Светлана Анатольевна, несмотря на свой высокий статус, любила гримировать оперативников сама. «Чтобы не потерять мастерство», – говорила она окружающим; но на самом деле ей просто нравилось смотреть, как человек преображается на глазах. Иногда достаточно было одного легкого штриха, чтобы лицо человека изменилось до неузнаваемости. В этом было что-то мистическое; а порой воображение Быстровой разыгрывалось настолько, что ей начинало казаться, что она меняет не только внешность человека, но и его личность. Впрочем, все это было лишь игрой воображения.

Еще в детстве Светлана Анатольевна любила рисовать человеческие физиономии, а потом менять их, дорисовывая морщины, усы, очки и другие прически. С возрастом детская страсть переросла в искусство гримера.

– Ну что, Ахмед, расслабь лицо. Сейчас я из тебя настоящего кавказца сделаю!

Молодой оперативник, сидевший в кресле и стойко переносивший все пытки, которым подвергала его Быстрова, усмехнулся:

– Обижаете, Светлана Анатольевна. Я и так кавказец.

– Ты-то?

– Конечно! Я стопроцентный горец!

Светлана Анатольевна, продолжая работу, улыбнулась и весело сказала:

– Не обижайся, Ахмед, но от кавказца у тебя только нос. А на лице вместо суровости сплошная интеллигентность. Не дитя гор, а студент МГУ!

Оперативник качнул головой:

– Это пока я с вами говорю. А вот когда я «объект» перед собой увижу, у меня такая рожа станет, что хоть в фильмах ужасов ее показывай.

– Ну-ну. – Светлана Анатольевна отложила кисточку и придирчиво осмотрела лицо оперативника. – А что это за шрам у тебя на шее, Ахмед? От ножа, что ли?

Оперативник дернул уголком рта и нехотя объяснил:

– Да, было дело. Пару лет назад заложника одного из сарая выносил. Занес его за угол, а он мне вместо благодарности – ножичком по шее. Потом-то выяснилось, что это был один из террористов.

– Надо же, – наморщила лоб Быстрова. – И что, он удрал?

– Почему удрал? Нет. Это я потом увидел, что у меня кровью весь маскхалат залит, а поначалу даже боли не почувствовал. Так, обожгло только слегка...

Несколько минут спустя Быстрова доделала оперативнику лицо и полюбовалась проделанной работой.

– Теперь ты у нас вылитый абрек, – удовлетворенно сказала она.