Это был приятный и необременительный роман. Они виделись только по вечерам, не досаждая друг другу. Инга была актрисой, играла в каком-то маленьком театре, подрабатывала в телевизионной рекламе, развлекала горожан на праздниках. Она никогда ни словом, ни намеком не показала Лисину, что рассчитывает на его помощь, хотя знала, что он может сделать многое, будучи влиятельным человеком в российском шоу-бизнесе.

Лисина это удивляло. Порой он даже чувствовал нечто похожее на угрызения совести из-за того, что «бесплатно» пользуется любовью этой красавицы. До сих пор за любовь ему всегда приходилось платить. Речь, конечно, шла не о деньгах. У такого человека, как Вадим Лисин, было множество способов отблагодарить девушку за то, что она доставила ему удовольствие в постели. И он никогда не отказывался «платить по счету».

С Ингой же все было иначе. Однажды, когда они — утомленные сексуальной игрой — лежали в постели и курили, Вадик не выдержал и сказал:

— Знаешь что, дорогая, мне кажется, ты замечательная актриса.

— Спасибо, — спокойно ответила Инга.

— Но в наше время мало быть просто талантливой актрисой, чтобы добиться успеха.

— Правда? А меня с детства учили, что талант всегда пробьет себе дорогу.

Лисин улыбнулся наивности девушки.

— Довольно часто в жизни выигрывают не умные, а хитрые, не талантливые, а пробивные. Конечно, ты слишком молода, чтобы это знать, но поверь мне на слово. Я мог бы свести тебя с нужными людьми. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— У тебя слишком мрачный взгляд на жизнь, малыш, — ответила Инга в своей обычной странноватой манере — с легким оттенком превосходства и презрения, словно она была королевой, которая из жалости разделила постель с конюхом.

Лисин поморщился:

— Я же просил, не называй меня «малышом».

— Хорошо, малыш, — последовал спокойный ответ.

Лисин вздохнул: с этой девушкой решительно ничего нельзя было поделать.

— Значит, ты не хочешь, чтобы я помог тебе? — прямо спросил он.

Инга равнодушно покачала головой:

— Нет. Я привыкла всего добиваться сама.

«Тогда что ты делаешь в моей постели?! — чуть не сорвалось с языка Вадика. Но он вовремя сдержался. Он покосился наточеный профиль Инги и подумал: — Неужели она влюбилась в меня?»

Лисин задумался. Бескорыстное чувство было ему в диковинку. Но никаких других причин Вадик найти не смог.

— Детка, прости, но я люблю определенность и должен знать наверняка… — Вадик взял Ингу за подбородок и повернул ее лицо к себе. — Ты что, и вправду любишь меня?

— А ты как думаешь?

Он пожал плечами:

— Не знаю.

В полумраке комнаты блеснули ее зубы.

— Знаешь что, — насмешливо сказала Инга, — не забивай себе голову всякой ерундой. Нам с тобой хорошо вместе, правда?

— Ну.

— Вот тебе и ответ. Вполне определенный.

— Да, ты права, — сказал Лисин и потерся небритой щекой о ее плечо.

Лисин обожал Ингу. Даже на работе, во время нечастых перерывов, когда Вадик оставался в одиночестве, он вспоминал о ней. Вспоминал ее улыбку, ее манеру запрокидывать в смехе голову, ее руки — длинные и гибкие, как у гимнастки. И еще — странный огонек, вспыхивавший время от времени в ее больших, раскосых глазах. Этот огонек завораживал Лисина больше всего. И именно этот огонек заставлял Вадика каждый вечер набирать ее номер.

Случилось нечто странное: Вадик и думать забыл о других женщинах. Его словно заворожили! Он даже с Паниным встречался настолько редко, что тот не на шутку обиделся.

— Дружок, это на тебя так непохоже, — назидательно бубнил Иван в телефонную трубку. — Сердцем чую, не к добру это.

— Здравствуй мама Новый год! Когда я не пропускаю мимо себя все, что движется, ты говоришь, что это опасно для здоровья. Когда я провожу вечера и ночи с одной и той же женщиной, это «не к добру». Так что же тогда «к добру»? Ты уж определись!

— Да, ты прав, — ответил Панин после паузы. —

Может, тебе и в самом деле повезло найти ту «единственную и неповторимую», о которой пищат с эстрады наши певцы. В таком случае желаю тебе удачи.

— Спасибо, старина. На днях заскочу к тебе.

Панин усмехнулся:

— Только не слишком тяни. Свято место пусто не бывает.

— Ты нашел мне замену?

Панин кокетливо хихикнул и положил трубку..

Так продолжалось чуть больше месяца. А потом случилось то, что случалось всегда. Вадик вдруг почувствовал, что встречи с Ингой утомляют его. Она заняла в его жизни слишком много места. И тут под его ногами разверзлась страшная бездна, от которой он всегда старался убежать как можно дальше — бездна будничного, унылого однообразия.

Не то чтобы Инга перестала ему нравиться — совсем нет. Но питаться изо дня в день одним и тем же блюдом (пусть даже самым вкусным на свете) — тяжелое испытание для настоящего гурмана. А в плане любовных приключений Лисин считал себя безусловным гурманом. Одним словом, Вадику захотелось разнообразия.

И вот в один из прекрасных весенних вечеров он привел домой жгучую брюнетку Азу, певицу из цыганского театра «Ролан». Лисин познакомился с ней на презентации своей новой коллекции одежды. Аза сама подошла к модельеру и в шутку предложила ему свои услуги… «в качестве модели». При этом молодая цыганка так красноречиво повела бровями и так завлека-юще дернула плечиком, что у Лисина не осталось никаких сомнений по поводу типа «услуг», которые девушка так беззастенчиво ему предлагала. Вадик задумался лишь на секунду. И в этот момент перед его мысленным взором возникли глаза Инги, раскосые, шальные, с загадочным и, чего уж греха таить, пугающим выражением. Но уже в следующую секунду Лисин приветливо улыбнулся цыганке и сказал:

— Заманчивое предложение. Что, если нам обсудить его за бокалом вина в каком-нибудь уютном ресторанчике?

— Я не против, — кокетливо ответила Аза.

Вопрос, таким образом, был решен.

В тот же вечер молодая певица Аза оказалась в постели Вадика. То, что она в этой постели вытворяла, не описать никакими словами. Занимаясь с ней любовью, Вадик совершенно забыл об Инге. Впервые за последние полтора месяца.

«Черт побери, вот это штучка! — восхищенно думал Вадик, взмокнув и разомлев от эротических ухищрений Азы. — Настоящая дикарка!»

После третьего захода и венчающего его «отстрела» (как сам Вадик это называл), Лисин лежал в постели утомленный и счастливый. Поясница слегка побаливала, как после хорошей физической работы. Во рту дымилась сигарета. Вот такие моменты Вадик любил больше всего. Кто-то из великих сказал, что после акта любви все звери чувствуют себя одинаково опустошенными и несчастными. Однако с Лисиным этого никогда не случалось. Он был абсолютно счастливым человеком.

Аза засобиралась домой.

— Останься, Аза. Ну куда тебе спешить? — огорченно спросил Вадик.

Однако цыганка покачала головой:

— Надо идти. Меня дома ждут.

— Кто?

Она усмехнулась и ответила:

— Муж. Он у меня очень ревнивый. Если что-нибудь заподозрит, может и убить.

По спине Лисина пробежал неприятный холодок.

— Ну это ты преувеличиваешь, — неуверенно сказал он.

— Может, да. А может, нет, — уклончиво ответила Цыганка. Натягивая юбку, она вдруг замерла и испуганно уставилась на Лисина.

— Почему ты так смотришь? — нахмурился Вадик. — У меня что, вырос третий глаз на лбу?

— Данет… Просто… показалось.

— Что показалось?

— Ничего. Разные глупости.

Аза начала подниматься с кровати, но Лисин схватил ее за руку и насильно усадил на место:

— Какие глупости? О чем ты?

Аза нахмурила смуглый лобик:

— Плохо тебе будет. Очень скоро. На твоем лице печать.

— Какая еще печать? — недовольно проворчал Лисин. — Ты можешь по-человечески сказать, без этих ваших цыганских штуковин? *

Аза нахмурилась еще больше и произнесла с ледяным спокойствием:

— Печать смерти.

— И что это значит? Я что, скоро умру? — Лисин хохотнул, но смешок получился вымученным и неприятным.

— Может, да. А может, нет, — вновь уклонилась от прямого ответа цыганка.

Она встала с кровати. Лисин ее больше не удерживал. Внезапно цыганка ему опротивела. Он был рад тому, что она одевается, и хотел лишь одного — чтобы проклятая ведьма поскорее убралась из его квартиры.

Когда Аза ушла, Вадик Лисин прошлепал на кухню. Там он достал из холодильника бутылку водки, налил полстакана и залпом выпил. Затем повторил эту процедуру. Подумал, не выпить ли еще, но решил, что на сегодня хватит.

— Все настроение испортила. Сука, — проворчал он себе под нос и пошлепал обратно в спальню.

Кряхтя и тихонько матерясь, он улегся в постель и вскоре, несмотря на мрачное расположение духа, заснул чистым и крепким сном младенца. Лисин считал себя абсолютно счастливым человеком еще и потому, что — в отличие от многих его друзей — его никогда не мучила бессонница. Когда бы и где бы он ни расположился на ночлег, засыпал Вадик быстро и спал до утра, не просыпаясь.

Но в эту ночь поспать до утра Вадику Лисину не удалось. Он проснулся в два часа ночи от дикой боли. Открыв глаза и еще не понимая толком, что произошло, он увидел перед собой искаженное злобой женское лицо. Растрепанные светлые волосы бесформенным облаком нависали над этим лицом. Миндалевидные, пылающие злобой глаза смотрели с яростным торжеством, словно это были глаза горгоны Медузы. Увидев, что Лисин открыл глаза, Медуза закричала нечеловеческим голосом и принялась трясти у него перед лицом окровавленным кулаком. Поняв, что она держит в кулаке, Лисин взвыл от ужаса — и потерял сознание.