3
День выдался сырой и ветреный. Небо было серым и безрадостным, моросил мелкий, противный дождь.
— Неласково нас встречает Москва, — сказал Георгий.
— Это точно, — отозвался Лобов, притормозив машину на повороте и включив «дворники». — А ведь еще вчера светило солнце. Кому-то вы там… — Лобов ткнул пальцем в крышу автомобиля, — сильно не нравитесь.
— Ты давай рули, — насупился Георгий. — Ас тем, кто там… — он, так же как и Лобов, поднял палец кверху, — мы как-нибудь разберемся.
Лобов засмеялся:
— Еще бы! У вас ведь там свои связи. Можно сказать, протекция. — Он глянул в зеркальце заднего обзора. — Сулейман, а ты чего такой молчаливый? Не рад, что домой вернулся?
— Мой дом не здесь, — мрачно ответил Сулейман.
— Вот те раз, а где? Ведь твой отец, кажется, живет в Москве?
— Мало ли, кто где живет. Главное, куда человек возвращается после того, как сделал свою работу.
— А ты куда вернешься? — не унимался Лобов. — В горы, что ли, пойдешь?
— Слушай, Лобов, чего ты к нему пристал? — недовольно встрял в перебранку Георгий. — Не видишь, парень не в настроении. Хочешь поговорить — говори со мной, а его оставь.
Лобов усмехнулся и покачал головой:
— Надо же, какие мы горячие. Сразу видно — горцы! Ладно, ребята, замнем. Я не хотел вас доставать. Просто хотел немного того… расшевелить. А то вы какие-то мрачные и вялые, как зомби. Погода, что ли, на вас так действует? Или боитесь того, что произойдет завтра?
Сулейман заговорил хрипло и резко:
— Слушай, Лобов, ты заткнешься, или мне тебя заткнуть?
Лицо Лобова посерело от злобы.
— Любопытно было бы посмотреть, как ты это сделаешь, — с недоброй усмешкой сказал он. — Но только не сейчас, Сулейман, не сейчас. Мы поговорим с тобой после того, как завершим дело. Я с удовольствием поработаю над твоим лицом. Сделаю тебя похожим вот на него. — Лобов кивнул головой в сторону молчаливого Сайда, сидевшего рядом. Минувшей ночью Сайд сбрил бороду, и под ней оказалось маленькое, уродливое личико, похожее на обезьянью физиономию.
— Я это запомню, — негромко пообещал Сайд.
— Запомни, запомни, — кивнул Лобов. — Я тоже постараюсь не забыть.
Оставшуюся часть пути мужчины ехали молча.
Войдя в прихожую, Георгий остановился на пороге и подозрительно спросил:
— А где Алмаз? Почему он нас не встречает?
Лобов поморщился, словно ему надоело иметь дело с идиотами.
— Черт, Жорик, — устало сказал он, — я же тебе сказал, что Алмаз болеет. Ты говорил с ним на вокзале по телефону, чего тебе еще надо?
— Так он не здесь? — недоверчиво спросил Георгий.
— Здесь, здесь. — Лобов махнул рукой. — Там, в спальне. Простыл, температура под сорок. До чего вы, горцы, тугодумы! Все приходится повторять дважды, прежде чем до вас дойдет.
Георгий двинулся было в глубь квартиры, но Лобов схватил его за рукав:
— Куда в ботинках? Может, ты еще на танке въедешь! Там всюду персидские ковры — сто баксов за метр. Вон посмотри на Сулеймана и Сайда, они уже разулись. Сразу видно — цивилизованные люди. Несмотря на то что у одного из них рожа неандертальца.
— Много говоришь, русский, — с угрозой прошипел Сайд. — Смотри, не пожалел бы потом.
— Опять двадцать пять! — улыбнулся Лобов. — Ладно, дикари, проходите. Алмаз, поди, уже заждался.
Трое бойцов зашагали в спальню, осторожно ступая грязными носками по дорогим персидским коврам.
— Направо! — скомандовал у них за спиной Лобов.
Мужчины повернули направо.
— Правильно, — похвалил Лобов. — Видите дубовую дверь? Толкайте и заходите.
Георгий нажал на позолоченную ручку и открыл дверь. В спальне царил полумрак.
— Давай-давай, не боись! — весело поторопил бойцов Лобов.
Георгий вошел в спальню, и в ту же секунду полетел на пол, сбитый с ног подсечкой выскочившего из-за угла автоматчика в черной маске.
— На пол! — заорал автоматчик. — Все на пол!
Сулейман и Санд кинулись назад, но дорогу им перекрыли еще трое спецназовцев. Один из них ударил Сайда прикладом в голову. Сайд упал на пол и разразился гнусавым речитативом на чеченском языке. Спецназовец рывком перевернул его на живот, ткнул лицом в ковер и заломил руки за спину.
— Сулейман, успокойся, это свои! — крикнул из спальни Поремский.
Но Сулейман, казалось, не услышал этого голоса. Он отступил к стене и сунул руку за пазуху, злобно сверкая глазами на людей в черных масках.
Один из спецназовцев сделал шаг, но Сулейман остановил его окриком.
— Стоять! — рявкнул он. — Подойдете — взлетите на воздух! Я не шучу!
Из спальни вышел Поремский. Он сделал спецназовцам предостерегающий жест рукой и повернулся к Сулейману.
— Сулейман, успокойся, — спокойно сказал Поремский. — Это я, Володя Поремский. Узнаёшь?
Однако глаза Сулеймана оставались мутными и злыми.
— Вы убили Асет, — хрипло произнес он. — Вы не спасли ее.
— Асет жива, Сулейман. Она сейчас в больнице, на реабилитации. С ней работает психолог. Ты с ней скоро увидишься.
Сулейман недоверчиво повел головой.
— А как же взрыв? — так же хрипло и тихо спросил он.
— Взрыва не было, — сказал Поремский. — Мы сумели перехватить ее по дороге к объекту.
— Но… — Лицо Сулеймана дрогнуло. — Но Бариев сказал, что она взорвала себя. Он сказал, что Асет себя убила.
— Бариев тебя обманул. Если хочешь, я наберу номер больницы, и ты сам сможешь с ней поговорить. Хочешь?
Несколько секунд Сулейман стоял у стены, потом устало опустил руки, отошел в угол комнаты и сел в кресло.
— Жива, — тихо проговорил он. — Она жива…
