8
Двадцать четыре года. Целых двадцать четыре года Галя Романова жила на свете! Жанна Д’Арк в семнадцать лет уже освободила Орлеан и короновала Карла VII, а в девятнадцать ее уже сожгли на костре! А Марина Цветаева в двадцать четыре написала:
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес,
Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой,
Оттого что я о тебе спою – как никто другой.
Господи, и была же сила у этих женщин. Умели жить ярко, любить сильно. А что же она, Галя Романова? Хуже их? Получалось, что хуже.
Галя накрыла сковородку крышкой и вытерла руки о фартук. Минуту спустя по кухне пополз вкусный запах жарящихся котлет. Девушка уселась за кухонный стол, на котором лежала книга стихов Цветаевой, открыла книгу наугад и стала читать. По мере чтения глаза ее увлажнялись, а дыхание учащалось. Любовь к стихам Галя унаследовала от отца, он был редактором заводской газеты, писал фельетоны и праздничные спичи, а порою – серьезные стихи. Если честно, стихи отца были посредственными, но страсть к поэзии передалась девушке, как болезнь. Или как эти черные волосы и черные глаза, которые Турецкий назвал страстными.
Галя закрыла книгу, вздохнула, подперла щеку ладошкой и стала думать о Турецком.
Он, конечно, был уже старым, но все еще привлекательным мужчиной. Волосы тронула седина, но зато глаза молодые, а плечи широкие. Да и осанка у «важняка» была как у бравого восемнадцатилетнего гусара со старинной литографии, которая висела у Гали в комнате. Ох, Александр Борисович, Александр Борисович... Мало того что он был хорош собой – он так искренне заботился о Гале, принимал живейшее участие в ее делах; Галя была благодарна ему за то, что, использовав какие-то неведомые связи, Турецкий помог ей переселиться из милицейского общежития. Конечно, Галина квартирка была крошечной – однушка в спальном районе на окраине Москвы, но это был ее собственный дом, ее гнездышко, приют ее мечтаний. Галя и в самом деле могла бы влюбиться в Турецкого, да она уже почти влюбилась. От последнего шага ее остановил его взгляд: когда Галя намекнула ему о своих чувствах, этот взгляд стал таким холодным и растерянным, что ли, что Галя сразу поняла неуместность и дикость своего поведения.
А эти его слова... «Ну ты даешь, Романова!» С каким взрослым пренебрежением это было сказано! Словно она не девушка, а пятилетний ребенок, позарившийся на чужую игрушку. Да и она хороша. Залепетала в ответ, как четырнадцатилетняя девочка-подросток: «Простите. Я не должна была... Мне не нужно было...»
О господи, как глупо. Даже сейчас стыдно вспоминать.
Галя залилась краской стыда и медленно покачала головой.
Нет, Турецкий – герой не ее романа. Хорошо, что она вовремя остановилась. Хотя... В страданиях тоже есть своя прелесть. Если бы Цветаева не страдала, разве смогла бы она написать:
Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая...
И стон стоит вдоль всей земли:
«Мой милый, что тебе я сделала?»
Нет, не смогла бы. Женщина всегда должна любить кого-то – пусть даже безответно, потому что без любви ее жизнь не имеет никакого смысла.
В прихожей зазвонил телефон. Галя встала из-за стола и пошла в прихожую. Пиликанье телефона всегда раздражало ее, поэтому она была рада поскорее снять трубку:
– Слушаю!
– Здравствуйте! – поприветствовал ее приятный, немного грассирующий мужской голос. – Можно я говорить с Галей?
– Галя у телефона.
– Бонжур, Галя! Это Жан-Луи Селин. Вы меня еще помните?
– Мсье Селин? – Галя удивилась и слегка заволновалась. – Да, конечно, я вас помню. Откуда у вас мой телефон?
– Вы даже не представляете, как это совсем не тяжело! Я всего лишь купил в метро компакт-диск с телефонной базой данных. Там несколько Галей Романовых, и я решил обзвонить всех. Я очень хотел найти вас. И вот – нашел!
Галя почувствовала, как учащенно забилось ее сердце, и откинула со лба упавшую прядь.
– И зачем же вы меня искали?
– Сам не знаю. Это похоже на... как это по-русски?.. импульс? Есть в русском языке такое слово – импульс?
– Есть.
– После той нашей встречи в ресторане мне захотелось увидеть вас снова. Услышать ваш голос... Вам кто-нибудь говорил, что у вас удивительный голос?
Галя улыбнулась:
– Это провокационный вопрос, мсье Селин.
– Провокация? О нет, совсем нет! Галя, если вы сегодня вечером свободна, я хотел бы приглашать вас в ресторан. Как вы на это смотрите?
– В ресторан? – Галя обомлела. – А... зачем?
– Кушать устрицы и пить вино. И, может быть, немножко танцевать. Если, конечно, вы захотите.
– Я... Мсье Селин, ваше предложение застало меня врасплох. Вообще-то, у меня были запланированы на вечер кое-какие дела.
– Очень жаль, – сразу погрустнел француз. – Тогда, может быть, мы сможем встретиться завтра? Признаюсь, мне будет очень тяжело ждать целые сутки. Но я готов ждать.
Сердце Гали забилось еще быстрее.
– Ладно. Ради вас я сделаю исключение. Во сколько вы хотите встретиться?
– А как вам удобно?
– Я освобожусь часам к восьми.
– Значит, в восемь! Скажите мне свой адрес, и ровно в восемь я заеду за вами.
Галя продиктовала французу адрес.
– Прекрасно! – сказал он, записав. – Тогда – до встречи?
– До встречи!
Галя положила трубку, села на стул, сложила руки лодочкой, зажала их между колен и погрузилась в размышления.
Что значил этот звонок? Неужели мсье Селин и впрямь запал на нее? А собственно, почему бы нет? Галя знала, что красива. Гордая осанка, острые плечи, тонкие руки, густые черные волосы. Это местным мужчинам подавай пышнотелых блондинок а-ля Мэрилин Монро, а у французов вкус уточенный. Они способны оценить настоящую, неброскую, но изысканную красоту. Красоту, которой гордятся европейские женщины.
Галя улыбнулась своим мыслям. «Вот до чего додумалась. Это у меня-то изысканная красота? Это я-то европейская женщина?» Она посмотрела на свое отражение в круглом зеркале, висящем напротив, и не удержалась от смешка.
А может быть, мсье Селин пригласил ее не просто так? Может, у него есть какая-то цель? Тогда – какая? Что нужно директору благотворительного фонда от простого оперативника уголовного розыска? Да ничего!
«Стоп, – сказала себе Галя. – Но ведь он не знает, что я милиционер! Он думает, что я работаю вместе с Турецким в компании „Пересвет“! Возможно, мсье Селин решил завязать со мой знакомство, чтобы выйти через меня на руководство компании? Да нет, чушь. Тогда бы он обхаживал Александра Борисовича, а не меня».
Представив себе, как мсье Селин «обхаживает» Турецкого, Галя насмешливо фыркнула, но тут же посерьезнела вновь.
«А что я ему скажу, если он начнет расспрашивать меня о компании?... А, не важно! Совру что-нибудь и переведу разговор на другую тему. Он, как истинный француз, поймет, что мне неприятно говорить о работе, и из деликатности не будет возвращаться к этой теме».
Галя вновь взглянула на себя в зеркало. Мсье Селин наверняка будет дорого и модно одет. Что же надеть ей? Рядом с таким мужчиной нужно выглядеть эффектно.
Мсье Селин был очень красив, но было в нем что-то холодноватое, несмотря на все его обаяние. Возможно, дело было в том, что мсье Селин – иностранец, а Галя никогда еще не была близко знакома с иностранцами. Они представлялись ей существами из другого мира. Как экзотические фрукты, которые Галя никогда не пробовала на вкус, а видела только на картинках.
Но, с другой стороны, в чужеродности мсье Селина было что-то манящее. Так девушку по имени Ассоль манили алые паруса, которых она никогда не видела в реальности. И потом, это имя – Жан-Луи! В нем Гале чудился запах французских духов, свет фонарей Монмартра, великолепие Эйфелевой башни и запах подгорающего мяса...
Мяса?.. Котлеты!
Галя сорвалась со стула и бросилась на кухню. От шкварчащей сковородки шел бурый дым.
