычно пустая, так что случайных жертв не будет. Я буду стоять на краю площади, и вы сможете расстрелять меня, не выходя из машины. А потом сразу уйдете вперед и под мост. Какое время вас больше устраивает? Двенадцать часов дня — годится?
— И не будет никаких милицейских засад, никакого ОМОНа? — недоверчиво спросил Сильвио.
— Нет, — подтвердил Вадим.
— Как мы это узнаем?
— Не мне вас учить, — усмехнулся Вадим. — Вы достаточно опытные люди, чтобы провести предварительную проверку.
Похоже, он их не просто озадачил, а поразил.
— Почему вы на это идете? — спросил Родригес.
— Я устал, — почти искренне признался Вадим. — Прятаться, скрываться, вздрагивать от каждого стука. Если вы мне не поверите, вы меня все равно достанете. Вы или ваши люди. Или люди Марата. А так… Что ж, я погибну, вы выполните свое задание, зато хоть мою семью оставят в покое.
— Мне хотелось бы верить в вашу искренность, — заметил Сильвио.
— Завтра вы в ней убедитесь. В двенадцать, на площади у кинотеатра, — напомнил Вадим. — А теперь, господа, позвольте пожелать вам спокойной ночи.
Он поднялся из-за столика и, чуть прихрамывая, опираясь на трость, пошел к выходу. От дверей оглянулся: Сильвио и Родригес все еще сидели за столом и молча смотрели ему вслед.
Выйдя на улицу, Вадим сел в такси и назвал адрес квартиры в Чертанове. По привычке проследил: хвоста не было. Он откинулся на сиденье и прикрыл глаза. Когда он говорил им о последнем варианте проверки, он не знал еще, блефует он или действительно придет на площадь. А теперь вдруг понял: придет. Один. И будет стоять под дулами их автоматов.
В его игре у него просто не было более сильного хода.
