Телефонный звонок Вячеслава Ивановича о том, что при вывозе возможных трупов за пределы города вполне могли быть использованы транспортные средства — Грязнов перечислил марки машин, находившихся в киреевском гараже, — с милицейскими проблесковыми маячками, очень помог Владимиру Яковлеву. Разговор с сотрудниками милицейских дорожных служб сразу стал более предметным.

Вместе с приданными ему в качестве помощников и «проводников» сотрудниками городского уголовного розыска — оперуполномоченным и водителем «козлика» — Володя с утра стал объезжать все милицейские посты на границах города.

Вот вроде бы оно и дело-то пустяковое — не для Яковлева, а для гаишников, — проверить, кто здесь дежурил в определенный день и в определенное время, а сразу «пошла волна». Не успели сыщики от одного поста до другого доехать, как там уже все знали и смотрели на них с откровенным подозрением. Зачем да почему? С какой целью проверка? А где указание начальства, чтоб отвечать? Сотни вопросов и отговорок.

Не очень, по правде говоря, помогало и строгое предписание, категорически требующее от опрашиваемых должностных лиц беспрекословного оказания помощи сотрудникам уголовного розыска… Далее перечислялись фамилии, а в конце — красовались витиеватая подпись заместителя начальника ГУУР МВД РФ и гербовая печать. Документы без печати обычно на милицию не действуют. И ничьи автографы тут тоже не помогают. Так что печать была классная, к тому же ярко-алого цвета, она и выручала отчасти при возникающих конфликтах.

Не все из опрашиваемых сотрудников дорожно-патрульной службы дежурили в ту злополучную ночь. Тем, которые отдыхали, приходилось звонить домой, если у них были телефоны, либо записывать домашние адреса. Словом, работа предстояла огромная и, что гораздо неприятнее, пыльная. Дождь давно закончился, и на дорожном полотне снова образовались пласты песка и пыли, которые после каждой проезжавшей машины облаками стояли над трассой. А движение было достаточно интенсивным. И зелень кустарников по обочинам, словно покрытая ровным слоем цемента, не приносила ни тени, ни свежего дуновения ветерка. Конечно, люди работали в немыслимых условиях, а тут еще какие-то строгие проверки! Кому понравится?

Выручало лишь то, что Володя фактически с самого начала опросов попытался задействовать местный патриотизм. Мол, ребята, у вас тут сплошной беспредел, а вы не хотите даже элементарного порядка навести. Людей крадут, убивают, вывозят в горы, а мы и пальцем о палец ударить не можем?! Последнее, насчет гор, Яковлев взял на вооружение со слов сыщика Вити, который заметил: когда крадут людей, чтобы потом продать их в рабство в горные аулы либо просто спрятать с целью получения за них выкупа, жертвы, как правило, вывозят подальше в горы. Там есть много потаенных мест, куда никакая милиция отродясь не заглядывала. Причем сказано это было как бы между прочим, как само собою разумеющееся и чему не стоит придавать особого значения.

Но почему же тогда, подумал Яковлев, местные ответственные правоохранители до сих пор не удосужились подумать об этом? Слишком очевидно? На поверхности? Но ведь если принять за основу такую мысль, то круг поисков значительно сократится! И Володя, сторонник резких перемен в поисках, когда в том появлялась необходимость, решил, что прошедшие полдня им потрачены зря и надо быстро наверстывать упущенное время.

Разложив на капоте карту города и его окрестностей, он вместе с Витей и водителем Сашей прикинули, что бы они сделали сами для тайного вывоза группы людей из города. Определили и условия задачи — глубокая ночь, полнолуние и наличие милицейских маячков. Часто, что ли, с ними гоняют здесь по ночным дорогам? Есть также исходная точка, откуда людей могли вывозить. Короче, посмотрели, прикинули и наметили две цели.

Из города в южном направлении вели две трассы. Одна — к побережью Черного моря, в сторону Новороссийска, а другая — на Адыгейск и Горячий Ключ. Но если первая шла через сплошные села и станицы, то вторая, огибая водохранилище, сразу забиралась в предгорья, где и находились уже названные Витей старые выработки — заброшенные карьеры и шахты. Конечно, любой похититель первым делом помчался бы именно туда. Там и народу нет, и милицейских постов — раз, два и обчелся. Да еще ночь, а у тебя «мигалка» на крыше. Кто посмеет остановить? Не остановят, но запомнить могут вполне. А этого на первый раз достаточно. Итак, надо ехать в сторону старых выработок.

Сырье, добытое там, как рассказывал Яковлеву Витя, перерабатывал завод «Известняк», поставляя свою продукцию крупнейшему в крае акционерному предприятию «Кубаньцемент», гендиректором и полновластным хозяином которого является Юрий Петрович Киреев. А вообще, по убеждению Вити, у них тут фактически все «закольцовано» в одних руках — и добыча, и переработка, и поставка потребителям, в том числе и главному предприятию города — химическому комбинату. К примеру, поговаривают, что на том же «Известняке» якобы имеются большие интересы самого губернатора. А из-за акций химкомбината, как известно, разгорелся сыр-бор. Вот и открывается довольно прозрачная картина того, как Шесте-рев с его зятьком полностью подбирают под себя горно-перерабатывающую и химическую промышленность края. Вопрос в другом — какая не менее мощная сила противостоит губернаторскому клану? С кем, другими словами, схлестнулся тот же. Киреев на собрании акционеров, когда ему удалось-таки избавиться от директора Савельева? Тут и есть главный конфликт. А Москаленко с его шестью товарищами — акционерами и руководителями комбината, вполне могли оказаться в этой игре заложниками. Другие, более мощные силы попросту убрали их с дороги, чтоб не путались под ногами. Так говорят в городе, искренне жалея погибших.

Правда, кому-то очень хочется представить дело так, что исчезнувшие люди стали жертвами похитителей, а те собираются получить за них огромные деньги. Но тогда надо отбросить в сторону всю эту возню с противостоянием на комбинате и заниматься только поиском самих похитителей. Город-то большой, и он, как магнит, притягивает нечистоплотных дельцов со всего Северного Кавказа. За годы чеченской войны торговля людьми, наряду с продажей оружия и наркотиков, у преступников из горских народов превратилась в крупнейший бизнес, оставлять который они вовсе не собираются. Поэтому, если вдуматься, все возможно…

При такой постановке вопроса находило объяснение и неожиданное убийство вице-губернатора. Ведь это он возглавлял в свое время УВД края, а на посту вице-губернатора курировал так называемые силовые и правоохранительные структуры. Кому же, как не ему, и брать на себя груз ответственности за то, что видных в городе людей крадут чуть ли не среди бела дня? Ну а с его смертью и вопрос ответственности вроде как отпадает. И тогда при чем здесь всякие сплетни о разговорах на повышенных тонах в кабинете губернатора, о взаимных якобы угрозах? Если отыскать пресловутый «чеченский след», то на него можно списать все, что тебе не нужно, неудобно либо опасно выставлять на обозрение.

Но рассуждения рассуждениями, а надо было отрабатывать и такую возможную версию. И Яковлев предложил своим помощникам проехать по трассе, останавливаясь и опрашивая сотрудников дорожнопатрульной службы, а также жителей тех домов, которые стоят практически рядом с автомобильной дорогой федерального значения. Суетно, конечно, подумал Володя, но их же все-таки трое, да и профессия у них такая…

ДПС Яковлев взял на себя, а разговаривать с населением поручил Вите, ну и Саше по мере надобности. Однако вскоре он заметил одну странность. Сотрудники патрульной службы как-то враз, будто сговорившись, замыкались в себе и замолкали, едва разговор касался того происшествия недельной давности, о котором, разумеется, знал весь город. Либо отвечали невразумительно, как будто не хотели врать представителю из самой Москвы.

Неожиданно на одном из постов случайно выручил Саша. Пока Яковлев тряс своей бумажкой с подписью Грязнова и красной печатью, водитель «козлика» разговорился со знакомым шофером, сидевшим в таком же задрипанном «уазе». И когда Володя вернулся и сел в машину, раздосадованный очередной неудачей — не захотели с ним разговаривать на посту откровенно, Саша подсказал разгадку. Его приятель мягко намекнул ему, что на все посты не так давно был звонок из краевого ГИБДД, и все патрульные получили приказание не разговаривать с московскими следователями и оперативниками, которые работают на дорогах города и в его окрестностях. Приказ был, естественно, устный, но ослушаться его никто не может.

— А как же этот документ? — Обескураженный Володя снова вытащил уже изрядно помятую бумагу.

— Да плевать они на него хотели, — снисходительно заметил Витя. — Они кому подчиняются? Грязнову, что ль, твоему? Нет, своему Лиховцеву. А тот — напрямую Шилову, такой вот расклад. Нет, ничего мы так не добьемся. Надо менять тактику.

— Так подскажи, что делать! — прямо-таки взъерепенился Яковлев.

— Я бы на твоем месте, Володя, — сказал сыщик, — двинул прямиком к карьерам. И вот там, в окрестностях, и стал бы расспрашивать население. А от этих пользы никакой, — кивнул он в сторону поста ДПС, от которого они отъехали.

Без задержки проскочили они Адыгейск, затем проехали поворот на Читук и, переехав через канал, вскоре увидели дорожный указатель «Карьер».

— Нам туда? — с готовностью предположил Яковлев.

— А какой смысл? — откликнулся шофер Саша. — Чего мы там увидим? По горам лазать, что ли? Да и надо было одеться соответственно…

— Да, в таком виде мы там и сотни шагов не сделаем, — подтвердил Витя.

— А какого ж черта тогда мы сюда притащились? — вышел из себя Яковлев.

— Так… посмотреть… поспрашивать, — добавил Витя. — Ты стань вон там, в тенек, — показал он Саше на поворот дороги под скалой впереди, — а мы с Володей походим тут немного.

— И куда мы будем ходить? — успокаиваясь, но по-прежнему сердито сопя, спросил Яковлев и полез из машины на самый солнцепек.

— Я наверху отару видел. Наверно, и пастух там. Давай поднимемся, спросим, они тут всегда бродят, может, чего видели…

Не без труда по вязкой осыпи взобрались на скалу в непривычной для такой ходьбы городской обуви и попытались докричаться до старика, который сидел к ним спиной и не оборачивался, хотя две его собаки, сторожившие небольшую отару, злобно лаяли на пришлых людей, хорошо хоть, не бросились навстречу. Наконец старик соизволил прикрикнуть на собак и повернулся. Махнул рукой, приглашая подойти ближе.

Поздоровались, Витя сказал, что они из милиции и к нему у них есть важное дело. Даже документы показали для убедительности, но старик смотреть не стал, махнул рукой и показал на соседний камень — садитесь, мол.

— Давай ты, — сказал Яковлев Виктору. — У тебя с местными, вижу, лучше получается.

Это он сказал потому, что, как ни пытался сам расположить к себе встречных жителей, те смотрели на него с подозрением и отмалчивались, пожимая плечами. А Витя был здесь свой, и это они как-то сразу чувствовали.

Витя с готовностью кивнул и заговорил. Его интересовало, сколько времени дед ходит тут со своей отарой. На непонятном языке — Витя, оказывается, немного знал по-адыгейски — старик рассказал, что здесь он уже две недели. А по поводу машин с милицейскими огнями, про которые тоже спросил Витя, он может сказать только одно. Да, видел однажды ночью эти огни. Две машины ехали. Давно видел, неделю назад, дождя еще не было. Но они не останавливались, а проехали дальше, далеко уехали, совсем' их слышно не стало. И только под утро, когда светать начало, одна машина проехала обратно. Тихо проехала, без сигналов уже. Если б собаки не залаяли, он, старик, ее бы даже и не заметил. Но вот куда они ездили, он сказать не может.

— Здесь карьер за карьером, шахты старые есть, дорога тянется километров на двадцать с лишком. И никакого жилья, дикое место, только вот пастухи и ходят. А раньше большими машинами известняк на завод возили. Экскаваторы работали, взрывы гремели. Теперь вот овцы ходят.

— Что же, значит, нет смысла ехать дальше?

— Здесь батальон солдат нужно, чтобы все прочесывать, мы с тобой вдвоем не справимся. Погоди, я его еще расспрошу. — И Витя обернулся к старику.

Тот заговорил, но при этом не жестикулировал, а только палкой своей, выбеленной на солнце, стучал по камню. Яковлев, не догадываясь, о чем у них разговор, терпеливо ожидал, страдая оттого, что не захватил хотя бы кепку. Голову так напекло, что хоть носовым платком прикрывай, да неловко — мятый, несвежий. Хорошо Вите, он хоть и в форме, и жарко ему, зато при фуражке, из-под которой, правда, тоже стекали обильные струйки пота.

— Хорошо, я понял, — сказал, поднимаясь, Витя, — спасибо, отец. Ну, пошли, — обернулся он к Володе.

Яковлев поклонился безучастному старику, который его словно и не видел, и заспешил за Витей, ловко прыгавшим по белым камням.

В тени под скалой можно было хотя бы дышать.

— Так о чем вы с ним беседовали? — спросил Яковлев.

— Ну, я спросил его, что слышно у них в ауле, воруют ли людей? Он ответил, что в последнее время нет. Только если ингуши или черкесы. А вот проезжие машины останавливают и грабят, это бывает. Поэтому он близко к шоссе не ходит.

— Ну и что?

— И нам не советует, если головы свои бережем.

— Вот так прямо?

— Не веришь, твои дела, — пожал плечами Витя. — Только я туда, — кивнул он в сторону карьеров, — не поеду. Да и оружие — один «Макаров», это разве оружие? Нет, я так думаю, если вы хотите продолжать поиски в карьерах, надо и ОМОН подготовить, и собачек, чтоб искали, в общем, группу человек на двадцать, тогда, может, что-нибудь и получится. А ты как считаешь, Сашок? — повернулся он к водителю.

— Я б тоже не стал рисковать, — ответил Саша.

— Ну вот, теперь, значит, можно спокойно ехать домой, а ты докладывай своему начальству все как оно есть. Две большие машины с «мигалками» были, старик не может ошибаться. Но в них, надо понимать, уже трупы транспортировали. Потому что если бы живых везли, их за прошедшую неделю наверняка кто-нибудь навестил бы. На карьеры одна эта дорога, а дальше — козьи тропы.

— Если б те люди живыми были, мы бы рискнули, — солидно подтвердил Саша, — а с трупами уже ничего не случится. Они и подождать могут. Я б не торопился, — повторил он.

Володя продолжал сомневаться, хотя прекрасно понимал, что эти ребята — местные и лучше знают, что надо делать. А правота их подтвердилась, когда они, усевшись в так и не остывшую в тени машину, тронулись в город.

До конца узкого ущелья, на дне которого пролегала засыпанная гравием и обломками камней дорога, ведущая к далеким карьерам, оставалось не более километра, когда вдруг на железную крышу «козлика» обрушилась лавина камней. Загрохотало так, что уши заложило. Машина резко дернулась вперед, и невольно откинувшийся на спинку заднего сиденья Яковлев с изумлением увидел, как в крыше возникла целая россыпь дыр. Вскрикнул Саша, но руля из рук не выпустил, а Витя заорал истошным голосом:

— Засада! Гони!!

И Саша, наваливаясь всем телом на руль, с обвисшей правой рукой, рукав у которой краснел и темнел на глазах, сумел рвануть машину вперед и выскочить за поворот. И только после этого он окончательно упал грудью на баранку, и машину резко бросило в сторону, на крутую осыпь, где она наверняка перевернулась бы. Но сидевший рядом Витя вцепился в баранку, стараясь выровнять машину.

— Оттащи его скорей! — продолжал кричать он Володе, а сам попытался остановить машину. И это ему удалось.

Вдвоем с Яковлевым они с трудом вытащили водителя из-за руля и пересадили, точнее, переложили на заднее сиденье, а Витя прыгнул за руль и ударил по газам.

Гонка по разбитой, в ухабах, дороге заняла не больше нескольких минут. Так казалось. Володя разодрал на Саше рукав и увидел, как из пробитой мышцы предплечья толчками струилась кровь. Этим же разорванным рукавом он и перетянул раненую руку выше кровавого отверстия. Кровотечение вроде бы остановилось. Но этого было мало. Тогда он вытащил ремень из собственных брюк и затянул его жгутом.

— У тебя чистый платок есть? — спросил он у Вити, судорожно, с побелевшим лицом вцепившегося в руль. — А то мой несвежий.

— Да какая разница! Сейчас до Читука догоним, там водкой зальем, перевяжем. Вот же, гады! Это они нас на обратной дороге сторожили. Если б не Сашка, там бы и остались… Мы ему теперь по гроб жизни… Скорей, скорей!.. — Он словно подталкивал «козлика», который никак не хотел набрать приличную скорость.

А Володя, осмыслив наконец происшедшее с ними, будто очнулся. Вытащил свой телефон и немедленно вызвал Грязнова.

— Вячеслав Иванович, — сдерживаясь, чтобы не выдать дрожи в голосе, начал он, — на нас напали, стреляли, ранен шофер, нужна помощь.

— Вы где? — закричал Грязнов.

— Где мы? — Володя переадресовал вопрос Вите.

— Скоро Читук. Пока они доедут, мы и сами успеем, — пробормотал он.

— Ждем в Читуке.

— Черт вас туда занес! — загремел Грязнов. — Ладно, ждите!

Саша вздрагивал от толчков машины и стонал. Но он не терял сознания, просто ослаб.

— Держись, парень, — без устали повторял Витя, — сейчас мы тебя вылечим.

— Да не гони ты так, — морщился Саша, — терпежу ведь никакого.

— У тебя есть чем перевязать? — спросил Володя.

— В багажнике, в сумке… водка есть, — сухими губами выдавил Саша.

— Останавливай! — закричал Яковлев.

Они с Витей вмиг достали из сумки, к счастью, целую бутылку, хотя сама сумка была в двух местах пробита пулями, это ж просто чудо! Тут уже думать не приходилось, в ход пошли оба носовых платка — и Витин, и Володин. Их обильно смочили водкой, выжали, снова намочили, промыли Сашину рану и наложили повязку, которую Витя перетянул сверху найденной в той же сумке веревочкой, после чего они ослабили на его руке ремень. Саше за храбрость и находчивость дали прямо из горлышка сделать пару хороших глотков. Посмотрели на то, что осталось, хмыкнули и честно разделили водку между собой.

Потом осмотрели машину. Она была пробита как-то странно — сверху, над сиденьем водителя, и сзади, в нижней части борта. Володя смотрел с сомнением, он никак не мог понять.

— А чего тут неясного? — успокоил его Витя. — Сверху ж стреляли. Первую очередь дали в водителя, а вторую — вдогонку. Стреляли, видать, не прицельно. Или слишком высоко стояли. Грабители, надо полагать, — сделал он окончательный вывод.

— А старик чего говорил? — возразил Яковлев. — Что их в последнее время не слышно?

— Ну вот и услышали. Ладно, поехали. Положи Саше сумку под голову, так ему будет полегче и — с Богом…