13
Следователь городской прокуратуры Малоярославца Александр Семенович Петренко столичного гостя встретил радушно. Предложил кофе, печенье, даже фрукты (два лежалых яблока и вялый апельсин).
– Нечасто до нас добираются такие важные люди, – сказал он, потирая сухие ладони.
– Значит, хорошо живете, – резонно ответил ему Турецкий, допивая кофе.
– У нас, видите ли, Александр Борисович, бушевали пожары. Для нас это бедствие, да-с, большое бедствие. – Петренко скорбно вздохнул.
– Это не только для вас, но и для всей области бедствие. Когда мы сможем съездить на место происшествия?
– Да вот как кофе допьете, так прямо и поедем! – радушно улыбнулся Петренко. – Конечно, если вы еще не захотите.
– Не захочу, – сказал Турецкий, допил кофе залпом и глянул на следователя: – Ну что, едем?
– Едем! – энергично кивнул Петренко.
Трава была мокрой, идти по ней было неприятно. Брюки Александра Борисовича промокли до самых колен, и при каждом прикосновении мокрой ткани к коже он морщился и зябко поводил плечами.
– Ну вот и пришли, – сказал наконец Петренко, останавливаясь возле куста боярышника. – Вот тут он, сердешный, и лежал. Прямо на траве. Да-с.
Турецкий внимательно осмотрел траву и кустарник.
– Окрестности проверяли? – спросил он у следователя.
– А как же. Конечно! Только глухо – ни следа, ни примятой травинки. Это я образно говорю, – пояснил он.
– Посмотрим, – сказал на это Турецкий и продолжил осмотр.
Он перемещался от куста к кусту, внимательно вглядываясь в траву. Петренко следил за действиями московского гостя со снисходительной усмешкой, словно говоря: «Ну-ну, посмотрим, что ты тут найдешь, приятель».
Вдруг Турецкий нагнулся и поднял что-то с земли. Петренко насторожился, затем вытаращил глаза.
– Вот так глаз у вас, Александр Борисович!
Турецкий держал в руках мокрую и грязную клетчатую кепку.
– Надеюсь, это прояснит дело, – полунасмешливо-полусмущенно сказал Петренко.
– Может, прояснит. А может, и нет.
Александр Борисович достал из кармана полиэтиленовый пакет и аккуратно положил в него кепку.
Где-то за деревьями послышалось звяканье колокольчика. Из-за деревьев медленно выбрели три коровы, а следом за ними худой подросток в фуфайке. Подросток покосился на мужчин, зевнул и щелкнул бичом, погоняя коров дальше. Через минуту они вновь скрылись за деревьями.
– Это Вася Бабкин, местный пастушок, – объяснил Турецкому следователь. – Мы пробовали с ним беседовать, но все впустую. Полный дебил.
Турецкий сурово посмотрел на Петренко, однако ничего не сказал и вновь принялся осматривать траву.
В тот день находок больше не было.
С Меркуловым Александр Борисович разговаривал из кабинета следователя Петренко, пока тот, теперь уже с удвоенным дружелюбием обхаживающий Турецкого, разливал по чашкам горячий кофе.
– Как поездка? – спросил Меркулов.
– Нормально, – ответил Турецкий, холодно поглядывая на суетливого Петренко. – Есть одна находка. Клетчатая кепка. Нашел неподалеку от места, где лежал труп.
– Так, продолжай.
– Изготовлена в Германии фирмой «Байер». На подкладке несколько светлых волосков. Я видел фотографию Валентина Смирнова. На ней он – блондин. Это, конечно, еще ни о чем не говорит, но проверить стоит.
– Да, конечно. Ты уже изъял дело из местной прокуратуры?
– Вместе с вещдоками. Через час выезжаю в Москву.
– Давай, жду.
Квартиру Валентина Смирнова нельзя было назвать хоромами. Небольшая комната, узкий коридорчик и кухня, в которой едва умещались стол и стул.
– Нам с вами пройти или в коридоре подождать? – вежливо поинтересовался один из понятых, пожилой мужчина в грязной белой майке и полосатых пижамных штанах.
– Проходите в комнату, – ответил Турецкий. – Сядьте пока на диван. Оттуда видно и комнату, и прихожую.
Понятые послушно прошли в комнату и сели на диван.
Обыск начался с прихожей. Два оперативника с величайшей тщательностью осматривали одежду Смирнова, с удвоенным вниманием – отвороты пальто и курток.
Турецкий немного понаблюдал за ними, затем прошел в комнату и взялся за платяной шкаф. Несколько минут он, хмурясь, рылся в вещах Смирнова. Когда дело дошло до зимней куртки, Турецкий прощупал рукав и достал из него вязаную зимнюю шапку.
