24

— Ну и куда ты его дел? — Константин Дмитриевич Меркулов с интересом посмотрел на Турецкого. Но ответил ему Грязнов-старший, на лице которого — так же как и на лице Меркулова — читались следы бессонной ночи.

— Мы его поселили на Гостиничной.

— Я так и думал, — кивнул Меркулов. — Лихо вы все провернули.

Александр Борисович позвонил ему около двух ночи из машины на въезде в Москву. Но даже убедившись, что с Турецким все в порядке, заснуть Меркулов так и не смог. Стараясь не разбудить жену и дочку, Константин Дмитриевич бесшумно проскользнул на кухню и до утра, как выразился только что он сам, «подбивал бабки» по делу «Алмаз».

У Грязнова-старшего ночь выдалась еще более беспокойной. Вячеславу Ивановичу пришлось примерно в то же время, сразу после того как Турецкий созвонился с Меркуловым, садиться за руль и отправляться на Гостиничную улицу, чтобы открыть для Кропотина упомянутую квартиру, поскольку ключи от нее Александр Борисович успел вернуть.

— Удивительно, — пробормотал Грязнов, — ты, Саня, выглядишь свеженьким, словно маринованный огурчик из только что открытой банки, — вот что значит молодость.

Денис, до этого тихонечко сидевший в углу кабинета Меркулова, где на этот раз собралась вся компания, не выдержал и хмыкнул, после чего тут же покраснел до ушей под грозным взглядом, брошенным на него дядюшкой.

Турецкого эта мизансцена настолько позабавила, что он рассмеялся:

— Думай, что говоришь, Слава! Это я-то молодой? А ты попробуй спросить у Миши Камелькова или Алены Никитиной, каков я на их взгляд: знаешь, что они скажут? А скажут они буквально следующее: «Ох, уж эти старики! Всякие там Меркуловы, Грязновы, Турецкие». Нет уж, Слава, все мы в их глазах одним миром мазаны! Так что зря ты на Дениса огненные взгляды бросаешь!

— Ну ты бы еще мою дочь в качестве эксперта привлек, — вмешался Меркулов. — Дураки они, и Камельков этот, и Алена. Да они, поди, и Володьку Поремского, своего шефа, за старика держат, а тому, если не ошибаюсь, и лет-то то ли тридцать шесть, то ли и вообще тридцать пять!

— Точно, держат! — оживился Турецкий. — Сам слышал, как называли его стариком, в коридоре сплетничали!

— Вот видишь. А ты чего там расфыркался?! — Слава Грязнов снова грозно посмотрел на племянника.

— Да я ж совсем по другому поводу, просто своим мыслям, — пролепетал Денис. — И вообще, я, между прочим, моложе вас всех — и то еле сижу. Нет, дядь Сань, вы и правда потрясаете воображение!

— Но-но! — Турецкий нарочито сдвинул брови. — Польсти мне еще! А вообще-то, мои дорогие, вполне можно сказать, что нынешней ночью все висело на волоске. И если бы госпожа удача случайно не глянула в нашу сторону… Однако, как вы понимаете, радоваться рано. Давайте-ка к делу.

— И то правда, — кивнул Меркулов. — Если вы не против, на сей раз слово возьму я.

Против никто не был, и Меркулов придвинул к себе несколько листочков, исписанных его убористым, четким почерком — результат ночного бдения.

— Значит, перво-наперво то, что отсекается от нас с вами сразу по завершении следствия.

— Ясное дело, что отымут фактически все, — подал голос Турецкий, — и я даже догадываюсь кто. И кому ж передадут наш «Алмаз» в нашей любимой ФСБ?

— Успокойся, Саша. Пока генерал Макаров и пара его сотрудников всего лишь подключились. Ты не забыл, куда идут наши камешки? Ну а общаться с Моссадом, или кто там у них этим занимается, как ты понимаешь, нам по протоколу не положено.

— Что меня удивляет, — хмыкнул Грязнов, — так это то, что в Израиле, похоже, те же проблемы, что и у нас. Я имею в виду коррупцию. Если уж на левые алмазы позарилась хотя бы одна госфирма — считай, что там точно кто-то нагрел руки на дармовщинке. Ну или на дешевке!

— Вот пусть израильтяне с этим и разбираются, — улыбнулся Меркулов. — А насчет общих проблем… Забыл, сколько наших граждан успело туда переселиться?

Все, кроме Турецкого, который продолжал хмуриться, рассмеялись.

— Да надоело, Слав, — произнес он сухо. — Вся черная работа нам, зато набело, если дело того стоит, этих тут как тут жди. Ладно. И за то спасибо, что Макарову поручили, а не какому-нибудь хмырю продажному!

— Ну и я о том же. Продолжать можно?

— Давай.

— Следующий пункт — доблестный «спецназ». Слава, может, ты сам желаешь?

— Если коротко, — отозвался Грязнов, — то результаты опросов бизнесменов — владельцев ювелирных магазинов, которые пострадали от налетов, вполне удовлетворительные. А один из них вообще преподнес нам приятный сюрприз, сейчас поясню.

В общем, все они, а их пятеро, действительно примерно за месяц до ограбления выезжали за рубеж по весьма важным делам государственной важности, а с ними — очаровательная переводчица Танечка Монахова. Все пятеро не устояли перед ее очарованием, встречи продолжались и после возвращения в Москву. Но недолго. Роман прекращался по инициативе дамы дней через пять-семь после постигшего любовника несчастья. Все ли они каким-то образом догадались увязать свои отношения с любовницей и ограбление — не знаю. Но один увязал точно. Но сначала небольшое отступление… Как думаете, что прежде всего делает владелец ювелирного магазина, когда ему хочется преподнести презент даме сердца?

— Ведет в свой магазин и преподносит то, что ей самой приглянется, — вставил Денис.

— Точно! И в десяти случаях из десяти девушка приходит в неописуемый восторг от подаренной драгоценности. Но не Монахова! Наша умница всякий раз отказывалась от подарка чуть ли не с обидой: мол, она к нему со всей искренностью и любовью, а он, негодяй такой, ее чуть ли не покупает. Затем, приняв извинения, уверяла возлюбленного, что вообще согласилась приехать в магазин исключительно потому, что теперь его интересы — ее интересы, а его дела едва ли не важнее собственных. Не может ли она ему чем-либо помочь? В общем, в моем пересказе все эти господа выглядят полными дураками, но в реальности наша Таня, видимо, прекрасная актриса и умеет быть убедительной.

Ибо, посмеявшись над милой, невинной наивностью любовницы, все они между делом выбалтывали дамочке то, что ее интересовало, даже демонстрировали служебные помещения. Не говоря о системе охраны, режиме работы и прочее, прочее, прочее.

— Ты упоминал какой-то сюрприз, — не выдержал Турецкий.

— Ага! Сюрприз же заключается в том, что двое из бизнесменов, пострадавших от бандюков и Монаховой, оказались давними друзьями. Тот, что стал предыдущей жертвой, делился со своим другом не только деловыми новостями, но и сердечными. Особенно страданиями по поводу того, что самая очаровательная женщина из тех, что дарила судьба, его бросила; И главное — непонятно, почему.

Второй из друзей слушал первого вполуха, можно сказать из вежливости, Монахову никогда в глаза не видел, где она трудится, тоже не знал. Однако печальную повесть вспомнил, когда и сам сделался героем в точности такой же… Друзья встретились, сопоставили все факты, выяснили, что речь идет об одном и том же белокуром «ангеле» и… решили попытаться вернуть свои деньжата.

— Удалось? — насмешливо поинтересовался Денис.

— А ты как думаешь? Нет, конечно! Хотя подготовились они основательно, даже звукозаписывающей аппаратурой запаслись. Но для начала пригласили дамочку — точнее, заманили — на свиданку, решив прижать к стенке. Пленка зафиксировала неожиданное для ее мидовских знакомых богатство словаря мадам и предложение «попробовать доказать». Свою причастность к ограблениям она особо не отрицала, даже позволила себе поиздеваться над мужиками…

Бизнесмены пообещали ей «попробовать доказать» и отправились по своим делам. После чего буквально через пару часов одному из них пригрозили по телефону, напомнив об имеющейся у него семье, в частности об очаровательных двойняшках. А во второго — стреляли… Как я понимаю, специально не на поражение, для острастки. Семьей его не прижмешь, он холостяк. Затем и у него дома раздался звонок: мужской голос, заверивший мужика, что в следующий раз, если он не оставит свою бывшую даму сердца в покое, промаха не будет.

— Оба разговора, — добавил Меркулов, — тоже записаны бизнесменами на пленку. Покушение зафиксировано в милицейских протоколах, но хода делу в связи с заявлением пострадавшего не дано. Обе жертвы решили, что связываться с Монаховой себе дороже, тем более что этот бизнес для них, если вы не забыли, побочный, что-то вроде хобби. Они, кстати, тоже оба владельцы дорогущих коллекций старинных украшений, но это так, по ходу…

— Интересно, — сказал Турецкий, — что их сейчас заставило все это рассказать, да еще, как я понимаю, упомянутые пленочки отдать следствию?

— Во-первых, Саня, если ты не против, — вмешался Меркулов, — не «что», а «кто»: Володька Поремский расколол одного, который холостяк. Убедил, пояснив, что жертв не две, а больше… Ну этот уже уговорил своего друга… Кроме того, ребятушки, у Славы сегодня сюрпризов выше крыши. Сейчас вы узнаете, что обвинение в ограблении ювелирных — ничто по сравнению с тем, что еще грозит наше белокурой Жози… Собственно, мы могли бы ее арестовать хоть сейчас, если бы не необходимость усыпить бдительность генерала Березина… Давай, Слава!

— В общем, так, — Грязнов посмотрел на своих товарищей с гордостью, но, как выяснилось, не за себя. — Вот мы говорим: мол, народ у нас жадный, корыстный и чуть ли не подлый… А теперь слушайте внимательно. Медсестричку, ухлопавшую Регину Кац, помните?.. Ну сыщики из Новопеределкина для начала отыскали ту, которая делала Регине Михайловне уколы постоянно. Выяснилось, что девушка накануне получила телеграмму от матери, проживающей в Подмосковье: мол, приезжай срочно, слегла, чуть ли не при смерти. Она бы, конечно, для начала позвонила, однако мама ее живет без телефона, на самом краю области, в какой-то погибающей деревушке: до Солнечногорска ближе, чем до Москвы. Да и телефон у девушки ни с того ни с сего отказал — как выяснилось позже, кто-то перерезал провод… Девушка эта, кстати, хорошо была знакома с Юрием Березиным, вроде бы он к ней даже клинья подбивал.

И — надо же, какое совпадение, а? — когда выскочила рано утром из дома, возле нее как раз и тормознула машина нашего Юрика: куда, мол, спешишь? А спешила она к своей подружке, тоже медичке, попросить ту заменить ее на пару дней с пациентами. Добряк Юра немедленно предложил девушке утрясти ее дела: мол, все равно он тут, так зачем же ей терять драгоценное время, не дай-то бог, мама помрет»… В общем, девушка его поблагодарила едва ли не со слезами, сунула список своих пациентов и умчалась… Для того чтобы, едва приехав в районный центр и выйдя с вокзала, получить по голове столь увесистый удар, что очнулась уже в больнице…

Хотели ли ее убить или только нейтрализовать, а потом припугнуть — неизвестно. Только буквально вчера утром в Новопеределкинское отделение пришла другая девушка, — между прочим, как сообщил тамошний следователь, опухшая от многодневных слез… На сей раз приятельница Татьяны, которую и попросили сделать роковой укол Регине Михайловне вместо «заболевшей» медсестры… О том, что пациентка скончалась, девушка узнала не сразу. О том, что поползли слухи о преднамеренном отравлении — вообще позавчера. Позвонила Монаховой, и та пообещала ей, в случае если она откроет рот, встречу с давно умершими предками… А для острастки девушке звонили еще дважды какие-то мужики — думаю, небезызвестные нам «спецназовцы». Лекарство для Регины ей дала Татьяна, уверив эту дурочку, что имеющееся у пациентки просрочено.

— Я смотрю, — сказал Денис, когда его дядюшка замолчал, — эта девушка оказалась куда храбрее наших ограбленных бизнесменов, а?.. Познакомишь?..

— Это, пожалуйста, к Поремскому, — усмехнулся Грязнов-старший. — Если не ошибаюсь, она сейчас как раз у него в кабинете и рыдает, считая себя убийцей…

— Могу я продолжить? — поинтересовался Меркулов, не склонный расслабляться. — Собственно говоря, осталось не так уж и много, потерпите… Данные экспертизы по украшениям, произведенным в нескольких точках — партнерах «Звездочки», показали, что камешки, разумеется, искусственные. Не все, но примерно процентов сорок.

— Меры, чтобы хозяева не связались с Березиным, приняли?

Турецкий знал, что о результатах «налоговой» проверки на фабрике хозяину заведения неизвестно. Прибывшие с проверкой заверили его, что вполне довольны тем, как он блюдет закон.

Что касается фальшивой тары, обнаруженной на одном из складов «Звездочки», охраняются которые, к слову сказать, совершенно неподобающим для такой фирмы образом, упомянутая тара заснята на видеопленку в присутствии понятых глубокой ночью. Один из понятых и есть охрана этого склада, проще говоря, ночной сторож. Он же бывший участковый одного из местных отделений милиции. Говорят, старик абсолютно честный и близко не подозревавший, что именно он охраняет, — подумаешь, пустые металлические ящики, кому они, спрашивается, нужны? Ни один вор на такое добро не позарится! Потому-то его и не смущала ни сама тара, ни то, что склад фактически находится за пределами территории фирмы. Во всяком случае, второй его выход, так же как и наружная стена, в которой выход проделан, смотрит на улицу.

— Очень удобно, — усмехнулся Турецкий. — Подгонят машину, выгрузят тару, а дедушке наплевать.

— Зачем им ночами ее транспортировать? — возразил Меркулов. — Наверняка завозили днем, даже меньше вероятности, что кто-то что-то заподозрит! А уж пустая это тара или с камешками — кто ж проверять-то будет?

— Как думаешь, тамошние сыщики с этой шайкой-лейкой сами справятся?

— Не волнуйся, справятся! Тем более уже ясно, что в операции помимо хозяина завязан завскладом и наверняка кто-то из грузчиков, скорее всего, так же как и на якутском «Диаманте», бригадир.

— Костя, — снова напомнил о себе Турецкий, — меня беспокоят магазины, особенно тот, что ближе всего к ним. Заведующие точно ничего не заподозрили?

— Точно! Все магазины уже открыты и торгуют, пока. Надеюсь, до завтрашнего утра. Денис, у тебя все готово?

— Как обычно, — коротко ответил тот.

— Слава, ты своих ребят, конечно, проинструктировал.

— И не раз, как ты понимаешь, — ответил Грязнов и, покосившись на Турецкого, поинтересовался в свою очередь: — Слушай, а наши друзья из ФСБ…

— Наши друзья из ФСБ, — не дослушал его Меркулов, — с утра уже крутятся на таможне.

— Засветятся, — уверенно кивнул головой Турецкий.

— Не думаю, — воспротивился Меркулов. — Все участники операции знают, что дело это на личном контроле у президента. А теперь, если нет больше вопросов, — давайте-ка, дети, по домам! Саня, поклянись, что ты ляжешь наконец и отоспишься! Раньше семи вечера ты никому не нужен!

— Ошибаешься! — вздохнул Турецкий. — Я чуть ли не ежедневно, оказывается, нужен собственной супруге. Названивает и пилит. Причем норовит дозвониться именно в тот момент, когда мне особенно некогда.

— Ни за что не поверю, что у нашей Ирины Генриховны испортился характер! — улыбнулся Меркулов. — За что ж это она тебя, как ты утверждаешь, «пилит»?

Турецкий смущенно отвел глаза:

— Вообще-то я сам виноват.

— Колитесь, дядь Сань! — засмеялся Денис.

— Ну… Когда Ирочка с Нинкой уезжали, я как-то случайно… в общем, пообещал ребенку, что вырвусь к ним на пару дней на этот раз обязательно.

— Дальше можешь не рассказывать, — насмешливо сказал Грязнов-старший. — Интересно, кто ж тебя, убогонького, за язык тянул?

Турецкий вздохнул и задумчиво посмотрел в окно, очевидно, в бесполезной попытке найти ответ на этот вопрос.

— Ладно, — ворчливо произнес Меркулов. — Загадывать не будем. Если все сложится, возможно, и отпущу тебя на пару деньков порадовать ребенка. Детей обманывать нельзя!

— Лично мне пора. — Денис поднялся со своего места. — Во-первых, надо бы еще с ребятами пообщаться, а во-вторых, я, конечно, молод и даже, можно сказать, юн, однако поспать пару часиков тоже бы не отказался.

— Постыдись, Денис! — поморщился Грязнов. — Я в твоем возрасте…

— Ты и в своем еще вполне!

И Денис исчез прежде, чем дядюшка успел ему ответить.

— Ну что, господа? — Меркулов глянул по очереди на Грязнова-старшего и Турецкого. — Неплохая у нас с вами смена образуется, а?

— Смотря кого ты имеешь в виду! — Вячеслав Иванович покосился на дверь. — Если и дальше так пойдет, в конце концов и охрану государственных границ придется поручать частным структурам.

— Скажешь тоже. Не преувеличивай, Слава!

— Это я преувеличиваю? Да ты представь только, если б Дениса с его «Глорией» — да к нам. К примеру, в МУР!

— Ага… И на вашу же заработную плату, простите за слово «плату».

— Уж помечтать нельзя! — притворно нахмурился Грязнов. И, подумав, добавил: — В ожидании, пока ты, Костя, наконец соблюдешь традиции!

— Может, не стоит? — Меркулов вопросительно посмотрел на Турецкого. — Все-таки бессонная ночь плюс напряг, которого бы я, к примеру, точно не выдержал.

— Забыл, кто у нас маринованный огурчик? — Турецкий ухмыльнулся, и его шеф, махнув рукой на обоих своих товарищей, полез в сейф за коньяком.

— Пьянь вы подзаборная, а не генералы!

— Обижаешь, начальник! — Турецкий собственноручно разлил божественный напиток по крохотным рюмочкам, вид которых вызвал во взгляде Грязнова удивление вперемежку с разочарованием.

— Интересно, где ты нарыл эти наперстки? — ядовито поинтересовался он. — Не иначе как в палате мер и весов!

— Скажешь тоже! — Меркулов неожиданно обиделся. — Мне этот набор в дополнение к ордену в числе других подарков в Кремле, к твоему сведению, вручили.

— Тогда понятно! — кивнул Вячеслав Иванович. — Это, часом, не в разгар антиалкогольной кампании случилось?

Турецкий не выдержал и расхохотался, а вслед за ним, поколебавшись, засмеялся и Меркулов.

— Ну и языки у вас — чистое помело! Особенно у тебя, Славка!

— Все, друзья мои… — Турецкий поднял свою рюмочку первым. — Костя, ты прав: напиваться в данный момент не время. Слава, ты тоже прав: традиция есть традиция. Вывод: за удачу! Которая нынче нам» и в особенности вашему покорному слуге, непременно понадобится!