Турецкий. 14 апреля. 22.20
Ильин отпоил Лидочку валерьянкой, накормил снотворным и уложил в постель, но при появлении Меркулова поспешил ретироваться.
Меркулов сидел на кухне, массировал грудь и хмуро молчал в ожидании, пока Турецкий сам все объяснит. А Турецкий возился с чаем, делал бутерброды, шуровал в холодильнике и ждал, что первым заговорит Меркулов, — отвечать на конкретные вопросы все-таки проще, чем излагать длинную и запутанную историю, почему он взвалил на себя дело Шестова.
Сколько бы они еще играли в молчанку, неизвестно, но, разбуженная возней Турецкого, на кухню прихромала Лидочка:
— Извини, пап…
Она была такая виноватая, такая бедная, такая несчастная, что Турецкий, будь он на месте Меркулова, давно бы уже все простил, растаял и бросился ее утешать.
— Ну я же уже не маленькая девочка, стыдно бегать плакаться к тебе по любому поводу…
— А к нему не стыдно? — проворчал Меркулов все еще сурово.
— Да ладно тебе, Костя, — вступился за Лидочку Турецкий. — Во-первых, она за мной не бегала, я сам в это дело влез, сперва случайно, а во-вторых, все уже кончилось, мы победили, а победителей не судят.
— Я все-таки хотел бы узнать подробности, — настаивал Меркулов.
Турецкий, стараясь быть максимально кратким и опуская все несущественные подробности, рассказал о встрече с Лидочкой в ресторане, о смерти Шестова, о «Данко», коммунистах-ильичевцах, пропавших и впоследствии найденных документах, Скрыпнике, следователе Соколове и Братишко. Но даже в сжатом изложении история заняла не менее получаса. Вспотевший от напряжения Турецкий сделал перерыв на чай, и у Меркулова появилась возможность вставить слово:
— Значит, вы за моей спиной занимались дурацкой самодеятельностью?
— Ну, если хочешь, назовем это так. Хотя на самом деле я честно расследовал факты коррупции в Минтопэнерго — убийство начальника юридического отдела крупной фирмы, которая торгует нефтью, согласись, оно могло быть связано с фактами коррупции…
— Зубы-то мне не заговаривай. А если бы…
— Все, Костя, — прервал Турецкий, — не было никакого «если бы» и не будет.
— А этот Скрыпник, что с ним?
— Позняк его застрелил. Грязнов там все уладит, ильичевцев я застращал до смерти, Лидия из «Данко» уйдет по собственному желанию…
— Уже ушла, — сказала Лидочка.
— Когда это ты успела? — удивился Турецкий.
— В понедельник подала заявление, Фурманов его тут же подписал, решил, что у меня сложный перелом, а юристы, которые по полгода на больничном сидят, ему не нужны.
— А что у тебя на самом деле с ногой, — спросил Меркулов.
— Камуфляж, — объяснил Турецкий. — Моя идея.
— Гордишься?
— А почему бы и нет. До сегодняшнего вечера я все держал под контролем и собирался, между прочим, во время разговора с тобой просить санкцию на его арест, потому что уже допер, как и за что он убил Шестова.
— Ай-лю-лю! — вмешалась Лидочка. — Значит, это все-таки было убийство? Хотя, конечно, если убийца — Скрыпник, тогда понятно, почему исчез Джек. Он знал Скрыпника, позволил ему перелезть во двор, не лаял. А потом Скрыпник мог его просто выпустить на улицу и запереть калитку. И документы унес он, а после вернул на место. Но как он проник в дом? Почему Шестов не проснулся?
— Потому что был мертв, — ответил Турецкий. — Скрыпник, видимо, приезжал туда накануне, осмотрелся, обрезал на крыше антенный кабель, — короче, все подготовил. А в день убийства привез баллоны с угарным газом, он же у нас аквалангист. Действительно, выгнал на улицу собаку, убедился, что Шестов спит, затолкал кабель в комнату и через образовавшуюся дырочку напустил полную комнату газа. Шестов умер. Только потом он вломился в дом (а может, у него были ключи), забрал документы и устроил пожар. Документы, я так полагаю, он вернул не совсем те, то есть пытался что-то замять, а когда понял, что смерть Шестова его проблем не решила, собрался удрать на Кипр. Правда, доподлинно я пока не знаю, сколько чего и у кого он украл…
— Зато я знаю, — воскликнула Лидочка. — Можно только мне кофе, а то у меня от снотворного голова кружится.
Турецкий взялся варить кофе.
— Дело в том, что «Данко» являлась соучредителем международной торгово-посреднической фирмы в офшорной зоне, на Кипре. Фактическим владельцем и генеральным директором дочерней компании был Фурманов. Подписывая липовые договора сам с собой, он мог перенаправлять финансовые потоки по собственному усмотрению, скрывая прибыль и уклоняясь от налогов. Конечно, рядовые сотрудники о существовании дочерней фирмы не подозревали, но Шестов знал.
Схема деятельности «Данко» выглядела примерно так: вначале Фурманов покупает нефть (мазут, керосин), скажем, по 90 долларов за тонну при мировой цене, скажем, 120 долларов. И продает иностранному партнеру по 91 доллару. По дороге в порт к нефтетерминалу каждый раз неожиданно находится российский покупатель — фирма «ХХХ» (для каждой сделки новая), который перекупает товар по 91,1 доллара, а договор с иностранным партнером «Данко» якобы разрывает. Дальше «ХХХ» продает иностранному партнеру, тому же самому, товар, скажем, по 110 долларов и самоликвидируется, не заплатив налоги. Договоров между «ХХХ» и иностранным партнером я не видела, и Шестов не видел, но 109–111 долларов — характерная цена для подобного рода сделок.
На самом деле фирма «ХХХ» существовала только на бумаге, а контракт от ее имени заключал Фурманов. До этого момента схема самоочевидна, — действительно, все экспортеры на территории СНГ только так и работают.
Иностранный партнер переводит 110 долларов на счет дочерней фирмы «Данко» на Кипре. Фурманов переводит на счет «Данко» 91,1 доллара. Таким образом, официальная прибыль «Данко» — 91,1 минус 90 — равна 1,1 доллара. Оставшиеся на счету дочерней компании 18,9 доллара Фурманов делит между собой, крышами и сотрудниками «Данко».
Когда Шестов по заданию коммунистов начал проверять иностранных партнеров «Данко», он выяснил, и я следом за ним, что иностранный партнер переводит свои 110 долларов не непосредственно на счет дочерней фирмы, а через ряд промежуточных счетов одному из нескольких иностранных посредников «YYY-1», «YYY-2», «YYY-3». И только энный «YYY» переводит 110 долларов филиалу «Данко».
Спрашивается: зачем нужно это лишнее звено? По идее, совсем не нужно, если только дополнительно не прокручивать деньги на этих дополнительных счетах, зарабатывая проценты. А вот сегодня в немного экстремальных условиях выяснилось, что владельцем игреков является Скрыпник. То есть он не просто был в курсе всего, что происходило в «Данко» изнутри, но и контролировал все его черные финансы. И, кроме того, еще умудрялся делать деньги из воздуха.
— Кстати об экстремальных условиях, — напомнил Турецкий, — ты еще не рассказала, как тебя угораздило вляпаться.
— Что рассказывать, купилась как идиотка, похромала с ним беседовать.
— Со Скрыпником?
— Да. Только не надо на меня так смотреть, я сама понимаю, что вела себя глупо. Но Скрыпник ведь не Аркадий, он воспитанный пожилой человек, я же не думала, что он окончательно свихнулся. Он позвонил, сказал, что понял, почему погиб Шестов, сказал, что во всем виноваты коммунисты, что нужно пойти в милицию и все рассказать, но он находится в очень щекотливой ситуации и, поскольку я все равно оказалась в это замешанной, хочет со мной посоветоваться. Мне было неудобно послать его подальше. Кроме того, я рассчитывала выяснить одну-две детали, которых мне недоставало, чтобы самой понять, за что убили Шестова.
— А хотя бы позвонить ты не могла?
— Я пробовала, но у вас было занято, а Володи по тем телефонам, которые он оставил, не было. К тому же Скрыпник предложил, казалось бы, совершенно безопасный вариант. Мы должны были встретиться прямо под моим подъездом, разговаривать на улице, кругом люди ходят, я не думала, что мне что-то может угрожать.
— Ну-ну, — скептически хмыкнул Турецкий.
— Он приехал, ничего толком не рассказал и в лоб предложил мне деньги. Сто тысяч долларов, если я буду правильно вести себя с коммунистами.
— Что значит «правильно»?
— А вот этого он как раз объяснить и не успел. Потому что легки на помине появились сами коммунисты. Их машина въехала во двор, Скрыпника моментально переклинило, он схватил меня в охапку и затолкал в свою машину. Я пыталась сопротивляться, но с загипсованной ногой у меня не очень получилось. Он почему-то решил, что это я их вызвала и, значит, пока я с ним, он в относительной безопасности. Но я их, разумеется, не вызывала, и даже документов они от меня так и не добились. Откуда они узнали, что им нужен именно Скрыпник, не представляю.
— Они файлы раскодировали с шестовского компьютера, — пояснил Турецкий, — и там все прочитали. Но хакеры у них похуже наших, раз так долго возились.
— А-ааа… Но я-то ничего про файлы не знала, а Скрыпник вытащил монтировку и стал угрожать и требовать объяснений. Потом выяснилось, что у коммунистов пистолеты, и они даже пару раз в нас пальнули. Мы мотались по городу, пытались оторваться, но их «опель» как приклеился. Тогда Скрыпник заехал на тот спорткомплекс, и мы заперлись в компрессорной, у него был ключ.
— Какое он имеет отношение к этому спорткомплексу?
— Он же аквалангист, до сих пор занимается, и там в бассейне они тренируются. За то, что они его очищают под водой, им позволяют там тренироваться бесплатно. Да, а коммунисты пытались нас из компрессорной выкурить, вначале камнями разбили стекла, а потом забрасывали в окна горящие тряпки, какую-то нестерпимо вонючую, чадящую резину. Убивать его они не собирались, говорили, что пришли экспроприировать экспроприатора и он им должен добровольно отдать три украденных миллиона или они будут его долго и больно мучить. Поскольку мы оказались в мышеловке, Скрыпник решил, что раз я во всем виновата, то теперь мне надо жестоко отмстить. Номера телефона я ему не давала, честное слово, он его сам откуда-то узнал. Ну а дальше вы в курсе.
— У меня от ваших историй уже голова лопается, — пожаловался Меркулов. — Пойдем лучше ночные новости посмотрим. Хмуренко, кажется, еще подарок нам приготовил, обещал сенсационное интервью.
В ожидании новостей пили кофе под финал дешевой мелодрамы. Главный герой под душераздирающую музыку минут пять ехал на «альфа-ромео» фиг знает куда. Потом развернулся и поехал обратно. Разбил и «альфу», и «ромео», поскользнулся на крыльце, чуть не навернулся на лестнице, протаранил лбом дверь и таки упал, но уже перед ней (видимо, главной героиней) на колени. Она самозабвенно и пронзительно посмотрела на него зареванными глазами, и они поехали на море на ее машине.
Лидочка долго хохотала.
— Нам бы их проблемы! — возмутился Турецкий.
— Саша, а ты уверен, что интервью будет не с тобой? — подозрительно поинтересовался Меркулов.
— Да иди ты, — отмахнулся Турецкий, но ему вдруг стало не по себе — от Хмуренко можно ждать чего угодно.
Наконец кончилась реклама и пошли новости.
«Здравствуйте, — как всегда многозначительно сказал Хмуренко и посмотрел прямо на Турецкого. — Новый поворот в деле Замятина. Эксклюзивное интервью только для зрителей нашего канала согласился дать сотрудник ФСБ, имеющий абсолютно достоверную информацию о том, кто и зачем снял порнофильм с участием человека, похожего на генпрокурора».
Дали сюжет. В темной комнате на фоне занавешенного окна — человек. Лица не разобрать абсолютно. Мало того что освещение очень слабое, лицо дополнительно размазали, голос тоже какой-то нечеловеческий — явно убрали высокие частоты. Внизу экрана заставочка «сотрудник ФСБ РФ», но с таким же успехом там можно было написать «президент Нигерии» или «папа римский».
«Частный клуб „Ирбис“ находится у нас в разработке уже давно. Были обоснованные подозрения, что под его крышей проходят так называемые сходняки криминальных „авторитетов“. Но тридцатого марта этого года в „Ирбисе“ снималось кино…»
«Что, с режиссером, оператором, массовкой? — отрепетированно удивился Хмуренко. — Все как положено?»
«С режиссером, оператором, актерами, но без массовки. В главной роли снялся генеральный прокурор…»
«Простите, генеральный прокурор или все-таки человек, похожий на генерального прокурора?»
«Генеральный прокурор».
«А кто режиссировал этот проект века?»
«Генеральный прокурор».
«То есть он и снимался и снимал, так?»
«Да, было снято несколько дублей, из которых потом был выбран самый удачный — тот, в котором генеральный прокурор меньше всего похож на себя и больше похож на человека, похожего на генерального прокурора».
«И зачем на ваш взгляд это было нужно?»
«Я не стал бы об этом говорить, поскольку мы не занимались этим непосредственно и у меня нет доказательств, дело ведет Генеральная прокуратура…»
«А доказательства того, что Замятин сам спровоцировал банный скандал?»
«Да, такие доказательства есть — магнитофонная запись его режиссерского дебюта».
Снова Хмуренко в студии:
«Мы рассчитываем, что магнитофонную запись, о которой говорил только что сотрудник ФСБ, вы тоже услышите в наших ближайших передачах. А пока попробуем представить себе, что могло толкнуть человека, занимающего столь высокий пост, на подобную провокацию? Есть поговорка: из двух зол выбирают меньшее. А не был ли порноскандал меньшим злом?
Генеральный прокурор сознательно обрекает себя на шумную отставку. Зачем? Например, чтобы уйти вовремя, не вызывая подозрений и ненужных слухов.
Если генеральный прокурор подает в отставку просто так, без повода, а потом вдруг выясняется, что он замечен в дружбе с крупными мафиози, что он брал взятки, что он за определенную мзду прекращал дела на вышеупомянутых мафиози, что скажут об этом в Кремле, Совете Федерации и в той же Генеральной прокуратуре? Скажут: ушел, потому что испугался.
А при наличии такого изумительного компромата, как умело срежиссированный порнофильм, всем сразу становится понятно: идет травля честного человека и даже если потом всплывают факты злоупотреблений, генеральный прокурор всегда может заявить, что это очередные очернительские происки коррупционеров, с которыми он так долго, но безуспешно боролся.
По некоторым сведениям Замятин собирается подать в суд на изготовителей порнофильма и в случае, если таковые изготовители будут найдены, надеется этот суд выиграть. В свете вышеизложенного сделать это будет весьма проблематично.
Но раз он все равно решил обратиться в суд, теперь у него велик соблазн выдвинуть обвинение против нашего телеканала.
Если господин Замятин полагает, что за правду о нем ему, Замятину, надо платить, то я готов это сделать. Сегодня мною создан общественный фонд „В поддержку чести генерального прокурора Замятина“. Я же сделал первый взнос в размере одного рубля. И призываю всех наших телезрителей поддержать мое начинание».
— Ну что скажешь? — спросил Меркулов.
— Это не я, — побожился Турецкий. — Комплекция не та, и вообще.
— Я не про то, я про этого якобы фээсбэшника.
— А! Так я тебе давно говорил, что Хмуренко достал! Что надо было его еще после Косых арестовать. Теперь требуй от руководства канала, чтобы Хмуренко нам своего свидетеля сдал. И еще: вызвал бы ты завтра этого Соколова из Прокуратуры Москвы для логического завершения сегодняшних мероприятий.
