Глава пятая ВТОРЖЕНИЕ

Идея Турецкого относительно позднего звонка в квартиру Льва Липского понравилась Грязнову.

На следующий день, когда Александр Борисович заехал в министерство, чтобы забрать свой сверкающий синий «пежо» 407-й модели, Грязнов спустился к нему с ключами от машины и не без удовольствия выслушал накоротке рассказ о вчерашних приключениях.

Ну, мордобой — дело привычное, хорошо, что без последствий. А девочка-то, оказывается, та еще вишенка!

Почему именно этот фрукт назвал Грязнов, непонятно, может, Джанни Родари вспомнил? Читал вслух какому-нибудь ребятенку лет тридцать назад «Приключения Чипполино», пока его мамочка спешно готовилась в ванной заключить в свои объятия рыжего опера? Кто знает! Вячеслав всегда обожал возиться с детьми, хотя своих не имел, поэтому и племянника Дениса охотно пригрел, передав тому все свои жизненные завоевания, включая и сыскное агентство «Глория». А «вишенки», между прочим, фигурировали в том «Чипполино». Однако Оксана никак не подходила под этот образ, она была, скорее, этакой сладкой, упругой морковкой, с кудрявой и тоже вполне съедобной ботвой.

Впрочем, все эти садово-огородные ассоциации непосредственного отношения к делу не имели.

— Какие действия предполагаешь в связи с вышеуказанным фактом? — спросил Вячеслав Иванович.

Турецкий высказал свои соображения. Грязнов отреагировал бурно: хлопнул по плечу и, сказав: «Молоток!», добавил, что сейчас поднимется к себе и даст Дениске кое-какие указания, а Саня пусть прямо к нему и едет. О дальнейшем Грязнов, если надо будет, тоже позаботится.

Так всегда, в общем, бывало. Вячеслав Иванович не проводил резкого разграничения между своими делами и заботами друга, и когда появлялась возможность помочь в каких-то чисто оперативных вопросах, С жаром помогал. Но случалось, что и скулил по поводу того, что все на нем, Грязнове, ездят, свесив ноги с его шеи, а он всем при этом почему-то оказывается еще и обязанным, и никакой за то благодарности. Однако его нудные жалобы кончались после первого же дружеского застолья. Простой мужик, Вячеслав Иванович многого для себя не требовал — друзья довольны, значит, хорошо и ему.

Он и теперь не сказал Александру, что придумал, сославшись на свой звонок к Денису.

А Турецкий отправился на Неглинную улицу, в «Глорию».

О вчерашнем выстреле он не стал рассказывать Славке, зачем? Всполошится, экспертов еще пошлет искать гильзу или пулю. Но те ни черта не найдут, а смеху и шуток по этому поводу потом не оберешься. Все-то оно так, но происшествие надо иметь в виду. Наглеют? Это хорошо, значит, скоро могут и проколоться.

Зачем все это, он, в общем, догадывался. Ему «прозрачно намекают», что его инициативы их беспокоят, они предлагают ему умерить пыл и настойчивость. Короче, вспомнить, что самое главное в любом транспортном средстве — это тормоз, вот о нем и стоит почаще задумываться. А если это, как говорят, проверка «на вшивость»? Ну-ну…

Команда была еще в сборе. Сева Голованов тут же доложил о своих с Демидычем наблюдениях за «БМВ». Машина прибыла в район Тургеневской площади, точнее, в Уланский переулок, где и остановилась на служебной стоянке офиса какой-то шибко важной организации. Они потом объехали квартал и посмотрели — оказался «Сибургнефть». Последнее время об этом холдинге много писали в газетах, что он якобы оказывает серьезное влияние на некоторые принимаемые правительством решения по вопросам строительства новых трансконтинентальных газовых и нефтепроводов.

То есть адрес «хвоста» определился. Ну а кто конкретно теперь руководил этой службой, Турецкому подсказал Вячеслав Иванович, которому позвонил Сева и доложил о своих наблюдениях. На этом пока и закончили. Если бы наблюдение у тех деятелей шло конкретно за машиной Турецкого, они сегодня утром обязательно обозначились бы на Енисейской улице, где вчера оставили объект своего наблюдения. А их там не оказалось, когда Вячеслав Иванович утром выгонял Санину машину из «ракушки». Если бы следили за самим Турецким, то засветились бы на Фрунзенской набережной — это мог бы подтвердить сам Александр Борисович. А он их тоже не видел. Так что же случилось? Куда «хвост» девался? Или они чего-то выжидают и готовят какую-нибудь гадость? Провокацию?

Турецкий не хотел рассказывать сыщикам о своем вчерашнем походе в ресторан, а то ведь даже стычку с тем же парнем можно было бы подвести под провокацию. Нет, тут как раз все чисто. Ну, в конце концов, нет — и нет! Может, им просто надоело, а может, и сами за собой «хвост» обнаружили и решили действовать хитрей, их дела…

У Александра Борисовича не выходил из головы свет в окне необитаемой квартиры Липского. Если же она обитаемая, то… что? Как проверить? Телефон не отвечает? Ладно. А дверной звонок? А телеграмма, на бланке которой надо расписаться? И еще — кто у нас есть из своих в ОВД «Арбатское»? Не обязательно начальник, можно и просто толкового оперативника, с которым реально переговорить с глазу на глаз и попросить о личном одолжении? Какие есть варианты в этом смысле?

Общие размышления снова перевели стрелку на Грязнова-старшего. Точнее, на его прошлые, еще муровские, связи и контакты.

Видимо, все-таки телепатия — это не фантазия затраханных на собственной исключительности экстрасенсов, а вполне реальная вещь. Пока думали да соображали, позвонил Вячеслав и, ничего не объясняя племяннику, сказал, чтобы тот передал Сане, который, наверное, уже сидит у них в конторе, имя оперуполномочен-ного отдела уголовного розыска ОВД «Арбатское» — Мурашов Иван Петрович, можно просто Ваня, он еще не стар. Сослаться на него, Вячеслава, иначе пошлет подальше, а так — обязательно поможет.

Разработав план дальнейших действий, вышли из помещения втроем, Турецкий и Голованов с Демидычем. Сыщики — для моральной, а понадобится, и физической поддержки. По привычке оглядевшись, Турецкий присвистнул. Сыщики посмотрели на него.

— Ребятки, — сказал Турецкий, — я не знаю, кто из нас прокололся, но засранцы уже тут. — И он кивком показал на «БМВ», припаркованный наискосок напротив.

— А если поговорить? — негромко спросил Демидыч, не оборачиваясь к «хвосту». — Как думаешь, Сан Борисыч, они нас слушают?

— Вполне вероятно, — ответил Турецкий. — В помещении им подслушать не удастся, у вас же там серьезная защита, а здесь, на улице, не исключаю. Но вот посмотрите, что сейчас будет. Вы стойте на месте, а я подойду к ним. Поздороваюсь, короче найду слова, которые им будут интересны. А вы наблюдайте. Если они с ходу не тронутся, — Александр Борисович говорил совсем тихо, буквально жуя слова, словно бубня их себе под нос, — значит, нас слушают. А нет — тогда они просто топтуны. Я пошел.

И Турецкий, словно прощаясь, хлопнул одного по плечу, другого и пошел, глядя себе под ноги, но не к своему «пежо», а к «БМВ». Черная машина тут же рванула с места и скрылась за углом. Александр Борисович обернулся к сыщикам и комично развел руками.

Преследователи не появлялись, но они наверняка где-то затаились и ждали. Турецкий предложил свой вариант. Он едет с Демидычем в его «девятке», а в «пежо» с тонированными стеклами отправляется Голованов. Едет первым и уводит «хвост» куда подальше. Можно даже за город. Но, поскольку их всех будут обязательно слушать, никаких переговоров не вести и телефонных звонков не принимать и в салоне молчать.

Рассмеялись и расселись по машинам. Подражая манере Турецкого, Сева бодро повел машину и скоро скрылся из глаз. А Турецкий с Демидовым отправились в противоположную сторону, чтобы по Рождественке выбраться на Бульварное кольцо и уже по нему — на Арбат. Дольше, но спокойнее.

Уже на бульварах их достал телефонный звонок, переглянувшись, трубку взял Володя Демидов. Услышав голос Севы, возмутился:

— Мы же договорились!

— Все в порядке, мужики, не беспокойтесь, они у меня на «хвосте», но я «потерялся», чтобы поговорить с вами, и сейчас «обнаружусь». Так что действуйте спокойно. А повезу-ка я их в Химки — купаться! В кои-то веки! Для связи — два звонка и отключение, во второй раз беру трубку. Привет, я уже поехал! — Голос у Севы был веселый, значит, у него действительно все в порядке.

…К слову сказать, поездка для Голованова в конечном счете оказалась не такой веселой, как он предполагал. Вечером, когда общая операция завершилась и все собрались снова в «Глории», куда подъехал и Грязнов-старший, Сева комично рассказал о происшествии, невольным участником которого неожиданно стал.

Он не поехал в Химки, а потащил «хвост» за собой еще дальше, в Хлебниково, где рядом со стоянкой катеров и парусных судов был неплохой пляж.

Приехал, проследил, как поодаль остановился «БМВ», пассажиры которого так же, как и он, не торопились покидать салон. А Сева сидел и ждал, только чуть приспустил боковое стекло и на всю мощь врубил музыку. Мол, меломан он — в смысле Турецкий, — и вот нашел себе подходящее место в Москве, точнее, в ближнем Подмосковье, чтобы насладиться совершенно жуткой, на Севин взгляд, музыкой, транслируемой какой-то «эфэмовской» радиостанцией.

Долго сидел, проявляя выдержку. Первыми не выдержали в «БМВ». Непонятно им стало, что происходит. Оба пассажира медленно, словно неохотно, выбрались из салона, одернули темные форменные куртки с какими-то нашлепками на рукавах и вразвалочку, будто моряки после долгого рейса, направились к «пежо».

Сева их прекрасно видел и ожидал в полной боевой готовности, то есть следил за дистанцией. Ему нужно было, чтобы они подошли, но не ближе, чем того требовала обстановка.

Был обычный будний день. На пристанях возились люди, на пляж под боком они не обращали внимания. Да и не на кого было им его обращать — пустой пляж, разве что приехали две машины и остановились в противоположных концах его, — ничего интересного.

Турецкий, расслабленно слушая Севин рассказ, ухмыльнулся, вспомнив исчерпывающее выражение Оксаны, которой так и не удосужился за весь день позвонить, и надо бы исправить ошибку — просто, чтобы показать себя не козлом, а порядочным мужиком. Она сказала: «Короче, блин, скукота!» Очень точно и по молодежному современно.

Словом, дождавшись, когда нужная дистанция обозначилась, Сева вынырнул из машины и, набычившись, как он это умел при своем весьма крепком телосложении и росте под два метра, шагнул им навстречу.

Один из них — постарше Севы, коренастый боровичок такой с невыразительной физиономией и запоминающейся лысиной на полголовы, словно бы запнулся в шагу и остановился. А другой — покрупнее и помоложе, не сбавил шага. Квадратное его лицо налилось багровым цветом. Похоже, крепко им сегодня досадил Сева.

— Ребятки, — миролюбивым тоном начал Сева, — объясните, какого хрена вам от меня надо? Ну чего вы, как два геморроя, лезете мне в жопу? Мне вас надо?

— А это ты сейчас узнаешь, — крупный прыжком ринулся в атаку.

Но промазал, вытянутая вперед для сокрушительного удара нога его взметнулась вверх — Сева своей ногой удачно ему подсобил, — «и падающий спиной на песок мужик громко хрюкнул и взвыл, потому что вторая нога Севы, обутая тоже в тяжелый десантный ботинок, врезалась ему прямо в крестец.

Пока один извивался на песке, пытаясь перевернуться на живот, другой, тот, что с лысиной, стал судорожно дергать свою кобуру на поясе. Чего у него там было — «Макаров» или газовый пистолет, Сева размышлять не стал, а теперь уже сам достал его в прыжке, как когда-то в Чечне, а до того в Афгане — какого-нибудь моджахеда, — и свалил на песок.

Кобуру Сева, конечно, расстегнул и достал «Макарова». Вытащил и удостоверение. Не глядя, сунул в свой карман.

Лысый глухо стонал и никак не мог набрать воздуху после мощного удара ноги в грудь.

Сева помог и другому перевернуться на брюхо, быстро обшмонал его и, не найдя оружия, забрал мобильник с удостоверением и оставил в покое — тот все равно ничего не соображал от боли. Ничего, придет в себя, будет наукой. Если будет…

Затем он подошел к «БМВ», вытащил из замка зажигания ключи, нашел второй сотовый телефон и, размахнувшись, забросил их далеко в воду. Булькнули поочередно метрах в десяти от берега — и все.

И через несколько минут Сева выезжал на трассу, ведущую к Москве…

Трофеи Голованова лежали на столе Дениса Грязнова.

Пистолет был никому не нужен, его, как и оба удостоверения, взял с собой Вячеслав Иванович, странно посмеиваясь и говоря, что сам найдет им применение.

А теперь они обсуждали итоги операции с квартирой Липского.

Иван Петрович, он же — Ваня, не обидевшийся, когда Турецкий так обратился к нему, передавая привет от Грязнова, быстро понял, что от него требуется. Он охотно сел в машину и показал, куда надо его подвезти.

Первым делом приехали в ЖЭК, где старший оперуполномоченный отдела уголовного розыска Мурашов быстро выяснил у пожилой инспекторши, кому принадлежит интересующая его квартира. И не сдает ли ее хозяин, по слухам, проживающий постоянно за границей, в США. Оказалось, информация, которой располагал Мурашов, была верною Лев Зиновьевич Липский имеет постоянное жительство в городе Бостоне, а здесь им была приобретена в девяносто первом году, в ноябре месяце, трехкомнатная квартира, в которой был сделан евроремонт, и с тех пор сам хозяин бывает здесь наездами. Иногда живет месяц и больше. Квартирантам он ее не сдает, нареканий от соседей не поступает.

Очень хорошо. А интересно, когда он приезжает из-за границы, здесь, в ЖЭКе, об этом известно? Есть же, наверное, сигнализация? А попыток несанкционированных проникновений в квартиру не предпринималось? Тоже нет, все, к счастью, спокойно. Была, правда, жалоба со стороны соседки, пожилой женщины, которой, по ее словам, мешал шум в квартире Липского — в один из его приездов, давно уже. Но это дело сами жильцы решили мирно, между собой. Отвалил ей небось «зелененькую» иностранец, вот она и довольна.

А как в настоящее время? Выяснилось, что и сейчас кругом полный порядок. Телефонная сигнализация подведена к отделу вневедомственной охраны, там известно, кто приезжает, когда открывает и закрывает дверь, а в ЖЭКе этого вопроса не касаются. Квартплата и деньги за все прочие коммунальные услуги всегда вносятся вперед, и к владельцу у них нареканий и претензий нет.

Получив исчерпывающую информацию, все вышли наружу. Теперь нужно было узнать, почему сегодняшней ночью в квартире горел свет. Ответ могли дать как жильцы дома, так и сотрудники охраны в милиции.

Дежурный, хорошо знавший, естественно, Мурашова, показал ему короткий список лиц, которым владелец жилплощади в доме по Сивцеву Вражку разрешил доступ в его квартиру. Очевидно, эти люди имели также свои собственные ключи и знакомы с сигнализацией.

Мурашов представил дежурному Турецкого, тот внимательно прочитал его удостоверение, черкнул у себя в журнале — для порядка. И показал список.

Пять фамилий. Четыре из них ни о чем не говорили Александру Борисовичу, он их тем не менее записал. А пятым оказался… Хакель-Силич. Такие вот дела!

Поблагодарив дежурного и попросив его не разглашать факт посещения отдела помощником генерального прокурора, они отправились в Сивцев Вражек.

Увидев при дневном свете подъезд, в котором вчера его «облизывала» страстно дышащая девушка, Александр Борисович почувствовал угрызения совести. Их что-то, вообще, в последние дни оказалось слишком много. Почему? Странно, надо будет на досуге обдумать…

Консьержка, сидевшая на первом этаже в традиционной будке, сказала, что сегодня ночью дежурила не она, а ее напарница. Нашли напарницу, которая, к счастью, не ушла на базар или в магазин, куда добиралась еще с утра, и та наконец сообщила, что вчера в квартиру поднимался знакомый ей молодой человек с товарищем. Он часто сюда приходит, и не один, а с другими мужчинами. Известно, что они журналисты, которые в газете работают, и здесь, в кабинете хозяина, у них есть рабочее место. Ведут себя тихо, никого не беспокоят, спиртных напитков не распивают, криков, топота и громкой музыки тоже не слышно. Ночевать если и остаются, то редко. Словом, очень приличные люди — вежливые, всегда с праздниками поздравляют, на подарки не скупятся. Нет претензий, короче.

Турецкий набросал словесный портрет главного редактора. Тетки обе согласно закивали — ну да, он и есть, про него речь.

Ха, знала бы Оксана, с кем вчера едва не поговорила по телефону!

А может, ей бы этого и не удалось, потому… потому что с нею никто и не стал бы разговаривать. Трубку-то не снимали. А почему? Главный редактор пришел с каким-то молодым человеком, значит, и занят был. Может, все они, эти друзья-приятели Липского, используют его квартиру как место для свиданий?..

Стоп, Турецкий, так можно очень далеко зайти в своих фантазиях и подозрениях!

А так ли уж они неожиданны и неосновательны? Вот и Оксана отчего-то решила, что все они тут будто «голубые». Оттого и «скукота, блин»! А у девушки глаз, как ватерпас, между прочим! Всего, говорит, пару раз была, а как впечаталось. И ведь, по идее, сама Оксана наверняка не стала бы возражать, если бы кто-то пожелал с нею там уединиться. Но таковых не нашлось, значит, что же получается? Она оказалась чужой в их узком кругу? Тут есть о чем подумать…

Но, впрочем, раз в квартире все в порядке, проблем у милиции здесь тоже нет. Просто ввиду нынешней очень сложной криминогенной обстановки в стране, в связи с участившимися терактами и, вообще, активным проникновением в нашу частную жизнь преступного элемента каждому сотруднику охраны, тем более частным лицам, осуществляющим эти функции по найму, как это происходит в конкретном случае с консьержками, следует быть более внимательными и предельно бдительными. Квартира принадлежит гражданину Соединенных Штатов, а не простому московскому жителю, тут и ответственность должна быть гораздо выше той, которая нам свойственна в обычной жизни.

Прочитав такую лекцию, старший оперуполномоченный ОУР Мурашов Иван Петрович пожелал славным консьержкам успешной работы и доброго здоровья. Лично ему тут делать было больше нечего. Турецкому с Демидычем — тоже.

Ваня сказал, что он пройдется пешочком, и, козырнув, пожал им руки с просьбой передать его горячий привет Вячеславу Ивановичу.

И вот сели они в машину и стали думать, что предпринять дальше. Соблазн проникнуть в чужую квартиру был слишком велик. Но следовало придумать если не серьезную причину, то хотя бы подходящий повод. А его не было. И Демидыч отвез Александра Борисовича на Большую Дмитровку, в Генеральную прокуратуру. А сам отправился к себе, на Неглинную улицу.

Договорились, если появится что-нибудь срочное, держать связь через «Глорию». Это потому, что тот, кто дежурил в данное время в агентстве, был, в общем, в курсе, где кто находится и чем занимается, а то случайный звонок на мобильник может нечаянно выдать сыщика в самый неудобный либо даже опасный для него момент. Не говоря уже о том, что и запросто сорвать операцию, когда тебе надо сохранять максимально тщательное инкогнито.